Он предоставил фотографу самому тащить своих лошадей и повернул обратно в Городок. Жеребец явно разочаровался. Он-то надеялся, что хозяин как обычно погонит его вскачь, а Нат явно был не расположен в данный момент к быстрым скачкам. Ослабив повод, он поудобнее развалился в седле, давая таким образом сигнал: едем шагом!

- Кстати, сэр, - обратился Нат к фотографу. - А сколько вы, в самом деле, рассчитываете здесь заработать? Я это спрашиваю не просто ради интереса. Может, смогу дать какой-нибудь практический совет.

Нат - плантатор


А это - его конь

За последнее время фотограф действительно изрядно проголодался, и есть ему теперь хотелось гораздо больше, чем выпить. Развернув вороного коня, и держа в левой руке поводья от лошадей, Уайтинг двинулся шагом вслед за жеребцом Ганна.

- Эх, мистер Ганн, - проговорил фотограф и голос его наполнился грустью. - Только Господь Бог может знать такие вещи, как будущее количество заработанных денег. Однако, как я успел заметить, в Городке не особо много жителей, да и сами южане сильно обеднели за годы войны. Теперь люди больше думают о хлебе насущном, а сделать фотографию считается роскошью. Конечно, через насколько лет страна будет восстановлена и разруха закончится, но теперь для нас, фотографов, не самые лучшие времена.

Уайтинг замялся, не зная, стоит ли задавать Ганну интересующие его вопросы, но потом все же спросил.

- Может быть вы, сэр, подскажите мне надежное место, где я бы мог разместить свой фургон? Если этого не сделать, воры очень быстро оставят меня без всего имущества. И где, по вашему мнению, мне лучше всего будет фотографировать людей таким образом, чтобы никому не мешать?

- Лучше поставьте фургон на платную конюшню, - предложил он. У её хозяина, мистера Джаспера, есть большой задний двор для таких случаев. Там уж точно не украдут. И вообще, я бы посоветовал вам повесить объявление на двери почты, а потом сидеть спокойно в гостинице, или в салуне. Кому надо - те прекрасно вас найдут. Хотя, вы верно заметили, сейчас не самые лучшие времена. Ну, на крайний случай, прогуляетесь со своим фургоном по фермам. Правда, сейчас нервно реагируют на приезжих, могут и с оружием встретить. Но человек с фургоном, всё-таки, на бандита не похож.

Нат с удовольствием предложил бы Уйтингу поехать куда-нибудь в Эст-Сабин, а ещё лучше - в Ньютон. Там людей было побольше. Но скорее всего, фотограф был в состоянии проложить себе маршрут. Просто начал с Городка, потому что тот стоит прямо на границе с Луизианой.

- Так что ставьте свой фургон и добро пожаловать в салун, сэр! - добавил Нат. - Не скажу, чтобы у нас кормят чем-то особенным, но за еду это сойдёт, а другого заведения всё равно нет. Там и увидимся.

Первым делом Уайтинг вернул вороного коня обратно на конюшню мэра Фланнагана. Затем он определил своих лошадей на платную конюшню мистера Джаспера. На заднем дворе этой же конюшни, по договоренности с самим хозяином, фотограф разместил свой фургон.

Желудок у Уайтинга уже начал болеть от голода, когда он, завершив наконец все текущие дела, смог открыть двери салуна.

- Извините, сэр! Не обращайте внимания! - заявил он.

Остальные покатывались со смеху, глядя, как маленький тип колотит большого.

- Дай ему, Стоун! - подбадривала одна часть зевак, болеющая за типа поменьше.

- Сейчас Браун ему сам даст! - не унималась вторая половина.

Мощный тип по фамилии Браун неожиданно собрался - и с силой сошвырнул с себя Стоуна, так что тот отлетел и покатился по пыли. Поднявшись, Громила Браун усмотрел среди зевак фотографа и двинулся к нему.

- Это из-за тебя я упал! - заявил он, и его без того красное лицо сделалось тёмно-бордовым.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Спасибо, мистер! - ответил Уайтинг.

С помощью протянутой руки фотограф наконец встал и отряхнул пыль со штанов. Внимательно наблюдая за дракой, Уайтинг кипел от злости. Этот день выдался для него и так тяжелым, и теперь, когда он только собирался немного отдохнуть, какой-то громила сбил его с ног. Поэтому, уловив явную угрозу в голосе этого громилы, фотограф не стал вести переговоров и выхватил из кобуры револьвер.

