Наш сайт посвящён изучению истории и культуры Северной Америки XIX века: Техасской революции и Республике Техас (1836-1845 гг.), Американо-Мексиканской войне (1846-1848 гг.), войне Севера и Юга США (1861-1865 гг.), периоду Реконструкции Юга (1865-1877 гг.), освоению Дикого Запада (период между 1865-1890 гг., в который происходило заселение западных территорий штатов: Северная и Южная Дакота, Монтана, Канзас, Вайоминг, Небраска и Техас), и другим событиям на Североамериканском континенте. Будем рады если вы поможете нам в сборе материала по этой интересной и увлекательной теме.
Ей конечно было страшно, ведь она впервые в жизни выступала от своего имени, как человек способный самостоятельно вершить свою судьбу и возможно изменять чью-то чужую. Анна Мария вдруг очень остро почувствовала рядом с собой присутствие этого мужчины. За то время что он вез ее на своей лошади и был постоянно возле нее, она была словно во сне и мало что соображала, но сейчас этот мексиканец будто бы обрел плоть и кровь, стал реальным и совершенно незнакомым.
Сделав трудный прерывистый вдох, Анна Мария, произнесла, краснея и слегка запинаясь:
- Сэр, кроме той одежды, что сейчас на мне и маме, у нас больше ничего нет... нам нужны платья... два платья... и две шали, чтобы покрыть голову. Черные. Я потеряла...- бросив быстрый взгляд на маму, Анна Мария поправилась, - мы потеряли близкого человека и должны носить траур. Надеюсь, моя просьба найдет у Вас понимание.
Во рту страшно пересохло, а сердце колотилось где-то прямо в горле, и ладошки она стиснула изо всех сил, так что впились ногти, но девушка не дрогнула. Она сказала то, что должна была сказать и теперь ждала слов мужчины.
Миссис Смит одобрительно кивнула. Очень кстати Анна вспомнила об одежде, которую они не захватили с собой и теперь были лишены самого необходимого. К тому же, мать Анны подумала, что ей как вдове действительно не помешал бы чёрный платок. Поэтому она ничуть не возражала против инициативы дочери. Сама она должно быть сильно растерялась и не могла сообразить, что ещё им может понадобиться в ближайшем будущем.
Поскольку Рамирес ещё не ушёл, а спрашивать у него миссис Смит пока ничего более не собиралась, она подождала, не будет ли у Анны ещё каких-нибудь просьб. Она не хотела перебивать дочь, вдруг та ещё что-нибудь скажет, раз уж она взяла инициативу на себя.
Фраза типа "выстрелил несколько раз" даёт ГМ-ру право сказать, что Ваш персонаж расстрелял все патроны. Выражайтесь конкретнее: сколько выстрелов, из какого оружия.
Она незаметно перевела дух, самое трудное осталось позади. Но он почему-то не уходил, а все так же стоял рядом, смущая ее своим присутствием. Ей вдруг вспомнился его пристальный взгляд, которым он смотрел на нее на ранчо, перед тем как потом убили папу и... Анна Мария стиснула зубы. Выдавить из себя слова благодарности она не смогла. Беспокойно теребя кружево манжеты на рукаве, девушка снова заговорила:
- Мама сказала, что мне неприлично жить в Вашем доме до того как... пока я...Вы..., - она судорожно искала нужные слова, чтобы выразить свою мысль, но они почему-то разбегались в ее голове, как вспугнутые телята и в результате она выпалила: - Вы понимаете, мы должны жить отдельно! Не здесь.
Рамирес неторопливо кивнул в ответ на слова девушки. Уходить он, по-видимому, не спешил, и стоял всё так же перед Анной.
- Сеньорита! Вы заказали мне чёрные платья и объявили, что у вас траур, - произнёс он. - Может быть, вы назовёте срок траура? Во всяком случае, срок траура для себя.
И опять Рамирес смотрел на неё не отрываясь и ожидая ответа.
Она растерялась, в его словах отчетливо слышался намек на то, что хоть он и готов пойти на уступки, но совершенно не собирается отказываться от своих намерений в отношении нее. Маленькая девочка внутри Анны Марии запаниковала и едва не бросилась за помощью к матери: что он хочет от нее? почему не может оставить в покое? неужели, здесь нет ни одной мексиканки, которая согласилась бы стать его женой? или ему нравиться ее мучить и смотреть как она страдает? а мама говорила, что он джентльмен, разве джентльмен позволит себе подобное поведение? Вопросы роились в голове девушки, не давая сосредоточиться, она мучительно искала ответ. Несчастный манжет, который она судорожно теребила пальцами, порвался и теперь жалкой тряпочкой свисал с рукава, но Анна Мария, казалось, даже не обратила на это внимания. Все, что она сейчас видела - это ноги стоящего перед ней мужчины и чувствовала, что, в отличии от нее, он абсолютно спокоен, а может быть даже забавляется глядя на ее терзания.
Превозмогая душевные муки и сдерживая противный ком в горле, чтобы не зареветь, осипшим от волнения голосом девушка произнесла:
- А сколько длится траур у мексиканской девушки, если ее отца убили?
