Фланнаган машинально напряг руку, в которой держал повод. Ему вдруг захотелось развернуться и дать шпоры коню. "Что за бред!" - мелькнуло в голове мэра, и он не повернул. Нил тут же подскочил к нему и схватил лошадь за уздечку. Фланнаган моментально бросил повод и откинул полу пальто, но реакция у бывших "гвардейцев" оказалась слишком красноречивой: они повыхватывали оружие и уставили стволы на своего бывшего хозяина.

- Не надо, сэр! - пьяно улыбаясь, заявил Громила Элси Браун - и Фланаган положил здоровую руку на рожок седла, больше не пытаясь достать револьвер. Преимущество было не на его стороне.

Уволенные парни злились и пребывали в заметном подпитии. Они только что прикончили последнюю бутылку виски. Деньги, которые им выплатил мэр, закончились гораздо раньше. Им бы в голову не пришло нападать на мэра, будь он не один, или заманивать его в ловушку. Но он сам пожаловал!

- Что вы ищете, джентльмены? - поинтересовался мэр, не теряя хладнокровия.

- Деньги, - подсказал Мердок, даже удивившись такому вопросу. - Те деньги, которые ты не доплатил нам за работу.

- Я заплатил вам ровно столько, сколько вы заработали, - не согласился мэр.

- Я с ним сам поговорю, - отпихнув товарища, заявил Громила. - Ты вот что! - неясно выразился он. - Нам чужого не надо. Вот тут у тебя бумага, пиши расписку, чтобы нам выдали... Нет, чтобы вот, на моё имя, выдали две тысячи долларов в банке.

- А почему это на твоё? - возмутился Мердок.

- Потому что вы двое будете караулить мистера Фланагана и составлять ему компанию, пока я не вернусь, - объяснил Громила. - Короче, пиши расписку - и мы тебя не тронем, - вернулся он к разговору с мэром. - А если не напишешь... - Элси Браун задумался на пару секунд, потом выдал: - Если не напишешь, мы тебе покажем твой Декрет в действии. Эти грязные фермеры скажут нам спасибо, а ты узнаешь на себе, что это такое. Кнута у нас нет, но парни найдут, чем его заменить.

Вот это было ошибкой. Привычно спокойное лицо Фланнагана сделалось совсем бесстрастным, даже как-то расслабилось. Зато взгляд серых в синеву глаз превратился в какой-то нехороший прищур, как бывает, когда человек прицелился и готов нажать на спусковой крючок. Фланнаган никогда не считал деньги чем-то, за что нужно отдавать жизнь. Но Громила задел его гордость. И вся авантюрная, решительная натура Фланнагана восстала против того, чтобы покориться угрозе, глупой, идиотской угрозе! Неужели этот парень думает, что взрослого, сорокалетнего мужчину, можно испугать такой ерундой?! Росс Фланнаган скорее бы умер, чем поддался на попытку себя запугать!

Громила этого не понял. Он был пьян, да и далёким умом не отличался. Он видел только, что мэр упёрся, и его надо переупрямить...

От дороги это место отделяли голые кусты, но сколько Фланнаган ни оглядывался - никого не было видно. Глупо надеяться на прохожих. Место слишком пустынно. А Джек и Гарри Фрейзер хватятся мэра только тогда, когда стемнеет, не раньше. Он же сказал, что вернётся через несколько часов. Слишком растяжимое понятие: несколько часов. Как они будут искать его? Да они проедут мимо этого места и ничего не заметят! Одна надежда, что его белая шёлковая рубашка, точнее то, что от неё осталось, должна сверкать сквозь голые кусты. Но до вечера было ещё далеко, а холод донимал Фланнагана уже сейчас. Громила с дружками забрали у него всё, что нашли, даже пальто, пиджак и жилетку. И уехали с полчаса назад, так ничего и не добившись.

