--------------------------------------------------------------------

Миссис Аврора Флетчер принадлежала к тому разряду женщин, которые кажутся очень мягкими и в какой-то мере даже безвольными, но могут в самые неожиданные жизненные моменты проявить небывалую твёрдость. Особенно если дело касается их собственных детей. А у миссис Флетчер детей было семеро и хотя по большей части они уже стали взрослыми людьми, она переживала за них ничуть не меньше, если не больше.

Этим утром у миссис Флетчер состоялся весьма нелицеприятный разговор с мужем. Несколько дней назад она получила письмо от своего младшего сына, Стюарта. Миссис Флетчер долго не знала, как подступиться к доктору Флетчеру с известием о возвращении сына, на которого он так старательно гневался. Её до сильной душевной боли огорчала размолвка, которая возникла из-за неожиданного решения Стюарта посвятить себя военной службе. Доктор Флетчер не выносил ни политиков, ни военных и воспринял выходку младшего сына едва ли не как личное оскорбление. Но прошло несколько лет, их мальчику на его службе пришлось очень туго. Впрочем, как и многим из-за этой бессмысленной с точки зрения миссис Флетчер войны. И она надеялась, что муж сменит гнев если не на милость, то хотя бы на терпение. Она решилась сообщить о письме только накануне приезда Стюарта - и встретила всё то же решительное недовольство.

Настал момент проявить ту самую неожиданную твёрдость, которая приходила в трудные минуты на помощь миссис Флетчер.

- Хорошо, сэр, - сказала она спокойно на все гневные реплики мужа. - Вы можете и дальше отворачиваться от собственного ребёнка, проявляя своё бессердечие. Но вы не можете запретить мне поступать так, как я считаю нужным. Я - мать, и я не стану меньше любить своё дитя из-за того, что он чем-то не устраивает своего отца.

С этими словами миссис Флетчер удалилась, оставив мужа наедине с его медицинскими трактатами.

Теперь миссис Флетчер занималась тем, что собственноручно стелила праздничную скатерть на столе в гостиной. Она уже распорядилась насчёт обеда и позаботилась о том, чтобы её сын нашёл свою комнату прибранной и приготовленной к его приезду, а заодно и о том, чтобы в доме было достаточно горячей воды, чтобы Стюарт мог помыться с дороги.

Когда старший сын мистера Флетчера, Аллан, спросил у матери, что происходит, она хладнокровно ответила:

- Стюарт сегодня возвращается.

- Ого! - Аллан одёрнул загнувшийся край скатерти и обратился к вошедшей в гостиную сестре Делии: - Слышала, сестрёнка? У нас сегодня в программе первый акт драмы "Возвращение блудного сына".

Мать молча посмотрела на своего старшего отпрыска с таким убийственным осуждением, что он стушевался.

Быстрый и хитрый взгляд хулигана пробежался по гостиной и сразу отметил необычную праздничность обстановки.

- Мы ждем кого-то к обеду, тетушка? - осведомился он несколько вкрадчиво.

Разумеется, сами гости Лафа волновали мало (наверняка, это какие-нибудь чопорные особы с которыми и поговорить-то толком не о чем), его расчет таился в другом. Намедни за хулиганство Тиркли лишили сладкого на неделю, если не больше, причем, по мнению Лафа, совершенно незаслуженно (подумаешь, забросал соседа грязью – так ведь не надо ябедничать!). Зная строгий характер доктора, на прощение было рассчитывать абсолютно нечего, но вот гости... Гости вполне могли заставить мистера Флетчера забыть о наказании воспитанника.

Она рассчитывала заглянуть в гостиную лишь на минутку чтобы забрать забытую здесь вчера небольшую брошюрку, автором которой являлась Элизабет Кэйди Стэнтон, одна из активисток по борьбе женщин за свои права, но остановилась на пороге, когда увидела как мать стелит на стол праздничную скатерть. Вопрос Делии о том, что это значит, предвосхитил Аллан.