Сообщение отредактировал Анна_Смит - Среда, 28.07.2010, 19:26
- Ну-у... - Грегорио задумался. - Срок траура определяется и традицией, и собственным произволением человека. В общем-то, вы вольны назначить такой срок траура, какой сочтёте нужным. С одобрения вашей матери, конечно же! - Грегорио слегка поклонился в сторону миссис Смит, затем снова повернулся к Анне. - Я спрашиваю, сеньорита, вовсе не из праздного любопытства. Мне это необходимо, чтобы спланировать последующую жизнь, и вашу, и свою.
Грегорио держался при разговоре с Анной достаточно просто и вежливо. Словно ничего особенного не происходило сейчас в этой комнате между ними. Говорил он спокойно и негромко, как всегда с едва уловимым акцентом. Но если до этого его речь была адресована к матери девушки, то теперь он смотрел только на Анну и именно от неё ожидал ответа. Рамирес слушал, чуть склонив голову. Возможно, такой наклон головы демонстрировал его вежливость, а возможно, это было вызвано необходимостью, ведь Анна была ниже его ростом.
Как ни странно, Грегорио не имел привычки крутить в руках или теребить какой-нибудь предмет. Можно было бы ожидать, что у человека горячего темперамента внутренняя энергия будет искать любой выход и ему будет свойственно что-то перебирать пальцами, но нет, Грегорио совершенно не имел такой привычки. Сейчас, во время разговора, руки его спокойно висели вдоль туловища (ведь лампу он оставил у входа в комнату). Стоял он на ногах ровно, не оседая на какую-либо сторону. В общем, это была поза спокойного человека, который ждёт, не нервничая и не дёргаясь, у которого достаточно времени, чтобы дослушать до конца то, что ему говорят.
На разных сайтах (сайты преимущественно переводные, и о католицизме) меня авторитетно заверили, что траур детей по родителям должен быть: 1 мес. 3 мес. 6 мес. 12 мес. 2 года - причём каждый сайт утверждал, что только так и никак иначе! Думаю, если бы я продолжал искать дальше - вариантов было бы ещё больше. ___________________________________________
Сообщение отредактировал Грегорио_Рамирес - Среда, 28.07.2010, 22:41
Поскольку Анна Мария не поднимала глаз на мексиканца, то и видеть в какой позе он стоит, она не могла, она ориентировалась на то, что держится он спокойно, а голос его звучит ровно.
- В таком случае, сэр, я думаю об этом вам лучше поговорить с моей мамой.
Оставив наконец в покое свой истерзанный манжет, она замолчала и опустилась на стул.
- Что?!! Вы берётесь мне указывать на свой траур и даже не в состоянии определить его срок?! Если уж вы берётесь за такое серьёзное и значительное дело - имейте смелость доводить его до конца! - Грегорио резко взмахнул рукой, словно отрубая в воздухе что-то. - Или вы взрослый человек, который берётся сам определять свою судьбу и отстаивать это, или вы маленькая несмышлёная девочка, которая хочет, чтобы за неё решили старшие! - Глаза Грегорио сверкали и ноздри раздувались от гнева. Даже если Анна в этот момент на него не смотрела, всё равно его ярость невозможно было не почувствовать по тону его слов. - Так вот, если вы - маленькая девочка, которая даже не в состоянии назвать срок своего траура и хочет, чтобы за неё это сделали старшие, я, как ваш будущий муж, сделаю это! Никакого траура не будет!! И венчание будет завтра после обеда! А с утра вы в присутствии матери пойдёте в церковь, и примите католическое крещение!
Не нужно думать, что Грегорио кричал. Он вовсе не кричал - зачем кричать поздно вечером и будить всю окрестность? Он просто резко и решительно произносил слова. Высказав всё это, он повернулся и резко пошёл к двери. Подхватив лампу он вышел... ...но дверью не хлопнул, а просто её плотно закрыл. Незачем поднимать лишний шум в доме. Мама уже могла лечь спать, и это могло её обеспокоить.
Сообщение отредактировал Грегорио_Рамирес - Четверг, 29.07.2010, 17:35
Как только Рамирес заговорил резко и категорично, миссис Смит подалась вперёд и отгородила от него свою дочь. Это был неосознанный жест, продиктованный материнским инстинктом. Но даже если бы мать Анны подумала, она сделала бы то же самое.
До этого момента миссис Смит не вступала в разговор, потому что видела, что её девочка что-то задумала. Женщине не хотелось её перебивать, к тому же, она считала вполне естественным, что Анна вспомнила о трауре. Но сеньору Грегорио явно не понравилось, что Анна вдруг отступила. Получалось, что она капризничает и сама не знает, что хочет. Анну можно было понять, что она видела на ферме? Даже матери не особенно-то было время ею заниматься, потому что приходилось каждый день делать массу достаточно тяжёлой и очень нужной работы, отнимающей практически всё время. На дочь внимания едва хватало. Девочка просто не готова к столкновению со взрослой жизнью. Но всё-таки по мнению миссис Смит Рамирес мог бы быть менее строг и уж по крайней мере, не должен был столь категорично на неё наскакивать со своими требованиями. Видит же, что перед ним шестнадцатилетний ребёнок. Впрочем, когда это мужчины что-то видели кроме себя самих?
