Грегорио сделал ещё глоток и задумчиво посмотрел в стакан. Хорошо, что этот сеньор Агапито не стал интересоваться, что в кустах с Грегорио делал конюх с его гасиенды. А то пришлось бы что-нибудь срочно придумывать! Но как раз придумывать было бы очень опасно, ведь сам Паблито скорее всего находится на заднем дворе гасиенды и задумай сеньор его спросить сам, что тот делал в кустах с Грегорио - не известно что бы тот наврал. Не скажет же он: "Увидев вас, сеньор, мы, решили проследить, чем вы будете заниматься на Индейском холме!"

При таких мыслях Грегорио даже слегка улыбнулся, хотя, впрочем, смеяться было совершенно нечему.

Занавеска одного из окон первого этажа чуть приоткрылась и дочь сеньора Агапито с интересом выглянула, пользуясь тем, что отец сидит к ней спиной. Она почти ни с кем не общалась, потому что гасиендер не позволял. Он понимал, что когда-нибудь его сокровище похитят и хотел оттянуть этот момент. Но сама сеньорита Кармен, обладая живым и любопытным нравом, просто не могла отказать себе в удовольствии подглядеть за незнакомым красивым мужчиной, коим был Грегорио. Она даже не боялась, что тот заметит её подглядывания, наверное потому, что не понимала, какая может таиться опасность в незнакомом мужчине. И она продолжала с интересом и даже каким-то восторгом подглядывать из-за занавески.

- Так что, сеньор Грегорио, хотите вы объединиться со мной? - продолжил между тем Агапито Роблес, совершенно не сомневаясь, в отличие от Грегорио, что место алькальда почти что у него в руках. - Подумайте и ответьте сейчас. И тогда, может быть, я посвящу вас в одну маленькую тайну, которая придаст вам уверенности в том, что я не бросаю слов на ветер.

Привычный принимать скорые решения, сеньор Агапито ожидал того же и от других мужчин. Он отставил стакан, в котором ещё оставалось некоторое количество напитка, и встал, посмотрев на Рамиреса.

- Схожу распоряжусь, чтобы подали что-нибудь перекусить, - заявил он. - Через пять минут я снова в вашем распоряжении.

Настал момент вспомнить, что он так и не облегчился у кустов на Индейском холме, а жидкости в его организме только добавилось. Поэтому, предоставив собеседнику небольшую передышку, гасиендер ушёл со двора.

Грегорио привык честно и открыто смотреть в лицо своим соотечественникам, привык, чтобы его уважали. Даже если алькальд более не будет посылать его шпионить, одного раза будет достаточно, чтобы потерять своё лицо перед односельчанами.

Что тут сказать? Что он, Грегорио, поторопился с выбором службы, поторопился привезти жену на гасиенду Перреро? А теперь нужно отказаться от службы алькальду и с позором возвращаться домой, всё в той же пролётке, с Доротеей и багажом. Отказать Марисе, потому что если Доротея будет жить дома, вторая служанка им пока не нужна...

Грегорио ощущал себя треплом, который за что-то берётся, что-то обещает, баламутит и срывает с места других людей, а потом через день заявляет: "Ах, извините, ничего не получилось, возвращаемся по домам!" Сегодня утром на глазах у всей Арболеды он торжественно выехал на гасиенду алькальда, а завтра он не менее торжественно с неё вернётся обратно! Что ж, бесплатное представление для односельчан!

Что ему может предложить Роблес? Шпионить, в свою очередь за Перреро и помогать подсиживать алькальда? Ничуть не более достойное занятие, только полётом пониже!

Наверное, это была неправильная мысль, что надо наняться к кому-нибудь на службу! Грегорио почему-то считал, что стоит только найти достойного и влиятельного человека, которому можно служить - как все проблемы будут решены. Но этому достойному и влиятельному человеку могут прийти в голову любые идеи, и ты обязан будешь эти идеи исполнять... или отказываться от службы!

"Не нужно было ни к кому идти на службу! - подумал Грегорио. - Нужно было организовывать своё дело. Чтобы быть самому себе хозяином и зависеть только от себя".
Однако это было не так-то просто. У Грегорио были деньги, но их было не очень много. Он бы мог купить небольшой участок земли, но зачем ему небольшой участок? Чтобы сделать вторую "ферму Смита", только в Мексике? Посадить на ней редиску и самим капать грядки???

Нужно было много денег! Чтобы купить много земли, нанять работников, выращивать там что-нибудь, что будут охотно покупать. Но у Грегорио не было столько денег. У Эрнесто денег было ещё меньше - порой он вёл себя несерьёзно и проматывался по кабакам. Как назло, Грегорио сдуру отказался от всех денег Доротеи, заявив, что он прекрасно может сам заработать для семьи. Теперь он об этом очень пожалел. Получалось, что заработать-то он может только угоном скота. А на любое другое дело нужно вложение и чем крупнее, тем лучше. Получается, что прежде чем начать своё дело, нужно было активно поугонять скот, скопить денег... Но как раз угонять скот он обещался Доротее бросить. Это достаточно глупо было бы сказать: "Подожди, я с полгодика ещё по конокрадствую, скоплю денег, а потом брошу и мы заведём какое-нибудь своё дело!"

