Когда палач с кнутом подошёл к Уайтингу, тот подумал об одной важной для него вещи.

- Скажите, мистер Корбетт, - обратился фотограф к шерифу, - в вашем городе есть доктор? Я бы хотел пригласить его сюда, чтобы он осмотрел мои раны после порки.

Он кивнул своим людям и те откровенно подпихнули фотографа к коновязи, чтобы не тянул время.

Нат докурил свою папироску и теперь наблюдал с высоты крыльца за происходящим. Но вмешиваться по прежнему не собирался.

Нат - плантатор


А это - его конь

Подойдя к коновязи, фотограф неторопливо снял с себя шляпу, пальто, рубашку и опустил нижнее бельё до пояса. Его покрасневшее от злости и возмущения лицо выражало решимость покончить с этим делом как можно скорее.

- Делай своё дело, - потребовал Уайтинг, обращаясь к палачу. - Только счёт ударам не потеряй.

Второй помощник взял верёвку и прикрутил руки Уайтинга к перекладине коновязи, после чего поспешно отступил в сторону, чтобы ненароком не попасть под кнут.

Первый помощник отошёл на то же место, где стоял, когда бил Бородача, размахнулся и примерно с той же силой полоснул фотографа по обнажённой спине. Не сказать, чтобы это было не больно, или даже не сильно больно. Скажем прямо, больно было очень сильно. И красочное описание Ната соответствовало истине, ведь у отставного сержанта было много личного опыта в таких делах.

Не останавливаясь, размеренно, чтобы давать наказуемому несколько секунд на вдох и выдох, помощник мэра стал наносить удары. Он уже слегка устал, пока бил Энди, поэтому теперь действовал чуть медленнее и с большими паузами. Хотя на силе ударов его усталость пока не сказывалась.

Нат - плантатор


А это - его конь

Правда, потом Уайтинг уже больше не стонал и терпел молча. Спина горела так, будто с неё содрали всю кожу или вырезали кусок мяса. По мере увеличения количества ударов мозг отказывался воспринимать сильный болевой шок, поэтому примерно после тридцатого удара Уайтинг был на грани обморока и едва держался на ногах. Пару раз он опускался на колени, и только верёвки не давали ему упасть, но всегда поднимался вновь. Хотя, даже в таком состоянии фотограф находил в себе силы для злости, и злился он теперь на палача, который наносил удары слишком медленно, и тем самым продлевал мучения своей жертвы. Уайтингу хотелось закричать во всё горло чтобы тот хлыстал быстрее. Только тогда фотограф перестал бы различать отдельные редкие удары и боль слилась бы для него в одно целое. К тому же, при большей скорости ударов фотограф надеялся потерять, наконец, сознание, и его мучения закончились хотя бы на мгновение. Впрочем, этого никак не происходило, и вполне возможно, что именно злость поддерживала силы Уайтинга. Он был в сознании даже тогда, когда количество ударов перевалило за сорок, хотя он не смог теперь держаться прямо и окончательно повис на верёвках, не делая попыток встать. Но когда последний удар полоснул но его спине, Уайтинг поднялся и даже посмотрел широко раскрытыми от боли глазами в сторону крыльца.

Конечно, опытному взгляду мистера Ганна было понятно, что то, что парень встал, ещё ровным счётом ничего не означает. Идти своими ногами, без чужой поддержки, всё равно не сможет. Как только помощник шерифа отвязал руки фотографа, Нат подхватил его правую руку и перекинул себе через шею.

- Забери его одежду, - бросил он второму помощнику по имени Грей.

После чего, без дальнейших разговоров потащил Уайтинга в сторону гостиницы.

Нат - плантатор


А это - его конь

Хозяин гостиницы был в курсе происходящего, потому что как раз выходил на крыльцо, поглазеть на экзекуцию. Поэтому как только Нат заволок Уайтинга в гостиничный холл, ему тут же пришли на подмогу.