"Слышала, сестрёнка? У нас сегодня в программе первый акт драмы "Возвращение блудного сына" - Услышала она его попытку пошутить и догадалась, что речь скорей всего идет о Стюарте. Но и ответить ей тоже не удалось, влетевший, как бесенок Лафайет, едва не снес ее на пол. Ну уж тут Делия не удержалась:

- Это невыносимо, Лаф, если ты не прекратишь носится по дому с такой скоростью, то вот к той шишке, - она пальцем указала на лоб мальчишки, - скоро прибавится разбитый нос и несколько симпатичных рубцов на мягком месте.

Отвечать Аллану на его неудачную остроту, она посчитала неуместным, потому что видела, что мать и без того сердита и готова взорваться в любую минуту. Все в доме знали, что Стюарт- ее любимчик. Все утро Делия была в саду и не видела как прислуга готовила комнату брата, поэтому новость о его приезде ее действительно удивила.

Девушка прошла через комнату и остановилась у окна, выходившего на улицу перед их домом. Чуть отодвинув ажурную занавеску, она глянула - нет ли кого у двери.

- Я так понимаю, что Вы получили от него телеграмму, да, мама?

--------------------------------------------------------------------

Разумеется, Алан тут же вмешался. Подошёл, облапил сестру за плечи и поцеловал в макушку. Рост ему это легко позволял сделать.

- Делия, сестричка! Не выражайся так вульгарно. По-латыни это место называется posteriora, - заявил он, подмигнув Лафу. - Стюарту тоже досталось бы, будь ему десять лет. Кстати, Лаф, ты в курсе, что доктор Флетчер разговаривал с этим вашим мистером Брауном, что он там у вас преподаёт? Сей учёный муж недоволен успехами юного мистера Лафайета, - пояснил он. - Так что смотри, Лаф, лучше сегодня дяде на глаза не попадайся.

Высокий, идеально сложенный и энергичный, 29-летний Алан Флетчер в душе оставался существом совершенно беззлобным. Но выпрошенная у отца учёба во Франции испортила его, сделав циничным, а в чём-то и утончённо пошлым. Что, впрочем, не помешало ему вернуться, едва началась война и почти четыре года отработать в военном госпитале.

- Так что с телеграммой, матушка? - спросил он с искренним интересом.

Миссис Флетчер уже привыкла, что её старший сын неизменно занимает в доме очень много места и легко вмешивается в чужие разговоры. Она оставила наконец скатерть, но обратилась к Делии:

- Стюарт прислал письмо, милая. Два дня назад. Я очень рада, что он возвращается наконец, - добавила она. - И надеюсь, что этому все рады. Вашему брату пришлось многое пережить и я хочу, чтобы вы хорошо его встретили.

Новость насчет разговора доктора с мистером Брауном была, конечно, неприятна и сулила мистеру Тиркли большие неприятности. Данный господин преподавал в школе математику, а так как учебные успехи Лафа в этой области были крайне плачевны, не говоря уж о поведении на уроках, то самым благоразумным для него было бы унести ноги подальше и отсидеться где-нибудь в укромном месте до сумерек. Но в таком случае пришлось бы пропустить рассказ Стюарта, а ведь, учитывая напряженные отношения кузена с дядюшкой Флетчером, неизвестно, сколько он прогостит в родительском доме. Поэтому Лаф мужественно решил остаться сегодня дома. Подумаешь, диковина, ну и выпорет его доктор, что с того? Его постоянно лупят учителя в школе. Не привыкать... А вот возможность увидеть настоящего военного и послушать, что он будет рассказывать о своих подвигах, по мнению Тиркли, вполне стоила этой маленькой жертвы. Лаф хотел сделать еще один круг по комнате (переполнявшие его эмоции решительно требовали выхода), как вдруг вспомнил, что так и не ответил кузине на ее слова.

