Может быть, Бегунок и считал свой поступок не совсем честным, но девушка и не ожидала никакой честности от мужчин. Достаточно было того, что он собирался увезти её отсюда, а не просто поиздеваться, чтобы посмотреть на её реакцию. И всё-таки она перепугалась, когда до неё дошло, что этот невысокий джентльмен прямо сейчас намеревается говорить с её хозяином.

- Но сэр... - Она в нерешительности смотрела на Бегунка. - Может быть... Я не знаю. Но он странный человек! Он может рассердиться, если вы что-то начнёте с него требовать. Может, я просто переоденусь и постараюсь выйти через чёрный ход? - Ей ужасно не хотелось, чтобы из-за неё досталось ещё и этому приезжему. К тому же, самой Соне тоже мало бы не показалось, если бы хозяин узнал, что она, невзирая на контракт, согласилась куда-то ехать. Мало ли, что Бегунок оружием увешан. Хозяин заведения обычно не расставался с телохранителем, который был не менее вооружён, и куда более здоровый, чем Бегунок. - Я уверена, он не будет меня искать в другом штате! - поспешно добавила Соня. - Я ему не так уж и нужна, чтобы снаряжать погоню. Зато вам не придётся с ним разговаривать.

Соня подумала, что ведёт себя странно - и замолчала.

- Нет, нет! Это не подойдет! - ответил Бегунок. - Я попробую решить дело миром.

Джэфет с удовольствием сказал бы Соне: "Сиди и жди меня здесь!", но он пока не мог ей указывать. Официально она все еще находилась на работе в "Консайнессе" и в принципе должна делать то, что ей полагается. Бегунку очень бы не хотелось, чтобы пока он разговаривает с хозяином заведения, ее бы кто-нибудь "снял". Но Бегунок прикидывал, что если он сейчас начнет распоряжаться шлюхами "Консайнесса", или хотя бы одной из них, это может настроить против него хозяина, а Бегунок ссориться с ним не хотел и вдобавок не очень верил во всесильность письма Фланнагана.

Оставался еще один вопрос - гардероб Сони. Но Джэфет счел это вопрос пока преждевременным. Он спустился с третьего этажа, больше напоминавшего курятник, подошел к бармену и сказал, что ему нужно видеть хозяина заведения.

- Одну минуту, сэр! - пообещал бармен и скрылся за занавеской, которая отгораживала двери в контору хозяина.

Секунд через пятнадцать из-за той же занавески вынырнул невысокий, коренастый человечек с энергичным, красным лицом и тщательно "зализанными" назад тёмными волосами. За ним следом вышел бармен и тут же указал кивком головы на Бегунка.

- Что-нибудь не так, сэр? - пошёл в наступление прилизанный человечек, подходя и внимательно глядя на Бегунка. - Вас что-то не устраивает? Не понравилась девушка? Только скажите, заведение компенсирует вам все неудобства!

Фланнаган сказал, что хозяин "Консайнесса" ему обязан. Но благодарность - не слишком стойкое чувство в людях. Кто знает, как отнесется к напоминанию имени Фланнагана этот тип, с зализанными волосами. Бегунок ожидал чего угодно.

- Конечно, сэр! Что же вы сразу-то не сказали?! - воскликнул он, так что переполошил парней, попивающих виски у стойки и заставил лихорадочно оглянуться бармена. - Идёмте, идёмте ко мне!

Вежливо улыбаясь, хозяин заведения сделал приглашающий жест, откинув штору и распахнув перед мистером Раннером двери. Сопровождая все свои действия самой широчайшей улыбкой на своей красной физиономии, человечек чуть наклонил корпус, изображая вежливый поклон. И тут же прикрикнул, не меняясь в лице:

- Марти! Принеси нам выпить и закусит! Живо! Проходите, сэр!