- Давайте, сэр, отведём мистера Уайтинга в его комнату, - предложил хозяин гостиницы, подхватывая фотографа под другую руку, и они совместными усилиями двинулись наверх по лестнице.

По счастью, эта самая лестница была достаточно широка, чтобы трое людей смогли протиснуться по ней наверх. Затащив фотографа в его номер, Нат с хозяином помогли ему лечь на кровать.

- Принеси воды и чистых тряпок, - распорядился Нат, и хозяин гостиницы умчался. - Что ты стоишь? Положи одежду и сбегай к аптекарю. - Это уже относилось к помощнику шерифа. - Возьми у него этой его мази для заживления ран, пусть запишет на мой счёт.

Помощник шерифа умчался. Нат подошёл к окну, отдёрнул занавеску, но пришёл к выводу, что уже темнеет и света всё равно мало, после чего зажёг лампу и поставил её в изголовье кровати. Сам присел на край и наконец осмотрел спину несчастного фотографа.

- Несколько дней придётся полежать, - убеждённо заявил он, досадуя на старательность шерифского помощника. - Впрочем, всё не так плохо. Недели две назад тут кучка придурков выпорола двух фермеров. С ними похуже дело обстояло. А сейчас они уже бегают. Надеюсь, вам некуда торопиться...

Он снял с шеи относительно чистый платок и осторожно промакнул кровь, медленно стекающую по боку Уайтинга, чтобы не накапала на кровать.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Теперь торопиться мне точно некуда, - еле слышно пробормотал Уайтинг. Фотографу казалось, что его спину жгут калённым железом и сейчас ему было не до разговоров. - Сегодня я хотел начать фотографировать людей, но в ближайшее время это вряд ли получится сделать. Прийдётся подождать. Буду надеяться, что мои раны заживут быстро.

Уайтинг лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку, но приподнялся и посмотрел в глаза Ганну.

- Я очень благодарен вам за помощь, мистер Ганн, - проговорил он более твёрдым голосом. - Все ваши расходы на моё лечение я оплачу. Окажите, пожалуйста, мне ещё одну услугу. Может быть вы найдите человека, который возьмётся за плату ухаживать за моими ранами и приносить сюда еду до тех пор, пока я не поправлюсь?

- Я попрошу миссис Присли, одну здешнюю вдову, прислать своего старшего. Парень сообразительный и не прочь заработать какую-нибудь мелочь для матери, - решил он, наконец. - Но уж сейчас мне придётся самому за вами поухаживать.

Хозяин гостиницы явился быстро, притащил воду и тряпок. Забрав это всё у него, Нат выставил его из комнаты, чтобы не мешал советами. После чего снял китель, устроился поудобнее и принялся обмывать раны фотографа. Не то, чтобы отставной сержант действовал сильно нежно, но он умел ухаживать за ранеными, чтобы не причинять лишней боли.

- Одно не понимаю, - честно признался он между делом. - Какого чёрта вы согласились признать, что врезали Энди? Что, нельзя было настоять на своём? Ладно, МакКуин - придурок, у него ума никогда и не было, но вы-то поумнее будете.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Все показания свидетелей были против меня, - стал объяснять фотограф, едва сдерживая стон. - Сам МакКуин по своей тупости утверждал то, что я его ударил и это же с пеной на губах доказывали двое его приятелей янки. Получалось, что на своей версии мне оставалось настаивать в одиночестве, потому что Люси девушка очень болтливая и могла сказать лишнее. К тому же, - добавил Уайтинг после секундного раздумия, - даже если бы она всё же подтвердила мою версию и дело решилось бы без порки, она могла меня потом шантажировать. Так что, ситуация складывалась явно не в мою пользу, мистер Ганн.

Нат вздохнул. Ему казалось, что он объясняет прописные истины, до которых человек должен доходить сам. Но в армии Нат всё-таки по большей части пробыл именно сержантом, и объяснять двадцать раз прописные истины остальным солдатам ему было не впервой.