- Насчет меня не беспокойся, Дел, - усмехнулся он, показывая на шишку, - шрамы украшают мужчин. Разве в твоих книжках об этом не написано? – поинтересовался Лаф, из соображений безопасности, все же держась на некотором отдалении от родственницы.

Страдальчески застонав, Делия, взмолилась:

- Аллан, прошу тебя! Manus, pedes, caput, nasus, меня уже тошнит от латыни! Какая разница как называется то место, которое этот юный джентльмен совсем не бережет. И кстати, Лаф, я совсем не уверена, что шрамы на posteriora, - заметила Делия обращаясь к шебутному племяннику, выразительно взглянув при этом на старшего брата, - придадут тебе мужественности. В моих книжках мужчинам советуют украшать себя приличными манерами и обходительным поведением. Поверь, что это гораздо проще достигается и не связано с риском для здоровья.

Делия отвернулась от окна и снова посмотрела на Аллана и едва слышно прошептала:

- Два дня назад, а мы узнаем обо всем только сейчас. - Затем повернулась к матери и произнесла уже достаточно громко, стараясь чтобы в голосе прозвучала радость. - Конечно, мы все очень ждем Стюарта. Уверена, что и он торопиться ступить под крышу родительского дома. Папа, разумеется, тоже знает о возвращении сына?

Она была колючкой и, зная это, нисколько не стремилась побороть в себе это качество или как-то его исправить. О нет, Делия считала, что ее характер - ее личное дело, она даже гордилась своим остреньким язычком и присущей лишь ей индивидуальностью. К отцу она испытывала чувство заслуженного почтения, к матери относилась с искренним уважением, а вот Аллана она действительно любила, хоть и на свой лад. Порой она бывала с ним несдержанна и часто оттачивала на нем свой язычок, но ни с кем не была ближе. Ну а Лаф занимал разумеется привилегированное положение в доме, хотя мисс Флетчер не распускала нюни и не собиралась относиться к нему, как к маленькому и вообще была с ним строга.

--------------------------------------------------------------------

Стюарту Флетчеру открыта молоденькая прислуга, которую наняли не очень давно и она ни разу в жизни не видела младшего сына доктора Флетчера. Поэтому она его и не узнала. Да, она слышала ещё утром от миссис Флетчер, что сегодня возвращается один из её детей, военный, но как-то не смогла сразу увязать этого похудевшего и несколько измождённого человека на пороге с одним из детей преуспевающего семейства. К тому же, Алан Флетчер был военным хирургом и иногда, ища его, в дом захаживали не только офицеры, но даже солдаты из числа его пациентов.

- Чем я могу вам помочь, сэр? - спросила девушка вежливо, ожидая услышать просьбу позвать доктора Алана. На улице начинался дождь и она посторонилась, чтобы впустить гостя в прихожую.

Миссис Флетчер в гостиной не особенно обратила внимание на дружескую пикировку своих детей и племянников. Она уже привыкла к подобным сценам.

- Ваш отец знает о возвращении Стюарта, - ответила она Делии и совсем уже собралась заняться чехлами на креслах (по её мнению, их тоже требовалось сменить), но внезапно остановилась, взявшись за шаль на груди. - Кажется, кто-то постучал, - проговорила она, почему-то побледнев.

Среди достоинств матушки Флетчеров хороший слух был не самым главным. Но в доме, в котором семья прожила уже много лет, она научилась безошибочно отличать стук во входную дверь от любого другого звука. К тому же, она ждала, ждала всё утро и просто не могла не услышать, а услышав, сердцем почувствовать, что это стучит как раз тот, кого она мечтает увидеть с таким нетерпением и трепетом. Не говоря больше ни слова, она устремилась к выходу из комнаты.

