Капитан, не теряя времени, забрал рубашку у Ната и разделив ее на узкие полосы, перевязал этим импровизированным бинтом рану. Особенно разглядывать, как ранили рядового, О’Доннеллу было некогда – он спешил, про себя досадуя, что не захватил с собой хоть немного перевязочного материала. Но кто же мог знать, что какой-то чертов мексиканец примется тыкать пикой куда попало?

Перевязав Ганна, капитан тихо скомандовал ему:

- Ползи, помоги Салливану. Этого, - Кевин махнул на "своего" пленного солдата, - оставим здесь.

Конечно, бросать уже пойманного и связанного по всем правилам «языка» было жалко, но заставлять раненного мальчишку тащить нехилый груз, было бы неправильно. Насчет Китта капитан не волновался – тот был уже зрелым мужчиной, к тому же достаточно здравым, чтобы самому принимать решения. А вот Нат, по мнению О’Доннелла, еще нуждался в руководстве.

Поскольку командир недвусмысленно приказал помочь Салливану, и тот тоже был ранен, Нат прикинул, как удобнее вцепиться в пленника, чтобы ещё и не мешать сержанту, и принялся усердно ему помогать, не говоря ни слова.

Салливан удивился появлению рядового Ганна, который вроде как должен был тащить плененного лейтенанта, но говорить ничего не стал, сообразив, что, видимо, что-то случилось.

Капитан, тем временем, спрятал связанного мексиканского солдата в кустах, понадеявшись, что до рассвета его никто не найдет и взял на себя ирландского лейтенанта. Конечно, разведка обычно действует коварно и имеет мало общего с честным боем, но все же добивать раненого О’Доннелл не стал. Не было в этом такой уж явной необходимости. Все равно доказать, что на мексиканцев ночью напали именно американские солдаты, а не бандиты или индейцы будет затруднительно. Главное сейчас унести ноги.

Обратный путь группа проделала без особых приключений. Наблюдательные посты противника удалось миновать незаметно, а у Рио-Гранде разведчиков уже встретил отряд сержанта Дугласа, который взял на себя заботу о «языках» и с удовольствием отчитался о пойманных ирландских перебежчиках, которые перешли брод и нарвались на засаду. Отослав Салливана и Ната в лазарет – осмотреть полученные раны, капитан тут же побежал докладывать полковнику о проведенной операции. Трубы еще не дали сигнал к подъему, но, во-первых, О’Доннеллу не терпелось похвастаться Риддону удачным «уловом», а во-вторых, он бы уверен, что полковник и сам волнуется за своих людей и будет рад узнать, что все обошлось.

Риддон и правда не стал сердиться, однако напомнил своему капитану, чтобы тот написал о ходе операции в подробностях, как того требуют правила. О’Доннелл огорчился – он терпеть не мог писать отчеты и искренне недоумевал, зачем они нужны. Главное, что цель вылазки достигнута, а уж как – какая разница? Иное дело – если бы всё провалилось, были потери и т.д. В общем, будучи ярко выраженным практиком, капитан хорошо и без особых ошибок мог осуществить выполнение задания, но вот с описанием у него были явные проблемы. Тем более что О’Доннеллу хотелось поприсутствовать на допросе пойманных пленников – сам он, правда, не допрашивал, не хватало выдержки, но посмотреть в бесстыжие глаза дезертиров было более чем занятно. Правда, спорить с командиром, которого очень уважал, ирландец, конечно же, не стал и послушно отправился в свою палатку писать вышеупомянутый отчет. Помучившись некоторое время и написав с треть листа, О’Доннелл вздохнул и решил поступить проще.

Он вышел из своей палатки и отправился на поиски Салливана или Ната. Конечно, разведчикам полагалось, прошарахавшись всю ночь и вдобавок угостившись оружием противника, благополучно спать, но капитан решил, что они в состоянии будут сбегать к Риддону, отнести отчет и рассказать полковнику подробности, если у того возникнут вопросы. Китта по обыкновению где-то носили черти, а вот рядовой Ганн был на месте.