- Стой на месте, или я буду стрелять! - закричал во все горло фотограф и отступил на несколько шагов подальше от группы зевак, так как он опасался, что среди них найдутся друзья Брауна. Затем Уайтинг продолжил более спокойным голосом.

- Для тебя, парень, будет лучше немедленно извиниться передо мной. Понятно! - лицо фотографа тоже потемнело от гнева.

- Это ты мне?! - изумился он. - Да ты на кого пушку наводишь?!!

Стоун поднялся и сплюнул на дорогу кровь. Губы у него были разбиты.

- Не ори, Громила, - посоветовал он. - Ты уже не работаешь на мэра. Тебя только что выпнули пинком под зад! Что бы не наставлять пушку на твоё толстое пузо?

Браун моментально поменял направление движения и снова кинулся к Стоуну. Но тот, не будь дураком, развернулся и побежал в сторону дома мэра.

- Уберите револьвер, сэр, - послушался сзади голос Ната. Он только что вышел из салуна, вслед за остальными. - За драки и беспорядки у нас берут штраф в 500 долларов. Или, за неимением долларов, порют кнутом.

Уайтинг в какой-то мере забавлял помощника мэра. Это надо же обладать таким воспалённым самолюбием, чтобы требовать извинений от всяких янки, по любому поводу!

Нат - плантатор


А это - его конь

- Я не совсем поймаю вас, мистер Ганн, - произнес Уайтинг обычным голосом и повернулся в сторону помощника мэра. - У каждого человека есть право на самооборону. Когда на меня нападают, я обороняюсь, разве может быть по другому? А с другой стороны, если здесь принят такой закон, эти парни безусловно заслуживают наказания. Интересно было бы узнать, согласно этому закону наказывают только зачинщика, или всех возмутителей спокойствия?

Нат указал на бумагу, приколоченную гвоздиками к стенке салуна. На ней ещё можно было разобрать текст:

"Декрет
От 25 декабря 1865 года
Настоящим объявляется, что любое нарушение общественного порядка в Городке (драки, пьяный дебош, нецензурная брань в общественных местах, оскорбление представителей власти и должностных лиц, и тому подобные действия) отныне караются наложением штрафа в 500 долларов.
В случае неплатёжеспособности дебоширов штраф будет заменяться публичным телесным наказанием в размере 50-ти ударов кнутом на городской площади.
Подписано:
Мэр Городка - Росс Фланнаган
Шериф - Джим Корбетт
Одобрено военным комендантом форта Эст-Сабин,
полковником Джорджем Лемингом".

- Так что наказываются все, кто имеет отношение к драке, - заключил Нат. - Ну, вы на своё счастье, в драку не вступили. А с парнями я потом разберусь. Что же до самообороны... Может, мы наконец войдём внутрь и пообедаем? - предложил он. - Это сложный вопрос, так сразу на него не ответишь.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Разумеется давайте зайдем в салун, мистер Ганн, - произнес Уайтинг и двинулся к двери. - Я с самого утра ничего не ел, а за обеденным столом как раз и поговорим про самооборону.

- Не спал ночь из-за парней из Эст-Сабина, - пояснил он Уайтингу. - Так вот, что касается самообороны. Я знаю, что в некоторых местах южанам запрещено иметь хоть какое-то оружие серьёзнее перочинного ножа. У нас не такие строгие правила, но... - он сделал разочарованный жест рукой, - вам следует быть поосмотрительнее, когда вы вытаскиваете револьвер из кобуры. По оккупационным правилам, если человек наставляет оружие на представителя власти - он рассматривается как бунтовщик. По счастью, мистер Браун уже не состоит на службе у мэра. Честное слово, я бы не стал вас осуждать, если бы вы всадили пулю в этого придурка. Но тогда вас могли бы повесить, потому что за убийство, даже не представителя власти, а любого гражданина, вешают. А это мало соответствует вашим планам заниматься здесь фотографией. Скажите честно, сэр, как вам удалось до сих пор оставаться живым, с вашим-то характером? - Нат не хотел обижать фотографа, поэтому добавил: - Не подумайте, что я считаю, будто характер у вас плохой. Просто он не слишком подходит к нынешним временам. Сейчас выживают более осторожные.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Честно говоря у меня очень миролюбивый характер, мистер Ганн, - ответил фотограф и улыбнулся. - Я вообще считаю, что конфликты лучше решать дипломатическими средствами. Однако, увы, - Уайтинг вздохнул, - Сейчас настали такие времена, что без драки защитить себя и свое имущество никак не получается. Вспомните, не успел я сегодня приехать в Городок, как у меня украли лошадей. Затем меня сбил с ног ваш знакомый Браун. Не удивлюсь, если ближе к вечеру ко мне ещё кто-нибудь прицепится, - фотограф отправил себе в рот изрядный кусок пирога и продолжил. - Из ваших слов, сэр, следует, что мне лучше всего будет выбросить свое оружие и позволить первому встречному негодяю запросто оскорбить, ограбить или даже убить себя. Вот тогда закон будет соблюдён в полной мере.