Миссис Смит не стала останавливать мексиканца. Напротив, она была рада, что он уходит.
Фраза типа "выстрелил несколько раз" даёт ГМ-ру право сказать, что Ваш персонаж расстрелял все патроны. Выражайтесь конкретнее: сколько выстрелов, из какого оружия.
Она испугалась его внезапной вспышки и даже невольно отшатнулась, но мама, как по волшебству, в одно мгновение встала между ней и мексиканцем, решительно отражая его наскок. Анна не могла понять чем вызван этот гнев, ведь он сам только что сказал, что срок траура она должна согласовать с мамой. Удар был так силен, что если бы не безмолвное заступничество матери, девушка наверно упала в обморок. Если до этого мгновения она побаивалась мексиканца, как человека чужого и незнакомого, к тому же бандита, то после его выходки страх перешел в ужас и отвращение. Стать женой такого человека? Нет, никогда и низачто, пусть хоть зарежет ее!
Грегорио был в ярости. Сунув лампу на какой-то столик в коридоре, он вышел на веранду дома.
На улице было ещё более душно и жарко, чем в доме. Ночь была абсолютно черная, как и все южные ночи. Грегорио достаточно хорошо видел в темноте - иначе бы он не был хорошим конокрадом - но сейчас он ничего не разглядывал, а просто смотрел в темноту перед собой. Чувствовал он себя слегка идиотом.
Услышав о трауре, он уступил девушке и подчинился. Но он подчинился именно ЕЁ решению и готов был его принять. Но она вдруг возложила решение на свою мать, тем самым, захотев, чтобы и она и он, Грегорио, подчинился решению её матери! Но он не собирался слепо подчиняться решениям вдовы Смит! Даже своей матери, которую он очень чтил и уважал, Грегорио подчинялся только в определённых, установленных им самим рамках. Представить, что он будет подчиняться миссис Смит - смешно!
Грегорио хмыкнул. "Мама тут будет у нас устанавливать сроки траура, а мне самой - слабО, я ещё маленькая!"
Возмущение вскипело в нём, но вдруг он задумался. Может быть, он неправильно употребил английское слово - ведь всё-таки язык был для него чужой. Он сказал: "Вы назначите срок с одобрения вашей матери". "С одобрения матери", потому что девочка несовершеннолетняя и до свадьбы подчиняется родителям. Но родители могут всего лишь одобрить или не одобрить, порекомендовать сократить срок или посоветовать его увеличить. Но они никак не могут РЕШАТЬ каков срок. Слово "одобрение" тут означает "подтверждение", "согласие", но никак не "вынесение своего решения"! Рамирес отмёл в сторону версию о том, что неправильно высказался на английском языке.
Грегорио не особенно разбирался в тонкостях этикета, но представлял, что кроме всего прочего траур, его продолжительность и глубина определяется самим человеком, возложившим на себя такой подвиг. Есть люди, которые в великой скорби об умершем, возлагают на себя траур в десять лет или даже больше! Что же, эта девочка так глупа, что сама не в состоянии понять, какова её скорбь и чего она стоит?
А ведь в начале разговора, Анна совершенно сразила Грегорио! Ему она показалась необыкновенно умной и расчетливой не по годам. Она употребила единственно верное средство, чтобы избежать свадьбы - единственное!
Ни один католический священник не взялся бы их венчать, если бы она заявила, что находится в трауре. Да и сам Грегорио не посмел бы на этом настаивать. Но девочка не сумела выдержать тон и вместо вынесения своего решения драпанула в кусты, вернее спряталась за мамину юбку.
Теперь, если даже она скажет об этом священнику, Грегорио может возразить: какой, мол, у неё траур, когда она даже сама не может понять, сколько она будет в нём находиться, когда он у неё начнётся и когда кончится и в чём будет заключаться!
Грегорио хмыкнул. "Может, для неё "траур" сводится к тому, чтоб нарядиться в новое платье чёрного цвета? Недаром же она первым делом заговорила о платьях!"
Подул ветер, но прохлады он не принёс. Грегорио вернулся в дом, подобрал одиноко светившую в коридоре лампу и направился в сторону комнаты брата - Эрнесто.
Quote
...решительно отражая его наскок
а разве он наскакивал?
Сообщение отредактировал Грегорио_Рамирес - Четверг, 29.07.2010, 22:13
Когда дверь за мексиканцем закрылась, миссис Смит повернулась к дочери и обняла её.
- Ничего, девочка моя, всё будет хорошо, - сказала она, больше успокаивая Анну, чем ожидая, что действительно что-то пойдёт хорошо.