- Вы слишком горячитесь, вот в чём ваша беда, - сказал он спокойно. - Нужно уметь отстаивать своё, и прежде всего, делать это при помощи головы, а не кулаков. Если бы вы стояли на своём, вы могли бы проиграть, но могли бы и выиграть. А начав кидаться из крайности в крайность - "нет, не бил - нет, бил" - вы наверняка проигрываете. - Нат прополоскал тряпку в миске с водой, отжал слегка и прикрыл ею спину фотографа. - Если бы вы стояли на своём и проиграли, могли бы говорить, что пострадали несправедливо. А теперь про вас скажут: это тот парень, который сперва сказал "нет", потом сам признался, что сказал "нет", чтобы избежать наказания, и сказал "да". Заметьте, ваш "протест" против несправедливого Декрета никто вообще не запомнит. А вы в результате лежите здесь, и пролежите ещё несколько дней, так что вам же самому придётся тратить деньги, чтобы за вами ухаживали, вместо того, чтобы их зарабатывать.

Нат вздохнул и посмотрел на двери. До лавки аптекаря было не так далеко, и посланный им за лекарством помощник шерифа должен был скоро появиться.

- Люси стала бы шантажировать... Вы что, действительно считаете, что здесь все спят и видят, как бы кого выпороть? - спросил он с искренним недоумением.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Я не знаю о нравах вашего маленького города, мистер Ганн, - заявил фотограф прямо, - потому что я здесь новичок. Но что мешало Люси после разбирательства прийти к вам с шерифом и заявить, что всё было по другому? Конечно, вы могли послать её подальше, но могли и начать новое разбирательство, а я не хочу жить в постоянном страхе того, что судьба моей спины зависит от болтливой девушки. Лучше уж сразу подставить своё тело под порку.

Холодная вода, стекающая по обнажённой спине Уайтинга, на время облегчила его страдания, поэтому фотограф почувствовал себя немного лучше.

- А вообще, любопытная у вас в городе ситуация с правосудием складывается, - продолжил размышлять вслух Уайтинг, голова которого от сокращения количества боли стала работать яснее. - Показания трёх солдат Союза в ваших с шерифом глазах имеют меньшее значение, чем показания бывшего мятежника и проститутки. К примеру, сейчас в моём родном Теннесси даже одного слова солдата янки достаточно, чтобы вас обвинили в каком-либо тяжёлом грехе, а может, и признали в нём виновным. Если бы я знал, мистер Ганн, что вы так низко ставите своих людей, то действительно настаивал бы до конца на своей невиновности, - признался Уайтинг. - Был у нас в полку один парень, бывший вор, - вспомнил фотограф, - так он говорил, что нельзя никогда ни в чём признаваться. Похоже, что он был прав. А с другой стороны, сэр, - Уайтинг задумался и даже почесал рукой щетину на своём лице, - мой протест против несправедливого Декрета мало что значит. Даже если бы люди меня и поддержали, они не в силах его отменить. Честное слово, мистер Ганн, - фотограф от злости сжал покрепче свои кулаки, - будь я северянином, то неприменно отправился бы в Вашингтон, добился там встречи с президентом Джонсоном и просил бы его отменить это узаконенное безобразие. На такое хорошее дело, - в волнении заявил Уайтинг, - мне даже времени своего не жалко.

Не похоже было, что фотографу можно что-то объяснить. Особенно сейчас. Но Нат поддерживал беседу просто потому, что делать больше было нечего.

