- Я могу написать второй экземпляр сам, - предложил он и добавил: - Простите, господин мэр, сейчас, когда я уже подписал контракт, могу я спросить: что случилось с предыдущим курьером?

Нат успел сделать кучу дел, пока шёл до спальни мэра и обратно. Он столкнулся с вернувшимся из поездки на ранчо Сэллинджеров Стоуном и принял его подробный доклад, который по большей части касался новичка, некоего мистера Фрэнка Джонсона. Личность последнего была Нату совершенно неизвестной, и он не поленился спуститься вниз и посмотреть издали на этого "Джонсона". Не сказать, чтобы осмотр удовлетворил Ната, но разговор с новичком он оставил напоследок и только собрался продолжить свой путь до пиджака мэра, как на него выскочило двое телохранителей Фланнагана и принялись доказывать, что "мистер Фланнаган непростительно рискует, когда лезет разговаривать с фермерами, прямо так вот в самую толпу, а они при всём хорошем не успеют до него добраться, если кому-то придёт в голову..." На этом Нат прервал излияния. Он и сам считал, что Фланнаган слишком смел. Постановив для себя, что поговорит на эту тему с мэром, он направился дальше. Но столкнулся с миссис Присли, которая приходила убирать в покоях Фланнагана. У этой вдовы было аж пятеро детей, все в безответственном возрасте. Работа у Фланнагана давала ей возможность прокармливать семью, и миссис Присли, в душе тихо ненавидевшая янки, смиряла свою гордость, прибираясь в покоях самого Фланнагана. Если мэра она жалела из-за его покалеченной руки, то здоровый и вечно неряшливый Нат выводил её из себя. Хотя как раз с ним она и вынуждена была общаться, когда речь заходила о её непосредственных обязанностях и зарплате. Так что Нату пришлось потратить минут десять-пятнадцать, рискуя нарваться на оскорбления или пощёчину, чтобы провести деловой разговор с этой женщиной.

К слову, как раз из-за неё Нат неделю назад получил прикладом по физиономии. Так получилось, что в тот день Фланнаган провёл несколько долгих разговоров с кучей посетителей и миссис Присли не успела убрать в тех комнатах, которые убирала обычно. Поскольку миссис Присли предпочитала держаться с янки как можно более официально и строго, она скрупулёзно дождалась, когда нужный ей комнаты освободятся. Из-за этого задержалась до темноты. Нат взялся проводить её до дома, придя к выводу, что не может отпустить женщину одну в столь поздний час. По дороге на окраину Городка миссис Присли ухитрилась с ним рассориться и, где-то между платной конюшней и собственным домом, замахнулась, чтобы влепить "грязному янки" пощёчину.

Это только кажется, что человека просто ударить по лицу. Реакция Ната оказалась слишком скорой, он перехватил руку женщины, намереваясь объяснить ей, что она заблуждается. Как на грех, мимо проходила парочка ковбоев, которые моментально вообразили, что янки нападает на женщину, и поспешили сами напасть. Нат отвлёкся на миссис Присли и один из этих джентльменов успел стукнуть его прикладом в спину. Нат не упал и даже успел развернуться - но тут же получил по лицу. Тем же прикладом. А, как только он упал, его попытались напинать ногами. Но вмешалась миссис Присли.

Женщина предпочла поступить объективно и закричать на ковбоев, чтобы они прекратили, и что никто её не обижал вовсе, и что вообще это не их ума дело. Ковбои, остыв и осознав, что напали на помощника мэра, быстро смылись из города. Нат ещё некоторое время постоял на коленях, сплёвывая кровь, но потом поблагодарил добрую женщину за заботу и спровадил её к детям. Найти обидчиков Нату не удалось, хотя он честно пытался.

Почему-то с того самого недельной давности инцидента миссис Присли стала относиться к Нату более терпимо, но деловой разговор всё равно прошёл в несколько напряжённой обстановке. Когда Нат освободился и наконец пошёл за пиджаком, оказалось, что в спальне его нет. Пришлось обыскать пару соседних комнат. Под конец Нат, переговорив по ходу дела с ещё кем-то из своих людей, едва не решился взять из шкафа другой пиджак, сославшись на то, что нужного, серого, от той жилетки, в которой сегодня ходил мэр, не нашёл. Но посовестился. Всё-таки Фланаган, в отличие от самого Ната, следил за своей внешностью. Нат вернулся в спальню, сел на стул и некоторое время раздумывал, где бы ещё поискать эту важную принадлежность мужского туалета. Пока не увидел, что из-за края кровати торчит что-то подозрительное. Оказалось, что пиджак попросту соскользнул со спинки кровати и упал на пол. Нат тихо выругался, забрал пиджак и направил свои стопы обратно в кабинет.