За дверью была уютная комната с мягкой мебелью и тяжёлыми шторами на окнах. С потолка свешивалось аж три лампы, а на обитом тёмно-синим бархатом столе, рядом с писчими принадлежностями и бутылкой виски, валялась распущенная колода карт. Вооружённый до зубов здоровый негр стоял по левую сторону от дверного проёма и внимательно следил за тем, что делается снаружи. Почему-то он не вышел вслед за хозяином в зал, предпочитая охранять его за закрытой дверью.

- Мистер Фланнаган велел передать вам письмо, - повторил Бегунок на этот раз более для вооруженного негра, чтобы дать понять, что он сейчас полезет в карман вовсе не за оружием, а за конвертом. Потом держа в поле зрения и негра и прилизанного хозяина, Бегунок медленно расстегнул куртку (которую он так и не расстегивал весь вечер), и также медленно достал из внутреннего кармана конверт. Взглянув на него и убедившись, что это как раз то, что нужно, протянул хозяину "Консайнесса".

Что конкретно написано в этом письме Бегунок не знал, но тихо понадеялся что не: "Подателя сего - пристрелить!"

Бармен уже тащил выпивку и тарелку с нарезанными ломтями ветчины. Должно быть, именно так здесь принято было встречать дорогих гостей: ветчиной и виски. Поставив всё это на стол и разлив виски по стаканам, бармен прикрыл входную дверь и замер, ожидая новых приказаний. Негр не сдвинулся с места и даже на манипуляции Бегунка, когда тот доставал конверт, посмотрел с ленцой, словно его это не касалось.

Хозяин заведения прочитал письмо, в котором вовсе не содержалось указаний пристреливать мистера Раннера на месте за плохую службу мэру. Напротив, содержание записки привело маленького человечка в ещё более благодушное настроение.

- Что же, я всегда рад услужить мистеру Фланнагану! - заявил он. - Угощайтесь, сэр! Я сейчас прикажу, чтобы позвали всех девушек и вы выберете себе любую! Ну вот просто какую захотите!

Конечно, он слегка привирал, потому что не собирался показывать своих лучших специалисток по вытягиванию денег из клиентов. Но Фланнаган и не написал, что требует с него отдать самое лучшее.

- Марти! - Хозяин не стал дожидаться одобрения гостя и перешёл к делу. - Позови сюда Лори, Мэри, Синтию, Рейчел, Клару, Соню и... - Он секунду подумал и добавил от щедрот: - И Китти. Хотя, Соню вы уже видели, сэр. Не надо, Марти! Соню не зови, пусть работает.

Он уже сидел на одном из стульев, воспользовавшись приглашением маленького хозяина "Консайнесса", и крутил в пальцах стаканчик с виски, прикидывая, стоит ли его пить. Пока все складывалось как нельзя лучше.

"Интересно, Мэри, это та самая Мэри, которая с трубкой?" - подумалось вдруг Бегунку и ему стало любопытно посмотреть и на остальных девушек, которых назвал хозяин. Бегунок приметил, что среди имен не было названо имя Марты, про которую Соня говорила, что у нее чистые простыни. Это неудивительно - проституток из фешенебельных комнат хозяин отправлять в Техас не хотел. "Значит, Соня тут действительно на не очень хорошем счету, - подумал Бегунок. - Хотя это можно было понять и раньше, видя, где она живет". Опять ему стало тяжко, и опять он подумал, что поступает как-то неправильно с этой девушкой. Он поставил стаканчик на стол и повторил:

- Я заберу Соню.

Сделав бармену знак пока не уходить, он пару секунд колебался, но потом выпил и провёл рукой по картам на столе, ещё больше их раздвигая. Смотрел он при этом на Бегунка. В маленьких глазках прилизанного человечка явно читались сомнения, даже какая-то внутренняя борьба.