И кстати, о "своём деле".
Грегорио никогда не занимался земледелием. Чтобы купить фазенду и начать разводить что-нибудь: кукурузу, хлопок или агаву, нужно знать множество тонкостей и хитростей - как и что и куда садить, где хранить, когда и кому продавать. Люди, которые с детства вырастали на гасиендах или фазендах очень многое просто знали сызмальства. А для Грегорио всё это - дремучий лес! Надеяться, что случится чудо и ему удастся нанять грамотного и честного управляющего - очень наивно. Как бы ни был умён управляющий - нужно самому представлять, что происходит на твоей земле, чтобы всё это контролировать.

Разводить скот? Но такие, как Грегорио, да и сам Грегорио, сделали так, что в округе стало гораздо выгоднее покупать краденый скот. Кто захочет покупать точно такой же скот, только в два раза дороже, когда можно его купить у скотокрада в два раза дешевле?

Можно было бы заняться чем-нибудь в городе. Например, купить какую-нибудь кантину или гостиницу в Арройо. Но, во-первых, Грегорио как-то не слышал, чтобы в Арройо в последнее время кто-то хотел продать гостиницу или кантину, во-вторых, на неё может тоже понадобиться денег не меньше, чем на фазенду, в-третьих, Грегорио не знал как он справится с торговлей... И что же, он предложит Доротее: заведовать какой-нибудь барной стойкой в его кантине? Но в любом случае ни на какую кантину у него сейчас не хватит!

Грегорио уже начинал подумывать, не вернуться ли, в тайне от Доротеи, к старому ремеслу, чтобы плотно поработать и скопить хоть какой-то капитал.

Самое неприятное, что нужно было предпринимать что-то сейчас, срочно, потому что всё последнее время он только тратил деньги, но никак не зарабатывал, и та небольшая сумма, которая скопилась за последние несколько лет, не пополнялась, а только уменьшалась с каждым днём.

Мысли Грегорио были настолько мрачными, что он даже не замечал симпатичного личика юной красавицы то и дело выглядывающей из-за занавески окна. Наконец показался хозяин гасиенды.

- Сеньор Роблес! - сказал ему Грегорио, поднявшись со стула. - За нашей семьёй, к сожалению, закрепилась дурная слава. И мне приходилось ранее сталкиваться с тем, что другие люди предлагали мне какую-нибудь грязную работу, считая, что она должна меня привлекать. Это не так. Если я зарабатывал деньги, угоняя скот у техасцев, это не значит, что я возьмусь бандитничать здесь. Я ни в коем случае не хочу обидеть вас, уважаемый сеньор Роблес, подозрением в подобном предложении, ведь вы - благородный человек! - и Рамирес слегка поклонился сеньору Агапито. -Но мне кажется более правильным заняться собственным делом. Поэтому... Я очень благодарен вам за предложение, и я уверен, что оно было бы очень достойным в отличие от тех, которые мне предложили другие сеньоры, но я думаю всё же, что будет лучше, если я выполню тот договор, который у меня состоялся с вашим управляющим по поводу продажи скота.

- Сеньор Грегорио! - начал он, отложив сигару. - Род Роблесов, безусловно, не такой знаменитый, как род Рамиресов. Мои предки в Испании ничего не имели и мой прадед возился с клочком земли, который ровным счётом не стоил ни денег, ни усилий. Но здесь не Испания, по счастью. И каждый значит ровно столько, сколько может значить. - Последнюю фразу он произнёс раздельно и чётко. - То положение, которое я занимаю сейчас, налагает на меня некоторые обязательства и вы совершенно правильно подметили, что я - благородный человек и никогда не предложу такому, как вы, что-то оскорбляющее вас или грязное. Но если вы не доверяете мне - это, конечно, меняет дело. Зачем я стану навязывать вам своё общество? - Постепенно гнев прошёл и гасиендер взял себя в руки, даже улыбнувшись слегка. - Итак, если это ваш окончательный ответ и вы действительно боитесь, что я впутаю вас во что-то недостойное - расстанемся друзьями.

"Продолжай иметь дело с моим управляющим и оставайся на его уровне, если ты такой гордый, - подумал он про себя, но вслух ничего не добавил. - Я не удивлюсь, если последние из благородного рода Рамиресов закончат свою жизнь на техасской виселице".

Время было - приблизительно полдень. Солнце пекло нещадно. По-хорошему нужно было пообедать, и переждать где-нибудь самую жару. Можно было вернуться на гасиенду алькальда, но Грегорио не хотел туда ехать. Во всяком случае - сейчас. В свете того, что он решил уходить от алькальда, ехать к нему на гасиенду можно было только за тем, чтобы объявить ему о своём решении, забрать жену и пожитки. Но, почему-то Грегорио решил сделать это не сегодня, а завтра с утра. Нехорошо, конечно, оставлять Доротею одну, там, в незнакомом месте. Он уже сделал одну глупость, отвезя её туда. Лучше уж пусть она поедет обратно завтра.

Лошадь Грегорио шла неспешным шагом. Все жилища, которые ему попадались на пути, были тихи: их хозяева постепенно погружались в послеобеденный сон. Грегорио опять повернул в сторону той злополучной земли Перреро, которая представляла для всех такой немеркнущий интерес. Зачем он поехал в ту сторону - он и сам не знал, наверное, по инерции. Если он собрался уходить от алькальда - значит и загадку Индейского холма можно больше не разгадывать. Пусть Перреро сам её разгадывает. Грегорио не собирался перекапывать этот холм втихаря ото всех, ища мифические сокровища инков или ацтеков или французских офицеров. Таинственные клады его совсем не привлекали, да, честно говоря, он в них и не верил.

