- Что это за человек? - спросил Грегорио, даже слегка подавшись назад от объятий Кирино Чавеса и внимательно на него глядя. Правда вскакивать и хвататься за оружие он пока не стал.

- Сеньор Грегорио! - воскликнул Чавес, изобразив простодушное удивление на своём круглом лице. - Я уверен, что этому человеку у вас нет причин не доверять, даже если вы лично его не знаете. Я имею в виду моего многоуважаемого хозяина, сеньора Агапито Роблеса. Сеньор Роблес - настоящий кабальеро и печётся о своих людях. Я уверен, что вы найдёте с ним общий язык.

О сеньоре Роблесе ходила слава настоящего дельца, но кто сказал, что делец не может одновременно быть кабальеро? Во всяком случае, в глазах своих людей.

Нет, Грегорио несмотря на своё занятие конокрадством, несмотря на все издевательства над ним Флавио Перреро, привык ходить с высоко поднятой головой. Нет, продолжать эту игру для него невозможно.

Но что же будет дальше? Он вернётся к алькальду с этом весьма сомнительным результатом своей разведки: да, действительно, что-то кроется за спешной покупкой этой земли, но что именно - Грегорио узнать не удалось. Это не результат - об этом Модесто и сам догадывался.

Может быть, следует уклониться от прямого ответа сейчас. Не соглашаться на продолжение разговора, но и не отказываться категорично. Может следует действительно пригнать им эти пятьдесят голов и понадеяться, что в следующий раз управляющий Чавес, если он действительно заинтересован в Грегорио, будет более разговорчив и где-нибудь, да проболтается...

Но поступить так - значит обмануть Доротею, ведь ей он обещал, что не будет больше заниматься кражей скота.

Грегорио в очередной раз ощутил себя человеком, который только и делает в последнее время, что совершает какие-то неправильные поступки, и конца и края им нет!

Пауза затянулась, а ни к какому определенному решению Рамирес так и не пришёл.

- Нет, - произнёс он, глядя не тлеющий кончик сигары, и вдруг резюмировал: - Не сейчас!

А потом поднял глаза на управляющего и спросил:

- А что сеньор Роблес не в дружбе с алькальдом?

Маленькие глазки Чавеса наблюдали за Грегорио сквозь клубы табачного дыма. Мало кто отваживался при Рамиресах упоминать о прежнем алькальде, во всяком случае, о его скоропостижной гибели. Чавес, к примеру, верил, что убил старого алькальда именно Грегорио. Но ощущал себя под защитой своего собственного господина. Да к тому же, ему лично никогда не приходилось ничего делить с Грегорио. Даже если Рамирес разозлится за напоминания о делах минувших, в которых он принял самое непосредственное участие сперва в качестве жертвы, а потом в качестве мстителя, вряд ли он будет убивать чужого управляющего. Тем более, что этот управляющий и не пытается никого обидеть, просто любопытствует.

- Я вас понимаю, - добавил Чавес, всё-таки чуть поспешно. - Сперва дело, которое вы задумали, а уж потом разговоры. Хорошо, я не против. Тем более, что это серьёзное решение - переменить свою жизнь. Пока пригоните коров - успеете подумать. А сеньор Роблес вам не откажет, я уверен. Я надеюсь, на ваше решение не сильно подействует то, что сеньор Роблес был дружен с Флавио Перреро?

- Спасибо, сеньор Кирино! - сказал он холодным тоном. - Думаю, или я сам или Эрнесто пригоним вам стадо в скором времени.

Грегорио едва заметно поклонился управляющему и направился к своей лошади. Единственное, что было хорошего в последней фразе Кирино Чавеса - теперь Грегорио логично было сделать вид, что он обиделся на Чавеса и никакого стада теперь гнать не хочет, а значит вопрос со стадом можно снять.

Рамирес уехал с гасиенды.
Обычно было принято, показывая свою лихость и горячность лошади, вылететь во весь опор, а потом, когда зрители скроются из вида сбавить ход. Но у Грегорио сейчас не было желания красоваться, и он пустил лошадь неспешной рысцой. Обратный путь его опять пролегал по этой таинственной земле, которая пока была так желанна Агапито Роблесу.

На склоне Индейского холма Грегорио перевёл коня на шаг, а потом и вовсе спешился, присел на корточки и, набрав в горсть сухой красноватой земли, пропустил её сквозь пальцы.

Чем же она так привлекает Роблеса, дружного с Флавио Перреро и недружного с его племянником?...

- Паблито! Возьми коня и проследи за ним.

Чавесу пришло в голову, что он действительно наболтал лишнего. Это конечно хорошо было - проверить, как Рамирес реагирует на упоминание о старом алькальде. Но кто знает, что теперь придёт в голову этому бандиту. Тем более, что судя по его реакции, Рамирес изволил обидеться. С одной стороны, Чавес вовсе не боялся, что Грегорио прирежет его только лишь за болтовню. Но с другой стороны, почему бы не проконтролировать ситуацию?