Прикусив губу, Фланнаган снова попытался повернуть запястье или подёргать рукой. Гнев и негодование не давали ему сдаться и просто стоять тут, беспомощно дожидаясь, когда кто-то придёт и освободит. Он не воспринимал порку, которой его подвергли бывшие подчинённые, оскорблением. Для того чтобы чувствовать себя оскорблённым, нужно, чтобы оскорбление нанёс человек равный, а не трое пьяных подонков, которые под конец сами испугались тому, что творят. Но они сделали своё дело. Спину Фланнагана покрывали кровоточащие рубцы, оставленные кожаной пристругой с седла, на которой Громила своими сильными лапищами поназавязывал тугих узлов. Она валялась тут же, под ногами Фланнагана.

От боли тело Фланнагана покрылось потом и теперь впитавшая влагу одежда только усиливала холод. Но хуже холода и боли было фатальное осознание того, что его могут найти не раньше завтрашнего утра. Это и заставляло мэра напрягаться и пытаться высвободиться, тянуть неподатливый ремень и пытаться повиснуть на нём всем телом, пока в глазах не начинало темнеть от всех этих попыток. Под конец Фланнаган совсем обессилел и замер, прижавшись щекой к корявому стволу дерева.

- Надо отдохнуть, - уговаривал он сам себя. - Немного отдохнуть. А потом ещё попытаться...

Как ни странно, ему не пришло в голову, что он ведь может попытаться кричать, и тогда кто-нибудь может его услышать. Хотя кто может услышать крики на этой пустыной дороге?

Сегодня Карен ездила к соседям-фермерам, с которыми договаривалась о покупке нескольких десятков голов скота для прокорма работников. Карен не могла забрать всё стадо сразу - коров нельзя было бросить посреди плантации, за ними нужно было следить - приставить к ним какого-нибудь ковбоя, который бы выпасал их, смотрел, чтобы они не ушли обратно домой, не разбрелись и не потерялись. Но у Карен не было ни загона, чтобы держать скот, ни человека (ковбоя), который за ними следил. Поэтому она договарилась, что ей будут пригонять коров по нескольку голов постепенно, в течение полугода. Как раз по этому поводу она ездила к фермерам. Точнее, она ездила, чтобы отодвинуть первоначальный срок поставки - работников на плантации ещё не было, и кормить пока было некого.

Упряжка мулов - единственное средство передвижения Карен, дерринджер, который оставил ей Фланнаган - единственная охрана. Карен торопилась, она не хотела ездить поздно. Всё-таки это было очень страшно! И когда она увидела вдалеке, на склоне холма среди облетевших зарослей белую точку, она очень испугалась. Она остановила мулов и не отрываясь смотрела на маленькое белое пятнышко. Когда три часа назад она проезжала по этой дороге мимо холма в сторону соседей, никакого белого предмета на холме не было. Карен сразу пришёл на память жуткий рассказ, про то как индейцы заманили в ловушку поселенцев. Они, свернув белую козью шкуру наподобие животного, изобразили, что среди зарослей мелькнула белая коза. И бедные американцы, захотев поужинать козлятиной, помчались вперёд, и попали прямо в лапы к индейцам!

Карен так испугалась вида этой белой точки впереди, что решила повернуть обратно. Не отрываясь, смотрела она на это сверкающее среди голого леса белое пятнышко и лихорадочно соображала, что она скажет фермерам, с которыми только что распрощалась. Попросится у них переночевать? Или попросит их проводить себя?

От ранчо фермеров она отъехала уже довольно далеко, а до своего дома было совсем близко. Ехать обратно к скотоводам совсем не хотелось. К тому же, если на холме индейцы - они ведь всё равно смогут её настигнуть по дороге. Карен в нерешительности не знала что ей делать. Мулы переминались с ноги на ногу. Белая точка между тем не шевелилась и никуда не перемещалась. Карен терялась в догадках, что это могло быть: животное? птица? человек? чья-то палатка? Карен, стремясь успокоить себя, тут же подумала, что если бы это были индейцы, которые пытаются заманить путника видом дичи, то они скакали бы по холму, имитируя движения животного, а пятнышко было неподвижно. Это мог бы быть кусок белой ткани, принесённый откуда-нибудь ураганом. Но сегодня не было никакого урагана!