Грегорио объехал холм вокруг, разглядывая склоны и по привычке пытаясь найти объяснение интересам Роблеса. Холм как холм - высохшая земля, тощий кустарник. На этот раз Грегорио тут никто не поджидал и никто не выслеживал. Так ничего и не увидев подозрительного, Грегорио повернул к дому.

Дома его не ждали, конечно же. Он так серьёзно собрался сегодня утром и так торжественно уехал, что и мать и Паула решили, что до воскресения Грегорио точно не появится. Но он появился, когда они уже отобедали и, съев то, что удалось сымпровизировать Пауле на скорую руку, ушёл к себе. Но дома не сиделось, и через некоторое время он снова выехал, сам не зная куда. Лошадь свернула на привычную тропинку и привезла его к их тайному загону в пойме реки. Грегорио помнил, как выразительно и символично он закрывал его на глазах у Доротеи. Теперь он стоял открытый. Эрнесто пригонял после этого скот. Тогда он ещё обиделся на Грегорио за то, что тот закрыл загон, и скот у Эрнесто разбрёлся по пойме, пока тот бегал и открывал загон. Уводя из загона скот, Эрнесто естественно, не стал останавливаться, возвращаться и закрывать загон - он погнал скот дальше. А загон остался стоять теперь открытый. Тоже символически. Грегорио подумал, что, сколько его не закрывай, сколько ни пытайся завязать со скотокрадством - всё равно загон останется открытым ждать новой партии скота, потому что никуда от этого не деться Грегорио, потому что угон скота, единственное, чем он может и умеет зарабатывать деньги.

Вечер был особенно тягостен для Грегорио. Все его мысли крутились вокруг того, как же нужно складывать дальнейшую жизнь, но ответ так и не находился. Единственным выходом представлялось - вернуться к прежнему занятию скотокрада. Вот кстати, и заказ на мясо, сразу сегодня нашёлся, у управляющего Роблеса!

Единственное, что Грегорио осознал, это то, что не надо пытаться это делать в тайне от Доротеи. Во-первых, она всё равно поймёт, что он обманывает её, а это будет очень неприятно. Во-вторых, этим придётся заниматься довольно долго, не менее полугода, а может и год, и скрывать чем он занимается столько времени можно разве что от слепой, глухой и круглой дуры, а Доротея таковой совсем не является!

Грегорио было неприятно его решение вернуться к прежнему ремеслу, когда он сам сказал, что бросит его, но он не видел никакой альтернативы, никакого выбора. Он бы мог сегодня же съездить к алькальду и поговорить - до гасиенды Перреро езды менее двух часов и у Грегорио была уйма времени, но он решил отложить разговор с Перреро на следующий день. Не то, чтобы утро вечера мудренее - нет, Грегорио не сомневался, что не переменит за ночь своего решения, но, он надеялся, что утром он будет более спокоен и сможет найти более подходящие слова для разговора с алькальдом. Приехать же на гасиенду к жене и весь вечер прятаться от алькальда и его людей в сторожке, было бы глупо и недостойно: "Грегорио приехал, но отсиживается в спальне!" Пришлось этим пожертвовать и оставить Доротею одну в незнакомом для неё месте!

Конечно, там ей ничего не грозит - ведь она находится на охраняемой гасиенде самого алькальда. Да и от Техасской границы дом Перреро гораздо дальше, чем Арболеда (хотя присутствие техасцев Доротею вряд ли испугало бы). Ей ничего не угрожает, но она может тосковать и грустить в одиночестве. Грегорио предупреждал её, что вряд ли вернётся сегодня ночевать и вообще неизвестно когда вернётся, может быть через несколько дней... Но вот получилось так, что он может вернуться сегодня, прямо сейчас, но не делает этого.

Поздним вечером вернулся Эрнесто. Они договаривались, что Эрнесто будет ночевать в Арболеде, чтобы не бросать маму одну. Эрнесто совсем не ожидал увидеть дома брата, но Грегорио и ему ничего не объяснил. Сказал только: "Завтра, поедем к алькальду вместе!" Эрнесто сразу заподозрил что-то нехорошее и весь вечер ломал голову, что же это всё означает, и что такое узнал Грегорио.

А Грегорио весь вечер промаялся на своей одинокой кровати, жалея о том, что Доротея одна и так далеко от него. Он уже привык к её присутствию рядом. Тягостные мысли прогоняли от него сон.

Проскакав энергичным аллюром положенные мили, они достигли гасиенды. Грегорио поехал через вторые ворота, не главные, а выводящие на противоположную дорогу - те ворота были ближе к саду и сторожке, и можно было первым делом увидеть Доротею, а только потом - подняться к алькальду. Эрнесто свернул в караулку, где собирались охранники, а Грегорио поднялся в сторожку возле сада. Очень хотелось видеть Доротею, обнять, прижать к себе...

Доротее он тоже ничего не сказал, хотя она, конечно же, не могла не заметить, что он чем-то сильно опечален. Единственное, что он сказал (но это больше встревожило её, нежели успокоило), что не следует ничего готовить на сегодня и, возможно, им предстоит вернуться в Арболедо.