На этот раз его никто не задержал и он вошёл в тот момент, когда Джэфет Бегунок спрашивал о предыдущем курьере. Нат не стал вмешиваться, хотя вполне мог рассказать эту занимательную историю. Но кто знает, может быть Фланаган не захочет ошарашивать нового работника подробностями.

- Ваш пиджак, сэр, - сказал Нат таким философским тоном, каким наверное на берегах туманной Темзы очередной камердинер докладывает своему сухопарому лорду: "Телеграмма, сэр!"

Нат - плантатор


А это - его конь

- Вашего предшественника убили. В пьяной драке. Напишите второй экземпляр, если это вас не затруднит. Потом я поставлю печать на оба. Присаживайтесь на моё место. Нат! Помоги мне.

Освободив мистеру Раннеру кресло, Фланнаган подошёл к своему помощнику. Процесс одевания пиджака обычно разбивался на несколько этапов: вынуть руку с перевязи, раскатать рукава, застегнуть манжеты (сам Фланнаган мог проделать только половину этой работы, потому что опускать ему рукав и застёгивать манжет на правой руке приходилось помогающему), одеть рукав пиджака на левую, покалеченную руку, потом одеть второй рукав пиджака на здоровую руку и снова уложить левую руку на перевязь. Фланнаган не смущался всех этих манипуляций, хотя никогда их не проделывал при женщинах и при совсем посторонних людях. Но Джэфет Раннер с момента подписания контракта стал "своим человеком", а Нат зачастую и был тем, кто помогает мэру делать то, что он сам сделать не в состоянии.

Пялиться в открытую было бы некрасиво и Джэфет наблюдал за процедурой украдкой, делая вид, что он более занят письменными принадлежностями на столе. Как только облачение мэра в пиджак было окончено, Джефет принялся за контракт.

Писал он довольно-таки неплохо и достаточно быстро. Попутно Джэфет размышлял о смерти предыдущего курьера. "Что ж, может быть, мэр был и прав, издавая такой "драконовский" декрет о нарушителях общественного порядка..." - подумал Бегунок, переписывая пункты контракта.

- Мне сказать, чтобы седлали лошадей? - спросил Нат, оставив все свои мысли при себе и перейдя к насущным делам.

К такому вопросу Нат дошёл путём простой логической цепочки: если Фланнаган облачался в пиджак, да ещё одевал его на обе руки - значит, собрался куда-то ехать или идти с официальным визитом. В противном случае Фланнаган просто одел бы пиджак на одну руку, а на второе плечо просто накинул. Поскольку официальные визиты планировались заранее и на сегодня ни одного такового внутри Городка назначено не было - значит, босс собрался куда-то за пределы Городка. А раз так - значит, надо седлать лошадей.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Да, пусть седлают. Мою и для мистера Раннера, - ответил Фланнаган Нату и задумался, перебирая в уме, что у него есть приличного на конюшне. - Пусть подседлают ту рыжую кобылу, которую продал Робертс. Она порезвее и достаточно вынослива. Мистер Раннер! - Мэр надел шляпу. - Надеюсь, вы не против начать сопровождать меня прямо сейчас. Лишние вещи можете оставить здесь. Мы вернёмся к ночи. Мистер Ганн к тому времени договорится с горничной, чтобы она прибралась в комнате, в которой вы поселитесь.

Говоря это, мэр вынул из стеллажа у стены металлическую шкатулку, поставил её на стол и достал из кармана ключ, который носил на цепочке вместе с часами. В шкатулке хранилась печать, которая и придавала всем документам мэра статус официальности. Подписав и второй экземпляр, мэр поставил на оба печать и протянул один лист Бегунку. Второй отправился в ту же шкатулку, к нескольким бумагам, которые хранились вместе с печатью.

Бегунок сложил седельные сумки покомпактнее в углу и забрал карабин, чтобы сунуть его в седло, когда они поедут.

- Я готов! - сказал он Фланнагану. Как кстати отставной сержант угостил его обедом!