"Может быть, это просто мёртвое животное белого цвета, - подумала Карен. - Например, старая белая лошадь, которая пришла и пала тут..."

Пятно всё так же не двигалось, и Карен, поколебавшись, решила ехать вперёд. Она достала дерринджер Фланнагана, который тот велел ей всё время носить с собой и, осторожно тронув мулов, поехала вперёд, не сводя взгляда с белой точки.

Проехав так несколько десятков ярдов, она так и не смогла разобрать, что там среди деревьев. Карен понимала, что нужно бы оглядеться: не таится ли какая-нибудь опасность на других холмах или позади неё, но как зачарованная она не в силах была отвести взгляд от белого предмета. Холм приближался, и в странном пятне постепенно стало можно угадать очертания человека с распростёртыми в стороны руками. Ещё через несколько ярдов стало понятно, что рубашка на нём разодрана и испачкана в крови. Человек стоял спиной к дороге, привязанный за руки к двум деревьям. Карен стало ещё страшнее. Может, он уже мёртв? Карен тут же вспомнила страшные рассказы, о том, как индейцы пытают своих пленников, вырывая из живых людей кишки...

Может быть, это как раз тот случай и теперь перед ней замученный индейцами человек? Карен не могла найти в себе решимость, чтобы подойти к нему. Она остановила мулов и в ужасе смотрела на окровавленное тело не в силах ни подъехать к нему ближе, ни уехать от него.

"Нет, трупом это быть не может: у него поднята голова, и он не висит на привязанных руках, а всё таки стоит на ногах, - лихорадочно соображала Карен. - Значит, нужно подъехать и помочь ему!" - Женщина, пересилив свой ужас, повернула мулов и направила их в лес. Повозка брякнула, преодолевая колею, привязанный человек услышал этот звук и попытался оглянуться. Он точно был жив! Карен подвела повозку как можно ближе, остановив только тогда, когда колёсам стали мешать заросли. Она спустилась и подошла к человеку. Больше всего она боялась, что тут всё-таки были индейцы, и что спереди у человека могла открываться такая страшная картина, которую другому человеку видеть совсем не нужно. Что же делать тогда? пристрелить беднягу из дерринджера, чтобы окончить его мучения?...

Отвернувшись, Росс несколько секунд пытался справиться с собственным дыханием, а потом сказал, больше не пытаясь оглядываться:

- Миссис Маршалл! Не бойтесь, опасности нет. - Как ни странно, голос прозвучал спокойно. Может быть, чуть тише обычного, хотя Фланнаган и не имел обыкновения говорить громко. - Будьте добры, съездите на ближайшую ферму и приведите помощь. Я не смогу освободиться сам.

Будь Фланнаган в более нормальном состоянии, он не среагировал бы так эмоционально, но сейчас ему стоило большого труда проговорить свою просьбу спокойным тоном, и подавить тяжёлый вздох, вызванный больше стыдом, чем нехваткой воздуха. Конечно, Росс Фланнаган стыдился своей беспомощности не больше всего на свете. Но в данную минуту именно это чувство заставляло мэра тяжело дышать и не делать попыток посмотреть на женщину. Позор! Так глупо попасться троим пьяным придуркам, а потом в растерзанном и жалком виде предстать перед Карен Маршалл! Что она будет о нём думать? Что этот калека неспособен даже постоять за себя!

И Карен непременно бы это сделала, ибо до её плантации было не более пары миль, и она могла бы привезти плотников... Но тут она вспомнила, что как раз сегодня плотники после обеда уехали за новой партией пиломатериалов для сушильни. Именно поэтому она смогла спокойно поехать к фермерам, договариваться о скоте. Если бы плотники не уехали - она бы вынуждена была остаться на плантации и готовить им обед - ведь повара у них не было. Вернутся плотники либо ближе к вечеру, либо и вовсе завтра утром, если не захотят ехать на ночь глядя.

Самые ближайшие соседи были только те фермеры, к которым она только что ездила, но это слишком далеко. Темнеет рано - ведь сейчас начало января, а ехать - далеко. Нет, она не могла оставить человека в таком беспомощном состоянии на такое длительное время! Да и вообще не могла его оставить, а вдруг его найдут индейцы?