Оставив Доротею недоумевать, Грегорио отправился к алькальду. Модесто Перреро вставал достаточно рано и Рамирес это знал, а потому не боялся его разбудить. Он сказал слуге, чтоб доложили о нём, рассчитывая, что алькальд, давший ему накануне такое странное задание, не захочет долго ждать и понадеется сразу получить ответ, а потому скоро примет его. Так и получилось. На этот раз Перреро не стал выходить на веранду, а велел проводить Грегорио в кабинет.

Грегорио мрачно поздоровался с алькальдом и сразу же приступил к изложению своего решения.

- Сеньор Перреро! - произнёс Грегорио так же мрачно. - Я должен извиниться перед вами. Я был неправ, предложив вам свою службу. Я хочу уйти!

Грегорио глаз не прятал и смотрел прямо на алькальда.

Почему-то как только Модесто подумал о вероятной обиде Грегорио, как ему сразу стало не по себе. Конечно, он не переменился в лице, но чтобы уж точно скрыть свои чувства, алькальд встал, вынул изо рта сигару и задумчиво прошёлся к окну. Этот наглец Рамирес раздражал его, лишал терпения и пугал. Или наоборот, сперва пугал, а потом раздражал и лишал терпения. "Не удивительно, что он довёл дядю", - подумал Модесто, разглядывая верхушки кустов за окном и мусоля сигару. Но поступить так же, как дядя, новый алькальд не мог себе позволить. Таких, как Грегорио Рамирес, нельзя пороть. Таких, как он, надо сразу убивать, чтобы потом спать спокойно и не бояться, что тебе перережут горло в собственной спальне, а никто даже не услышит.

И всё-таки, что произошло? Почему, сперва придя на службу и даже привезя сюда свою жену, Рамирес вдруг передумал? Ну не может же быть, что он оскорбляется только потому, что ему не удалось разведать то, о чём попросил алькальд! Это по меньшей мере глупо. Или...

Или Рамирес узнал нечто такое, что решил срочно сбежать? Ещё не лучше! Модесто чувствовал, что трусит, и ему это совершенно не нравилось. Нет. Он не может позволить Грегорио уйти. Что это получается? Рамирес когда хочет - приходит, когда не хочет - уходит. А алькальд, вроде бы, и ни при чём, должен просто мириться с тем, что хочет этот конокрад. К тому же, Модесто Перреро уже пришёл к выводу, что пока жена Рамиреса живёт при его доме, можно не бояться Грегорио. Сейчас Рамирес увезёт жену, и Модесто останется только сидеть и гадать, что ещё задумает этот тип. Такое положение алькальда совершенно не устраивало. Да, ещё вчера Модесто сам подумывал, что если Грегорио не справится с поручением, можно будет логично поумерить его гордость и дать понять, что сильно уж большой платы за службу он не заслуживает. Но отпускать его со службы вовсе? Нет, алькальд теперь уже не желал этого сам. Теперь он просто обязан был, несмотря на все свои страхи и опасения настоять на своём и дать понять, что Грегорио Рамирес будет служить у алькальда или не будет служить не потому, что сам так решил, а потому, что на то была воля самого алькальда.

Вздохнув, Модесто собрался с духом, отвернулся от окна и подошёл. Но не к Грегорио, а к своему столу. Чтобы если что - можно было оставить этот самый стол между собой и Рамиресом. Но смотрел Модесто прямо в лицо Грегорио.

- Я хочу знать причину того, что ты передумал мне служить, - проговорил он тихо, но чётко и внятно. - Настоящую, истинную причину.

Он хотел добавить: "И пока не услышу ответа - никуда ты не уйдёшь", но побоялся излишней категоричности.

- Сеньор Перреро! Вчера по своей наивности я не смог понять, что заключает в себе такое задание как узнать, в чём состоит интерес сеньора Роблеса к земле возле Индейского холма. Но когда я поехал туда и стал разговаривать с людьми, я столкнулся с тем, что эти люди, многих из которых я знаю с детства, мне верят, а я пытаюсь обмануть их и шпионить за ними. Рано или поздно Роблес и его люди узнали бы, что я работаю на вас, и кем бы я был после этого в их глазах? Предателем? Шпионом?.. Они верят мне, не подозревают ничего дурного, а я должен вынюхивать и разведывать среди ближайших моих соседей, среди тех, кого знал много лет, я не раз продавал им скот... Они рады мне, они уважают меня, хотя для них я скотокрад, они спрашивают о жене и поздравляю со свадьбой! А я вынужден наводить разговор об Индейском холме и пытаться заставить их проболтаться... чтобы донести потом всё это вам... - Грегорио вздохнул и остановился, но поскольку алькальд молчал, Грегорио продолжил:

- Я бы мог узнать абсолютно всё - сеньор Роблес сходу предложил мне службу и даже собирался рассказать мне, что же такое таится в Индейском холме. Он сказал, что я буду его правой рукой. и что он нуждается в таком человеке, как я. Но я отказался, потому что предположил, что он предложит мне такую же службу, как и вы, только в обратном направлении: шпионить за вами.

Грегорио помолчал немного, потом продолжил.

