Шериф прошёлся по небольшой комнатке и невесело усмехнулся, поглядев на притихшую Люси. Вот кому вообще не нравилось никакого насилия. Тем более, что выпороли-то первый раз Стива Берри - парня, к которому Люси была очень привязана.

- И я вам скажу, с чего это началось. - Шериф повернулся к фотографу. - До того, как сюда приехал мистер Фланнаган, здесь стоял гарнизон солдат-янки и драки вспыхивали довольно часто. Кое-кого янки за эти стычки зверски избивали, бросали в тюрьму или даже вешали. Потом появился мистер Фланаган, стал здесь мэром и убедил военного коменданта округа убрать отсюда гарнизон. Здесь стало значительно тише, но, к сожалению, драки между янки и техасцами всё равно периодически случались. Народ у нас тут смелый и терпением не отличается, сами понимаете. Наконец, недели две-три назад, в салуне один наш с вами соотечественник устроил потасовку с людьми мэра, и схватился за нож. Северянина зарезали, а нашего парня повесили за убийство. Вот после этого и появился Декрет. Конечно, если вы считаете, что лучше висеть на виселице, чем заплатить штраф или быть выпоротым - это ваше право. Но большинство горожан так не считает. Во всяком случае, благодаря Декрету драк стало ещё меньше. А что до вымогательства, то это, в общем-то, слишком ненадёжный способ. У большинства фермеров и горожан нет полтысячи долларов и платить за удовольствие дать кому-то в морду, и так никто не станет. А чтобы уберечь свою шкуру от армейских методов воздействия - не надо драться. - Шериф завершил свой круг по комнате и подошёл к двери. - Пойдёмте, сэр. Мне очень жаль, но не арестовать вас я не могу.

- Пойдёмте, мистер Корбет, - ответил Уайтинг, надевая шляпу. - Вы всего лишь выполняете свою работу.

Широкий, запирающийся решёткой, проём выходил в заднюю половину дома. Здесь был только коридор и несколько "камер" - загороженных решёткой комнатушек, вся меблировка которых состояли из деревянной кровати с соломенным матрацем.

Парочка "гвардейцев" Фланнагана провожала шерифа и Уайтинга до самой тюрьмы и успокоилась лишь тогда, когда мистер Корбетт провёл своего пленника в заднюю часть здания и посадил в одну из этих самых камер. В другой такой же камере уже сидел Бородач, слегка протрезвевший и притихший.

- Я пошлю за мистером Ганном, - сказал шериф, запирая решётку за мистером Уайтингом. - Если вам что-то понадобится - кликните моих парней. И, я думаю, что мне придётся доложить о происшествии мэру. Ваша повозка в надёжном месте? Неизвестно, может быть, вы тут пару дней просидите. Мне бы не хотелось, чтобы пропали ваши вещи.

Нельзя сказать, что Уайтингу не понравилась местная тюрьма и обстановка в этой камере. Во время своего пребывания в плену будущий фотограф содержался в гораздо худших условиях, и об отдельной камере там приходилось только мечтать. Однако, сейчас Уайтинг хотел, чтобы его дело решилось как можно скорее. За конюшню нужно было регулярно платить, да и самому фотографу не терпелось начать выполнять свою работу.

- Я думаю, сэр, что никаких судей и не будет, - сказал он, наконец. - Просто сюда придут свидетели и подтвердят нарушение декрета. И всё. Но нужно, чтобы окончательное решение засвидетельствовал мэр, или его помощник. Мистер Ганн неизвестно где носится, а мистер Фланнагана - человек занятой, он может отложить разбирательство, скажем, на завтра. Тогда вам придётся ночевать здесь.

Он надел шляпу обратно на голову и выдохнул, словно только что сделал важное и тяжёлое дело. Декрет шерифу не нравился. Он стеснялся, но понимал, что никто не снимет с него ответственности и всё равно придётся довести дело до конца.

- Но как же так, мистер Корбет? - воскликнул Уайтинг возмущённым голосом. В это мгновение он забыл про окупационный режим. - Любой человек имеет право на беспристрастного судью, адвоката и суд присяжных. Правда, вы говорили, что мистер Фланнаган является справедливым судьёй, а в порядочности его помощника я уже успел убедиться. Однако, почему меня должны судить не гражданские судьи, а военные чины?

Шериф снял шляпу, отошёл к стене и сел на дежурный стул напротив решётки, за которой находился Уайтинг.

