Наш сайт посвящён изучению истории и культуры Северной Америки XIX века: Техасской революции и Республике Техас (1836-1845 гг.), Американо-Мексиканской войне (1846-1848 гг.), войне Севера и Юга США (1861-1865 гг.), периоду Реконструкции Юга (1865-1877 гг.), освоению Дикого Запада (период между 1865-1890 гг., в который происходило заселение западных территорий штатов: Северная и Южная Дакота, Монтана, Канзас, Вайоминг, Небраска и Техас), и другим событиям на Североамериканском континенте. Будем рады если вы поможете нам в сборе материала по этой интересной и увлекательной теме.
Многие предполагали, что это золото Юкона скупило «варьете дураков», потому что команда Dawson City Nuggets состояла из госслужащих, стареющих бывших хоккеистов и одного подростка. И все же, чтобы понять историю великой авантюры Nuggets (самородков), надо сначала понять душу Джозефа Уайтсайда Бойла (Joseph Whiteside Boyle), одного из самых ярких и оригинальных персонажей в истории Канады.
Бесшабашный и благоразумный, романтичный и практичный, Бойл был внуком ирландского иммигранта, уехавшего с Изумрудного острова за двадцать лет до тех событий, накануне Великого Голода, "вторым сыном" в родительской семье, покинувшим ее в поисках небольшого пространства, в котором можно пожить своей собственной жизнью. С другой стороны, Джо Бойл хотел развернуть свою жизнь так, чтобы она заняла все пространство, которое мир мог ему предложить. Было совершенно естественно, что ему золото блестело ярче, чем другим. В течение года, последовавшего за открытием Джорджем Кармаком в 1896 году месторождения самого драгоценного металла на речке Рэббит при Клондайке, золотоискатели отправлялись на север разрабатывать рудные жилы и мыть речной песок, мечтая об Эльдорадо. Рассказы об огромных залежах золота появились в прессе благодаря утечке из служебного доклада инспектора Северо-Западной конной полиции Чарлза Констэнтайна. Его прогноз о том, что в 1897 году в долине Юкона может быть добыто золото на 2,5 миллиона долларов, был раздут голодными до сенсаций редакторами новостных изданий до сногсшибательной цифры 20 миллионов. К концу весны 1897 года доки Сиэтла и Сан-Франциско стонали под весом золотоискателей с Юкона, выгружавшихся со своей добычей – золотом, набитым в чемоданы, посуду, бутылки из-под виски, любые телесные оболочки – во все, откуда оно не высыпалось бы. Джо Бойл тоже находился тогда в Сан-Франциско, пытаясь разжиться старательским авансом для финансирования своего похода на Юкон за богатством и славой. Он добился и того, и другого, хотя не тем образом, как он ожидал первоначально. Джо Бойл был прирожденным авантюристом. Несмотря на трогательно наивные планы его матери, что он станет баптистским священником, Джо забрал свои документы об окончании в 1884 году колледжа Woodstock (Ontario) и рванул в Нью-Йорк, поработать со своим отцом и двумя братьями в сфере лошадиных скачек. Однако, этого королевского спорта ему оказалось недостаточно, и однажды, когда его братья вернулись в комнаты, которые они вместе снимали на нижнем Бродвее, обнаружили записку: "Я ушел в море. Не беспокойтесь обо мне. Джо". Итак, накануне своего 17-летия Джо Бойл отправился за приключениями на барке под названием Wallace. И он их нашел, в духе голливудских фильмов Эррола Флинна, как будто ставших явью. За три года корабельных вахт Бойл перенес всякое, в том числе выжил во время опасного тропического шторма по пути в Индию, когда он вдохновил своих товарищей по команде откачивать в течение нескольких дней воду из трюма, просто чтобы спастись. Он даже прыгал в море для спасения матроса и с помощью ножа отбил нападение акулы. Примитивная угроза смерти предопределила возвращение Бойла на сушу. При росте 180 см и весе более 90 кг Джо Бойл вполне естественно выглядел в боксе, но его настоящая сила заключалась в мозгах, ибо его талант был – составлять большие планы (и делать деньги на раскрутке и игорном бизнесе). Именно благодаря боксу Джо Бойл оказался в Сан-Франциско в 1897 году. Хотя ему было 29 лет, он, должно быть, ощущал себя отнюдь не героическим персонажем: двое детей умерли в младенчестве, двое – жили у его родителей, и еще двое (причем один – еще не родившийся) оставались с его отдельно жившей женой Милли в Нью-Йорке. Он увел Милли у своего брата, и сейчас он отдавал ей две трети своих ликвидных активов как цену их неудавшегося брака. Любые мысли о неудаче Бойл захоронил глубоко в своей сложноустроенной душе, потому что сейчас появился шанс в лице Фрэнка П. Славина. 