- Знаете, сэр, я вот тут прочитал, что мистер Фланнаган поручил вам выбрать девушку. То есть, нужна-то она не вам, а мистеру Фланнагану, - высказал он, наконец, подхватил кусок ветчины с тарелки и сунул его в рот. - Я, конечно, не против отпустить Соню. Но, наверное, мне следует быть честным с вами, чтобы потом мистер Фланнаган на меня не пенял. Так вот, из Сони хорошей проститутки не выйдет. Разве что, её как следует обломать. Да, она привлекает этой своей беспомощностью и тем, что она недотрога, но обычно более разборчивые клиенты от неё не в восторге. Не всякому понравится девушка, которая брезгует своей работой и даже не пытается этого скрывать.

Негр оскалил белые зубы в усмешке. Видимо, его позабавило, как хозяин охарактеризовал белую мисс.

- Вы же сами ее предложили! То есть, перечислили ее в списке девушек, которых предлагали, - Бегунок принял более серьезное выражение и продолжил: - Возможно, Соня и не лучшая кандидатура, но господину Фланнагану нужна такая девушка для салуна, которая выглядела бы скромно, не вызывающе и, хотя бы внешне, создавала видимость некоторой добропорядочности. - Бегунок слегка развел руками и посмотрел на хозяина "Консайнесса". - А Мэри, это та, которая с трубкой? - переспросил он. - Если та самая, то она не подойдет!

"Силы небесные! Я рассуждаю, как самый настоящий сутенер! - ошарашено подумал Бегунок. - Вот уж не подозревал в себе таких качеств!" Он подхватил стаканчик с виски и махом выпил его, чтобы избавить себя от затянувшихся размышлений "быть или не быть", хотя бы по отношению к спиртному.

Возможно, Соня действительно не годилась на ту роль, которая ей предстояла в Городке и, возможно, нужно было бы выбрать другую девушку. Иначе будет только мучение для всех: и для самой Сони в первую очередь, потому что она ненавидит и презирает свое занятие, и для Бегунка, потому, что он зря привез ее в Городок, и для Фланнагана, потому, что у него в салуне неподходящая шлюха, да и для многих посетителей салуна в большей или меньшей степени...

Несмотря на обнадеживший девушку разговор, Бегунок не считал, что имеет по отношению к Соне какие-то серьезные обязательства. Конечно, ее было очень жаль и хотелось ей чем-то помочь. Бегунок прикинул, смог бы он ее содержать или нет? Все-таки, те двадцать долларов, которые выдает ему мэр ежемесячно - не очень-то большая сумма, чтобы нанять комнату для Сони, кормить и покупать одежду, пусть даже скромную. Вот если бы он получал каждый месяц по сто пятьдесят долларов, которые Фланнаган обещал заплатить лишь в конце кампании! Но и тогда вопрос не решался бы полностью: а что будет через три месяца? Оставит ли его Фланнаган на службе? А если оставит, то на каких условиях, и за какое жалование? Если - нет, куда Бегунок денет Соню? Вернет обратно в салун? Нет, все это было нереально!

А жениться Бегунок в любом случае не собирался, ни на Соне, ни на ком-либо другом.

- Ну, если мистеру Фланнагану нужна скромная проститутка, тогда другое дело, - протянул, наконец, хозяин, налюбовавшись гостем. - Я заключал с ней контракт, но с удовольствием вам её уступлю. Только уж потом на меня не пеняйте, сэр. Марти! Найди Соню и скажи, чтобы она забирала свои вещички, если они у неё есть. Да проследи, чтобы не умыкнула чего-нибудь здешнего. Выпьете ещё, сэр? - поинтересовался он у мистера Раннера. - Или может быть, хотите сыграть в карты, пока девушка будет собираться?

Он придвинулся к столу и теперь красноречиво тасовал колоду, будто надеялся, что посланец мэра клюнет на предложение, если у него перед носом перебрасывать туда-сюда такие замечательные новенькие карты.

- Можем сыграть на ужин, если не хотите затевать серьёзную игру, - добавил хозяин, улыбаясь. - А если понравится - продолжить на интерес!