Вглядевшись в лицо мальчишки и придя у выводу, что тот ранен не настолько серьезно, чтобы сделать пару шагов по направлению к палатке полковника, О’Доннелл обратился к нему:

- Нат! Отнеси эту бумагу к полковнику Риддону – это доклад о нашей разведке и если он спросит – расскажи ему подробности.

К слову, рана от мексиканской пики оказалась не слишком серьёзной. Во всяком случае, не настолько глубокой, чтобы из-за неё оставаться в лазарете. Перевязали как положено - и ладно. Хуже дело обстояло с проткнутым мундиром. Запасного у Ната не было (не выдали, ссылаясь на плохое снабжение в походных условиях), а на этом теперь зияла дыра. Сменной рубашки у Ната теперь тоже не было, потому что совсем недавно он отдал последнюю бежавшему из плена Августу МакЭлрэю. Конечно, Нат успел кое-как пришить через край оторванный для перевязки подол своей единственной оставшейся рубашки, но и она была в крови. Так что пришлось застегнуться на все пуговицы и понадеяться, что хотя бы состояния его нижнего белья полковник не заметит.

Верхнее тоже выглядело не блестяще, куртку следовало если не зашить, то хотя бы отстирать от крови. И этим нужно было заняться как можно быстрее, но как раз на приведение себя в порядок времени не было. Тут либо спешно нести доклад капитана полковнику, либо прихорашиваться и приводить форму в порядок. Само собой, Нат выбрал первое, похвалив себя за то, что хотя бы почистить верхнюю одежду от грязи ему удалось. Выглядеть неопрятно и разболтанно рядовому Ганну совершенно не хотелось, но выбора не было. Подтянув потуже пояс и поморщившись от боли (дырка, нанесённая пикой, была совсем близко от пояса), Нат оставил вопрос своего внешнего вида до времени нерешённым.

Доложив по форме о цели своего прихода, Нат дождался разрешения войти и предстал, наконец, перед полковником.

- Капитан О'Донелл прислал вам доклад, сэр, - пояснил он. - И приказал, если вы спросите, рассказать подробности.

Нат по доброте душевной, конечно, и не подумал о том, что капитан удачно "отвертелся" от необходимости заниматься лишней писаниной. Но Нату ещё никто не объяснил, как должны выглядеть доклады, и до какой степени они должны быть подробными. К тому же, Нат успел уже оценить капитана О'Донелла, чтобы охотно выполнять его приказы и не сомневаться в их правильности.

Нат - плантатор


А это - его конь

Зато полковник прекрасно знал, как должны выглядеть доклады и, едва взглянув на объем принесенной бумаги, понял, что капитан решил обойтись устным отчетом и то не своим. «Вот хитрая ирландская бестия», - подумал полковник и едва заметно улыбнулся.

Вообще Генри Риддон тоже не считал так уж необходимым заставлять командира своей разведроты описывать свои действия. Ему вполне хватало того, что капитан знал своё дело и был беззаветно предан армии. Но (и порой полковник сознавал это особенно четко), у О’Доннелла не всегда будут такие лояльные командиры, склонные терпеть такую своеобразную работу разведки. Поэтому Риддон старательно приучал ирландца к порядку, несмотря на явное сопротивление последнего.

На то, что Нат зачастил к полковнику тоже, кстати, вряд ли кто-то обратил особое внимание. В отличие от прочих пехотинцев, командир разведроты и его люди подчинялись непосредственно Риддону, минуя командира батальона, так что часто докладывали полковнику о добытых сведениях лично.

Приняв из рук Ната доставленный «отчет», полковник коротко поблагодарил его и принялся читать, с трудом разбирая неровный почерк своего подчиненного.

- А что с внешним видом, рядовой? – осведомился он мимоходом у Ганна, так и не отрывая взгляда от бумаги.

- Простите, сэр! Не успел привести в порядок форму.

Оправдываться и объяснять, что запасного комплекта у него нет, Нат не счёл нужным. Снабжение в армии было единым для всех, так что с точки зрения Ната, это были его проблемы - справляться с дырками и грязью. Конечно, были в полку солдаты, которые умели какими-то неизвестными Нату способами договариваться со снабженцами, и получать то, что им необходимо. Но Нат такой способностью не обладал, поэтому довольствовался тем, что получал на общих основаниях. Более того, считал это правильным и не посмел бы требовать к себе какого-то особого отношения.