36-летний австралиец, однажды озаривший мир бокса под именем "сиднейский рубака", Славин собрался оплатить Бойлу билет до клондайкского золота. К сожалению, обрюзгший "рубака" оказался не соперником своему оппоненту, и ожидавшийся приз Бойла в тысячу долларов исчез, как хулиган после драки. Так же и Бойл - исчез, и пока избитый Славин материл своего партнера, Джо Бойл покупал им обоим билеты на пароход, отправлявшийся на север. Он предусмотрительно запасся деньгами, переданными по телеграфу из Онтарио – просто на тот случай, если Славин проиграет. Доусон-сити представлял собой цирк, населенный всяческими мечтателями, негодяями, представителями сопутствующей индустрии проституток, торгашей и держателей салунов, каких только человечество могло породить. Обеспечение 30.000 авантюристов, кишевших в Доусоне на пике золотой лихорадки, питанием было столь прибыльным, что один владелец ресторана, разбогатев за единственный сезон, оставил бизнес. Он «добыл свое золото» в супе, подавая его по несоразмерно вздутой цене 1 доллар за тарелку. Джо Бойлу не удалось сразу напасть на золотую жилу, и в течение последовавших восьми лет удача и богатство ускользали от него змейкой, как река Юкон. Его большой идеей было объединить многочисленные мелкие участки в один большой, и затем использовать энергию воды для гидравлической добычи золота, с помощью машин, тем самым превратив старателей с тазиками, промывающих речной песок, в местный колорит. Бойл также делал деньги на своих лесных концессиях, поскольку деревья на Юконе растут медленно, а древесина для зданий, шахт, железных дорог и топлива имела почти такую же стоимость, как золото. Поскольку Бойлу приходилось часто ездить в Оттаву, чтобы продвигать свои интересы перед политиками и финансистами, такие поездки обеспечивали ему контакты, пригодившиеся, когда летом 1904 года клондайкский хоккейный клуб пригласил его обговорить условия очень специфического тура. Раз зима на севере длится шесть месяцев, кое-кто решил, что лучший в стране хоккей наличествует в Доусон-сити. К 1904 году в хоккейной лиге Доусона состояли четыре мужские команды: Северо-Западной Конной Полиции, государственной службы, любительской спортивной ассоциации и общегородская, под названием "Eagles (орлы)". Женщины Доусона тоже могли играть в хоккей, в командах "Dawsons" и "Victorias". Доусон мог также похвастаться суперсовременной, построенной два года назад крытой ареной, при которой имелась своя собственная электростанция. Ее строители остроумно решили проблему льда на Юконе (все равно что – на Колыме, прим.пер.). трубы для заливки катка были проложены поверх земли, но внутри короба, засыпанного навозом, который защищал трубы от замерзания. Для приготовления льда закачивалась горячая вода, ибо холодная моментально замерзала бы при контакте с морозным воздухом, и лед был бы бугристым и негодным для игры. К катку прилегали здание клуба, раздевалки, тренировочные залы, душевые, комнаты отдыха, столовая, и там были все удобства, какие можно было ожидать от цивилизации – если только вы не были курильщиком. Джо Бойл бросил курить и пить десять лет тому назад, после одной особенно буйной попойки, и хотя живший в нем ирландец не возражал против того, чтобы другие люди выпивали, курение он ненавидел. Любой, кто хотел затянуться, мог сделать это в выделенной зоне наверху одной из отличительных трехэтажных башен арены, так что грязный воздух сразу же выдувался в холод над Юконом, а не в легкие Самородков, тренировавшихся внизу. Отобранные из клубов доусоновской лиги, Nuggets представляли собой звездную элиту. Уэлди Янг, госслужащий, ранее, в 1893-99 г.г. игравший на позиции пойнта в Оттаве, был капитаном и тренером. Норманн Уатт, Джордж "Верняк" Кеннеди и Хек Смит, приехавшие сюда в поисках своего счастья в 1898 году, пытались заиграть вновь, на позициях, соответственно, левого, правого и центрального «старателя от хоккея». Доктор Д.