Лаф был не из робкого десятка, поэтому простыми угрозами его пронять было сложно. Правда, в данном случае старый добрый шантаж кузины был действенен – ну, как и правда, взболтнет чего доктору! Сидеть в своей комнате, Тиркли не хотелось ни за какие коврижки. Поэтому мужественно переборов в себе желание передразнить сестру с ее «V», он распахнул глаза самым невинным образом:

- А что я сделал не так, сестричка? – изумился Лаф, принимая вид до крайности послушного мальчика, - тетушка же сказала встретить кузена хорошо. Я встречаю хорошо…

Маленький мошенник даже чувствовал себя в чем-то обиженным – в кои то веки он не нахамил гостю с порога, а это даже не оценили!

--------------------------------------------------------------------

Миссис Флетчер с тревогой посмотрела вслед сыну, не смея возражать, но и не в силах двинуться с места. Наверное, если бы не Алан, она ещё долго простояла бы на лестнице, глядя вслед Стюарта и своему мужу. Но доктор Алан взял мать под руку и мягко повлёк за собой.

- Пойдёмте, мама, - сказал он спокойно. - Побудем в гостиной. Отец же сказал, что надолго Стюарта не задержит. Мэри, будь добра, оставь двери на лестницу открытыми.

У Мэри была привычка старательно закрывать всё, что можно было закрыть на своём пути, а шла она последней. Так что предупреждение Алана было ничуть не лишним. К тому же, доктор Алан Флетчер уже приобрёл привычку раздавать указания безапелляционным тоном не хуже своего отца.

- Делия! Ты не принесёшь стакан воды? - сказал он, решив прервать содержательный диалог между сестрой и малолетним кузеном. - Я накапаю матушке что-нибудь успокоительное. Честное слово, не стоит воспринимать папу как главного диктатора в этом доме. Прошли те времена, когда он мог выдрать Стюарта за неподчинение. - Иногда Алан выражался нарочито грубо, просто чтобы отвлечь внимание остальных на себя. - Поговорят - и разойдутся, - добавил он с усмешкой.

В том, что беседа будет мирной, Алан сомневался. Но разве стоит произносить вслух все свои сомнения?

___________________________________

Доктор Джозеф Флетчер был прежде всего врачом. Поэтому когда речь заходила о его профессиональных обязанностях, он на время откладывал любые споры и недовольства. Сейчас он смотрел на собственного сына прежде всего как на пациента... По крайней мере, старался смотреть. Вид Стюарта впечатлил его, пожалуй, гораздо больше, чем он сам ожидал. В душе доктор Флетчер считал, что его младшему отпрыску даже полезно получить некоторую порцию неприятностей, чтобы понять, что его идея с военной службой - бред, с которым его отец никогда не согласится. Но одно дело так думать, и совсем другое - увидеть результаты "неприятностей" в лице своего сына. Или на его лбу...

Сейчас доктор Флетчер действовал не столько ради повода поговорить со Стюартом без свидетелей, сколько был искренне озабочен его состоянием и вероятными последствиями тех тягот, что выпали на его долю. Поэтому, едва они очутились в кабинете, доктор Флетчер коротко скомандовал, как командовал прочими пациентами, которых периодически принимал дома:

- Пройди за ширму. Сними китель и рубашку.

Он прошёл к резному шкафчику и вынул саквояж, с которым обычно ходил к больным на дом. Привычным, может быть немного более поспешным движением, извлёк стетоскоп. Как хорошему врачу, ему редко требовались более специфические инструменты для первичного осмотра. Всё, что нужно, он мог прослушать, простукать и прощупать при помощи ушей и пальцев и необязательно при этом использовать перкуссионный молоточек и плессиметр. Повернувшись от стола, он некоторое время просто стоял и ждал, когда Стюарт выполнить его указание.

- Как давно ты был ранен в голову? - спросил он наконец, ощущая потребность задать сразу несколько вопросов, и не все - медицинского характера, но сдерживая себя.

Прежде работа, а "разговоры по душам" - потом. Если подобный разговор между ними вообще может состояться...

- Аллан, сделай одолжение, перестань раздавать ненужные приказы.- Холодно отозвалась Делия, направляясь к столику, на котором лежала забытая ею вчера книжонка. - Совсем не обязательно обращаться с мамой, как с тяжело больной, никакого успокоительного ей не нужно. В доме радость, вернулся Стюарт, все счастливы...Мэри! Тебя же попросили не затворять дверь!