- Я вам очень благодарен, сэр, но сейчас уже поздно куда бы то ни было ехать, а тем более в Техас. Может, Соня переночует здесь, а утром я за ней зайду? - Бегунок говорил уже совсем серьезно, без тени улыбки.

Джэфет точно не знал, когда отходит дилижанс на Остин, который проходит и через их Городок. Он сам заявил Фланнагану, что хочет ехать не на дилижансе, а напрямик, верхом - так быстрее и безопаснее, по его мнению. Но теперь Бегунок подумал, что тащить девушку почти полтораста миль верхом - слишком безжалостно. Видимо придется тащиться на почтовом дилижансе!

- Знаете, сэр, я, конечно, очень обязан мистеру Фланнагану, - сказал он осторожно, памятуя, что перед ним сидит вооружённый до зубов человек, а негр откровенно зевает и смотрит больше на бутылку виски, чем на гостя. - Но уж если вы забираете девушку - так позаботьтесь о ней сами. Хотите - снимите у меня комнату и держите её там.

Он вовсе не вредничал. Просто он был очень практичным человеком, а сейчас ещё и расстроился из-за того, что Бегунок игнорирует его предложение сыграть в карты. А можно было так весело провести время, даже пригласить ещё парочку партнёров из зала!

- Если она останется у себя в комнате - ей придётся эту ночь проработать, - закончил человечек, и глазки его теперь смотрели на Бегунка твёрдо и решительно.

Бегунок не стал спорить, забрал контракт* и сам пошел за Соней. Еще в начале разговора у его было предположение, что хозяин может захотеть, чтобы и последнюю ночь Соня отработала в заведении. Но Бегунок все же понадеялся если не на великодушие хозяина, то хотя бы на его хорошее отношение к Фланнагану. Однако надежды его не сбылись.

Мрачный и малообщительный Бегунок, который не курил, почти не пил и не играл в карты, тоже мог не слишком-то расположить к своей персоне хозяина. Ну что поделаешь? Такой уж у Бегунка характер!

Сейчас Бегунок поднимался наверх, на третий этаж, где жила Соня и тревожился очередными проблемами. Соня сказала, что у нее только одно платье и то "расползается". Есть ли у нее теплая одежда, чтобы выдержать путь до Городка, Бегунок не знал, но готовился к худшему и рассчитывал, что одежду, скорее всего, придется покупать. Не может же он привести ее к Фланнагану в "расползающемся" платье. Бегунок не знал, продается ли женская одежда в Городке, но даже если - да, в Шрифпорте явно должен быть больше выбор, а может быть и дешевле цены. Также может быть придется покупать шляпку, обувь, белье что-нибудь еще. А у Бегунка всего пятнадцать долларов (два своих и тринадцать, что остались от жалования). Фланнаган конечно вернет деньги, потраченные на Соню, но покупать-то нужно было сейчас и здесь, а не потом. Кроме того, нужно было еще заплатить за проезд в дилижансе.

Отдельной комнаты для Сони Бегунок решил не снимать. Из экономии. Девушку он собрался забрать к себе в номер. Благо, он был уже оплачен.

Бегунок подошел к известной ему двери, постучал и, услышав голос девушки*, зашел внутрь.
- Собирайся, мы уходим, - сказал он самым, что ни на есть, прозаическим тоном.

Обеими руками прижимая к себе узелок, Соня нерешительно шагнула к Бегунку, намереваясь следовать за ним. Но приостановилась, и нахмурилась.

- Вам, наверное, не надо так вот со мной идти, - сказала она с сомнением, и опустила глаза, покраснев от стыда. - Все поймут, что я... что вы... - Она подняла голову и даже постаралась выпрямиться, вдруг вспомнив о собственном достоинстве. - Вы - такой джентльмен, и будете идти по улице рядом с проституткой.

Она не знала, куда именно её поведёт Бегунок и попросту боялась выходить из салуна. Ей казалось, что на неё непременно будут глазеть и осуждать. Соня ещё не достигла того состояния, когда становится всё равно, как на тебя смотрят люди.

