- Ерунда какая! - возмутился он, резко поворачиваясь к Доротее. - С чего тебе это в голову пришло?!!

Через мгновение Грегорио расслабился, обмяк и снова распластался на кровати. А может, эта дурацкая фраза ему только приснилась когда он начал задрёмывать...

- Не сердись, пожалуйста, - попросила она. Ей совершенно не хотелось обижать мужа, и она даже испугалась, что он может сделать какие-нибудь неожиданные выводу. - Конечно, это глупо. Спи. Я не буде тебе больше мешать.

Нет, Долли не отступила от своей идеи, просто решила отложить её на некоторое время. Она решила, что нужно правильно сформулировать свои аргументы. А ещё лучше, придумать такой предлог, чтобы у Грегорио не возникло лишних вопросов.

- Тебе здесь не нравится?

Самому Грегорио казалось очень хорошей идеей - поселиться отдельно в маленьком домике, на территории алькальда. Он прекрасно понимал, что его мать - сеньора Магдалена - хотя на словах смирилась с его браком, но на деле недолюбливала невестку, и он не хотел, оставлять Доротею целыми днями в обществе своей матери. Нет, он вовсе не считал, что сеньора Магдалена начнёт обижать его жену, нет, она была слишком благородна и хорошо воспитана для этого. Но Грегорио понимал, что обстановка в доме в его отсутствие будет напряжённой и натянутой. И для Доротеи, которая только что переехала в чужую страну и даже не знала языка, у которой не было ни одного близкого человека здесь в Мексике, кроме самого Грегорио, было бы очень тяжело переносить это время. Вдруг она затоскует, зачахнет, захиреет... Этого Грегорио никак не хотел допустить и потому прежде, чем проситься на службу к алькальду, высмотрел жилье для себя и для своей маленькой семьи, в которое можно было бы переехать из Арболеды.

И вдруг теперь выясняется, что Доротее оно не нравится! Причём, не нравится настолько сильно, что она сама готова вернуться в старый дом Рамиресов, где главенствует его строгая мать. Не иначе как Доротею кто-то обидел в отсутствие Грегорио!

- Тебя кто-то обидел? - повторил вслух свою последнюю мысль Рамирес.

Долли уже пожалела, что завела разговор. То есть, она и собиралась поговорить с Грегорио серьёзно, но почему-то именно сейчас ей показалось, что это было неправильным решением, и она зря поддалась на собственную идею. Вздохнув, она добавила:

- Прости, любимый, но я действительно зря тебя потревожила. Наверное, я ещё не совсем привыкла и веду себя слишком мнительно. Прости!

И она поцеловала его в плечо.

Грегорио всегда воспринимал Доротею как женщину очень разумную, трезвомыслящую, не идущую на поводу у пустых эмоций, способную принимать серьёзные решения. Это было первое, на что он обратил внимание тогда, возле реки, когда они держали осаду рейнджеров. Он обратился к ней тогда с просьбой дать ему свою одежду, чтобы замаскировавшись поймать лазутчика. Грегорио прекрасно помнил этот момент, он помнил, как она, подумав несколько секунд, коротко кивнула ему и тут же сняла верхнюю юбку и шляпку и отдала ему. Это поступок вызвал у него тогда восхищение. Она сделала то, что необходимо! Она не постеснялась снять верхнюю одежду в присутствии нескольких незнакомых мужчин, мексиканцев! Именно тогда, в тот момент Грегорио показалось, что эта женщина - как раз такая женщина, какая ему нужна! Такая женщина, которая всё поймёт и сделает именно то, что нужно.

Он прекрасно помнил и своё чувство тогда у реки - лёгкую досаду, что он уже во всеуслышание заявил, что женится на её дочери. Однако в тот момент Грегорио утешил себя тем, что Доротея всё равно поедет с ними в Мексику и даже если на ней женится его брат, Эрнесто, она всё равно останется в их доме и будет рядом.

Сейчас Грегорио еле заметно улыбнулся, вспоминая то происшествие на берегу техасской речки. Получилось всё совсем не так. Но получилось даже лучше - он сам женился на Доротее, и всё встало на свои места. Вот только... Грегорио несколько смущало, что у Доротеи так долго не было детей - почти шестнадцать лет...

Грегорио вздохнул и повернулся к ней лицом. "Что же всё-таки могло её напугать?" - ответ не находился и это слегка беспокоило Грегорио.

- Ну, скажи мне на ушко, - прошептал он ей сам на ухо. - Что случилось?