Через пару минут в том же направлении, что и Грегорио, выехал слуга сеньора Чавеса. Внимательно вглядываясь то в пространство перед собой, то в следы копыт на пыльной дороге, он быстрым аллюром направился в ту же сторону, что и Рамирес. К тому моменту, как Грегорио устроил "привал" на склоне холма, слуга уже здорово разогнался. Поэтому вылетел на открытое место, не рассчитав, что его кто-то может увидеть. Он был уверен, что Рамирес поедет дальше, а Рамирес сидел и что-то разглядывал. Слуга осадил лошадь, так что она подпрыгнула, и попятил её назад. Но быстро спохватился. Лучше всего сделать вид, что он просто скачет мимо. Что он и сделал, повернувшись и поехав в сторону, объезжая холм.

- Паблито! - неожиданно окликнул всадника Грегорио, поднимаясь с земли. Он не стал вычислять, за ним ли ехал слуга Роблеса или "просто так, в ту же сторону". Но раз уж он тут оказался - почему бы с ним не поговорить. - Паблито! Куда торопишься? Передохни немного!

Нельзя сказать, что Грегорио хорошо был знаком с этим человеком. Просто знал, что он служит на гасиенде Агапито Роблеса то ли конюхом, то ли ещё кем-то в этом роде. Пару раз доводилось переброситься словечком при встрече - вот и всё - шапочное знакомство. Грегорио даже не знал, есть ли у Паблито семья.

Всё-таки слуга решился и медленно поехал на холм. На всякий случай он не торопился и старался держаться на расстоянии. Он бы не трусил, если бы не осознавал, что поручение, которое дал ему управляющий, Грегорио Рамиресу наверняка не понравится.

- Конечно, сеньор! - сказал слуга наконец. - Жарко сегодня, так что может и стоит передохнуть. - Для иллюстрации своих слов, слуга снял шляпу и вытер рукавом вспотевший лоб. - Вы здесь ищете кого-нибудь? - спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

Грегорио не стал садиться на лошадь, а не спеша пошёл навстречу Паблито, ведя коня в поводу. Судя по всему, оружия у Паблито не было, во всяком случае, на видных местах, и это успокаивало.

- Кстати, не подскажешь, а это и есть та самая земля, которую сеньор Агапито Роблес никак не может перекупить у алькальда? - произнёс Грегорио очень непосредственным тоном и показывая указательным пальцем себе под ноги.

- Та самая, - ответил он, снов сняв шляпу и вторично проведя рукавом по вспотевшему лбу. - Вот вся, как есть, отсюда и до того овражка. И по другую сторону холма тоже. А что? - спросил он. - Сеньор Роблес и раньше её купить пытался. После того, как здесь побывали французы. А вы не слышали? - удивился он.

Грегорио улыбался, выводя своё заключение. Было непонятно, шутит он или говорит серьёзно. Одно можно было сказать точно - весь вид его показывал, что он никуда не торопится.

- Не думаю, сеньор Рамирес, - признался он, так и не спустившись с лошади. - Если бы здесь был клад и о нём кто-то бы знал - тут бы всю округу перекопали наверное. Не днём, так ночью. А я ни одной раскопанной ямки не видел, сколько тут ни проезжал. Хотя, - припомнил он, почёсывая лоб на этот раз прямо под краем шляпы, - что-то тут явно было, когда вот с той стороны холма лагерем стояли французы. Крестьяне поговаривают, что как раз тогда расстреляли Серхио Роблеса, брата сеньора Агапито. А сам сеньор Агапито ночью пробрался в лагерь французов и унёс тело брата. А когда наутро к нему в усадьбу нагрянули - то он о чём-то поговорил с капитаном - и французы уехали, никого пальцем не тронув. Вот только никто не знает, что же всё-таки произошло.

Паблито пожал плечами. С одной стороны, ему было интересно в очередной раз пересказать старую байку, которую не вспоминали уже пару последних лет, а с другой - почему бы не стоять тут и не болтать с Грегорио, раз уж его послали следить. Если вернуться обратно к управляющему - придётся заняться чисткой конюшни. Всё лучше бездельничать, путь даже на солнцепёке.

Грегорио был в недоумении. Непонятно было практически всё, что сказал сейчас Пабло.

- Послушай! - Грегорио решил начать сначала. - А за что французы расстреляли брата сеньора Роблеса?

Рамирес перестал смеяться и добавил:

- Я мало интересовался политикой и никогда не был в рядах Бенито Хуареса. Может быть следовало туда пойти, но я не пошёл... Нет, Паблито, не хочу я никого разыскивать по монастырям, просто я ничего не понял в твоей истории. Чем так дорого сеньору Роблесу то место, где стояли французские части и где расстреляли его брата?