Р. МакЛеннан, «жесткий человек» из территориальной администрации, играл в 1895 году за Кубок Стэнли, когда команда университета Королевы вызвала на поединок Montreal Victorias, а сейчас он играл на позиции блуждающего - «ровера». Дж. K. Джонстон, бывший полицейский, теперь работавший на почте, играл пойнта; кавер-пойнт Лоум Хэнни отправился домой в Брэндон, и команда подобрала бы его, когда поезд с Nugget'ами проходил бы через Виннипег. Арчи Мартин, работавший в лесозаготовительной компании Бойла, был тренером и запасным игроком, а уроженец Квебека Альберт Форрест, всего 17-и лет от роду, защищал ворота юконцев. Каток у Оттавы был на 7 метров длинее катка в Доусон-сити, и Джо Бойл знал, что помочь его команде справиться с большей площадкой могла лучшая физическая готовность. Хоть и находясь в Оттаве по делам, Бойл издалека отслеживал выполнение хоккеистами упражнений по физподготовке – Уэлди Янг высылал ему ежедневные отчеты. Тренировки не остановились и тогда, когда клондайкеры отправились в путь, потому что Бойл был решительно настроен не допустить, чтобы команда размякла во время своей двухнедельной морской/железнодорожной одиссеи. Он приказал железнодорожникам превратить вагон для курящих в тренировочный зал, где Самородки могли бы работать с тяжестями и тренажерами по дороге через Скалистые горы и Прерии. Многие клубы по пути следования доусонцев на восток хотели бы сразиться с ними в пунктах остановки поезда, но Оттава настаивала, что их поединок будет аннулирован, если команда Бойла сыграет с кем-либо до встречи с Серебряной Семеркой. Это условие мешало Бойлу компенсировать 10 000 долларов, в которые мог обойтись поход за Кубком Стэнли, но он решил, что соберет свое после этого поединка, когда новые обладатели Кубка Стэнли поедут в победное турне. Первая игра в серии до двух побед была неудачно запланирована на пятницу, 13 января. Имевший опыт путешествий по всему миру Джо Бойл изучил расписания пароходов и поездов, чтобы наилучшим образом составить маршрут своей команды и приехать в Оттаву за четыре дня до первого матча. Эти четыре дня были бы очень кстати, они позволили бы команде «вернуть ноги на землю» и разработать новую экипировку, которую они получат по прибытии. Природа-мать, однако, оказалась не сторонницей экспедиции из Доусона. Действительно, погода вплоть до середины ноября была такой умеренной, что у команды не было льда для тренировок. Народ даже обвинял артиллерийские перестрелки в войне между Китаем и Россией (так у автора, имеется в виду, скорее всего, русско-японская война – прим.пер.) в преступной порче природы. Была еще одна проблемка: на конец декабря были запланированы федеральные выборы, и капитан Уэлди Янг, отвечавший за избирательные списки, должен был приехать позже. По-прежнему не было снега. Старый товарищ Бойла по боксу, Фрэнк Славин, совершил 530-километровый пеший переход от форта Уайтхорс до Доусон-сити (вполне обыденный для тех времен) и сообщил, что дороги замерзли до прочного состояния. Итак, в воскресенье 18 декабря 1904 года Мартин, Кеннеди и Смит отправились на собачьей упряжке, а остальные члены команды выехали на следующий день на велосипедах. Первая игра предстояла через четыре недели, и преодолеть им предстояло тысячи километров. Наггеты надеялись, что (на первом этапе) будут проходить минимум по 80 км в день. Когда наступила внезапная оттепель, дорога растаяла, и команда оказалась посреди болот. Велосипеды сломались, дальше они пошли пешком. Погода вновь изменилась, идти пешком стало трудно. Нагруженные провизией и спортивным снаряжением, покрывая 40-60 км в день, под арктическими ветрами, нагонявшими морозы до -40 градусов, хоккеисты опасались, что отморозят свои нывшие от боли, вечно мокрые ноги. По ночам они останавливались в домиках Северо-Западной конной полиции. Ночь на Рождество 1904 года они провели, сбившись в кучу в таком сарае в 80 км от Уайтхорса и согреваясь мыслью о том, что едут соперничать за величайший хоккейный трофей. Хотя, когда наггеты добрались, наконец, истощенные, до Уайтхорса, как ни удивительно, они укладывались в график Джо Бойла, и у них еще было два дня, чтобы успеть на пароход в Скэгуэй. Они прибудут в Оттаву, как планировалось, с четырьмя днями в запасе. И все же, набив свои желудки несколько припозднившейся рождественской едой и улегшись впервые за девять суток на нормальные кровати, они