Вздохнув, Долли обняла мужа за шею и попросила:

- Только не сердись, пожалуйста. Один твой друг поделился со мной своими опасениями. - Долли хотелось подобрать слова понейтральнее, потому что она знать не знала, как Грегорио посмотрит на её общение с посторонними мужчинами. - Он сказал, что ты сейчас занимаешь очень серьёзное положение, и должен быть безупречен во всём. Он сказал, что люди не очень одобрительно смотрят, что ты привёз жену из Техаса, непонятно откуда и как. Нет-нет! - поспешила заверить Долли. - Твой друг сказал об этом очень вежливо и ни в коем случае ничем меня не обидел и не задел. Он вообще был очень тактичен. Но я поняла его именно так.

Больше всего ему хотелось вскочить и заорать: "Что это за дружок у меня такой завёлся, предусмотрительный?!!!..." Или что-то в этом роде: слова ещё точно не оформились, но эмоции уже были готовы! Однако вместо этого Грегорио нежно погладил Доротею и поцеловал её куда-то в висок...

В нём бурлило желание побыстрее узнать, кто был этот нахал, который смеет вторгаться в его личную жизнь и ещё втихаря разговаривает с его женой!!! Но вместо этого вопроса Рамирес прошептал тихо:

- Всё это ерунда, дорогая!.. - он зарылся носом в её волосы и прошептал ей на ухо: - Ведь тебя приняла моя семья, мой род. Да и не могло быть иначе, ведь ты же моя законная жена! Кстати, - добавил он будто невзначай: - А кто тебе это сказал?

Грегорио с хорошо затаённым нетерпением ждал ответа, продолжая обнимать супругу.

- Мне сказал сеньор Северьяно, - ответила она, ничуть не сомневаясь, что телохранитель алькальда является другом её мужа. Северьяно же сам сказал, что он друг, а не верить ему у Долли оснований не было. Она не видела, как этот самый Северьяно бычится на Грегорио и не слышала, что он говорит дону Модесто о новом служащем, бывшем конокраде. - Может быть, он не совсем и не прав, - продолжила Долли. - Всё-таки обычно людям надо время, чтобы привыкнуть к кому-то, кто от них отличается. Я надеюсь, что когда смогу выучить язык и ваши обычаи, будет не так заметно, что я здесь - чужая.

Она обняла Рамиреса, чувствуя, что с ним рядом всё получится, и их жизнь непременно будет очень хорошей и счастливой.

И Грегорио непременно бы помчался, но вот беда - он не знал точно, где именно ночует Северьяно. В доме алькальда - это факт. Но Грегорио не может врываться в каждую дверь гасиенды, разыскивая своего обидчика. Хотя бы это Рамирес всё ещё понимал. Однако просто так лежать растянувшись на кровати, как ни в чём ни бывало, он теперь тоже не мог. Он мягко снял с себя руку Доротеи, которой она его обнимала, поцеловал её в ладошку и положил на кровать, а сам, высвободившись, встал, прошелестев своим шикарным шёлковым бельём, и пошёл... Всего лишь за сигарой!

Вообще Грегорио не так уж много курил. Во всяком случае, по ночам он обычно не курил, тем более, в кровати, в которой, по его убеждению, следовало заниматься совсем другими вещами. А теперь он сидел возле, на стуле, поджав под себя одну ногу и, казалось, спокойно наслаждался сигарой. Но внутри у него всё клокотало от нетерпения: скорей бы наступил рассвет и скорей бы найти этого Северьяно!

- Не огорчайся, - сказала она мягко. - Не надо, я больше не буду никого слушать, кроме тебя. На самом деле, я очень рада, что у тебя есть друзья, которые о тебе беспокоятся. Я всегда так за тебя волнуюсь! Ты ведь у меня единственный.

Долли не знала, что ещё сказать, потому что не могла прочесть мысли Грегорио. Мало ли, из-за чего он мог расстроиться. Может, из-за того, что она слишком доверчивая, а может, из-за того, что мнение Северьяно - это правда.

Рамирес повернулся к Доротее и погладил её по плечу, слегка приобняв.

- Не слушай никого, всё будет хорошо! - произнёс он тихо, улыбнувшись и заглядывая Доротее в лицо, хотя в темноте комнаты его было почти не видно. - Пойдём спать!

И он повлёк её обратно на кровать.

Грегорио проснулся с рассветом. Быстро приведя себя в порядок, и не забыв вооружиться, он пришёл в дом алькальда даже немного раньше, чем обычно, но не из-за рвения к службе - сегодня его целью было как можно быстрее увидеть Северьяно. В нетерпении он рыскал по коридорам, не спрашивая ни у кого, где может находиться телохранитель алькальда, чтобы того заранее не предупредили.