- Агапито Роблес намеревается сам занять место алькальда - не больше ни меньше. Он сказал, что для этого ему следует стать самым крупным землевладельцем и поэтому он хочет скупить эту землю. Но на самом деле, в земле Индейского холма что-то скрыто, возможно деньги, может быть сокровища ацтеков... Четыре года назад на этом месте стояли французские войска. Может быть, они зарыли там награбленную добычу... Во всяком случае, Роблес всегда начинает нервничать, если его напрямую об этом спросить! Он любит гулять в тех местах со своими людьми, но я не увидел на холме каких-то следов раскопок. Я думаю, не следует продавать эту землю, - добавил Грегорио. Вообще-то алькальд пока не спрашивал о выводах Грегорио, что тот думает, а что нет, но Грегорио решил всё выложить разом, чтобы потом к этой теме уже не возвращаться: - Лучше всего эту землю обработать - распахать и посадить что-то. А индейский холм лучше всего вообще срыть. Тогда уж точно будет понятно, что в нём спрятано.

Грегорио перевел дух.

- Не знаю, можно ли считать это результатом, но я не хочу больше заниматься такой работой. Я не могу больше обманывать своих соотечественников и прятать глаза при встрече с ними, слыть провокатором и предателем.

Грегорио наконец замолчал, мрачно поглядывая на алькальда. "Вот сейчас от кликнет своего головореза Северьяно..." - подумал Грегорио напряженно пытаясь предположить реакцию Перреро.

Конечно, его возмутило, как этот конокрад посмел ляпнуть, что-де алькальд принуждает его быть предателем и шпионом. Стало быть, если алькальду понадобится узнать, что замыслили его враги, к Грегорио лучше не обращаться, потому что он не желает быть шпионом! Но последующая информация перебила возмущение. И Модесто Перреро не мог не признать, что Рамиресу удалось выведать даже больше, чем он, алькальд, на деялся. Значит, Роблес задумал занять место алькальда? Очень любопытно, что этот наглец Агапито Роблес чуть не во всеуслышание заявляет, что зарится на место, которое семья Перреро занимает уже не один десяток лет! Конечно, Роблес сказал об этом пока только Грегорио в личной беседе. Но если сеньор с такой лёгкостью сообщает бандиту "в дружеской беседе", что у него вот такой вот хитрый план стать алькальдом - до какой же степени он, этот Роблес, в себе уверен?! Вот кто действительно наглец, даже по сравнению с Грегорио. А Грегорио... Наивный обиженный дурачок, вот кто этот Грегорио. Но дурачок честный.

Модесто поднял взгляд и посмотрел на Рамиреса с каким-то новым интересом. Да, этого человека стоило опасаться, потому что он, по-видимому, очень высоко ценит свою честь и своё доброе имя, кем бы там его ни считали. И он не стерпит посягательств на свою честь, как не стерпел то, что позволил себе сделать с ним Флавио Перреро. Но дядя Модесто вообще отличался крутым нравом и недальновидным поведением. В отличие от Модесто он никого не боялся, поэтому у него не было надобности присматриваться внимательно к тем людям, с которыми он имеет дело. Хорошо быть смелым и безрассудным, но гораздо лучше руководствоваться здравым смыслом, а не эмоциями.

Успокоившись и отставив в сторону обиду, которую вызвали слова Грегорио о том, что алькальд предлагает ему совершить подлость, Модесто подумал, что перед ним человек, вполне способный быть очень полезным. Он не просто выполнил задание алькальда, он его даже перевыполнил, сделав выводы и честно поделившись ими, не испугавшись высказать прямо всё, что думает. И осторожный Модесто признал сам себе, что ему это нравится. Нет, если найти правильный подход к Рамиресу, такого работника надо иметь при себе. А то, что Грегорио Рамирес - человек гордый и не желает поступаться своими принципами - так это тоже хорошо! Значит, если добиться его преданности - он будет предан по-настоящему, а не на словах.

Окончательное решение Модесто далось с некоторым трудом, потому что образ зарезанного дяди всё ещё главенствовал в его мыслях, стоило посмотреть в глаза Грегорио. И всё-таки, опустив наконец руки, алькальд произнёс, глядя на собеседника:

- Я хочу, чтобы ты остался у меня на службе. Мне нужны честные люди с принципами. Если сеньор Роблес действительно затевает что-то против меня - я хотел бы иметь рядом такого... благородного человека, как ты. Так ты останешься?

Грегорио держался спокойно, но уже без той "лёгкой примеси высокомерия", которая была в нём тогда, когда он пришёл устраиваться на службу. Как ни странно, в нём исчезло и то внутреннее напряжение, которое тогда было, и которого он в тот момент не чувствовал. Зато сейчас чувствовал, что его, этого внутреннего напряжения - нет. Сейчас всё для него происходило слишком естественно, неожиданно естественно и просто.

- Твои принципы меня устраивают, - сказал алькальд вслух. - Но ты в любом случае не сможешь выполнять подобные задания, потому что ещё день-другой - и всей округе будет известно, что ты работаешь у алькальда.