не могли радоваться снегу, падавшему за окнами их гостиничных номеров. Двухдневное окно на то, чтобы добраться до парохода, закрылось из-за бурана и огромных сугробов, занесших железнодорожную ветку до Скэгуэя. Команда отправила на корабль телеграмму, чтобы их подождали, и когда на третий день дорога открылась, они еще надеялись успеть. Пароход Amur на самом деле задержал отправление на полные сутки, но этого оказалось недостаточно. Когда хоккеисты примчались в порт Скэгуэй, они с отчаянием узнали, что пароход ушел два часа тому назад. Температура воздуха упала до -45 градусов, и следующего парохода, Dolphin, наггетам пришлось ждать три дня, пока он пробился в порт через льды. Дальше – хуже. Море между Скэгуэем и Ванкувером было столь неспокойным, что команда теперь старалась элементарно выжить во время этого перехода, всякие мысли о работе с тренажерами были сметены рвотными позывами и выворачивающимися желудками. Когда Dolphin пришел к южному побережью Британской Колумбии, и Ванкувер, и Виктория были накрыты туманом, и пароход не мог пришвартоваться. Поэтому наггеты доплыли до Сиэтла, откуда вернулись в Ванкувер и 6 января 1905 года сели в трансконтинентальный поезд до Оттавы. Пораженные морской болезнью, измученные стихиями и, вероятно, более чем слегка удрученные, подопечные Джо Бойла отставали от графика уже на пять дней. Ближе к вечеру 11 января 1905 года, через 25 дней после выдвижения первой группы в сторону Уайтхорса, команда Dawson City Nuggets прибыла в Оттаву. Огромная толпа пришла их поприветствовать, выказав знаменитое гостеприимство, которым Оттава одаривала приезжих – но только до некоего предела. Отчаявшиеся Nuggets телеграфировали в Оттаву, находясь в пути, и умоляли о милосердии, но Senators были непреклонны: генерал-губернатор граф Грэй "вбросит" шайбу, как запланировано - в 20:30 пятницы, 13 января. Перед матчем Фрэнк МакДжи с Сенаторами чествовали Самородков в клубе любительского спорта Оттавы. Гости были награждены почетным членством в клубе и правом свободно пользоваться его помещениями столь долго, сколь они будут находиться в городе. Но это было почти все, чем Сенаторы были готовы поступиться. В пятницу 13-го числа оттавский каток Dey's был заполнен более чем 2 200 любопытными болельщиками, когда команда города Доусона выкатилась в своих черных свитерах, отороченных золотом. Серебряная Семерка, одетая в красно-бело-черную форму, была уверена, что эти матчи останутся за ними, потому что, в конце концов, Кубок Стэнли был выставлен на обозрение в одной из витрин Оттавы. Символизм был уместен: то, чем владела Серебряная Семерка, люди из страны золота купить не смогут. Даже при таком раскладе Джо Бойл был пока удовлетворен ходом событий. Граф и графиня Грэй сели на свои места, пришли несколько партнеров-горноразработчиков, чтобы поболеть за команду Доусона, и Бойлу удалось заменить судью из Оттавы на человека из Броквилла, Онтарио, находившегося в гарантировавших бесстрастность 80 километрах от столицы. Утомленные дорогой Nuggets неплохо держались первые 10 минут и в целом первую половину уступили всего лишь 3-1. Игра, однако, была жесткой, и во второй половине стала еще жестче. Доусон начал драку, после того как Норманн Уатт поставил подножку игроку Оттавы Элфу Муру, который в ответ ударил Уатта клюшкой по лицу. Уатт ответил ударом клюшкой по голове, и Мур вырубился минут на десять. Несмотря на то, что могучий Фрэнк МакДжи забил вратарю-подростку клондайкцев Элберту Форресту всего одну шайбу, и несмотря на сетования Форреста, что минимум шесть голов Оттавы были забиты из офсайда, Серебряная Семерка выиграла первый матч с нелестным счетом 9-2. Фрэнк МакДжи услышал, что кто-то в стане доусонцев съехидничал по поводу его жалкого единственного гола, и во второй игре превзошел себя. В первой половине он забил 4 гола, а во второй – еще 10. В разгроме со счетом 23-2, учиненном Оттавой над клондайкцами, одноглазый Фрэнк МакДжи забил 14 голов, из них восемь – во время штурма продолжительностью 8 минут 20 секунд. "У Доусона не было ни единого шанса; ни булочки в руки голодного маленького мальчика," - неумеренно восхищалась Citizen. К чести оттавских газет, они особенно выделили героическое выступление Элберта Форреста – осажденный вратарь-подросток