Расправив широкие юбки, Делия грациозно опустилась на диван у окна и сунула нос в книжку, всем своим видом давая понять, что пока в гостиную не вернуться отец и Стюарт, ее здесь нет. Однако ничто не мешало ей чутко прислушиваться к звукам, доносящимся из коридора. Интересно, что там происходит в кабинете отца?

- Я принесу воды, Алан, - пообещал он и, не дожидаясь разрешения, бросился бегом из гостиной.

Некоторое время из коридора доносился шум – топот ног, разговоры, звук столкновения и ругань, после чего Лафайет снова вбежал в гостиную, уже со стаканом. По дороге он чуть не врезался в горничную, но затормозил вовремя и успел сохранить более трети драгоценной влаги, чем был до крайности горд.

Протягивая стакан кузену, Лаф осведомился:

- А почему дядюшка не любит военных?

Этот вопрос пришел Тиркли в голову во время бега и, разумеется, он не видел причин, чтобы его не озвучить.

- Кто сказал, что не любит? - переспросил он, направляясь к небольшому шкафчику, куда помимо кучи мелких полезных вещей ставился ещё и пузырёк с успокоительными каплями. - Просто доктор Флетчер считает, что врачи приносят больше пользы, чем солдаты. Кстати, он совершенно прав.

Алан умел быть настойчивым, когда считал, что прав, поэтому мать предпочла принять из его рук стакан и покорно выпить то, что он принёс. Забрав пустой стакан и кивнув притихшей Мэри, старший сын мистера Флетчера обошёл диван и взял Делию за плечо, склонившись над ней.

- Не будь такой злюкой, Дэл, - сказал он ей почти в самое ухо и на мгновение прижался щекой к щеке сестры. - Я могу и тебе что-нибудь накапать, если хочешь. А Стюарт изрядно изменился, - тут же без перехода повернул он на другую тему, хотя старался говорить тихо, чтобы не слышала и без того расстроенная мать. - Я бы сказал: ему здорово досталось. Как ты считаешь, он заслужил того, чтобы быть с ним поласковее? Что за бред ты читаешь?

У Алана была потрясающая способность говорить и читать одновременно и он успел ознакомиться с несколькими абзацами из книжки Делии.

___________________________________

В своём кабинете доктор Флетчер подошёл, взял сына за плечо и повернул к свету. Не глядя ему в лицо, ощупал лимфоузлы под челюстью. Выслушал сердце, лёгкие, мягкими пальцами ощупал шрам на левой стороне груди, определяя глубину и возможные последствия раны, заглянул под веки. Привычная работа на этот раз ничуть не отвлекала от посторонних мыслей.

"Смотри! Смотри! - приказывал он себе. - Этого ты хотел для своего сына? Ну вот, твоё желание сбылось. Ты не уберёшь этого шрама. И этого тоже... Ты хотел, чтобы твой сын пожалел о своём непослушании? Чтобы ему стало плохо, больно? Смотри! Не смей отводить глаза! Ты получил то, что хотел..."

Пациенты обычно побаивались доктора Флетчера, но по большей части предпочитали его многим другим. За его категоричность и прямоту. Наверное, он производил впечатление сильного и надёжного, способного побороть чужой недуг одной силой воли. Но сейчас руки его предательски дрожали. Он даже чуть не выронил стетоскоп, успел сжать пальцы и вцепиться в ускользающий символ своей профессии, будто это была спасительная опора, не позволяющая упасть ему самому.

Обуревающие доктора чувства не помешали ему заставить Стюарта лечь на диван и категорично прощупать печень и селезёнку. В исхудавшем теле сына это было сделать очень просто. Доктор словно искал, какая ещё хворь могла затаиться в этом теле, чтобы он мог бороться с нею и хоть как-то оправдаться в собственных глазах...

Наконец доктор Флетчер перевёл дух, опустившись на край дивана. Правая рука так и осталась лежать на животе Стюарта. Левой доктор снял очки и на несколько секунд прижал ладонь ко лбу. Он сидел так, что мешал сыну встать с дивана, но не замечал этого.

- Я виноват перед тобой... - Слова извинения были на столько чуждыми Джозефу Флетчеру, что их пришлось вытолкнуть из себя. Голос прозвучал хрипло. - Но до чего тебя довело твоё упрямство? Ты выглядишь старше Алана. Истощён, несколько раз был ранен, перенёс болезнь... Что именно? Тиф? Дизентерию? Скорее всего тиф... На тебе живом можно изучать строение костей. Ради чего? Я не понимаю... Ты хоть раз подумал о том, что я не простил бы себе, если бы ты погиб?