Бегунок был не только поражен увиденным, но еще и впадал в легкую панику. Он прикидывал, что имеющихся у него в наличии пятнадцати долларов может не хватить, чтобы купить Соне все необходимое и при этом еще оплатить проезд на дилижансе до Городка, а ехать придется как минимум три дня, так что нужно еще оплатить и питание во время этого пути. Бегунок подосадовал, что не взял денег у Фланнагана перед поездкой, но он никак не предвидел таких трат!

Хозяин "Консайнеса" конечно, мог не выплатить денег Соне, даже если она их и заработала, мотивируя тем, что контракт был расторгнут преждевременно. И судя по тому, что он не позволил Соне даже переночевать в этой голубятне, именно это он и скажет, если попытаться потребовать с него денег.

- Я... - начала, было, она, но запнулась.

В душе Сони смешалось в один миг слишком много чувств: стыд соперничал с обидой, а страх пыталась перебить гордость. Девушка отвернулась, поднеся руку к лицу, уронила узелок и даже не заметила этого. А потом вдруг сказала отстранённо, словно читала слишком заумную книгу, чтобы понять, какое нужно придать выражение голосу:

- Всё, что я заработала, я отдала мистеру Герберту, за то, что он позволяет мне жить здесь и кормит. Сэр! - Она повернулась к Бегунку. - Мне очень неудобно, что я... что у вас так много проблем со мной. Но что же делать?

В глаза её блестели слёзы, но девушка изо всех сил пыталась удержаться и не расплакаться, боясь, что тогда Бегунок бросит её здесь и никуда не повезёт. Хотя в душе Соня совсем не была уверена, что ей стоит куда-то ехать. Скорее всего, на новом месте у неё будет точно такая же жизнь. Соня поддавалась на желание сменить один "курятник" на другой просто потому, что ей невыносимо было жить здесь и хотелось хотя бы на время поездки оказаться в других условиях. Пусть в более худших, но других. А что будет дальше - она даже не пыталась предположить.

Следовало поужинать и лечь спать, чтобы завтра с утра... Что будет завтра с утра, Бегунок точно не знал. Он не располагал сведениями, когда отходит дилижанс на Остин, который проходит через Городок. Следовало узнать, а для этого нужно было идти на почту. Время было еще не очень позднее, и Бегунок намеревался сделать это сегодня вечером.

Он повернул было в ресторан, но подумал, что Соня опять начнет смущаться своего вида и лучше уж не бередить ее самолюбие и позволить ей скрыться ото всех.

Итак, по пути Бегунок заказал ужин на двоих в номер. Вероятно, со стороны это выглядело очень романтично, но Бегунку было не до романтики. Посадив Соню у себя в номере ждать ужин, он умотал на почту узнать расписание дилижансов, а заодно попроведать своих лошадей, стоявших в конюшне неподалеку.

Отсутствовал он около часа, а когда вернулся, был в настроении совсем мрачном, хотя и до этого оно веселым не было.

- Дилижанс будет только в среду*, - объявил он. Нынче была пятница.* - Надо добираться своим ходом.

Пока она сидела одна в номере, который был гораздо лучше, чем её жильё в последние несколько месяцев, Соня сперва поплакала, потом успокоилась и стала размышлять. Вся её жизнь зависела от мужчин. Поначалу таким мужчиной был отец. Он давал её кров, еду, наряды, которые она носила, перспективы на будущее. Отец предполагал, что пройдёт время, и она выйдет замуж. И тогда её жизнь будет зависеть от мужа, который точно так же будет давать ей всё необходимое, любить её, а она будет рожать ему детей и следить за домом. Так Соня воспитывалась с детства. Но пришла война, отец погиб на фронте, дом и землю отобрали янки, пользуясь тем, что девушка была совершенно неприспособленна к самостоятельной жизни и ровным счётом ничего не понимала в земельных и имущественных вопросах, а опекунов у неё в тот момент не нашлось. Соне пришлось перебираться к чужим людям, родственникам отца. А у них своих проблем хватало. Но девушка так хорошо усвоила тот распорядок жизни, который для неё разработал отец, что надеялась выйти замуж, лишь бы появился мужчина, которому она понравится. И такой мужчина появился. Он поклялся ей, что устроит её жизнь, что в представлении Сони означало брак и домашний уют. Но увёз в Луизиану, совратил, если не сказать, взял силой, и бросил в этом гостиничном борделе. Увы, Соня не знала, что примерно так и добывают бедных девушек некоторые сутенёры.