- Вы не слишком правильно оцениваете ситуацию, но я не думаю, что смогу вам это объяснить, сэр, - признался он, откидываясь на спинку стула. - По-вашему, Декрет несправедлив? Да, это так. Но если бы не было этого Декрета, кого-нибудь из ваших же соотечественников могли бы повесить. Есть времена, когда приходится выбирать меньшее из зол. Декрет - это меньшее из зол, поэтому здесь никто против него не возражает. По-вашему, лучше пусть вешают? И что касается Люси - она тут как раз ни при чём. Это вам, как мужчине, нужно уметь держаться за свои показания. Я не говорю: признаваться или не признаваться. Стоять на своём. Мне в своё время приходилось настаивать на своём, когда я знал наверняка: если не отступлю, то нарвусь примерно на то же самое, на что нарвались вы, потому что отступили. И всё равно я не отступал. И даже не жалею, хотя мою спину сейчас лучше никому не показывать. Потому что я не отступил и мне не в чем себя упрекнуть. Что до вас, сэр, то ваше собственное признание, высказанное в весьма категоричной форме, свело на нет необходимость что-то там расследовать из-за пьяной драки. Ну если человек сам говорит: да, я это сделал! Что прикажете делать шерифу?

В двери заглянул помощник шерифа. Нат встал, забрал у него банку с лекарством, после чего вернулся обратно.

- Я понимаю, что признавать свой собственный промах всегда очень обидно, - заметил он, снимая со спины фотографа тряпку. - Но теперь терпите, что тут ещё скажешь...

И Нат принялся аккуратно намазывать каждую рану на спине Уайтинга снадобьем здешнего аптекаря.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Хорошо! Вы правы! - воскликнул Уайтинг и тут же застонал, так как мазь оказалась подобна соли, насыпанной на рану. - Тогда я немного погорячился, потому что меня взбесила тупость МакКуина. Вот я и не сдержался, ляпнул лишнее, а потом уже поздно было. Нужно было стоять на своём, тогда может быть дело до порки и не дошло бы. Впрочем, - пустился в рассуждения Уайтинг, - во всех жизненных ситуациях человеку на своём стоять не всегда можно, потому что иногда выходит, что он сам не прав, а его оппонент оказвывается правым. Поэтому в выигрыше остаётся не тот, кто долбиться как баран в закрытые ворота, а тот, кто умеет рассуждать и делать соответствующие выводы. Что касается Декрета, - Уайтинг перевел разговор на другую тему, - то меня возмущает не он сам, а то несовершенство, с каким он был написан. Создавали его с целью уменьшения количества преступлений, что радует, но написали с грубыми ошибками. Почему нужно обязательно наказывать как зачинщика, так и невиновного? - спросил фотограф, и не дожидаясь, пока его собеседник ответит, продолжил задавать вопросы. - Почему нужно драть со всех участников такие большие деньги, причем подавляющее большинство людей заведомо не могут заплатить такую сумму? Почему порят так жестоко, ведь не каждый человек обладает отменным здоровьем и может умереть во время этой процедуры? Вы думаете, что Декрет поможет избежать убийств, - опять начал рассуждать Уайтинг, - но он не в силах ничего изменить, так как во время какой-нибудь драки всегда найдётся идиот, который кого-то убёт, и его потом повесят. Есть такие люди, митер Ганн, - фотограф решил подвести итог своей речи, - как тот же МакКуин, для которых не существует сдерживающего фактора. Они драчуны и забияки по своей природе. Так что драки и убийства людей в этих драках будут всегда.

- Да, сэр, наверняка драки будут, - ответил он, когда фотограф закончил. - Но вот беда: последние две недели показали, что Декрет действует, потому что драк в разы меньше. Вот вы говорите: почему нужно наказывать и невиновного, и зачинщика? Так в драке виновных всегда двое. Это в избиении виновата только одна сторона. А что до суммы наказания - так тут вы не правы. Если штраф будет такой, который всякий может заплатить - это не поможет делу. - Отвлёкшись от спины фотографа, Нат постарался развить свою мысль. - Если бы мистер Фланнаган хотел пополнить казну Городка, тогда ему, конечно, нужно было назначить цену небольшую, а потом сидеть и собирать денежки. Но Декрет написан ради того, чтобы пресечь драки, а не для того, чтобы драть, как вы выражаетесь, деньги. То же и о порке. Лёгкое наказание не остановит, и драки всё равно продолжатся. Вот вы говорите, что во время драки всегда найдётся идиот, который кого-нибудь убьёт. Значит, надо пресечь драки как таковые. Полумеры тут ничего не сделают.