Не то, чтобы Модесто перестал опасаться держать рядом с собой человека, который зарезал его родного дядю, но сейчас, когда Рамирес начал вести себя открыто и просто, у алькальда слегка отлегло от сердца. Он даже подумал, что следовало бы поблагодарить Грегорио за то, что он успел разведать. Тем более, что если его не поблагодарить, он опять-таки может обидеться. Модесто Перреро всё-таки рискнул и добавил к своей речи:

- Всё, что нужно, ты уже узнал, и я благодарен тебе за это. Впредь ты можешь пользоваться сопроводительным письмом, которое я тебе дал, и быть моим официальным представителем, который ни у кого тайно ничего не выведывает и ни за кем не шпионит. Такая работа тебя устраивает?

К сожалению, первое задание было не только проверкой Грегорио в глазах алькальда, но и проверкой самого Перреро в глазах Грегорио. Возможно, что Грегорио эту проверку выдержал, но алькальд, по мнению Грегорио - нет.

Положив письмо на стол, Грегорио отрицательно покачал головой.

- Нет, сеньор Перреро. Я не вижу возможности служить вам. Вы показали мне какого рода и типа услуги вам нужны. Я не могу на такое согласиться. Мы с вами мирно сосуществовали на этой земле четыре года, не касаясь дел друг друга. Мне бы хотелось, чтобы мы продолжали также мирно сосуществовать и в дальнейшем.
Если бы алькальд был внимателен к Грегорио, он бы мог заметить, что петли сняты с курков на обоих револьверах Грегорио, хотя ни малейшей агрессии не было в его жестах или в том, как он держался.

- Я очень на это надеюсь! - добавил Грегорио с обворожительной улыбкой.

- Ты считаешь, что можешь обвинять своего алькальда в том, что он поступает бесчестно? - спросил он, убрав руки за спину и стоя с поднятой головой перед Рамиресом. - Хорошо, тогда ответь мне: на какого рода услуги ты рассчитывал, когда пришёл сюда?

Это были два лишь относительно связанных между собой вопроса, но Модесто вдруг испугался, что задав один, побоится задать другой. Или Грегорио ответит что-то такое, что второй вопрос сделается ненужным. А алькальду хотелось получить ответ на второй вопрос даже больше, чем на первый. Потому что первый был задан во вдруг прорвавшейся горячности, а второй - уже более спокойно и по существу.

Грегорио опять немного помолчал, собираясь с мыслями.

- Наша семья когда-то принадлежала известному роду. Сейчас имя Рамиресов тоже широко известно, но, к сожалению, это громкая слава преступников. Я не знаю, удастся ли мне что-нибудь изменить, но я постараюсь... - сказал Грегорио как-то неопределенно.

Раньше Модесто Перреро не задумывался о том, что ответственность за поступок любого члена рода ложится на человека, который стал во главе этого рода. И как так получилось, что именно он, Модесто, столкнулся с последствиями опрометчивых действий Флавио Перреро? Легко было думать, что дядя был не прав, и отмахнуться от этого, лишь бы тебя самого никто не трогал. И может быть, если бы Грегорио Рамирес не пришёл наниматься к нему на службу, Модесто так и запирал бы всё, что связано с дядей и его убийством в глубокий сундук, заваливая сверху более необходимыми и важными на первый взгляд делами. Но что он имеет, если всё-таки вытряхнуть ненужный хлам и поднять со дна деяние Флавио Перреро?

Грегорио - конокрад. Наверняка он и раньше убивал людей. Но убивал их, потому что они угрожали убить его. С точки зрения Модесто была разница между тем, чтобы убить в бою, спасая свою жизнь, и тем, чтобы пробраться в чужой дом и зарезать спящего и безоружного человека. Огромная разница! За все прочие убийства в бою Грегорио сам отвечает. Но вот до этого, самого непростительного убийства, Ромиреса довёл один из рода Перреро. Это было ужасно! И это будет лежать пятном вовсе не на роде Рамиресов, кем бы они ни были, потому что Грегорио вынудили защищать свою честь. Это пятно навсегда останется на роде Перреро. А раз Модесто теперь глава этого рода, к тому же, занял должность своего покойного дяди - ответственность за Грегорио лежит на нём. С этой позиции Модесто ещё ни разу не рассматривал происшествие четырёхлетней давности.

Почему эти мысли пришли в его голову сейчас? Да потому, что Рамирес, этот самый обиженный Грегорио Рамирес, которого унизил на глазах у всей округи Флавио Перреро, этот самый Рамирес, старший брат которого опустился до того, что наводил ужас на всю округу, Грегорио Рамирес, угоняющий у техасцев скот, чтобы прокормить свою семью, понимал, кто он и что он. Понимал, что такое честь рода и переживал из-за того, что вынужден опуститься на уровень конокрада и бандита. А вот Флавио Перреро, который позволил себе выпороть потомка испанского дворянина и благородной испанской сеньоры, совершенно не видел в своём действии ничего унизительного. Если бы видел - никогда бы так не поступил, потому что если человек поступает подло - он уже не может считаться благородным человеком.

- Послушай меня, Грегорио, - сказал сеньор Модесто неожиданно мягко и доверительно, и взял Рамиреса под локоть. А про себя подумал: "Я должен исправить это положение, иначе и меня постигнет беда, как она постигла моего дядю". - Послушай и поверь. Я даю слово, что никогда не поручу тебе ничего такого, что бы не соответствовало понятиям твоей чести и совести. Если я смогу помочь тебе снова вернуть твоему роду доброе имя - мне зачтётся это, конечно же. И как алькальд я хочу тебе помочь. Тем более, что ты можешь помочь мне. Я знаю, что могу на тебя положиться.