Вспышка Рамиреса её испугала не больше, чем ссоры с собственным, ныне покойным, мужем. Тот тоже порой выходил из себя по пустякам. Особенно если они начинали ссориться из-за ранчо, коров и прочего подобного. Сеньор Грегорио хотя бы не распускает руки, что уже хорошо. Да, сейчас миссис Смит была на чужой территории, но она в равной степени опасалась мужчин и в Техасе, и не видела необходимости бояться мужчин больше только потому, что они мексиканцы. Поэтому она переключилась на Анну. Девочка могла испугаться гораздо сильнее, потому что мало знакомые люди до сих пор не предъявляли ей претензий.
- Он ушёл, - сказала миссис Смит. - Давай я посмотрю, можно ли закрыть эту дверь изнутри. Уже очень поздно и нам нужно отдохнуть. Милая, чтобы мужчина тебя уважал, начинай разговор только тогда, когда знаешь, чего хочешь. Или предоставь это своей матери.
Фраза типа "выстрелил несколько раз" даёт ГМ-ру право сказать, что Ваш персонаж расстрелял все патроны. Выражайтесь конкретнее: сколько выстрелов, из какого оружия.
Совершенно обессиленная, без единой кровинки в лице сидела Анна Мария на стуле. Теплые объятия мамы могли бы ее успокоить, но не успоколи, слишком уж большая разница, оказывается, была в восприятии этого мира у взрослой миссис Смит и только-только начинающей делать первые самостоятельные шаги ее дочери. И никто из них, к сожалению, не знал, чья правда окажется наиболее верной. Анна подумала, что отец наверно был хорошим человеком, если мать до сих пор доверяет мужчинам и не видит того, что заметно даже глупой девчонке. И теперь, девушка решила добиваться своего так, как сама считала нужным, не смотря на поражение в своем первом бою.
"...Предоставь это своей матери "...
- Мама, - усталым бесцветным голосом произнесла Анна Мария, - Я нужна Рамиресу, но совсем не потому что он меня любит, он привез меня сюда чтобы получить. И ты знала об этом с самого начала, когда согласилась уехать с ним в Мексику. Ты отдала ему меня, мама, так зачем же запираешь теперь дверь?
Хотела миссис Смит признавать правоту упрека дочери или нет, суть случившегося теперь нельзя было изменить. Там, в Техасе, она решила свою судьбу и судьбу дочери.
Миссис Смит посмотрела на дочь очень внимательно. Когда это её 16-летняя девочка успела набраться цинизма? Или она не так невинна, как считает её мать? Предположить миссис Смит могла что угодно. Всё-таки иногда к ним на ранчо заглядывали проездом мужчины и кто знает, что она проглядела, пока хлопотала по хозяйству вместо того, чтобы наблюдать за дочерью. Но она решила раньше времени никаких выводов не делать. Вместо этого она села на соседний стул и спокойно посмотрела на Анну-Марию.
- Девочка моя! По любви выходят замуж только в красивых книжках. - Анна-Мария никаких книжек читать физически не могла, потому что в доме Смитов их просто не водилось. Но сама миссис Смит когда-то, в юности, пока жила в городе, кое-что успела прочитать. - Я вышла замуж за твоего отца потому, что так хотели мои родители и так хотел он. Он был относительно состоятельным женихом, а не каким-то бездельником. Любой мужчина прежде всего хочет заполучить женщину. Могут быть и другие чувства, но если мужчина не хочет женщину - он на ней не женится. Теперь подумай вот о чём. С того момента, как сеньор Рамирес забрал нас с тобой с ранчо, он тебя скомпрометировал. Единственное, как можно сберечь твоё доброе имя - это ему жениться на тебе теперь. И он хочет поступить так, за что достоин уважения. Он мог бы заполучить тебя по другому, обманом или насилием, и даже не заикнуться о браке. Но он не делает этого. Да, это ужасно, что он пришёл в Техас мстить и ты лишилась отца, точно так же как до этого он лишился брата. Я понимаю, что тебе сложно смириться, но смириться ты должна. Сейчас замужество - единственное, что осталось, чтобы тебе не быть опороченной. И именно об этом ты должна думать в первую очередь. Но я хочу задать тебе вопрос и хочу, чтобы ты честно мне на него ответила: у тебя были близкие отношения с мужчинами до этого момента?
Фраза типа "выстрелил несколько раз" даёт ГМ-ру право сказать, что Ваш персонаж расстрелял все патроны. Выражайтесь конкретнее: сколько выстрелов, из какого оружия.
Эрнесто уже мирно спал, когда его разбудил грохот: это Грегорио затаскивал к нему в комнату топчан, взятый не кухне, но в плохо освещённой единственной лампой комнате, топчан зацепился не то за какую-то занавеску, не то ещё за что-то и с грохотом свалился на пол посреди комнаты. Грегорио закрыл дверь и поднял лежащий на боку топчан. Одна ножка, от падения обломилась. Грегорио это нисколько не смутило, он поставил топчан к стене, подставил под него сломанную ножку - вроде сооружение держалось, и падать не собиралось.
- Дай мне что-нибудь подстелить на доски! И подушку дай! - Грегорио категорично двинулся к кровати брата.
- Ну что, ты сам не мог взять в кладовке? - Эрнесто возмущался не столько конфискации одной из подушек, сколько тому, что его разбудили почти сразу после того, как он заснул.