- Вы уже сами ответили на свой вопрос, мистер Уатинг, - заявил он, ткнув пальцем в сторону фотографа. - Вы сказали, что без драки сейчас защитить себя невозможно. Может быть. Мир несовершенен. Но не только здесь и не только сейчас, существует одно правило, лучше которого пока ничего не придумали: хватайся за оружие лишь тогда, когда враг схватился за оружие. Мистер Браун к револьверу даже не прикасался. Вот если бы он попытался выхватить револьвер - у вас были бы все основания сделать то же самое и пристрелить его на месте из самообороны. И скорее всего, суд признал бы вашу самооборону. Ну, конечно, если бы вас не взялся судить какой-нибудь полоумный негр с неуёмным желанием вздёрнуть как можно больше белых, пока есть такая возможность. - Нат пожал плечами и отхлебнул ещё кофе. - С черномазыми ни в чём нельзя быть уверенным, - пояснил он. - Но вы схватились за револьвер первым. Кстати, если бы Браун был не так пьян, он наверняка попытался бы пристрелить вас, руководствуясь как раз самообороной, потому что именно вы угрожали ему оружием, а он вам - только словами. Он не слишком быстр, но шанс оказаться скорее вас у него был. Так что, сэр, не могу признать, что вы действовали правильно. Вы чертовски рисковали. При чём рисковали там, где такой риск совершено не нужен.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Похоже, что под понятием самообороны мы с вами, мистер Ганн, понимаем разные вещи. - Уайтинг допил кружку пива и сделал знак бармену принести ещё. - Хвататься за оружие не значит из него стрелять, сэр. В случае с мистером Брауном я всего лишь хотел его напугать. Стрелять, да и то в руку или в ногу, я бы стал только тогда, когда он либо напал бы на меня с кулаками, либо схватился бы за оружие. И это, с моей стороны, была бы самооборона.

На этой фразе фотограф едва не подавился куском пирога, но сделав несколько глотков пива, продолжил свои рассуждения.

- А с другой стороны, судите сами, сэр. Мистер Браун - здоровый и сильный человек, а я хромой калека. Не схватился бы я сразу за револьвер, он избил бы меня и, скорее всего, отправил бы меня на несколько недель на больничную койку. А так, увидев дуло моего револьвера, он моментально успокоился, и подумал своей пьяной головой про возможный риск сопротивления. Если бы он всё же сделал попытку нападения, я бы с чистой совестью всадил бы в него пулю, и это была бы самооборона. Так что, мне кажется, что вид мистера Кольта наоборот служит хорошей профилактикой по предотвращению преступлений.

Он был серьёзен, если не сказать, мрачен. Мнение, высказанное мистером Уайтингом, ему уже приходилось слышать. Да, некоторые всерьёз полагали, что если они, подобно бандитам с большой дороги, чуть что - будут хвататься за револьвер и наводить его на других людей, это поможет им избавиться от проблем. Причём некоторых не смущал даже тот факт, что они направляют оружие на представителей оккупационной власти, и только при очень счастливом раскладе могут не оказаться на виселице. У техасцев вообще, насколько мог понять Нат, было несколько иное отношение к вопросу: они рассматривали движение руки в сторону оружия, как приглашение выстрелить. Их нельзя было в этом винить. Техасцы воевали за свою жизнь и жизнь своих ближних всё время, сколько существовал сам Техас. Они привыкли моментально и агрессивно реагировать на угрозу, потому что уже в следующий миг могли сами получить пулю. Это въелось в сознание техасцев. А Нат техасцев знал, что по воспоминаниям мексиканской войны в 46-м году, что по своему современному пребыванию в Техасе.