- Нет, - ответила Карен. Ничего не объясняя, она шагнула обратно к привязанному силуэту и принялась развязывать узел. "Развязывать" - слишком громко сказано. Кожаный дублёный ремень (хорошо, хотя бы не сыромятный) был так сильно затянут, что развязать его было не такое простое занятие.

Фланнаган понимал, что сам хорошо потрудился, затянув узел ещё сильнее. И мог понять, как не хочется этой женщине оставлять его здесь, беспомощного и привязанного. Тем более, что ещё час - и начнёт темнеть.

- Вы провозитесь много времени, а потом вам придётся ехать в темноте, - постарался разубедить женщину Фланнаган. - Поезжайте сейчас. Я подожду.

От холода Росс уже начал дрожать, но он понимал, что в повозке у женщины вряд ли найдётся одеяло. А его одежду бандиты увезли с собой.

Понимая, что привязанная ремнем рука своей тяжестью слегка затягивает уже начавший "оживать" узел, Карен взяла за запястье руку мэра и приподняла её немного, чтобы ослабить ремень, продолжая одновременно подковыривать упрямую петлю узла другой рукой. И в этот момент Карен осознала, что она держит ту самую, парализованную руку мэра! Она была меньше и суше здоровой и совершенно безжизненная. На мгновение Карен так растерялась, что чуть не выпустила руку Фланнагана из своей. Но в следующее мгновение продолжила поворачивать узел, стараясь ослабить его петли.

- Да, у вас получается, - проговорил мэр, понимая, что его похвала поможет миссис Маршалл не больше, чем попытки шевелить парализованной рукой. Но нужно было хотя бы поддержать миссис Маршалл. Она так самоотверженно себя вела!

Левая рука Фланнагана была прикручена к ветке дерева его же кожаной перевязью. Ремень был не слишком узкий. Да и в своих попытках высвободиться, Фланнаган дёргал и крутил только здоровую, правую руку. Узел, с которым мучилась сейчас миссис Маршалл, был менее затянут. Удастся ли что-то сделать со вторым узлом, на котором мэр сперва повисел всей тяжестью, а потом дёргал его со всей силы - это вопрос. "Я шагну вправо и поверну руку, - подумал Росс. - Тогда ремень ослабнет. Должен ослабнуть...".

Голова у Фланнагана слегка кружилась, разодранная на спине кожа горела огнём. Его трясло от холода. К тому же, он понимал, что простоял достаточно долго. Руки и ноги затекли от неудобного положения. Поручиться за то, что он не упадёт, когда Карен развяжет левый ремень, Фланнаган не мог. Поэтому сосредоточился и постарался переместить центр тяжести так, чтобы когда левая рука окажется свободна, плотнее прислониться к стволу дерева и устоять. Если ко всему прочему он повиснет на одной руке, дело примет совсем скверный оборот. Да и болтаться на глазах у Карен Маршалл, как дохлый опоссум в силке, мэру совершенно не хотелось.

- Вы - смелая женщина, миссис Маршалл, - сказал Фланнаган, нащупывая ногой неровности почвы, чтобы найти более устойчивое положение. - Я вам очень обязан.

Карен не спрашивала у мэра, кто были эти люди, которые поступили с ним так, и почему они это сделали. Для неё это было совершенно неважно. Она не могла понять другое. Пусть Фланнаган янки, пусть мэр от оккупационной власти, или человек, который может иметь личных врагов, но до какого душевного состояния нужно дойти, чтобы поступить так с человеком, у которого работает только одна рука?! Неужели ничего в сердце этих людей не дрогнуло, когда они прикручивали к стволу парализованную руку?

Время летело совсем незаметно. Солнце склонилось к противоположному холму и уже коснулось верхушек деревьев, когда Карен ослабила, наконец, кожаные оковы левой руки Фланнагана. Побоявшись, что мэр может не устоять на ногах, когда рука его, наконец, оторвётся от дерева, она схватила его за плечо и попыталась удержать в тот момент, когда кожаные путы спали.