- Поздно уже! Некогда мне там искать! - парировал Грегорио. - И вот ещё что! Завтра проводишь мамашу и девочку в церковь, а то они не знают, где это. Она будет креститься, я предупрежу утром священника. И проследи, чтобы всё было как нужно.
- А ты сам не можешь? - Эрнесто приподнялся и сел в кровати, щурясь на лампу, принесенную Грегорио.
- Мне нужно с утра обойти всех наших ребят, а потом я еду в Арройо, мне надо там кое-что купить, - констатировал младший Рамирес.
- Зачем к парням с утра? - не понимал Энрике. - Ты их что, на свадьбу будешь приглашать?
Последний вопрос был задан с двояким смыслом: Эрнесто не знал, насколько серьёзно заявление его брата о том, что он решил жениться на украденной девушке. В случае если это не так, второй вопрос можно было выдать за шутку.
- Мне нужно рассчитаться с ними за скот, что мы привели. Отдать их долю, - пояснил Грегорио.
- Ты что, отдашь им деньгами?
- Да. Скот останется здесь!
Эрнесто не понимал, что задумал его брат. В принципе, выдать долю каждого деньгами было невыгодно. Проще было бы отдать сколько-то голов скота и пусть человек сам заботится, куда его гнать, кому продавать и по какой цене. Но спрашивать Эрнесто не решился, раз уж Грегорио сам этого не сказал.
- А мою долю ты тоже деньгами выдашь? - спросил он. Грегорио, который к тому времени сооружал постель, отвлёкся от своего занятия и повернулся к брату.
- Скот на данный момент остаётся у нас в доме. Если будет не так - то я выдам тебе твою долю деньгами!
- Эдак ты разоришься всем деньги раздавать!
- Ой, Эрнесто, не переживай! Что я не могу пару раз съездить на техасскую сторону и вернуть себе все потраченные деньги? - Грегорио сел на импровизированную кровать и снял куртку.
- Ты ранен? - вдруг спросил Эрнесто. - У тебя рукав в крови! - он соскочил с кровати и подошёл к Грегорио. Тот оглянулся на левый рукав, но который показывал Эрнесто. Действительно, он был изрядно запачкан кровью. Хорошо, что сверху него была одета куртка и на неё кровь почти не проступила.
- Это что, тебя блондинка пырнула ножиком от избытка чувств? - засмеялся Эрнесто. Судя по тому, как легко двигал Грегорио этой рукой, рана не могла быть серьёзной.
- Нет, - отозвался Грегорио.
- Её мамаша? - не унимался Эрнесто.
- Нет! - ещё более резко ответил Грегорио.
- Может тебя пулей зацепило тогда у реки... - начал было Эрнесто но осёкся: он прекрасно помнил, как прошлой ночью Грегорио снимал куртку, чтобы умыться, но никаких следов ранения не было видно. К тому же теперь кровь была почти свежая. - Да кто тебя достал-то?
- Отстань! - бросил Грегорио, но подумал, что брат вряд ли отстанет и ответил: - Жена Родригеса. Вернее вдова.
- Она что, на тебя с ножом бросилась? - изумился Эрнесто.
- А что тебя в этом удивляет? - в свою очередь изумился Грегорио. - Женщине, и, между прочим, молодой женщине, привозят тело её мужа, который три дня назад живой здоровый уехал в Техас, и ты хочешь, чтобы она к этому спокойно отнеслась?
- Ну ты же не виноват! - возмутился Эрнесто.
- Раз я вёл отряд - значит, я виноват! - констатировал его младший брат.
- Ну, если так рассуждать, так никаких отрядов водить не надо!
- Вот потому я и предпочитаю ездить в одиночку! - заключил Грегорио.
Ненадолго воцарилось молчание.
- Может, завязать дырку? - неуверенно предложил Эрнесто.
- Не надо, она уже присохла. Да там небольшая царапина, она едва задела...
- Надо ей долю мужа выдать, - проговорил после некоторой паузы Эрнесто.
- Конечно, и более того... - подтвердил Грегорио.
- Что - "Более того"? - не понял брат.
- Долю мужа каждый месяц, пока дети не вырастут, - мрачно объяснил Грегорио.
- Ты с ума сошёл! Ты разоришься всем всё раздавать!
- Я разорюсь только в том случае, если в Техасе переведутся коровы! - скептически усмехнулся Грегорио.
- В конце концов, тебя повесят техасцы!
- Вот поэтому, чтоб род Рамиресов не пресёкся, мне нужно срочно жениться! - улыбнулся в ответ Грегорио. - И поэтому ты завтра пойдёшь с этими американками в церковь и проследишь, чтобы всё было нормально с крещением!
- А если они не захотят? - вдруг засомневался Эрнесто.
- Тогда потряси револьвером у них перед носом! - ответил Грегорио. Он уже завалился на свой колченогий топчан и собирался спать.
- Что серьёзно? - опешил Эрнесто.
- Да нет, нет, не надо револьвером, я пошутил! - проговорил Грегорио сонным голосом. - Если они не захотят - тогда будем думать, что делать дальше...