Алькальд с самого начала согласился принять его на службу. Его, человека, которого все считают убийцей его ближайшего родственника - Флавие Перреро! Правда, Грегорио был уверен, что сначала алькальд согласился из страха, не желая ссориться с Грегорио. Собственно, на то Грегорио и рассчитывал, предлагая ему свою службу и именно так предлагая, в тех выражениях, как говорил он. Но теперь всё переменилось. Алькальд действительно хочет оставить его на службе, а Грегорио... получается, ведёт себя, как капризный ребёнок.

- Простите, сеньор Перреро! - слова извинения всегда очень легко давались Грегорио. - Простите! Я останусь, конечно же!

Вдобавок ко всему, Грегорио чувствовал себя неуютно от того, что алькальд дал ему слово, в то время как сам Грегорио вчера, когда алькальд требовал честного слова от него... вроде бы и не отказался дать слово, но опять "начал кочевряжиться" и разговор их так и окончился ничем, то есть, в пользу Грегорио.

Приходя сюда наниматься, Грегорио рассчитывал, что сам начнёт командовать алькальдом, во всяком случае, командовать в том, что касается самого Грегорио и его брата. Он рассчитывал, что сможет косвенно указывать алькальду манипулируя страхом того перед Грегорио. А в том, что алькальд боится Грегорио, младший Рамирес не сомневался.

Но это было неправильно. Человек не должен ТАК обращаться со своим алькальдом, ТАК относиться к нему. И вот теперь, всё устанавливается иерархически-правильно: Грегорио на своём месте - служащего, а Модесто Перреро - на своём месте - алькальда и покровителя.

- Хорошо, - сказал он, выпрямляясь и чувствуя, что не зря потратил время. - Сейчас время завтрака, так что ты можешь уйти к жене. Днём мне может понадобиться сопровождающий. Я пришлю за тобой. Заодно оговорим круг твоих обязанностей.

Он не собирался задерживать Грегорио, и отчасти потому, что сам пока не знал, что именно нужно поручить Рамиресу. Это следовало тщательно обдумать. Модесто Перреро выбирался со своей гасиенды достаточно часто, потому что как алькальд должен был присутствовать в Арройо на всяческих официальных встречах. Конечно, можно сделать из Грегорио личного сопровождающего, вроде Северьяно. Но с точки зрения Модесто, нужно было ещё посмотреть, как поладят эти двое. Да и вообще не торопиться с выводами. Уже хорошо, что Грегорио перестал задирать нос и повёл себя вполне миролюбиво.

О вознаграждении за блестяще проведённую разведывательную операцию сеньор Модесто пока говорить не стал. И что говорить? Надо будет просто распорядиться, чтобы секретарь выдал сеньору Рамиресу честно заработанные деньги. "Нет, каков этот Роблес!" - неожиданно подумал алькальд, чувствуя, как снова возвращается некоторая неуютность. Модесто не ожидал, что кто-то из соседей станет плести против него интриги. Да и Агапито Роблес мог прекрасно и без Грегорио нанять каких-нибудь головорезов себе в помощь. Нет! Охрана алькальду очень понадобится! Так что скучать Грегорио на своей службе не будет, это точно.

Кивнув Рамиресу, сеньор Модесто вознамерился уйти.

Нет, Грегорио совсем не нравилась идея, снова вернуться к краже скота, ради того, чтобы скопить денег и купить какой-нибудь постоялый двор! И дело даже было не в том, что он обещал Доротее бросить конокрадство. Хотя это ему было тоже неприятно - ведь она вышла за него замуж только потому, что он сказал, что хочет оставить прежнее ремесло, и ему нужна от неё поддержка. Конечно, очень не хотелось бы обманывать Доротею, но другое давило ещё сильнее: Грегорио - трактирщик! Или Рамирес, возглавляющий постоялый двор! Нет, это совсем не та цель, к которой он хотел бы стремиться! Нет! Разве этим должен заниматься благородный человек?!

Раз уж он сам не может стать гасиендером, как его отец, он может хотя бы, не унижая своего достоинства, быть на службе алькальда. В принципе - это было единственное место, которое Грегорио мог бы счесть для себя подходящим.

И вот сейчас, после разговора с Модесто Перреро Грегорио стоял на веранде немного ошарашенный, но всё-таки с чувством, что тот шаг, который он сделал - правильный. Более того, он понял, что вчерашний день и всю прошедшую ночь более всего и давило на него то решение, которое он стремился осуществить: уйти от алькальда, и снова заняться кражей скота, чтобы купить какую-нибудь лавку!
Сейчас, сбросив с себя этот груз неправильного решения, Грегорио испытал огромное облегчение.

Он сбежал с веранды и через несколько минут был уже в домике-сторожке у Доротеи. Он ничего не сказал, а просто прошёл в большую комнату сторожки, плюхнулся на стул и только молча смотрел на Доротею и улыбался. А что он мог сказать: "Знаешь, а передумал, мы никуда не едем!"?

- Всё хорошо? - спросила она, вглядываясь в его лицо и ощущая большое желание его обнять. Но Грегорио сидел на стуле и это было не слишком удобно. - Я так за тебя волновалась!