- Я вас не ушиб? Я не упаду, не беспокойтесь.

Внезапно пришла мысль: "Вот как чувствует себя человек, которого отвязывают после экзекуции". Левое запястье теперь горело почти так же, как и струпья на спине. Правую руку мэр наоборот почти не чувствовал, и это его здорово беспокоило. Но нужно было решать проблемы в порядке очереди.

- Подождите, я попробую подойти ближе, чтобы ослабить ремень, - сказал Росс, чувствуя, что закоченевшие ноги действительно плохо слушаются, но вроде бы держат.

Он должен был хоть что-то сделать сам! Хотя бы облегчить работу миссис Маршалл. Передвинувшись вправо, мэр постарался повернуть и приподнять правую руку на сколько это было возможно.

- Попробуйте теперь, - сказал мэр женщине.

Теперь, когда Фланнаган перебрался поближе к стволу дерева, Карен могла оставить его и заняться вторым узлом. Обнадёжившись тем, что уже справилась с одним ремнём, она решила, что половина дела уже сделана. Но обследовав второй узел, Карен поняла, что ошибалась. Узел выглядел как каменный. Карен попыталась пошевелить узел, но он даже не двигался с места, словно врос в ствол дерева. А у Карен уже болели пальцы, сильно устали руки, вдобавок солнце почти закатилось за холм. Ещё немного - и совсем стемнеет. Она поняла, что до темноты ей не справиться, а в темноте не справиться тем более. Снова и снова пыталась Карен найти слабинку в хватке ремня, принималась то за одну петлю, то за другую, но всё было безрезультатно. Узел даже не шевелился.

- Может быть... мне попробовать его отстрелить из пистолета, который вы мне дали?.. - неуверенно спросила Карен и посмотрела на мэра.

Несколько секунд Фланнаган сосредоточенно обдумывал предложение Карен. Кого может привлечь выстрел? Громила с приятелями уже не вернутся. Если бы захотели его добить - давно бы это сделали. Торчать где-то рядом они тоже не станут, побоятся, что кто-то найдёт мэра и устроит на них облаву. Да и зачем? Наверняка для них важнее сбыть вещи Фланнагана и напиться на те двадцать долларов, которые нашлись в его карманах.

Индейцев в округе не видели уже давно, а какие-то другие бродяги, если их не всех повыгнали солдаты Лемминга, могут оказаться не так опасны, как собственные бывшие подчинённые. И всё-таки Фланнагану хотелось принять хоть какие-то меры предосторожности. Он не желал подвергать ненужному риску Карен Маршалл.

- Да, надо попробовать, - сказал наконец мэр, повернув голову и глядя на женщину. - Но сперва... - Он ещё мгновение подумал, как лучше поступить. - Выйдите на дорогу, оттуда лучше видно, и оглянитесь по сторонам. Может, заметите кого-нибудь. Хотя вряд ли. А потом уже попробуете отстрелить узел.

"Как хорошо, что миссис Маршалл послушалась и возит с собой револьвер", - подумал Росс Фланнаган.

Но на дороге никого не было: ни врагов, ни друзей, ни незнакомцев. Разве только можно было отметить, что на открытом месте гораздо светлее, чем в рощице, хотя и облетелой.

Карен вернулась обратно. Ей показалось, что сумерки уже заметно сгустились.

- Там никого нет, - ответила она мэру, достала пистолет и старательно взвела курок, как показывал Фланнаган. А потом стала приноравливаться, как лучше выстрелить. Карен намеревалась отстрелить узел по касательной, но ремни располагались так неудобно, да и довольно высоко, что это было трудно осуществить. При этом ещё нужно было не попасть по Фланнагану, по мулам, да и по себе самой.

Хуже всего, что Карен, боясь, что скоро будет темно и ничего не видно, сама того не осознавая начинала нервничать.