- Когда думать-то? - спросил Эрнесто, но брат не ответил, как только он принял горизонтальное положение, он моментально вырубился.
Если миссис Смит хотела напугать и вразумить дочь упоминанием о "скомпроментированности" Анны Марии в глазах общества, то у нее ничего не вышло. Юная, неопытная девушка, имевшая о взаимоотношении полов лишь самые общие представления ( все-таки она жила не на облаке, а на ферме животные не стесняются своих инстинктов), не могла оценить сути и масштаба этого обстоятельства. Все равно как миссис Смит стали бы объяснять, что носить тесный корсет вредно для здоровья. И девушка не обратила бы внимания на какую-то далекую и вообще сомнительную перспективу подвергнуться остракизму за преступление, которого не совершала, как вдруг мать произнесла нечто такое, от чего у Анны закружилась в голове и перехватило дыхание от стыда и унижения.
Девушка взглянула на мать словно увидела ее впервые. Ужас заключался в том, что задавая вопрос, мать таким образом уже допускала возможность, что дочь, которую она родила и воспитала, способна на подобную низость и обман. Словно этот послушный наивный ребенок может расчетливо вести двойную жизнь, при родителях играя роль идеальной дочери, а на стороне развлекаясь с мужчинами. Разумеется, всех этих мыслей не было в голове у Анны Марии, она лишь поняла, что мама подозревает ее в чем-то постыдном и худшего для девушки ничего не могло быть. Можно потерять отца, можно остаться без дома, можно лишиться свободы, быть нищим и голодать, но понять, что тебя не уважает собственная мать - такое пережить действительно трудно.
Медленно, не отрывая глаз от лица матери, Анна Мария встала со стула, на котором сидела, несколько минут они смотрели друг на друга, а потом, словно на что-то решившись, она отошла к окну и, повернувшись спиной к комнате, глухо ответила:
- Ложись спать, мама. Добровольно женой Рамиреса я не стану.
Миссис Смит стало плохо. Её дочь вела себя в этот момент, как искушённая женщина, которая с первого раза поняла намёк своей матери, поняла о чём именно идёт речь! То, что сказала Анна-Мария про "ложись спать" - миссис Смит просто уже не услышала. Она пришла в ужас!
В XIX веке люди жили гораздо ближе к природе, нежели сейчас, непосредственно наблюдая очень многие процессы, происходящие в животном мире. И поэтому все дети, даже те, которые росли в городах, видели кошечек, собачек, лошадок, овечек, курочек, петушков, коровок и т.д. в очень разнообразных проявлениях их жизненной активности. Но тем не менее это никогда не мешало невинности детей и никогда не делало их развратными. Потому что какой бы ни был глупый ребёнок, он всегда видел колоссальную разницу между животными и человеком. Не говоря уже о том, что Бог сотворил животных для одной цели, а человека для совсем другой, ребёнок и практически видел, что корова, например, для того, чтобы кушать, ходит на четвереньках и срывает траву ртом. И это обыкновенная для неё потребность и обыкновенное действие. Человек, чтобы удовлетворить ту же самую физиологическую потребность в еде, не может встать раком и передвигаясь на четвереньках, зубами срывая траву. Он совершает абсолютно другие действия, ест совершенно другую пищу при совершенно других обстоятельствах. Точно так же обстояло дело и с другими физиологическими потребностями животных. Никакому ребёнку никогда не пришло бы в голову, что человек будет сношаться так же, как животное. И потому созерцание животноводческого хозяйства на ферме никогда не вредило нравственности детей.
Про себя мать Анны-Марии помнила, что после свадьбы, накануне первой брачной ночи, её собственная мать пришла и сообщила шокирующие для юной девушки подробности - тонкости семейной жизни, которых миссис Смит к тому моменту себе даже не представляла. И более того, не поняла бы, если бы кто-то ей взялся об этом намекать. Но её дочь поняла этот намёк с полуслова!
Мать была в панике. Пока они минуту смотрели друг другу в глаза, матери становилось плохо, её бросало то в жар, то в холод. Значит, эти вещи о взаимоотношении мужчины и женщины дочери уже кто-то сообщил, и возможно, не только в теории, но и на практике. И мать поняла, что её дочь - отнюдь не невинна. Миссис Смит покачнулась и вынуждена была схватиться за спинку стула, с трудом переводя дыхание. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Миссис Смит не стала орать на Анну-Марию, называя её шлюхой, не стала сыпать на неё градом упрёки и пощёчины. Миссис Смит поняла, что раз так произошло, значит, она сама в этом виновата. Она не уследила за посетителями ранчо и за своей дочерью.
Но как бы низко её дочь не пала, она всё равно оставалась её ребёнком! И она любила её даже такую. И болела за неё душой.
Сейчас миссис Смит сознавала только одно: если этот бешеный мексиканец вдруг после свадьбы обнаружит, что его невеста - не девочка - он зарежет их обеих своими собственными руками. С его-то темпераментом и его щепетильностью иного миссис Смит представить себе не могла. Значит, единственный выход - это не допустить свадьбы, лучше всего - сбежать. При таких открывшихся обстоятельствах свадьба означает для них верную смерть.