- Мир несовершенен, кто спорит? - продолжил он. - И я понимаю, что вам глубоко противен этот Декрет. А заодно и парни вроде Брауна, представляют они хоть какую-то власть, или нет. Я даже думаю, что я сам вам если не противен, то крайне неприятен. Но вот беда: если какое-нибудь отдельное несовершенство возводится в ранг закона - оно становится руководством к действию. Так что руководствуйтесь Декретом, мистер Уайтинг. Это существенно облегчит вам жизнь. К тому же, несколько шишек - это всё-таки лучше, чем петля, или пуля.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Зря вы так, сэр! - воскликнул Уайтинг и его голос наполнился грустью. - Не стану скрывать, первоначально вы действительно мне не понравились, но постепенно я убедился, что вы человек порядочный, - фотограф не врал и в данный момент говорил то, что думал. - Поэтому сейчас я понадеюсь на вашу порядочность и скажу вам то, что другому человеку в вашем положении и звании не стал бы говорить.

Уайтинг промочил горло несколькими глотками пива и продолжил.

- Да, мне глубоко противен этот Декрет, потому что он очень строг и развязывает властям руки для произвола. Да, мне не нравиться власть янки на Юге. Вы нас победили и теперь пытаетесь превратить в рабов. Что же, такова судьба побеждённых, и выбор у них невелик - либо исполнять волю победителей, либо умереть. Только поэтому, мистер Ганн, я соглашусь с вами относительно необходимости исполнения Декрета и всех правительственных законов. Только поэтому, сэр, их следует исполнять не рассуждая, хороши они или плохи. - Уайтинг замолчал на секунду, вспомнив о разговоре про самооборону. - Что же касается выбора, стоит ли хвататься за револьвер в черезвычайных ситуациях или нет, то я соглашусь с вами, но не потому, что считаю вашу позицию правильной, а просто из-за того, что так принято в обществе.

- Хорошо, что вы так подходите к делу, - сказал он, поставив на ладонь пустую кружку и раздумывая, не попросить ли Бена сварить ещё кофе. - Вы - смелый человек. Для того, чтобы смириться с неизбежным, нужно тоже обладать изрядной смелостью. - Он отставил наконец кружку, так и не решив, хочет ещё кофе, или нет. - Когда в армии меня в первый раз приговорили к порке, мне стоило большого труда смириться с тем, что это действительно произойдёт, и произойдёт именно со мной. Я боялся, даже если этого со стороны никто и не понял. Правда, мне было 18 лет. - Он усмехнулся. - Со временем я много чего перестал бояться. Дело в том, сэр, что в этой войне проиграли все. И сейчас те, кто её затеял, пытаются вытянуть хоть какую-то выгоду и доказать всем, прежде всего себе самим, что были правы. Они тоже боятся. Панически боятся, что их высекут, пусть даже и в фигуральном смысле. Высекут за то, что они бросили народ в бессмысленную драку и разорили кучу людей. Им нужно чем-то прикрыться, оправдать себя. Уверен, это не продлится долго. Слишком сложно держать под боком огромную оккупированную территорию. Вот тот француз, который хотел захапать всю Европу... как же его... - Нат коснулся пальцами лба, пытаясь припомнить то, что слышал от своих образованных товарищей, когда был офицером. - Погодите, кто посадил Максимилиана в Мексике? Наполеон! - Он чуть прихлопнул крепкой ладонью о столешницу. - Это был другой Наполеон, который воевал с Европой полвека назад, когда здесь у нас шёл сыр-бор с войной за независимость. Ну вот, он победил и Италию, и Испанию, и Польшу, и Австрию... А потом получил пинка под зад. - Нат развёл руками. - Нам тоже дадут пинка под зад, как только кончится оккупация. А она кончится, вот увидите. Держать тут армию вечно даже нашим политикам из Вашингтона не удастся. Кишка тонка.

Нат увлекался, когда начинал рассуждать о политике. Его смелые взгляды на дух не выносило армейское начальство, тем более что он не стеснялся при случае высказываться в самой категоричной форме. Но не стесняясь армейских чинов янки, Нат тем более не стеснялся южан.

- И спасибо, что вы считаете меня порядочным человеком, кстати, - заметил он. - Но всё равно, будьте осторожны. Я честно не понимаю: как вы рискуете ссориться с армейскими, когда сами знаете, что сейчас творится?