- Как бы наша матушка не лишилась чувств, - серьёзно заметил Алан, направляясь вслед за миссис Авророй. На замечание Делии о том, что они узнали о письме Стюарта только через два дня, он ничего не успел ответить, хотя и готов был напомнить, что отец вроде как вообще потребовал, чтобы имя Стюарта в доме не упоминалось.

Миссис Флетчер быстро вышла на лестницу, ведущую в прихожую и замерла, не в силах двинуться дальше. Внизу, у входной двери, стоял её младший сын. Даже с расстояния она видела, как он изменился. Все предубеждения мужа, разговоры остальных детей, собственные недоумения отступили куда-то очень далеко. Остался только Стюарт, в которого она всматривалась жадным материнским взглядом, медленно спускаясь с лестницы. Протянув руку в его сторону, она будто боялась, что Стюарт сейчас шагнёт обратно за порог и исчезнет.

На слова кузины, играющей непонятными латинскими словами (о смысле которых Лаф мог только догадываться) он отвечать не стал – о манерах и о хорошем поведении маленькому Тиркли говорили так часто, что он уже привык пропускать подобные разговоры мимо ушей. Намного больше его обеспокоило замечание Алана – а вдруг тетушка и вправду упадет в обморок или того хуже - расплачется. Женских слез Лаф не любил, если не сказать, боялся (хотя и не признал бы этот факт ни за что на свете). Отчасти по этой причине, отчасти из любопытства – но в прихожую Лаф все-таки выскочил и тут же осведомился у Делии, бесцеремонно дернув ее за рукав:

- Это и есть наш кузен, сестричка?

Правда, надо сказать, что кузена-героя Тиркли представлял себе куда более внушительным, но после коротких раздумий счел, что сойдет и так. В конце концов, он знал, что Стюарт был в плену – а там, судя по рассказам некоторых военных, были далеко не самые лучшие условия.

___________________________________

Доктор Джозеф Флетчер был человеком во всех отношениях принципиальным и категоричным. Не отличаясь какими бы то ни было особыми талантами, он с ранней юности вынужден был всего добиваться трудом и упорством и это наложило серьёзный отпечаток на его характер. У него была цель: стать хорошим врачом и уважаемым человеком, сделать свой дом преуспевающим и обеспечить детям достойное будущее. Профессии врача он придавал большое значение и не раз говорил: "Война или мир, человек всегда будет нуждаться в том, кто может излечить его тело от болезни". Философия доктора Флетчера оправдывала себя, он действительно добился того, к чему стремился: стал уважаемым врачом с хорошей клиентурой, вырастил семерых детей и сделал так, чтобы семья ни в чём не нуждалась. Вот только с младшим сыном ему явно не повезло. По крайней мере, он сам так считал.

Доктор Флетчер недоумевал, когда он ухитрился упустить Стюарта из виду? Как получилось, что его ребёнок пренебрёг делом отца и предпочёл какое-то солдафонство? Но долго думать над подобными вопросами Джозефу Флетчеру было некогда. Поэтому, когда уговоры и требования выбросить дурь из головы на Стюарта не подействовали, он изрёк категоричное "Не желаю, чтобы его имя упоминалось в этом доме!" - и вернулся к своим научным изысканиям в области медицины.

Такова "официальная", видимая часть дела. Но была у дела ещё и "неофициальная" часть, которую Джозеф Флетчер предпочёл скрыть от всех: он переживал за Стюарта. Особенно когда началась война. Впрочем, переживания не мешали доктору Флетчеру оставался непреклонным и упрямым. Он и сегодня готов был повести себя категорично. Стюарт жив - этого достаточно. Он пожелал уйти из отчего дома и выбрать себе иную стезю. Вот пусть ей и следует, и не ожидает, что отец радостно примет его и согласится с его выбором.

Доктор Флетчер понимал, что большинство его детей слишком взрослые, чтобы уже иметь самостоятельное мнение по любому вопросу, а его жена - прежде всего мать своих детей и с нею спорить бесполезно. Но его-то самого никто не заставил бы переменить своё мнение. Поэтому, после того, как за Авророй Флетчер закрылась дверь, он вернулся к своему занятию и погрузился в мир анатомических атласов и новейших способов лечения язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки.