Сперва Соне было так плохо и ужасно, что она не до конца осознала, где осталась. А мистер Герберт повёл себя ласково, постарался успокоить, дал крышу над головой. Девушка даже не поняла, что за контракт подписала и зачем. А когда поняла - было поздно. Хозяин гостиницы отбросил всю свою ласковость и живо объяснил ей, что теперь она обязана на него работать. Соня пыталась сопротивляться, но ей даже уехать было не на что. К тому же, мистер Герберт, чтобы избежать лишних проблем, отобрал у неё единственное платье. То, в котором Соня была сейчас, ей подарила одна из проституток.

Нельзя сказать, что все мужчины, которые общались с Соней, поступали с ней грубо. Но она боялась их, а сама физическая близость была ей отвратительна. Конечно, со временем её чувства могли притупиться, она начала бы воспринимать своё занятие более спокойно. Но такой момент ещё не настал, а Бегунок уже явился. Поначалу он вызвал у Сони лёгкую симпатию, потому что не стал требовать с неё интимных услуг. Но оставшись одна в его номере, Соня подумала, что здесь, на более чистой постели, этот странный мужчина наверняка захочет получить своё. Ей по привычке стало страшно и противно. Она пыталась утешить себя тем, что по крайней мере, ей не нужно заниматься этим в грязи, в холодной, получердачной комнате. Но это обстоятельство мало успокаивало. Так что когда Бегунок вернулся, девушка сидела на том же стуле, на который опустилась, когда он уходил. Еду принесли, но Соня к ней не притронулась.

Теперь она сидела и смотрела на Бегунка, понимая, что он недоволен и что, наверное, надо что-то ему ответить, но слова застревали у неё в горле. Наконец, она кивнула, и всё-таки смогла выдавить:

- А как - своими силами?

Пока он не сделал ей ничего плохого, и Соня пыталась остатками своего воспитания внушить себе, что с этим мужчиной нужно вести себя вежливо.

Бегунок сразу отмел вариант возвращаться в Городок верхом. Даже если Соня умела ездить на лошади - ей не выдержать срезу двухсуточный переход почти без остановок и на хорошей скорости. Может быть, в каких-то крайних обстоятельствах ее можно было бы заставить это сделать, но Бегунку было ее жалко - уж очень она была перепуганная и несчастная, и тут еще заставлять ее мчаться на лошади с той скоростью, с какой привык передвигаться сам Бегунок и за которую получил свое прозвище...

- Я договорился с одним торговцем. Завтра я возьму у него фургон, и мы поедем на фургоне, - поясним Бегунок и предупредил: - Ехать придется двое суток и почти без остановок.

Джэфет снял наконец-то куртку и повесил ее на вешалку.

- Нужно поесть и ложиться спать. Завтра будет много дел, - констатировал он. Было не так уж поздно: в салуне "Консайнеса" в это время жизнь била ключом, но в свете того, что Бегунок намеревался встать с рассветом, лечь спать сразу после ужина было в самый раз.

Ужин прошел в гробовом молчании*. Добросовестно съев все, что только можно было съесть, Бегунок сам собрал грязную посуду на поднос и выставил за дверь.

- Ложись спать, - сухо произнес Джэфет, кивнув Соне на единственную в комнате кровать, номер был одноместный. - Завтра вставать рано.