Нат - плантатор


А это - его конь

- Возможно потому, что я смелый человек, сэр, - ответил фотограф на заданный ему вопрос и горько усмехнулся. - А раз я смелый человек, то постараюсь честно ответить на ваш вопрос. Я уже говорил вам, мистер Ганн, что имел честь служить в армии генерала Ли. За время войны я привык считать людей в синей армейской форме своими врагами и стрелять в них при первой возможности. Теперь, когда война кончилась, я понимаю, что возврата к прошлому быть не может, нужно думать о будущем и восстанавливать страну, однако старые обиды порой берут своё и сдержать свои чувства для меня бывает весьма тяжело. Думаю, вы бы меня лучше поняли, если бы, не дай Бог, южане, убили бы вашего родного брата и родителей. - Уайтингу стало ещё более грустно, он выпустил изо рта кольцо дыма и продолжил свою речь, медленно проговаривая каждое слово. - Мне кажется, мистер Ганн, что война была напрасной только для нас с вами, так как политиками и богачами с обеих сторон всё было тонко расчитано. Богатые люди как Севера так и Юга просто хотели не ней заработать и лозунгами о патриотизме призывали бедняков воевать. Нужно же было сделать так, чтобы Север и Юг мирно расстались и образовали бы свои государства, но богачи из-за жажды наживы не позволили этого сделать и развязали войну. Сам я патриот своего родного штата и воевал только за то, чтобы нам, южанам, позволили жить так, как мы хотим и не навязывали нам волю мистера Линкольна. Так получилось, что многие богачи из среды ваших соотечественников на этой войне неплохо заработали, и даже сейчас продолжает зарабатывать на грабеже поверженного Юга. Однако, грабеж не может продолжаться вечно и поэтому я уверен, что скоро оккупационный режим сменится гражданской администрацией, в которую смогут попасть даже южане. Армии приходят и уходят, сэр, а коренное население остаётся.

Нат усмехнулся. С некоторыми моментами в речи фотографа он был категорически не согласен. Например, с тем, что именно "богачи" едут на Юг грабить. Нат видел людей, которые наводнили города той же Джорджии или Луизианы. Это было абсолютно отребье, которое не имело порой даже запасных подштанников. Они ехали ни с чем, в надежде что-то урвать себе и, если повезёт, нажить состояние. Нат спокойно полагал, что люди, у которых есть деньги, фабрики, какое-то серьёзное дело, не сдвинутся с насиженных мест и не попрутся на Юг, чтобы может быть, что-то урвать, а может быть, сложить здесь голову. Но разговор и так принимал любопытный оборот. Отставному сержанту не хотелось его усложнять. Слишком много бы пришлось объяснять и рассказывать, а делиться своими наблюдениями без нужды Нат не любил. Он сам ещё не всё обдумал, чтобы делать выводы вслух.

- Так что я не знаю, что вы имеете против богатых, сэр, - заключил Ганн.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Вы меня совершенно не поняли, сэр, - ответил Уайтинг и начал говорить с интонацией умного учителя, объясняющего что-то своим непонятливым ученикам. - В стремлении к богатству, мистер Ганн, нет ничего плохого, как и в самих богатых людях. Все дело в профессиях тех богатых, кому эта война могла принести выгоду. Во время войны всегда есть спрос на оружие, боеприпасы, амуницию, лекарства, корабли, паровозы, рельсы и многое другое. Следовательно, все те, кто это производит, во время войны могут с выгодой продавать свои товары всем враждующим сторонам. Банкиры и торговцы тоже приложили свою руку: первые могли давать кредиты, как правительству на военные нужды, так и фабрикантам на развитие производства, а вторые покупали товары у фабрикантов, и накручивая цены, продавали всё это в армию. А где, по вашему мнению, больше всего фабрикантов, банкиров и торговцев? - спросил Уайтинг, ткнув указательным пальцем в сторону Ганна и сам моментально ответил. - На Севере, сэр. Среди нас, южан, заинтересованной в войне была только кучка торговцев, которые прорывали блокаду и везли из Европы Югу всякие припасы, да плантаторы, которые пытались сохранить своих рабов. Вот и выходит, что ваши богатые соотечественники и были, в большинстве своем, заинтересованы в войне, а мы, южане, просто хотели отстоять свои права жить как хотим, и владеть неграми. Сейчас Юг разорен и на нём не производится практически никаких товаров. Всё необходимое южане вынуждены покупать через торговцев у северных фабрикантов, а те ставят такие цены, какие сами захотят. Вот и получается, что богатые янки продолжают грабить Юг.