чуть не на голову вставал, чтобы не допустить еще более неприличного разгрома. "Единственный, кто в составе Доусона показал действительно прекрасный хоккей, это Форрест," - написала Citizen, "который сыграл в воротах так, как только можно желать. Если бы не он, счет мог бы быть в два раза большим". Серебряная Семерка сохранила Кубок Стэнли и пребывала в праздничном и щедром настроении. Они отметили это избиение, пригласив и проигравших на банкет, а затем, хорошенько наевшись и напившись, взяли свой сверкающий трофей и запинули его с отскока в канал Ридо, который, к счастью, в тот момент был покрыт льдом. Наггеты должны были, по плану, отправиться в турне. Бойл знал, что ему потребуется помощь, чтобы вернуть деньги его инвесторов. Пока Наггеты зализывали свои раны и утешали свою гордость, Бойл обрывал телефоны, уговаривая Фреда Тэйлора, восходящую хоккейную звезду Онтарио, сыграть с его командой во время поездки по востоку. Но хитроумный Тэйлор отверг предложение. Его хоккейное чутье подсказывало лучшие варианты на юге. Когда капитан Уэлди Янг, наконец, догнал команду, Самородки объезжали приморские провинции и зарабатывали себе на дорогу домой, играя – и, преимущественно, выигрывая – матчи с командами, начиная с острова Кейп-Бретон, городов Галифакс, Монктон, Фредериктон, Труа-Ривьер, Монреаль, Кингстон, Питтсбург, Лэйкхед, Виннипег и Брэндон. Наступила весна, из-за оттепели отменили планировавшиеся матчи Nuggets в городах Риджайна, Калгари, Нельсон, Россланд и Кутини (Британская Колумбия). Многие Самородки, чьи семьи и друзья жили в провинциях Прерии, решили задержаться, а молодой Элберт Форрест продолжил путь вплоть до Доусона, став первым возвратившимся Nugget’ом. Он был особенно горд тем фактом, что прошел дорогу от Уайтхорса пешком всего за семь дней. Хранители Кубка Стэнли ужесточили правила после столь примечательной попытки Доусона, и теперь любая команда, возжелавшая поспорить с действующим обладателем Кубка, должна была доказывать свое право на это в матчах против других устоявшихся и дееспособных команд. Никогда больше неизвестная и непроверенная хоккейная команда не сможет, сойдя с поезда даже после эпического трансконтинентального путешествия, сойтись лицом к лицу с лучшей командой страны. Серебряная Семерка из Оттавы была, в конечном итоге, тоже остановлена, когда в 1906 году Montreal Wanderers покончили с их замечательной династией, не дав Сенаторам взять одиннадцатый с 1903 года кубок. Фрэнк МакДжи ушел из хоккея в начале зимы 1906 года, в возрасте 25 лет, и поступил на работу в министерство внутренних дел федерального правительства. Он ушел, став легендой, человеком, который установил феноменальный рекорд - 63 гола в 22 матчах за Кубок Стэнли – по-прежнему не превзойденный. Фредди Стэнли вернулся в Англию ранней весной 1893 года, после кончины своего брата, чтобы принять титул 16-го Графа Дарби. И все равно, он и его семья привезли с собой дух канадской зимы. Пятеро братьев Стэнли зимой 1895 года даже организовали хоккейный матч на замерзших прудах Бакингемского дворца. За их противника, команду "Дворец", играл никто иной, как гедонистический Берти, принц Уэльский, который станет королем Эдуардом VII, и его брат, герцог Йоркский. Абсолютно не заинтересовавшаяся, королева Виктория в безопасности наблюдала за игрой с балкона, раздумывая о мрачном будущем, которое выпало бы на долю монархии, если бы эта жесткая и быстрая колониальная игра захватила ее сыновей. Прикинув все, она решила, что не стоит беспокоиться о хоккее. Стэнли, по возвращении в Англию, стал членом престижного Клуба Жокеев и энтузиастом лошадиных скачек, причем очень умелым (или удачливым) – в 1906 году его конюшня выиграла 33.000 фунтов, возглавив список всех британских владельцев лошадей. В июне 1908 года он вернулся с вечерней прогулки по своему имению в Холвуде, графство Кент, уселся в кресло, чтобы поболтать со своей любимой Констанс, и умер, в сапогах. Ему было 67 лет, и он прожил жизнь, исключительно богатую событиями, за одним исключением. По чудовищной иронии судьбы, человек, принесший молодой стране Канаде славу Кубка Стэнли, в связи с которым его и помнят больше всего, так никогда и не увидел ни единого поединка за приз, носивший его имя. Перевод Искандера Балтырова