Он повернул наконец голову и впервые с того момента, как Стюарт вошёл в его кабинет, посмотрел сыну прямо в лицо.

После пренебрежительных слов брата, Делия захлопнула книжку, заложив страницу пальчиком.

- Меня совсем не удивляет, что написанное кажется тебе полным бредом, - отозвалась девушка, гордо вскинув подбородок. - Еще бы! Стал бы ты всерьез относиться к тому, что женщина - тоже человек и имеет права наравне с мужчиной. Вы только и кричите о свободе, о демократии, о равенстве всех граждан нашей страны, а между тем спокойно проходите мимо того факта, что женщины Америки почти полностью бесправны. Вот и наш дорогой братец Стюарт предпочел отправиться на войну чтобы дать свободу каким-то угнетенным на Юге неграм, но даже не подумает поднять голос за женщину если та вдруг решит настаивать хоть на одном гражданском праве, которыми пользуетесь вы- мужчины.

Она смотрела на брата через плечо и взор ее горел жаждой справедливости, а в голосе звучал вызов.

Последние слова Стюарта произвели неожиданно сильное действие: его отец мигом поднялся с дивана и отошёл на несколько шагов, попутно надевая очки и превращаясь из старика в категоричного и грозного доктора Флетчера.

- Что за чушь ты говоришь!? - спросил он резко, повернувшись и глядя на сына с некоторого расстояния. - Как тебе только в голову приходит говорить такое? Что же, и я, и твой старший брат занимаются делом, от которого можно взбеситься? По твоему, убивать людей лучше, чем лечить их? По твоему, те американцы, которые с оружием в руках кидаются на других американцев, не взбесились? Ты уже достаточно взрослый, чтобы думать о том, что говоришь и в каких выражениях. Если бы тебе не было двадцать шесть лет, я выпорол бы тебя за такие слова! "Взбесился бы..."

За праведным возмущением до доктора не сразу дошли слова Стюарта о том, что он был в плену. "С южным гостеприимством..." - повторил он про себя. Как-то коллеги подсунули ему журнал, упросив прочитать статейку какого-то ушлого журналиста про Андерсонвилль. Честно говоря, доктор Флетчер отнёсся к подаче материала и даже фотографиям довольно прохладно. Он считал, что люди сами лезут на рожон, затевая войны. Хотя с чисто медицинской точки зрения некоторые аспекты дела его заинтересовали. Джозеф Флетчер не особенно склонен был увидеть в преподнесёном материале "особую жестокость южан", хотя бы потому, что по своим медицинским каналам имел представление о том, что творится в лагерях для военнопленных на территории, принадлежащей северянам. Весь этот конфликт был доктору Флетчеру глубоко противен, но он и в мыслях не увязал ничего из увиденного и услышанного с одним из своих детей. Значит, Стюарт побывал в плену и, возможно, как раз в таком вот Андерсонвилле? На душе у доктора стало так скверно, что он снова снял очки и вынужден был опереться о край своего письменного стола. Глядя куда-то в сторону книжной полки, он повторил вслух только одно слово, которое вдруг обрело конкретное в своей жестокости значение, разом превратившись из пустого звука в кошмар для него лично:

- Андерсонвилль...

Он уселся на стул и от скуки принялся болтать ногами.

- Если дядя ничего не имеет против солдат, почему же он тогда так сердится на кузена Стюарта? – спросил Лаф, с завидным упрямством возвращаясь в прошлой теме, - в конце концов, не всем же быть врачами. Уж я-то им точно не буду, - заявил он уверенно, - скучная профессия.

- Тебя во врачи и не возьмёт никто, так что не беспокойся.

Вопрос про отношение доктора Флетчера к Стюарту Алан проигнорировал вовсе, не собираясь что-то объяснять малолетнему двоюродному брату. Вместо этого он повернулся к Делии.

- Перечисли мне пожалуйста, каких именно прав тебе лично не хватает, Дел? Только не говори мне абстрактных лозунгов, они на меня не действуют, сама знаешь. Ты мне скажи, конкретно какие именно права ты имеешь в виду?

И он приготовился загибать пальцы.