Миссис Смит решительно поднялась и подошла к дочери, схватив её за руку.
- Мы должны срочно уходить отсюда, - сказала она, оглядывая раму и окно. - Он не должен узнать, что... Лучше будет, если мы исчезнем до того, как он это узнает.
Фраза типа "выстрелил несколько раз" даёт ГМ-ру право сказать, что Ваш персонаж расстрелял все патроны. Выражайтесь конкретнее: сколько выстрелов, из какого оружия.
Миссис Смит быстро взялась за дело. Во-первых, нужно было запереть двери. Защёлка под дверной ручкой присутствовала, но то ли от времени пришла в негодность, то ли её сломали и не сочли нужным чинить. Колёсико, которое приводило в движение язык защёлки, крутилось вхолостую, ничего не выдвигая. Миссис Смит некоторое время разглядывала замок, светя лампой, потом решительно вернулась к столу и взяла нож. Потыкав ножом в защёлку, она с нескольких попыток подтолкнула язык защёлки вперёд - и он вошёл в гнездо на дверном косяке. Теперь двери были надёжно закрыты, по крайней мере, до тех пор, пока их не начнут высаживать силой. Открыть это сооружение точно так же, при помощи ножа, вряд ли удастся, но это миссис Смит уже не волновало.
Справившись с дверью, Миссис Смит с Анной открыли окно и тихо выбрались наружу. Им не составило труда покинуть дом, потому что комната находилась на первом этаже. Останавливать их тоже было некому, хотя об этом они и не знали. Грегорио и Эрнесто крепко спали. Сеньора Рамирес и двое престарелых слуг тоже не следили за тем, что делают эти две американки. А собак Рамиресы не держали.
Пройти несколько километров пешком до Рио-Гранде было не так уж сложно, даже в темноте. Миссис Смит и Анна очень устали за предыдущие двое суток бешеного перехода от своего ранчо до Мексики. Но предложенная им в доме Рамиреса еда и принятая ванна несколько освежила силы матери и дочери. К тому же, когда они выбрались из селения, взошла луна и в её неверном свете беглянки с трудом, но разглядели дорогу в сторону Рио-Гранде. Такая удача окрылила обеих и они, взявшись за руки, прошагали до реки, не очень бодрые, но никем не замеченные и полные решимости покинуть Мексику. Оставалось только перебраться через реку на техасскую сторону. Это оказалось страшнее, чем они ожидали. Чисто психологически непросто заставить себя войти в воду ночью в темноте, не видя, сколько черепах и змей на тебя нацелится. Анна-Мария даже слегка упёрлась и пожаловалась на усталость.
- Мы не можем ждать утра, - возразила дочери миссис Смит. - Нас наверняка начнут искать. Давай, детка, пойдём, попробуем вместе.
Девушка молча кивнула и вцепилась в мать. Вместе, шагая осторожно и поминутно замирая от ужаса, они перешли реку, хотя местами вода доходила почти до пояса. Наконец они выбрались на противоположный берег и некоторое время приходили в себя. Не столько от тяжести этого перехода, сколько от страха, который вымотал обеих достаточно сильно.
К утру беглянки добрались до техасского селения. Миссис Смит уже придумала, как объяснить, что с ними произошло. Она очень правдоподобно рассказала тут же сочинённую историю о том, что возвращалась с дочерью на своё новое ранчо, но лошади испугались койотов и понесли, вывалив их на дорогу. Повозка скрылась в неизвестном направлении, а в ней остались деньги, вещи и продукты.
Техасцы - народ отзывчивый и никогда не отказывают в помощи. Миссис Смит и её дочь накормили и нашли им попутчика, который ехал в ту же сторону, в центр Техаса и согласился подвезти их до Сан-Антонио. В этом городе миссис Смит кое-кого знала, ведь четыре года назад её муж держал ранчо в этих краях. Поэтому женщина рассчитывала найти средства вернуться на их теперешнее ранчо. У них больше не было стада и сарая, и дом был не достроен. Но у них всё ещё оставалась земля, которую можно продать и убраться из этих мест.
Фраза типа "выстрелил несколько раз" даёт ГМ-ру право сказать, что Ваш персонаж расстрелял все патроны. Выражайтесь конкретнее: сколько выстрелов, из какого оружия.
Паула разбудила Грегорио на рассвете - он сам так просил. В этом не было ничего сверхъестественного - в то время, когда селения ещё не были электрифицированы - практически все люди стремились по максимуму использовать световой день. Это было нормально - ложиться спать с закатом (ну, или чуть попозже) и вставать с рассветом.
Грегорио сначала обошел всех своих подельников. Разговор в основном состоял из того, сколько голов кто рассчитывал получить из стада и за какую сумму их продать. Грегорио расплачивался деньгами, что естественно было очень выгодно его товарищам. По какой причине он хочет оставить стадо себе - он никому не сказал. Деньги вдове Родригеса он сам не понёс, дабы не раздражать своим видом её чувства, а отнёс их священнику, чтобы тот в свою очередь, передал их вдове. Заодно предупредил священника, что утром к нему придёт креститься девушка, а после обеда, он, Грегорио хочет заказать венчание. Далее Грегорио отправился в Арройо. Городок это был небольшой - чуть побольше селения, в котором родился сам Грегорио, однако в нём была роскошная лавка со всякими тканями, одеждой и пр. Именно туда сейчас направлялся Грегорио.