- Я даже думаю, что мистер Фланнаган не станет вмешиваться, - продолжил он. - Да и вообще, по правилам, это дело в моей компетенции. Но я предпочитаю, чтобы при процедуре допроса, вас и мистера МакКуина, присутствовал мистер Ганн. И если бы не это - я бы просто подождал утра, чтобы ваш противник протрезвел окончательно и был способен внятно выражаться, потом выслушал бы вас обоих и вынес решение: наказывать вас, или нет. Собственно, даже и не при оккупационной власти мелкие нарушения шериф может разбирать сам, без вмешательства судьи.

- Мистер МакКуин мне не противник,- поправил Уайтинг шерифа. - Он сам упал.

Собственно говоря, правила судопроизводства в этом городе активно не нравились Уайтингу, который, в другие времена, стал бы обязательно настаивать на присутствии гражданского судьи, адваката и суда присяжных. К тому же, фотограф искренне не понимал, как могут обычный шериф и чиновник-янки вот так запросто творить правосудие, и их приговор нельзя обжаловать в вышестоящие инстанции. Однако, сейчас наступили времена беззакония и окупации. Поэтому Уайтинг решил оставить свои мысли при себе.

- Хорошо, мистер Корбет, - подвёл итог фотограф. - Всё, что мне сейчас остаётся, так это ждать.

По правде говоря, мистер Уайтинг плохо представлял себе систему правосудия. У мэра вполне официально помимо прочих обязанностей были ещё и обязанности мирового судьи, так что мелкие, не уголовные преступления на уровне драк и тому подобного он разбирал сам. И никакие присяжные и адвокаты тут не полагались. К тому же, принятый Декрет упрощал работу, устанавливая твёрдое возмездие за конкретное административное правонарушение. На местном уровне что-то подобное могло иметь место и не при оккупационном режиме, а во вполне мирные времена.

Но объяснить это Уайтингу никто не взялся. Энди МакКуин храпел, а мистер Корбетт, отправив помощника на поиски мистера Ганна, сидел у себя в "офисе" и предавался невесёлым размышлениям о нелёгкой шерифской судьбе.

- Давай на выход, недоумок, - скомандовал он, выталкивая Бородача в коридор. - Пошёл! Там тебе шериф приготовил стул, будешь давать показания с комфортом.

- Нат! Я... - хотел было оправдаться Энди, но получил пинок под зад - и поспешил выйти.

Нат открыл камеру Уайтинга. Пинать фотографа он не собирался, но вид у мистера Ганна был крайне мрачный.

- Я разве не говорил вам, что драться у нас в Городке - накладно для самих драчунов? - спросил он. - Выходите, сэр! Я не собираюсь тратить много времени на разбирательство из-за ваших склок.

В "офисе" шерифа уже собралось несколько свидетелей: мисс Уэлс, Джойс, Фицджеральд, два помощника шерифа и бармен. Бородача шериф жестом усадил на приготовленный для этой цели стул за низкой загородкой. Второй стул, для фотографа, стоял там же, рядом со стулом Энди. Сам шериф, не менее мрачный, чем мистер Ганн, восседал за своим письменным столом и барабанил карандашом по большой тетради, лежащей перед ним на столешнице.

Нат - плантатор


А это - его конь

Зайдя в "офис" шерифа, Уайтинг с удивлением посмотрел на бармена и подумал о том, что этот человек не является свидетелем. Однако, переведя взгляд на мрачные лица присутствующих людей, фотограф не стал об этом говорить.

- Правда вам известна, джентельмены, - категорично заявил Уайтинг, садясь на специально приготовленный для него стул. - Будучи сильно пьяным, мистер МакКуин упал и ударился головой о пол, а его пьяные друзья, - фотограф кивнул в сторону Фицджеральда, - видимо не поняли этого и решили, что я его ударил. Впрочем, - добавил фотограф, - если регулярно и много пить, можно и самого чёрта увидеть.

Нат говорил серьёзно, ему было не до издевательств.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Нат! Я же не просто так ввалился! - начал защищаться он. - Мы с ребятами услышали, что мисс Уэлс визжит как резаная. - Он покосился на Люси. - Ну, и побежали узнать, в чём дело. Ты сам всегда говоришь, что Люси надо защищать от всяких там... В общем. мы прибежали, а у неё в комнате мистер вот этот. ну, я его и спрашиваю: почему визжала Люси? А он как меня треснет!

- Точно, треснул! - поддакнул своему Джойс. - Не такие уж мы были пьяные, чтобы ничего не видеть.

- Вот я и говорю, что треснул, - продолжил МакКуин, а потом посмотрел на фотографа и добавил: - А мне сказал потом: давай никому не скажем, что была драка. А никакой драки и не было! Я хотел Люси защитить!

И он чуть не надвинулся на фотографа с кулаками, но вовремя вспомнил, где находится.