Если целью Северьяно было - как можно сильнее разозлить Рамиреса, то он своего добился!

Почему-то Северьяно был уверен, что убивать его исподтишка за приставания к жене Рамирес не станет, но вот кинуться выяснять отношения вполне может. Северьяно был уверен, что в открытом столкновении с Рамиресом справиться, а алькальду всегда можно будет сказать, что Грегорио не должен был вежливый разговор с женщиной воспринимать как личное оскорбление. Северьяно же никаких пошлых намёков не делал, просто развлёк сеньору, по случаю оказавшись рядом.

Северьяно как раз вышел на галерею второго этажа, намереваясь пройти в покои алькальда, когда заметил с противоположной стороны, метрах в десяти от себя, Грегорио Рамиреса. Без малейшего колебания телохранитель сеньора Перреро пошёл навстречу своему врагу. При этом он постарался сохранить на лице спокойное выражение. Правда, это не совсем получалось, потому что в последнюю секунду Северьяно посетила мысль, что Рамирес ведь может оказаться более ловким и удачливым, и одержать верх, или вообще придумать что-нибудь экстраординарное. Чтобы скрыть мгновенное замешательство, Северьяно повыше вздёрнул голову и сжал губы, от чего спокойствия в нём не прибавилось, зато чисто внешне он стал выглядеть ещё более заносчивым, чем обычно.

- Не лезь к моей жене!!! - рявкнул Грегорио, всем весом налетая на Северьяно и, схватив того за грудки, отбросил назад. Грегорио разогнался и ему даже делать ничего особенно не приходилось, лишь дать своему телу довершить инерционное движение и припечатать врага спиной к ближайшей стенке.

"Потому что ревность - ярость мужа, и не пощадит он в день мщения" (Соломон. Притчи).

Северьяно, конечно, ожидал, что бывший конокрад прибежит к нему с разборками. Но он ждал его ещё накануне вечером. Грегорио вечером не явился и Северьяно решил, что техаска ничего не рассказала своему мужу, а потому расслабился. Грегорио явился ни свет, ни заря, когда его уже перестали ждать. Но Северьяно не был бы телохранителем алькальда, если бы не мог мобилизоваться на борьбу в любую часть суток, однако такой прыти от младшего Рамиреса Северьяно всё же не ожидал, и потому конокраду удалось-таки припечатать обидчика.

Успев напрячь мышцы, чтобы хоть немного смягчить удар о стену, Северьяно перехватил руки Грегорио и резко мотнул головой, стараясь попасть лбом тому в лицо. Благо, расстояние это позволяло. Но Рамирес двигался быстрее. Он подался назад от лба Северьяно, и снова со всей силы ударил врага о стену.
Сопротивление Северьяно только больше распалило Грегорио. Он был в ярости, в этот момент он не думал о последствиях своего нападения. Не подумал он и о том, что вероятно очень сильно огорчит этим Доротею и с её стороны добьётся лишь того, что в сомнительных случаях она больше ничего не будет ему говорить. Всё это в данную секунду не имело значения для Грегорио, он хотел только одного: раз и навсегда выбить из Северьяно желание подходить к его жене!

Не дав Северьяно опомниться, Грегорио ударил его кулаком под рёбра, а потом схватил за горло и несколько раз стукнул об стену головой. Враг, наконец, обмяк, и Рамирес швырнул его в сторону, к перилам галереи. Внизу уже собрался народ, да и на саму галерею кто-то успел высунуться, но почему-то никто не посмел подойти и разнять дерущихся.

Северьяно с некоторым трудом, но удержался и не перелетел через каменные перила галереи во двор. Повернувшись, он встретил налетевшего на него Грегорио, успев выставить кулак и попытался ударить бывшего конокрада в грудь. Рамирес отбил его руку и наотмашь заехал телохранитель алькальда по уху, от чего тот не удержался и покатился по полу. Грегорио, всё ещё не исчерпав своей ярости, шагнул к нему, намереваясь вцепиться в воротник и вздёрнуть на ноги. Северьяно перехватил его руку и вцепился во врага. Потеряв равновесие, Грегорио свалился на него сверху и дальше противники принялись кататься по галерее, сцепившись настолько крепко, что, наверное, сейчас их просто никто не смог бы растащить.