Молодая горячая лошадь Грегорио соскучившись стоять просто так, сначала делала вид, что она пугается качающегося на ветру куста. Но потом, увидев, что хозяин нисколько на это не реагирует, потянулась к этому кусту и стала обрывать с него листья.
Грегорио достал из нагрудного кармана сигару и протянул Паблито, угощая его.

Сигару он взял очень охотно, потому что не ожидал такого дружеского жеста в свой адрес. Но на вопрос вынужден был пожать плечами. Ни управляющий, ни сеньор Агапито Роблес не ставил слуг в известность о том, что именно скрывает эта земля и скрывает ли вообще. Но Паблито почему-то так захотелось услужить Грегорио, что он сделал ещё одну попытку:

- Может быть, надо всё-таки поискать? Если, конечно, вас действительно интересует этот вопрос. Я бы мог помочь!

Помимо того, что ему хотелось услужить Грегорио, конюх ещё подумал: "Что если здесь действительно золото или серебро, и Рамирес что-то найдёт?" Раньше Паблито не считал подобную мысль разумной, но уж если такой человек, как Грегорио, интересуется - всякое может быть. Грегорио уважали и побаивались, как и всех его братьев. А после истории с алькальдом Флавио Перреро и подавно. Лихо младший Рамирес доказал, что таких, как он, лучше не обижать! Ни тебе скандалов, ни жалоб. Просто пошёл - и прирезал. И теперешний алькальд боится, и улик никаких нет. Что ни говори, а с таким человеком, как Грегорио, лучше дружить. Поэтому Паблито смотрел на Грегорио Рамиреса с живейшим интересом и готовностью продолжить свои предположения, если только тот переспросит. Вдруг повезёт - и Рамирес возьмёт его в долю.

- Ну что ж, пойдём посмотрим! Только я сомневаюсь, чтоб мы так сразу что-то нашли.

Рамирес повернулся и не спеша пошёл вперёд по склону холма. Потом остановился, сел на лошадь и поехал шагом осматривая холм и землю вокруг него.

Возвращаться к алькальду было не с чем. Что он ему скажет? То, что на этой самой земле, которую Роблес четвёртый год уговаривает себе продать, французы расстреляли его брата по подозрению в связи с Бенито Хуаресом? И что теперь? Зачем сейчас эта земля Роблесу, когда даже останки своего брата он увёз с неё? Чтобы соорудить мемориал жертвам французской интервенции? Нет, с точки зрения Рамиреса, пересказать алькальду то, что он узнал - это детский лепет!

Рамирес в очередной раз обозрел сухую прерию и обернулся к своему спутнику.

- А где тут стояли французы, ты не знаешь?

Они не спеша двигались по склону, когда на дороге, с той стороны, где располагалась гасиенда сеньора Роблеса, показалось облачко пыли. С холма было хорошо видно, что едут несколько всадников. Самих Грегорио и Паблито скрывали кусты, которые выросли здесь почти в рост всадника на лошади и увидеть о том, что за кустами кто-то есть, с дороги было невозможно. Но шустрый конюх быстро разглядел что-то знакомое и воскликнул:

- Это сеньор Роблес! Только у него здесь такая белая лошадь!

И он вознамерился выехать на открытое место, чтобы иметь возможность приветствовать своего сеньора, когда тот подъедет ближе.

Чтобы не будить в Пабло чувств повышенной преданности своему хозяину нужно посеять сомнение в правильности действий этого самого хозяина и Грегорио произнёс:

- Ведь эта земля принадлежит алькальду. Что они собираются делать на чужой земле?

Грегорио снял шляпу, чтобы её силуэт не вырисовывался на фоне листвы кустарника, и стал осторожно выглядывая из-за веток следить за людьми на дороге.

Последнее соображение показалось конюху особенно заманчивым, усмирив муки совести. И он последовал примеру Грегорио, спрыгнул с лошади и стянул с головы шляпу.

Всадники ехали галопом, поднимая тучу пыли, но впереди действительно скакал человек на ослепительно белой лошади. Правда, когда всадники подскакали к подножию и начали подниматься, стало видно, что бока её уже потемнели от пота и порыжели от прилипшей пыли. Проехав шагах в ста пятидесяти от кустов, за которыми засел Рамирес, всадники остановились, не доезжая вершины. Агапито Роблес, а это был именно он, соскочил с богато украшенного седла с серебряной лукой и огляделся, вытирая лоб платком. С ним было четверо людей, вооружённых до зубов и обмотанных патронташными лентами. Двое поспешили сойти с лошадей, но двое остались, поглядывая по сторонам. О чём они говорили, было не слышно, но Роблес показывал что-то, обводя рукой довольно большой участок вокруг холма.

- Может, надо подобраться поближе? - предложил Паблито, который явно шалел от собственной наглости, и ему хотелось сделать что-нибудь ещё более дерзкое, чем простое подглядывание за господином.