- Ты первым хотел меня ударить, мерзавец! - закричал Уайтинг на Бородача, в бешенстве размахивая кулаками. - Мало я тебе врезал, нужно было ещё добавить, чтобы вся дурь из твоей тупой головы вышла.

Быстро овладев собой, и сообразив, что на него смотрят все присутствующие, фотограф сел обратно на стул. На лбу у него выступили крупные капли пота, и теперь Уайтинг использовал свою шляпу, которую держал в левой руке, в качестве веера.

- Я признаю, что его ударил, - произнёс Уайтинг более спокойным голосом. Вспышка гнева уже прошла, и теперь он отдавал себе отчёт в том, что делает и говорит. - Однако, это была самозащита. Этот подлец МакКуин хотел мне врезать, но я уклонился и сам нанёс ему удар. Да и что мне оставалось делать, когда меня хотели избить сразу трое парней? Может быть, мне стоило читать молитву и просить о пощаде? - фотограф усмехнулся и сам ответил на свой вопрос. - Ну уж нет. Я мужчина, и никто не смеет меня трогать, а если тронет, то получит по морде. Впрочем, - Уайтинг а задумчивости почесал щетину на подбородке, - в вашем городе приняты идиотские законы, которые наказывают как невиновного, так и зачинщика, - продолжая говорить, фотограф прекратил обмахиваться шляпой и достал из кармана платок. - Поэтому я горжусь тем, что хотел избежать этого, так называемого, правосудия, но это не получилось сделать из-за тупости этого мерзавца, - Уайтинг махнул рукой с платком в сторону Бородача. - А теперь, джентельмены, давайте приступим к порке, потому что я не хочу терять времени даром. Пятьсот долларов я бы не стал вам платить даже в том случае, если бы они у меня и были.

Уайтинг окончательно вытер пот со своего раскрасневшегося лица и убрал платок в карман.

Прочувствованная речь фотографа произвела впечатление. Правда, не совсем такое, которое наверное он хотел. Шериф внимательно посмотрел на Ната, ожидая, не прицепится ли он к "идиотским законам". Но Нат разглядывал свои ногти и вроде бы вообще не реагировал на то, что происходит. Свидетели заволновались, а Бородач сказал с усмешкой:

- Ну ты даёшь! Да кто тебя бить-то собирался? Вытащили бы от Люси - и всё.

Нат наконец поднял голову. Он терпеть не мог эту сторону своих обязанностей.

- Два идиота, - проговорил он мрачно. - Договориться не могли между собой... Ладно, шериф, заканчивай с этим. Не вижу смысла копаться дальше, если парни так хотят, чтобы их взгрели.

Шериф покладисто кивнул и записал что-то у себя в книге. Потом встал и объявил:

- Александр МакКуин и Даниэль Уайтинг за нарушение Декрета, выразившееся в драке и взаимных оскорблениях, приговариваются к штрафу в размере пятисот долларов, или же, в случае неуплаты, к публичному телесному наказанию в размере пятидесяти ударов кнутом на городской площади. - Он поднял голову. - В последний раз спрашиваю, джентльмены: будете платить штраф?

Нат - плантатор


А это - его конь

При других обстоятельствах фотограф выражался бы более сдержанно, однако теперь настроение у него было просто отвратительное. События этого дня настолько возмутили Уайтинга, что он теперь не подбирал слова, которые произносил.

- Ещё раз повторяю, - продолжил возмущаться фотограф, - что я не собираюсь тратить время на это подобие правосудия. Поэтому настойчиво требую, чтобы данный приговор был приведён в исполнение немедленно.

Нат жестом остановил его.

- Не надо, мистер Корбетт, - сказал он спокойно. - Мистер Уайтинг сильно расстроен и его можно понять.

МакКуин вскочил со стула. До него, наконец, дошло, к чему его приговорили.

- Нат! Одолжи мне пятьсот долларов, - настойчиво попросил он.

Помощник мэра посмотрел на него безучастным взглядом.

- Если бы у меня было пятьсот долларов, я выкупил бы Стива тогда, если помнишь, - ответил он. - Но я ведь этого не сделал.

- Но Нат!.. - ещё настойчивее начал Бородач.

Неожиданно Нат шагнул к нему и толкнул, так что Бородач плюхнулся обратно на стул. Мгновенно поставив носок сапога между его коленями, на край стула, чтобы Бородачу не вздумалось снова вскакивать, Нат наклонился к нему, и всё его спокойствие как сквозняком сдуло.