Мальчишка вновь задал один из бестактных вопросов, которые почти всегда очень просты, но ответить на них почему-то весьма сложно. И уж, конечно, не Делия взялась бы что-то объяснять кузену, она вообще считала, что строгость в воспитании детей - самое главное условие; только тогда они учатся думать и отвечать за свои поступки. Девушка недовольно сдвинула тонкие брови и, глянув на ребенка, строго напомнила:

- Лафайет, я слежу за тобой. - И чтобы он понял что она имеет ввиду, снова показала два поднятых в виде "V" пальца. Потом повернулась к Аллану и ответила уже ему: - Не думаю, что сейчас время и место затевать диспут по этому вопросу. В гостиную вот-вот вернуться отец и Стюарт, а ты сам знаешь, что отцу не нравятся выслушивать мои взгляды на некоторые стороны жизни. Но я обязательно все тебе растолкую, если ты, конечно, действительно намерен узнать о том, что я думаю.

И словно ставя точку на продолжении разговора, Делия отложила книгу на столик и повернулась к матери:

- Мама, может пора сказать прислуге чтобы накрывали на стол? Стюарт, наверно, голоден.

___________________________________

Разговор в кабинете становился всё более непредсказуем.

На вопрос Стюарта доктор Флетчер покачал головой. Разве он мог предположить, что его сын пройдёт через это ужасное место? А может быть, мог, должен был? Разговор вдруг оказался тяжелее, чем он надеялся, несмотря на своё хвалёное умение быть готовым к худшему. А желание что-то доказать собственному сыну ушло. Какая разница? Есть вещи, перед которыми становятся бессмысленными любые принципы. Да, доктор постарел, но напрасно его жена и дети считали, что это единственное изменение, которое в нём произвели годы. Может быть, жизненный опыт научил его отступать? Нет, не изменять собственным убеждениям, тут доктор оставался непоколебим, а именно смиряться в тех случаях, когда он уже ничего не может изменить. Разве он мог повернуть время вспять, удержать Стюарта от опрометчивого шага и уберечь от Андерсонвилля? Теперь уже нет.

Доктор оставил очки на столе и подошёл к сыну. Признать, что Стюарт сделал правильный выбор, он не мог категорически. Но он мог признать право Стюарта делать выбор самостоятельно. Его сын был сильным, это доктор Флетчер осознал совершенно неожиданно, глядя в глаза своему отпрыску. Сын сделал выбор и не отступил, несмотря на все перенесённые лишения.

Доктор вздохнул, взял Стюарта за плечи и притянул к себе.

- Мальчик мой! Я рад, что ты жив.

Он чуть отодвинулся и провёл пальцами по лбу Стюарта, впервые увидев в нём своё подобие: своё упрямство, свою настойчивость. Этого не было у других его сыновей. Жаль только, Стюарт употреблял фамильные качества на цели, с точки зрения доктора Флетчера совершенно этого недостойные. Но что, как не упорство и настойчивость, могло помочь Стюарту выжить?

- Может быть, теперь ты передумаешь? - спросил доктор Флетчер, со слабенькой надеждой продолжая удерживать сына за плечи.

- Тетушка! Можно я сбегаю и скажу? – тут же встрял Лаф.

Он уже весь извелся, просидев без движения некоторое время, так что был бы рад размяться. Вдобавок беседа с кузенами начинала принимать неприятный оборот. Сначала Алан заявил, что его, Лафа, не возьмут во врачи. Разумеется, из чувства противоречия Тиркли рассердился - как это "не возьмут" (независимо оттого, что он там говорил минуту назад). А потом еще Делия снова ему пригрозила, хотя, казалось бы, за что? Лаф не считал, что сказал что-то особенное.…

Впрочем, задавать вопросы дальше мальчишка все же поостерегся - во избежание. "Потом задам, во время обеда", - решил он и вопросительно посмотрел миссис Флетчер, ожидая ее решения.

- Да, конечно, - согласилась она больше машинально, чем осознанно. - Конечно, пусть Лаф сходит на кухню.

Алан погрозил мальчишке пальцем:

- Не свороти двери по дороге и не сбей с ног кухарку, - предупредил он, после чего снова повернулся к сестре и добавил с разочарованием: - Я так и знал, сестричка! Ты уходишь от темы и пытаешься мне доказать, что на самом деле тебе есть что сказать. Но это не так. Признайся лучше, потому что мне врать бесполезно. Я - врач и оперирую только фактами, а как раз фактов у тебя и нет. - Иногда Алан становился совершенно безжалостен, но он считал, что нужно быть честным и активно помогал другим, настаивая на своей точки зрения. - Стюарт может появиться когда угодно, а папа - вообще не появиться. Так что времени у нас более чем достаточно. Вся суть в том, что тебе нечего сказать. Разве не так?