Как часто бывает, никто из свидетелей драки не понял, что произошло, но докатившись до стены, противники вдруг расцепились, Северьяно вскочил и от души врезал Грегорио сапогом под рёбра. Рамирес откатился в сторону и тоже вскочил. В ярости он, похоже, даже не почувствовал пинка, или наоборот, пинок помог ему подняться на ноги. На этот раз Грегорио налетел на врага с такой стремительностью, что Северьяно даже не успел подумать, чтобы схватиться за оружие.

А дальше Грегорио просто бил и швырял врага вдоль стены, на стену, на пол - куда получается, и понятно было, что сопротивляться ему Северьяно более не в состоянии. Наконец раздался чей-то гневный окрик, и на Грегорио Рамиреса сзади набросились сразу несколько человек, похватав его за всё, за что придётся и оттащили силой от поверженного противника.

- Что это всё значит!? - потребовал появившийся, наконец, на галерее Модесто Перреро, против обыкновения повысив голос.

- Это - личное!.. - хриплым голосом ответил он алькальду.

- Отпустите сеньора Рамиреса, - распорядился он, и его люди не без опаски выполнили указание. - И помогите кто-нибудь Северьяно, - добавил дон Модесто, после чего резко бросил Рамиресу: - Иди за мной!

Повернувшись спиной и не проверяя, послушался ли его Грегорио, или продолжил колотить врага, воспользовавшись тем, что его отпустили, алькальд собрался покинуть галерею. Он был в халате, не успел даже одеться, когда к нему в комнату начал колотиться кто-то из слуг и орать при этом, что "Рамирес и Северьяно убивают друг друга на галерее". Разумеется, такое заявление заставило алькальда как есть, полуодетым, броситься в указанном направлении. Он ожидал услышать выстрелы и даже запоздало подумал, что не следует соваться в самую гущу событий. Драчуны могли пристрелить его случайно, а потом окончить жизнь на виселице за убийство должностного лица в его собственном доме. Но по счастью, выстрелов не было, а была обыкновенная драка. Правда, кулачные разборки, по мнению алькальда, роняли престиж самого Грегорио, который опустился до потасовки с простым телохранителем. Но ведь на всё могли быть серьёзные причины, и алькальд желал знать их как можно быстрее.

Костяшки на пальцах у Рамиреса были ободраны, но он пока ещё этого не чувствовал, в горячке. Так он и стоял несколько секунд, обводя галерею и людей на них блуждающим взглядом. Управляющий, как вероятно, более смелый из всех, подтолкнул Грегорио вслед алькальду, напомнив, что Дон Перреро его ждёт. Северьяно тем временем помогли подняться и он, с некоторым трудом, опираясь на дюжего конюха, двинулся к лестнице вниз.

Грегорио так резко сбросил с себя руку управляющего, что тот не рискнул повторить попытку. Однако, стоять тут далее, как и кидаться на еле держащегося на ногах телохранителя, было бессмысленно. Грегорио вздохнул и пошёл к кабинету Перреро.

- Сеньор Рамирес! - Модесто смотрел строго, прямо в глаза Грегорио. - Я понимаю, что у вас, как у любого другого мужчины, могут возникать личные проблемы с окружающими вас людьми. Но вы находитесь в моём доме и у меня на службе. Я доверяю вам и знаю, что в последнее время Северьяно вёл себя не слишком подобающим образом. Но я не думаю, что ваша с ним взаимная неприязнь может послужить поводом для того, чтобы вы на глазах у всего дома устроили драку. Поэтому я вынужден спросить ещё раз: каковы причины вашей стычки?

Конечно, Модесто Перреро понимал, что Грегорио Рамирес - такой человек, который может не пожелать ничего говорить. И тогда совершенно бесполезно от него чего-то добиваться. Но Модесто нужен был ответ, чтобы определить, кого из этих двоих следует наказать за неподобающее поведение.

Конечно, Северьяно нельзя было оставить безнаказанным. Его поведение перешло уже все допустимые границы - он стал вмешиваться в личную жизнь Грегорио и советовать его жене покинуть гасиенду!

При воспоминании об этом Грегорио снова вскипел-было и вскинул голову, но, встретившись взглядом с алькальдом, опустил глаза и помрачнел. Надо было найти какой-то другой выход, а не устраивать драку на виду у всех!

Но Грегорио об этом не подумал. Он вообще о многом не подумал и теперь не знал, что ответить алькальду. Он ни за что не стал бы жаловаться на Северьяно и тем более повторять, то, что ему сказала ночью Доротея.

- Я виноват, - сказал он вместо ответа на вопрос.