Нат набрал новую порцию мази и продолжил своё занятие, тихонько посмеиваясь.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Я уже сказал вам, сэр, - начал свои объяснения Уайтинг, - что полностью драки пресечь невозможно. Так созданы люди, что некоторые из них, давайте будем условно называть их нарушителями, всегда будут переступать через любые законы. Таким людям нельзя даже с помощью угрозы наказания объяснить, что нельзя нарушать законы. Один человек, назовём его нормальным, прочитает Декрет и станет его выполнять, а другому бесполезно что-либо запрещать, он всё равно сделает так, как захочет, и угроза наказания, будь она большая или маленькая, его не остановит. Более того, нормальный человек, ознакомленный с Декретом, вряд ли полезет в драку специально, так как вспомнит и испугается наказания, а нарушителю на это наплевать. Поэтому, как правило, зачинщиком драки становится нарушитель, которого и следует наказывать, а нормальный человек чаще всего является обороняющейся стороной. Типичным примером нарушителя следует назвать МакКуина. Он наверняка знал про Декрет до драки, но устроил её. Сейчас он лежит избитый в постели, через несколько дней он поправиться, потом начнёт опять пить и кого-нибудь задирать. В результате случится новая драка, возможно со смертельным исходом.

Уайтинг замолчал. События этого тяжёлого дня утомили фотографа, раны на спине мучительно болели, длинный разговор вызвал жажду, и в дополнении ко всему теперь приходилось еще и объяснять непонятливому собеседнику элементарные вещи. Однако, прекратить этот разговор значило признать своё поражение в споре, что Уайтинг делать совершенно не хотел.

- Теперь поговорим о деньгах и порке, - продолжил произносить свою речь фотограф. - Будь сумма штрафа более низкой, нормальный человек, который скорее всего по недоразумению имел несчастье вступить в драку, сможет её заплатить. Будучи нормальным, он сделает для себя, в отличии от нарушителя, соответствующие выводы и больше не будет драться. Однако, согласно положениям Декрета, заплатить штраф практически никто не может, то есть всё дело автоматически сводится к порке. Конечно, нормальный человек, получив 50 ударов кнутом, больше об участии в драках думать не будет, но этот же человек не захочет больше драться, получив 25 ударов. Таким образом, имеет смысл снизить сумму штрафа и количество ударов. Нормальный человек всё поймёт с первого раза, а нарушитель будет продолжать свои действия даже под угрозой более серьёзного наказания. Надеюсь, теперь вы понимаете меня, мистер Ганн?

Горло фотографа настолько пересохло, что он не удержался и стал просить об услуге, не связанной с темой разговора.

- Я был бы очень признателен вам, сэр, - проговорил Уайтинг тихим голосом, едва шевеля пересохшими от недостатка влаги губами, - если вы дадите мне стакан воды. В противном случае я просто не смогу продолжать эту беседу.