* * * Эрнесто проснулся когда его брат давно ушёл. Умывшись и приведя себя в порядок, он подошёл к двери комнаты Грегорио, где были женщины, и послушал у двери. В комнате было абсолютно тихо. Подумав, что женщины, наверное, очень устали и хотят ещё поспать, он не стал их будить. Потом он прикинул вряд ли священник захочет начинать крещение ранним утром, после чего успокоился и пошёл осведомиться насчёт завтрака, и посмотреть в порядке ли его лошадь. Спустя полчаса он снова подошёл к двери и на этот раз постучал. Поскольку ответа не последовало, он решил что женщины, вероятно, очень крепко спят и ушёл ещё на полчасика, решив дать им возможность выспаться.
В следующий раз уже откладывать было нельзя. Паула уже приготовила завтрак, а женщинам ещё нужно было время, чтобы одеться и причесаться. Эрнесто постучал очень громко и несколько раз, потом окликнул дам по-английски, но ответа не последовало. Эрнесто попробовал открыть дверь, но она не открывалась. В дверную щель Эрнесто увидел, что в двери выдвинута щеколда замка и подивился, как дамам удалось закрыть замок в комнате Грегорио, когда тот уже несколько лет как был сломан.
Походив ещё некоторое время перед дверью, Эрнесто повторил свои попытки достучаться до дам более настойчиво. Наконец, призвав на помощь Паулу (так как врываться в комнату к женщинам в одиночестве он стеснялся), он решил обойти дом и посмотреть через окно, что происходит в комнате.
Оставив Паулу караулить дверь (вдруг дамы всё же проснутся и выйдут), Эрнесто вышел из дома и, зайдя с другой стороны, осторожно заглянул в окно (предварительно в него постучав). В комнате никого не было.
Распахнув рамы Эрнесто запрыгнул в комнату через окно, опять таки, чтобы убедиться, что комната пуста, нет ни женщин, ни их одежды.
- Они сбежали! - крикнул он, обращаясь, то ли к Пауле за дверью, то ли к самому себе. Рванув на себя дверь, он понял, что сломаный замок теперь можно открыть разве что вывинтив его из двери и косяка. Эрнесто выпрыгнул в окно и побежал к конюшне.
Наскоро подседлав лошадь, которая ещё не успела доесть овёс, он вынесся из дома, рассчитывая хотя бы найти следы беглянок. Следы он нашёл. Они вполне отчётливо отпечатались в пыли и вели в сторону наезженной дороги, которая тянулась в сторону границы к броду через Рио-Гранде. Поскольку с утра по дороге проехало уже порядком народу, следы беглянок были окончательно затёрты, но и без них можно было понять, что они пустились в обратный путь, в Техас. Эрнесто лихо проскакал пару миль, отделявших их селение от пограничной реки, и остановился на берегу. Преследовать женщин по Техасу он не решался.
В стороне у берега стоял пастух, приведший на водопой своё стадо. Эрнесто подъехал к нему и осведомился, не видел ли он тут двух женщин. Но пастух, естественно женщин не видел, т.к. они проходили здесь много часов назад, глубокой ночью.
Эрнесто развернул лошадь и помчался в Арройо. К счастью, Грегорио вечером сообщил, куда он едет. Спустя ещё час, Эрнесто нашёл брата как раз в той лавке, торгующей привозным товаром в самом разгаре процесса выбора платьев и прочих необходимых для женщин вещей.
- Они сбежали! - крикнул он с порога.
Грегорио только глянул на него и ничего не переспрашивая пулей кинулся к лошади. Местному лавочнику только и оставалось, что подосадовать на то, что такая выгодная сделка сорвалась!
Грегорио уже мчался в обратном направлении, сопровождаемый братом. За всю дорогу, он не проронил ни слова и даже ни о чем не спросил, только сосредоточенно о чём-то думал. Промахав, точно так же как Эрнесто, до Рио-Гранде, он точно так же остановился на берегу, вглядываясь в противоположную сторону. И, точно также, как Эрнесто, не увидел там ничего, похожего на женщин.
Берег был всё тот же, только солнце поднялось выше, да пастух, напоивший своё стадо давным-давно ушёл с берега.
Грегорио вздохнул и снова посмотрел на противоположный берег. Ехать в Техас и спрашивать в придорожном селении, не проходили ли здесь две женщины, было бы крайне подозрительно. Какое дело мексиканцу до того, не проходили ли здесь две американки? К тому же шли они явно со стороны границы и преследование их мексиканцем выглядело бы слишком однозначно и не в пользу Грегорио. А потом, кто знает, что они сообщили о себе техасцам? Что они были в плену и теперь убежали?
Грегорио медленно повернул лошадь и поехал обратно к дому.