Кабинет доктора Флетчера располагался так, что при желании он мог услышать, что происходит на лестнице. Поэтому, когда раздались стук и голоса, он на мгновение оторвался от созерцания собственных пометок и подумал, что наверное Стюарт уже приехал. Что-то внутри доктора предательски дрогнуло, но он сдержался и задавил это дрожание, решительно сжав в пальцах карандаш. Но через несколько секунд вынужден был отложить этот полезный предмет в сторону. Всё-таки он желал собственными глазами убедиться, что это именно Стюарт.

Поколебавшись ещё чуть-чуть, доктор Флетчер раздосадовался сам на себя. Кто сказал, что в его собственном доме он не может делать то, что хочет? Доктор встал и подошёл к двери. Постоял немного, послушав в щёлочку, чтобы убедиться, что все уже прошли в сторону лестницы и не заметят его. После чего вышел, тихо ступая мягкими домашними туфлями по ковру.

Ещё одна его дочь, восемнадцатилетняя Мария, присоединилась к остальным, но не решилась пойти вниз. А больше присутствовать при встрече было и некому. Майкл и Ричард уехали по какому-то случаю к друзьям, двадцатилетняя Луиза жила у мужа.

Доктор Флетчер, пока незамеченный остальными, остановился позади всех, вглядываясь с высоты лестницы в сцену, которая открывалась его взору в прихожей.

На галерее собрались все члены семейства, за исключением двух братьев и Луизы. Делия сверху смотрела на вошедшего в дом брата и поймала себя на мысли, что практически его не помнит. Стюарт ушел из дома когда ей едва исполнилось шестнадцать и, по правде говоря, она его успела порядком позабыть. Этот худой мужчина с нездоровым цветом лица совсем не походил на того брата, которого она помнила. Прищурившись, Делия внимательно его рассматривала и пыталась определиться как себя вести. Броситься и повиснуть у него на шее ей совсем не хотелось, как ни странно, никаких родственных чувств она не испытывала, но и поприветствовать брата, словно чужого, тоже было нельзя - мать расстроиться.

Ее отвлек неугомонный племянник. Мальчишке до смерти хотелось узнать о героическом родственнике как можно подробней, но Делия лишь досадливо поморщилась и коротко обронила: "Он самый".

--------------------------------------------------------------------

Миссис Флетчер была женщиной достаточно сильной, чтобы не упасть в обморок. Но всё-таки ей пришлось вцепиться в сына покрепче. Хотя может быть, дело было не в том, что у неё подкашиваются ноги. Она снова могла касаться своего детища и осознавать, что он жив, дома, что она не потеряла его окончательно. Её внимательные материнские глаза тут же отметили, на сколько он изменился. Она провела рукой по его лбу, словно хотела смахнуть пересекающий его бровь шрам, как какой-то ненужный мусор. Потом миссис Флетчер потянула голову сына к себе (всё-таки она была порядком ниже его ростом) и поцеловала эту отметину - след перенесённой им боли, скорее всего не единственный.

- Стюарт, мальчик мой... - Сдерживать слёзы миссис Флетчер и не пыталась, так что пришлось юному Лафайету терпеть вид своей плачущей тётушки. - Ты жив, ты дома.

Алан подошёл, оглянувшись пару раз на сестёр, словно проверял их реакцию. Всё-таки и Делия, и Мария были слишком юны, когда Стюарт ушёл из дома и по мнению старшего сына доктора Флетчера вряд ли могли испытывать какие-то определённые чувства по поводу его возвращения. "Возвращения ли? - подумал про себя Алан. - Если братец не собирается оставить военную службу, то его приход - не более чем визит вежливости. Вряд ли он задержится в доме, когда отец даже не вышел поздороваться". При воспоминании об отце Алан оглянулся более конкретно, но не успел понять, показалось ли ему, что в глубине галереи кто-то стоит, или отец всё-таки почтил семейство своим присутствием. События в прихожей, впрочем, тут же отвлекли его. Он подошёл ближе и взял брала за плечо, понимая, что дожидаться, пока мать наконец выпустит Стюарта из своих объятий, смысла нет.