Когда вчера Грегорио оставил её одну - Долли растерялась. Она так привыкла уже к дому Рамиресов. А тут вдруг Грегорио объявил, что теперь они будут жить у алькальда, и в первый же день на новом месте оставил жену наедине с шустрой мексиканкой Марисой. Если учесть, что как только они приехали, какой-то местный парень устроил драку с Эрнесто, у Долли были причины волноваться. Сперва она даже не знала, что ей делать и как она проживёт одна до тех пор, когда Грегорио вернётся. А он сказал, что вернётся может быть завтра. А может быть - послезавтра? Или вообще не вернётся? Мысли Долли метались, как вспугнутые птицы. Нет, она не боялась оставаться одна в этом мало знакомом доме. Она ведь большую часть жизни прожила на ферме, куда в любой момент могли заявиться бандиты или индейцы, и где даже на помощь позвать было некого, потому что ближайшие соседи - за много миль от дома Смита.

И всё-таки в первые несколько часов Долли ловила себя на том, что прислушивается, не идёт ли Грегорио. Она вздрагивала всякий раз, когда хлопала входная дверь, а оказывалось, что это Мариса вынесла грязную воду, или пошла вытрясти коврик из прихожей. Дороти старательно занимала себя делами, и продолжала переживать. Ей хотелось, чтобы к возвращению Грегорио этот маленький домик стал уютным и чистым. И она машинально проделывала необходимую работу, продолжая ловить ухом уличные звуки и оглядываться на окна. Долли ощущала тревогу и не могла с нею справиться.

Было странно, что она так боится. Ведь Грегорио уверил её, что это - их новый дом, и он ещё ни разу не обманул Долли. Она верила, что если Грегорио оставил её одну, со служанкой, значит, здесь ничто им не угрожает. Но потом Дороти поняла, что боится не за себя, а за Грегорио. Что с ним? Куда он уехал? Она посчитала себя не в праве спрашивать, но думала об этом. Хорошо если алькальд не даст ему с первого же раза какое-нибудь опасное задание. Долли совсем не знала здешней жизни и представить не могла, что бы такое мог поручить её мужу алькальд.

Вот снова скрипнула дверь - и Долли невольно прижала руки к груди, обернувшись. Но поняла по шагам, что это опять куда-то бегала бойкая Мариса - и разочарованно вздохнула.

Ночью было ещё хуже, чем днём. Лёжа в чужой постели, без мужа, Долли никак не могла уснуть. Ей было одиноко. Так одиноко, что она едва не поднялась и не позвала к себе служанку. Но почему-то сдержалась. "Это всё - пустые страхи, - убеждала она сама себя. - Грегорио не оставил бы меня здесь, если бы была какая-то опасность. Да и что может угрожать в доме алькальда? Это же почти как мэр у нас. Но куда уехал Грегорио? Где он ночует? Одиноко ли ему?" Долли заметила, когда Грегорио уходил, что весь ум мужа занят какой-то новой проблемой, и это слегка укололо женщину. Она впервые с их знакомства почувствовала, что у мужа могут быть проблемы и поважнее, чем развлекать жену. "Он такой порывистый, сразу увлёкся чем-то другим! Может, я ему уже надоела? Конечно, он же мужчина и должен делать дело, а не сидеть всё время около меня", - внушала себе Долли. Но это проще было сказать, чем этому последовать.

Вся беда была в том, что до Рамиреса Долли никого не любила. Смит был на столько далёк от неё, что Долли не ждала от него какого-то особого внимания. Но в Грегорио она была сама заинтересована. Она была уже не маленькая девочка и понимала, что ни один мужчина не сидит сиднем у юбки жены, а увлекается массой других вещей. Долли испугалась... Испугалась того, что для Рамиреса его новая должность окажется такой же всеохватывающей, как для Смита - его ферма. И Грегорио попросту увлечётся и забудет о жене, будет ждать от неё только еды и ночлега в одной кровати.

"Я не должна так думать! - решила Дороти. - Это глупо! Грегорио - совсем не такой человек". Она уснула не скоро, так и прометавшись между неуютностью в незнакомом доме, неуверенностью в том, что Грегорио всё ещё любит, и страхом за то, что алькальд мог выдать Грегорио непосильное задание.

А наутро Грегорио появился. Только лучше от этого не стало. Он сухо поцеловал жену и предупредил, что может быть, они вернутся в Арболеду. И он был очень расстроен. У Долли защемило сердце от предчувствия беды. Она долго стояла на пороге, глядя ему вслед, а потом силой заставила себя вернуться в дом и заняться хоть чем-то. Что случилось? Что могло так огорчить её мужа? Она не знала и боялась предполагать. Она просто переживала и снова прислушивалась. А потом и вовсе села напротив входной двери и сделала вид, что занята занавеской. Хотя шитьё почти не продвигалось, а Долли со страхом и трепетом ожидала, когда же вернётся её муж.

И он вернулся! У Долли внутри всё подпрыгнуло и сердце забилось учащённо. Грегорио не только вернулся, судя по его лицу - он был чем-то доволен. Что-то сложное разрешилось, очень сложное, как почувствовала Долли. Не в силах сдержать свои эмоции, она со счастливыми слезами на глазах взяла мужа за руку и заглянула ему в лицо, ожидая, что он хоть что-то ей объяснит.