Нат - плантатор


А это - его конь

Конечно, полковник не был обязан обращать внимание на каждого рядового, коих у него насчитывалось больше тысячи, и уж тем более не был обязан лично за ними присматривать, но к Нату у него было особое отношение. Риддон симпатизировал этому мальчишке, в чём-то даже жалел его (хоть и не показывал этого) и потому принимал в нем участие. К тому же коротко отчитываясь об итогах проведенной вылазки, капитан О’Доннелл очень хорошо отозвался о новичке, так что полковник лишний раз уверился, что не прогадал, переведя его в разведку.

- А кровь на мундире чья? – спокойно спросил Риддон, всё так же внимательно разглядывая рядового.

Нат стиснул зубы, снова вспомнив, что из-за этой самой его царапины капитан оставил третьего пленного. Надо же было так оплошать в первой же серьёзной вылазке! Тем более что сержант, несмотря на то, что кровь у него из ноги текла куда сильнее, своего пленного не бросил. "Надо было не показывать виду, что меня тоже задело", - запоздало подумал Нат.

Нат - плантатор


А это - его конь

Полковник кивнул на слова рядового, принимая во внимание сообщенные сведения. Вообще, конечно, особой нужды в расспросах рядового не было, но Риддон был наблюдательным человеком и отметил странную, на его взгляд, реакцию Ганна. Мальчишка выглядел слишком спокойным, хотя, по мнению полковника, должен был сиять от счастья и гордости. Все-таки первая вылазка в качестве разведчика и такая удачная.… Даже командир похвалил. Может, случилось что-то еще, что-то, что не упомянул О’Доннелл за ненадобностью? Или командир полка ошибся с переводом рядового в другую роту?

- Я вижу, что ты чем-то расстроен, Нат, – сказал Риддон прямо, не собираясь долго оставаться в неведении. – В чём дело? Неужели на задании тебе было слишком скучно или же слишком страшно?

Скрывать что-то от Генри Риддона было бессмысленно. Нату казалось, что этот строгий, седовласый человек видит его насквозь. Конечно, Нат сам далеко не всегда скрывал свои чувства, потому что ещё не умел делать это достаточно хорошо. Он научился не показывать, что испытывает боль физическую, а вот душевную боль, сомнения и огорчения, прятать получалось далеко не каждый раз.

- Просто... - Нат посмотрел в землю, но тут же поднял голову, потому что не считал себя вправе прятать глаза от полковника. - Мы бы могли притащить трёх пленных, но капитан заметил, что меня зацепило, и приказал третьего оставить. Обидно. Из-за какой-то царапины... Я бы мог дотащить его, и думаю, что подчинился приказу только потому, что так было легче. - Нат спохватился, что вообще-то приказы на то и отдаются, чтобы их выполнять, и постарался объяснить: - Ну, я бы мог как-то дать понять, что у меня силы хватит. А я этого не сделал.

Нат - плантатор


А это - его конь

Полковник отложил в сторону отчет О’Доннелла и внимательно посмотрел на мальчишку. Вот оно что… Капитан вскользь упомянул о тртьем пленнике, как о незначительной детали, а Нат, оказывается, обиделся.

- Было бы странно в первой же вылазке спорить с командиром, - спокойно ответил Риддон и категорично добавил, - так что ничего страшного не произошло. Тем более, если не ошибаюсь, вы ползали вокруг мексиканского лагеря. А если бы ваш разговор с О'Доннеллом услышал противник?

Вопрос не требовал ответа, так что полковник продолжил:

- Просто ты – новичок и капитан не знает, на что ты способен. Думаю, со временем он узнает и недоразумений больше не будет. Не стоит слишком спешить.

Посчитав проблему решенной, Риддон снова взял в руки бумагу. У него были вопросы и претензии к капитану, но их следовало высказывать лично О’Доннеллу, а не рядовому.