- С возвращением, брат, - сказал он, улыбнувшись вполне искренне. - Делия, Мэри! Хватит там стоять, поздоровайтесь наконец со Стюартом. Он того заслужил, я думаю, если судить по украшению на его лбу. Лаф! Похоже, твой кузен разделяет твоё мнение о том, что шрамы украшают мужчину, - заметил он.

Миссис Флетчер может быть чуть и отцепилась от сына, чтобы дать возможность остальным его поприветствовать, но отпускать не собиралась. Она решительно потянула с его плеч шинель.

- Марта! Возьмите пальто у мистера Флетчера, - сказала она прислуге, чтобы та не стояла столбом.

Делия терпеть не могла когда кто-то пытался ею руководить, поэтому после слов Аллана бросила на него недовольный взгляд: она бы обязательно съязвила в его адрес, но подумала, что сейчас не самый подходящий для этого случай, но обязательно ему это припомнит. А между тем, действительно, стоило поздороваться со Стюартом, который нежно обнимал мать и Делия видела, что он не на шутку растроган. Сделав последний шаг со ступеней лестницы, девушка подошла. Чуть склонив голову набок, она окинула брата внимательным взглядом.

- Здравствуй, Стюарт. А ты похудел. - Наклонилась и сдержанно поцеловала его в прохладную щеку. Для этого ей даже не пришлось подниматься на носочки как если бы она целовала рослого Аллана. Стюарт был заметно ниже, более поджарый, но одновременно казался гораздо взрослее своего почти тридцатилетнего брата. И хотя Делия была не робкого десятка, сейчас почему-то почувствовала смутное беспокойство. Было в нем что-то неуловимо опасное, как в прирученном, но не укрощенном хищнике.

Подобное приветствие по всем правилам приличия было для него неслыханным делом (обычно он бесцеремонно разглядывал новых знакомых и молчал, скорее, из вредности, чем от смущения), но для Стюарта Тиркли сделал исключение. Все-таки, чтобы там не говорил доктор, а единственным живым военным в своей семье Лаф втайне очень гордился. Ко всему прочему, что греха таить, слезы тетушки довольно сильно выбили его из колеи и заставили растеряться.
Впрочем, молчать долго Лафайет не мог, даже если и хотел.

- Как здорово, что вы приехали, - заявил он совершенно искренне, - хорошо бы навсегда.

Последние слова Тиркли произнес с плохо скрытой надеждой и с вопросом посмотрел на тетушку.

----------------------------------------------------------

Миссис Флетчер лишь мельком взглянула на мальчишку, так непосредственно высказавшего её тайное желание. Но вслух лишь сказала:

- Пойдёмте наверх. - И мягко повлекла сына за собой. Ей хотелось побыстрее увести Стюарта от порога, словно это гарантировало, что хотя бы в ближайшие несколько минут он не исчезнет.

Алан пропустил брата с матерью вперёд и усмехнулся, взглянув на сестёр. Особенно на Делию. Девушка притихла. Надолго ли? Алан любил сестру за её настойчивость и смелость, несмотря на то, что не одобрял чтения странных книжонок, которые она ухитрялась раздобывать и которые лучше было прятать от отца. То, что она до сих пор не вышла замуж, по мнению Алана ничуть не шло ей на пользу, но в глубине души он был даже рад. Без Делии в доме стало бы скучновато. Ну вот разве что, если Стюарт задержится - будет веселее. Если, конечно, не придётся ежеминутно разнимать их стычки с отцом, который по мнению Алана всё-таки должен был хоть как-то отреагировать на возвращение сына. Сколько лет-то уже прошло! Пора бросить дуться и негодовать.