- Миссис Маршалл! Не волнуйтесь, всё получится. Просто приставьте дуло револьвера к узлу, к самому основанию узла. Возьмите левой рукой запястье правой, поддержите правую руку, и плавно нажимайте на курок. Жмите на него, не останавливаясь. Просто жмите - и всё. Нажимайте... - Он и сам произносил слова плавно, даже нежно, словно хотел голосом передать то движение, которое нужно было сделать.

Фланнаган знал свой револьвер. Спусковой крючок на нём ходил легко и мягко. Карен сама не заметит, как доведёт его до упора. Выстрел в любом случае должен был испугать женщину, если она никогда раньше не стреляла. Но если он прозвучит неожиданно - рука миссис Маршалл не дрогнет раньше времени.

Карен было очень страшно. Она старательно нажимала на курок, ожидая чего-то страшного в ответ. Она даже с перепуга зажмурилась, но в следующее мгновение сообразила, что нужно всё-таки контролировать, что происходит и открыла глаза. И в этот момент грянул выстрел!

Вообще-то выстрел был не таким уж громким, но Карен он показался оглушительным. Она шарахнулась в сторону от испуга и ей понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя и посмотреть на результат своих деяний.

- Всё будет хорошо, - пробормотал мэр, обращаясь больше к себе, чем к женщине, но потом овладел собой. - Миссис Маршалл! Посмотрите... Ещё немного, и мы сможем убраться отсюда.

Он надеялся, что пуля 41-го калибра всё-таки срезала узел. Если это так, то оставалось лишь размотать ремень, плотно охватывающий двойной петлёй сучок и утонувший в широком, сильном запястье Фланнагана. А потом... Потом ещё предстояло как-то оторваться от ствола дерева и добраться до повозки. Фланнаган не был уверен, что окажется в состоянии сделать это сам. "Должен! - мысленно приказал себе мэр. - Миссис Маршалл - слишком хрупкая женщина. Она меня не дотащит, если я сам не буду переставлять ноги".

Пуля не только разнесла узел, но и расщепила часть ветки, к которой были прикручены ремни. Карен стала судорожно разматывать обрывки.

Дальше следовало удержать руку Фланнагана и не дать ему самому упасть, когда он будет отвязан, Ведь иначе у Карен не хватило бы силы поднять его. А потом нужно было добраться до повозки с мулами. Далее предстояла следующая сложность. Карен не знала, насколько мэр в состоянии забраться на повозку.

- Вы сможете ехать сидя? - спросила она. Кузов повозки был не слишком-то чистый, ведь Карен на ней возила песок на плантацию и убирала мусор, к тому же лежать на досках раненому человеку было бы совсем неприятно, а ни сена, ни каких-либо одеял, чтобы постелить на эти не слишком чистые доски у миссис Маршалл с собой не было.

Сперва мэр подумал, что ехать надо сидя на козлах, рядом с Карен. Даже не потому, что кузов повозки грязный и на нём возили всё от песка до навоза. Лежать на голых досках вряд ли будет сильно удобно, да и показывать женщине, что он ослабел на столько, что не в состоянии сидеть, мэру не хотелось. В такой момент он ещё думал о том, как выглядит в глазах миссис Маршалл! Как ни странно, думал. Но трезвый разум Фланнагана всё-таки говорил о том, что предпочтительнее воспользоваться кузовом и лечь.

Фланнаган окинул взглядом кузов повозки и прикинул, что он располагается не слишком высоко. Если открыть заднюю стенку, то залезть в него будет гораздо проще, чем на козлы. К тому же, мэр сообразил, что если у него по дороге закружится голова, Карен придётся держать его, чтобы он не упал. Может, и не закружится. Но кто знает? И ему трудно было сейчас контролировать левую, парализованную руку, потому что пальцы правой плохо слушались и мэр не мог сам себе помочь. На сколько может мешать недействующая конечность, Фланнаган хорошо себе представлял.

На раздумья ушли секунды. Мэр смирился и пошёл к задку повозки, на всякий случай цепляясь за борт рукой.

- Я заберусь в кузов, - вынес решение он. - Так вам будет проще.

Он не стал пояснять, что проще ей будет из-за того, что отпадёт надобность волноваться, как бы он не начал вываливаться с козел на каком-нибудь повороте.