- Кстати, капитан тебе объяснил заранее, что надо делать на операции? – уточнил на всякий случай полковник, смутно подозревая, что малость безалаберный ирландец опять положился на свою удачу, а не на холодный предварительный расчет.

С точки зрения Ната, капитан О'Донелл потерял массу времени на то, чтобы втолковать ему, да и Салливану, то, что было необходимо для проведения операции. А то, чего капитан не объяснил, Нат просто не знал, так что и сказать ему было нечего. Но вот некоторые слова полковника Риддона Нат всё-таки рискнул подвергнуть сомнению, при чём даже не спросив разрешения.

- Сэр, я не оспариваю приказ капитана, - сказал он, глядя прямо на полковника своим открытым, прямым взглядом. - Он был совершенно прав. Просто, что там можно было разглядеть, в темноте, насчёт того, серьёзно меня зацепило, или нет? Я-то сам лучше чувствую, сильно ранен или нет. Мне просто нужно было взять этого пленного и тащить дальше. А капитан... Ну, ему в любом случае пришлось бы смириться и следом ползти.

Высказав своё соображение, Нат запоздало подумал, что, наверное, в его логической выкладке не всё гладко. Но что сказал - то сказал. Поворачивать обратно было поздновато.

Нат - плантатор


А это - его конь

В словах Ната было далеко не все гладко. Полковник не зря с самого начала своей военной карьеры радел о дисциплине – субординацию он чтил более чем свято.

- Что за чушь ты несешь, солдат? – резко осведомился Риддон, сурово посмотрев на Ганна. – Капитану он собрался диктовать условия…

Полковник отметил, что О’Доннелл опять положился на случай и не стал планировать операцию. Но, по крайней мере, объяснил новичку, что к чему, хотя бы немного. Да и вообще взял Ната с собой, что, по мнению Риддона, было неплохим знаком. Впрочем, судя по всему, рядовой не понял своего счастья – возможности научится всему на примере сразу, а не после года (если не больше) групповых операций, как это и положено. Но судить строго мальчишку полковник всё же не стал – что взять с молодежи! – и пояснил уже более терпеливо:

- Чтобы командир тебя слушал и давал свободу действий, нужно доказать, что свою опытность и разумность. Он должен быть уверен, что ты не подведешь его и боевых товарищей.

Риддон встал из-за стола, где он сидел и, поправив свой синий офицерский мундир, подошел к Нату.

- Ты считаешь себя уже достаточно опытным и разумным? – спросил полковник в упор, внимательно наблюдая за рядовым своими живыми темными глазами.

Нату трудно было остановиться. Он прекрасно осознавал за собой манеру нарываться, и сейчас ему как никогда было стыдно за своё сопротивление. Полковник так много ему дал, поверил, перевёл к разведчикам, а он... Нат чуть заметно вздохнул, стараясь взять себя в руки и понимая, что краснеет совершенно непозволительным образом.

- Простите, сэр, - проговорил он, ругая себя последними словами. - Я понимаю, что недостоин вашей доброты, я в подмётки не гожусь настоящему разведчику, но... Может, я действительно хочу слишком много... Но я боюсь, боюсь оказаться в стороне. Я не могу просто стоять и смотреть, как дело делают другие.

Нат - плантатор


А это - его конь

Строгость во взгляде полковника сменилась задумчивостью. Понимал ли он то, что сейчас говорил Нат? Наверное, да. Более того, он помнил, как молодой лейтенант Генри Риддон так же самоуверенно, как и самозабвенно лез куда попало, и к каким ошибкам это вело…. Но как объяснить это рядовому Ганну? У Риддона не было ответа на этот вопрос. Как не было и ответа на вопрос, зачем ему вообще что-либо объяснять. Не проще ли просто отослать мальчишку с глаз и забыть о самом его существовании?

Полковник отошел к своему столу и по привычке на него опёрся.

- Понимаешь, Нат, - сказал он медленно, не глядя на Ганна, и словно раздумывая над каждым словом, - если не смотреть на других, ничему не научишься. У нас тут не Военная академия и не учения, мы на войне. Так что командир всегда будет выбирать на ответственные роли тех, кому доверяет и тех, кто знает больше. И это оправданно, потому что слишком много поставлено на карту.