- Энди! Ты ведь в армии был капралом? - спросил он, но ответить не дал, потому что вопрос был риторическим. - Тебе много раз приходилось делать это с другими людьми, но тебя самого ни разу не пороли. Тебе просто необходимо почувствовать на себе, каково это. Ручаюсь, ты надолго запомнишь и будешь знать, что делаешь с другими людьми. С первого же удара тебе покажется, что сквозь тебя прошёл нож. Боль ты почувствуешь всем телом, от затылка до кончиков пальцев на ногах. И думать ты будешь только об одном: чтобы следующий удар не прошёл бы по этому же месту. Но даже если плеть пройдёт выше или ниже, лучше не станет. - Нат скептически качнул головой. - Нет, Энди, не будет. Но ты не огорчайся. Считай, что это тебе расплата за произвол, который вы учинили над теми двумя фермерами. И если после пятидесятого удара ты всё ещё будешь на ногах - я тебя зауважаю.

Он резко выпрямился и убрал ногу. После чего повернулся к Уайтингу, ткнув в его сторону пальцем.

- А вам, сэр, мой совет: держите язык за зубами. Иногда это существенно помогает. Уберегает шкуру от лишних неприятностей. Шериф! Ведите этих парней на улицу, да поживее. А то мистер Уайтинг очень торопится.

Нат отошёл в сторону. И вместо него к Уайтингу и МакКуину подошли помощники шерифа и люди мэра. Один из них сделал жест в сторону выхода.

Люси порывалась было подойти к Нату, но тот только сверкнул на проститутку глазами - и мисс Уэлс предпочла спрятаться за спину бармену, который присутствовал здесь вовсе не как свидетель. Он пришёл чисто из любопытства.

Нат - плантатор


А это - его конь

Однако, в следующее мгновение Уайтинг подавил в себе это проявление панического страха. Будучи человеком сдержанным, он мог себя контролировать, и терял чувство реальности только тогда, когда им овладевал бешенный гнев. Поборов страх, Уайтинг наоборот стал себя морально готовить к предстоящему избиению. Он встал, надел шляпу и широко расправил плечи, как бы всем показывая, что ветерана южной армии нельзя запугать какой-то там поркой. Гордо подняв подбородок, фотограф молча вышел на улицу.

Энди МакКуин нехотя стащил с себя рубашку, ещё более нехотя спустил с плеч подтяжки и снял нижнее бельё (которое было армейским, а не ковбойским, поэтому рубашку можно было снять отдельно). Перекладина коновязи была чуть выше пояса взрослому человеку. Поставив к ней полуголого Бородача и прикрутив его руки верёвкой к перекладине, помощники мэра отошли. У одного в руках был длинный кнут. Не тот, которым пользовался сам Бородач, а другой, потоньше и покороче. Зайдя за спину Энди МакКуину, помощник прикинул длину кнута, сделал ещё шаг назад, и оглянулся на шерифа. Тот кивнул. Народ вокруг с интересом глазел на происходящее, уже не удивляясь.

Помощник размахнулся и полоснул Бородача по обнажённой спине. Энди дёрнулся и вскрикнул. По коже его пролегла первая полоса, из которой тут же просочились капельки крови.

Нат достал из кармана кисет и принялся сворачивать себе папироску, не глядя на то, что происходит. Он не выносил подобных зрелищ. Ему проще было подставить свою собственную спину, но он понимал, что Энди сам напросился. Да и подставлять себя за всех - спины не хватит. Закурив, Нат принялся разглядывать что-то поверх толпы.

Энди оказался не таким стойким, как малыш Берри. Приятель Люси, Стив Берри, со своей скромной фигурой подростка, нервный и петушащийся, вёл себя не в пример мужественнее, молчал и терпел до последнего. Правда, помощник шерифа бил сейчас сильнее. Просто бил, не стараясь смягчить наказание. Бородач стонал и изворачивался, а после двадцатого удара ноги его подкосились и он упал на колени. Помощника мэра это не смутило и он продолжал размеренно отсчитывать удары, не делая их ни сильнее, ни слабее. Когда он закончил, по спине Энди бежала кровь, так что непонятно было, осталась ли на ней вообще кожа. Осталась, конечно. Просто из-за текущей крови этого было не понять. Парень был близок к обмороку, а может, и терял сознание на какое-то время. Хотя когда его отвязали, подняли и потащили в сторону салуна, он вроде бы очнулся и даже сам переставлял ноги. Но всё-таки Энди МакКуин был здоровым парнем и, хоть и разочаровал Ната, кое-как держался теперь, когда всё было позади.

Помощники мэра подошли к Уайтингу. Тот, который наносил удары, достал какую-то ветошь и протянул сквозь неё плетёный хвост кнута.

- Твоя очередь, - сказал он Уайтингу и кивнул в сторону коновязи.

После чего отбросил под крыльцо испачканную в крови тряпку.

Нат - плантатор


А это - его конь