Оказавшись рядом с Лафом, Алан легонько потрепал мальчишку по шее.

- Думаю, здесь многие мечтают о том, чтобы твой кузен задержался подольше, - заметил он. - Даже те, кто ни за что в этом не признается.

С этими словами Алан мельком глянул наверх. Но вся процессия уже двинулась по лестнице и загораживала видимость.

____________________________________

Мэри на всякий случай стушевалась за спиной Делии. Она вообще была девушка очень стеснительная, хотя и нашла в себе силы пролепетать еле слышно: "Здравствуйте, братец".

Все двинулись наверх. Доктор Флетчер благодаря этому маневру оказывался почти что на дороге. Ему зверски не хотелось, чтобы его заметили и наверняка сделали вывод, что он прячется, как вор, в собственном доме. Конечно, можно было отойти в сторону, в начало маленького коридорчика, который вёл к кабинету и доктора наверняка никто бы не заметил. Но тогда получилось бы, что он действительно прячется. Демонстративно повернуться, уйти обратно в кабинет и заняться наконец делом? Тогда зачем было вообще выходить? Спросить у Стюарта, не передумал ли он? Нет! С точки зрения доктора Флетчера, если бы Стюарт передумал, ему следовало самому об этом сказать, может быть, даже попросить прощения. Значит, всё-таки уйти?... Но уйти не давало подсознательное желание видеть сына, несмотря на всю их размолвку и упрямство последнего.

Душевные метания довели до того, что доктор Флетчер сам шагнул из угла навстречу, когда процессия во главе с его женой и Стюартом добралась до верхней ступеньки. Заложив руки за спину в своём привычном жесте, доктор Флетчер посмотрел наконец на сына с близкого расстояния, через свои маленькие очки в золотой оправе. Зрение главы семейства уже начало портиться, но в очках он видел прекрасно. И опытным взглядом моментально оценил, что Стюарт был ранен, скорее всего, болен не очень давно... Доктору оказалось неожиданно легко спрятаться за привычное, любимое и важное для него дело - за его профессию, которой он отдал всю свою сознательную жизнь.

- Зайди ко мне в кабинет, Стюарт. Ненадолго, - добавил он, глянув мельком на жену, словно предупреждал её возражения. - Я должен тебя осмотреть.

Должен - и всё тут! Обязан! Как врач! И как отец...

Доктор Флетчер повернулся и шагнул наконец обратно, предоставив Стюарту самому решать, слушаться отца или отмахнуться от его категоричного приглашения.

Стюарт сказал: "Мэри, ты тоже" и Делия ревниво обернулась. Это кто стал тоже красавицей? Их Мэри? Вот эта неприметная, тихая и робкая, словно мышонок сестренка? Да Мэри была самым скромным существом на свете, не имеющим собственного мнения, полностью зависимая от родителей, одним словом, по мнению Делии, абсолютно беспомощная и заурядная личность. Окинув критичным взглядом невзрачную фигурку сестры, она про себя недоуменно фыркнула и отвернулась. В конце концов матери надоело топтаться в собственной прихожей, словно в гостях, и она повела всех наверх, по-прежнему не желая отпускать локоть Стюарта, а Делия поймала за руку племянника.

- Лаф, две просьбы, - Девушка подняла два пальца в виде буквы V, - закрой рот и не высовывайся ! - Она поочередно загнула каждый палец.- Ты еще многого не понимаешь, поэтому лучше тебе помалкивать, иначе я напомню доктору Джозефу, что он тебя наказал и тебя непременно отправят в твою комнату до самого вечера. Ты меня понял ?

Тон у сестры и правда был серьезным, скорей всего она не шутила и вполне могла исполнить свою угрозу.