- Может, вы и правы, сэр, - заметил он, возвращаясь к теме. - Но вот только практика говорит об обратном. До Декрета дрались чуть не каждый день, а то и по несколько раз. А после Декрета за полмесяца случилось всего две драки. Судите сами. Да и с МакКуином... - Нат вытер руку и снова прикрыл спину фотографа тряпкой, после чего переставил стул так, чтобы было удобнее разговаривать. - Вы не знаете Энди, а я знаю. Он, конечно, туповат, но он не злой. И он никогда, заметьте, вообще никогда, даже если напьётся, не ударит никого первым. Здесь у него тормоз. Так что если бы вы его не нокаутировали, он бы в худшем случае вытащил вас из комнаты, долго выяснял, "кто кого уважает", а потом убрался допивать своё виски. Вы же, не зная этого, предпочли начать драку первым. Оно, конечно, подействует на вас наказание или нет - от вас зависит, тут я ничего не скажу. Но вот, к примеру, до вас выдрали одного паренька - Стива Берри. Он пьяный на всех кидался, как бешеная собачонка, остановить можно было, только если связать покрепче. Так он теперь вообще виски в рот не берёт. А вы говорите: на настоящих драчунов не подействует. Нет, сэр, даже драчуны, если у них голова хоть немного работает, не подставят спину под полсотни ударов. И, кстати, конкретно здесь, в Городке, затевали драку не только люди мэра. Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят и южане, и янки. На всех подействовало. Хотя конечно, драки всё равно будут. Но всё-таки не каждый день.

Нат налил ещё воды в кружку на тот случай, если Уайтингу снова захочется пить, И поставил поближе. После чего посмотрел на фотографа, оценивая: стоит его дальше отвлекать разговорами, или уже оставить в покое.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Спасибо вам за воду, мистер Ганн, - поблагодарил фотограф помощника мэра и вернулся к теме разговора. - Вот вы говорите, что Стив Берри был нарушителем, но осознал свою ошибку и превратился в нормального человека. Значит, он изначально был нормальным человеком, который просто буянил до первой порки. Кому-то нужно почувствовать след кнута на своей спине один раз, кому-то два раза, а есть такие, кто никогда ничего не поймёт. Вот про таких я как раз и говорил. Взять к примеру конокрадов. Они прекрасно знают, что их могут повесить, и они бояться этого, но продолжают творить свои безобразия. Причём, если бы конокрадов не вешали, а пороли или штрафовали, некоторые из них, будучи в душе нормальными людьми, перестали бы это делать, но остальные так никогда и не одумались бы. Всё дело в том, сэр, что так устроен человек.

Уайтинг протянул руку к кружке с водой и сделал несколько глотков, раздумывая над тем, что ещё можно привести в качестве аргумента своей правоты.

- Возможно, в лице МакКуина я привёл неудачный пример, - продолжил излагать свои мысли фотограф, - однако факт остаётся фактом. Кто-то может исправиться, а кто-то нет. Разумеется, Декрет уменьшает количество преступлений в этом городе, так как он сдерживает нормальных людей от совершения преступлений, однако против истинных нарушителей он бессилен. Вступая в драку, воруя, убивая, такой нарушитель просто ни о чём не думает, а если и думает, то надеется, что останется безнаказанным. Собственно говоря, мистер Ганн, я выступаю не против самого Декрета, который в исправленном виде даже нужен, а против его суровых мер, и пытаюсь вам доказать, что менее жестокое наказание будет иметь тот же эффект. Нормальные исправятся, а нарушители нет. Вот и всё, сэр.

- Я вижу, сэр, что вы умеете стоять на своём, - заметил он. - Вот только почему-то не захотели стоять на своём, когда надо было убедить шерифа, что драки не было. А зря. С таким упорством вы бы точно переубедили мистера Корбетта. Он вообще... легко поддающийся на уговоры. На да ладно, - отмахнулся Нат. - Скажем, так: вот вы говорите, что настоящий нарушитель ни перед чем не остановится и Декрет тут не поможет, поэтому можно снизить количество денег и ударов. Может быть. Но вот вопрос: к какого типа нарушителям вы относите себя? - Нат смотрел на Уайтинга серьёзно, хотя и не без некоторого ехидства. - Вы вот знали о Декрете, но всё равно предпочли кинуться в драку. Стало быть, вы - как раз такой нарушитель, которого сколько ни бей - всё бесполезно?

Нат - плантатор


А это - его конь