Риддон слегка вздохнул и, снова взглянув на Ната, продолжил:

- Если бы сегодня ночью вы попались, то это вызвало бы международный скандал,- сказал он прямо, - потому что официально война с Мексикой еще не началась. Мы не имеет права красть чужих граждан, даже если знаем, что они собирают армию, чтобы напасть на нас. Так что капитан очень рисковал, когда брал неопытного новичка на задание. Думаю, он не ожидал от тебя ничего особенного – просто хотел, чтобы ты посмотрел и поучился. Но если ты не хочешь терпеливо учиться…

Полковник не стал продолжать, просто сокрушенно покачал головой и слегка укоризненно посмотрел на Ната.

- Хочу! Очень хочу!

Он позабыл на какое-то время, что разговаривает с полковником и порывисто подошёл, заглядывая Риддону в лицо. Больше всего Нат испугался, что полковник придёт к выводу, что он безнадёжен. Слишком уж очевидные вещи Риддон объяснил, а Нат не задумался о сути происходящего, погнавшись за своими личными желаниями. Но всё-таки умом Нат не был обделён, и хотя он всё время старался забежать вперёд, сейчас он понял, что должен остановиться. Иначе потеряет гораздо больше, чем старается приобрести.

Наконец-то Нат сообразил, насколько он не прав, и даже опустил голову.

- Я понял, - сказал он уже тише. - Я... Я знаю, что мне просто повезло, что капитан вообще согласился взять меня с собой. - Он снова посмотрел на полковника. - Поверьте, я не подведу, я буду смотреть и учиться, - пообещал он серьёзно, а потом попросил как-то не по-юному проникновенно: - Только не прогоняйте!

Нат - плантатор


А это - его конь

- Нет, не буду, - пообещал полковник серьёзно, не оставшись равнодушен к такой искренней просьбе, - служи спокойно.

Риддон и в самом деле не собирался избавляться от Ната, даже если бы тот и не сдержал слово. Ничего дурного в мальчишке он не видел – слишком инициативный, конечно, и самоуверенный, но разве, положив руку на сердце, не все они там такие, в роте капитана О'Доннелла? К тому же, командир полка надеялся, что Нат всё же научится у Кевина чему-нибудь. Конечно, не тому, как избегать необходимости писать нужные бумаги, а полезным вещам. Если Ганна, разумеется, раньше не убьют…

Полковник достал из кармана часы и посмотрел на них. Его волновало, что ему слишком долго не сообщают о результатах допроса пойманных "языков". Может, стоит самому сходить?

Спрятав часы в карман, Риддон снова посмотрел на Ната.

- А тебе так нравится разведка? – задал он явно провокационный вопрос. – Это ведь скрытая от посторонних глаз работа, ни славы, ни наград она не приносит. А вот убить могут запросто.

- Я не боюсь смерти. А насчёт наград... Я хотел бы приносить пользу, чтобы мне доверяли и на меня могли положиться. Это, наверное, главная награда.

Конечно, Нат бы юным максималистом, но он верил в то, что говорил. Более того, он именно так и понимал своё место в армии Соединённых Штатов.

- И потом, разведка - это может быть, самое главное, - продолжил он. - Особенно если будет война. Я сразу этого не понимал, но ещё когда столкнулся с индейцами, уже тогда подумал, что надо о противнике знать всё, что только вообще узнать можно. И тогда можно не тыкаться вслепую, а вовремя нанести удар именно там, где нужно. Если бы мы, вот как здесь рейнджеры, заранее разведывали каждый лагерь семинолов, то не теряли бы людей, и не давали бы им нападать внезапно. Техасцы говорят про Хейса, что он множество нападений предотвратил, и говорят, что за несколько лет он потерял только двух человек, потому что всё разузнаёт заранее. Если надо - сам лично в одиночку ходит в разведку, чтобы знать, если команчи что-то задумают. Я считаю, он правильно поступает, - оценил Нат действия прославленного техасского капитана. - Поэтому когда вы перевели меня в разведроту, я понял, что именно это должен делать. Я ведь в армию не ради наград пошёл.

Нат - плантатор


А это - его конь