- Не могу знать, капитан! Капрал Риос подчиняется сержанту Альваресу.

Следовало бы добавить к этому ещё что-то. Например, предложить сходить и узнать у Альвареса нужную капитану информацию. Но Хулио Маркес старался при начальстве говорить ровно столько, сколько нужно было, чтобы сделать затруднительными дальнейшие расспросы. И сейчас он не добавил ни слова, спокойно стоя перед комендантом.

Поскольку добавить МакЭлрэю пока было нечего, да и свои мысли высказывать вслух он на сей раз не поторопился, он просто присел на подоконник и теперь с интересом наблюдал за мексиканцами.

Фелипе с некоторым удовлетворением убедился, что память его не подвела – действительно, Риос у Маркеса не служил. Тогда почему же Диего именно с ним договаривался насчет увольнения? Или капрал лгал, чтобы подставить сержанта и скрыть свою самоволку? Но в таком случае Диего не стал бы отказываться шпионить за Хулио равно как и заявлять об их с сержантом дружбе. Да и слишком уж запутанное вранье для мальчишки, а главное, бессмысленное.

И чем дальше капитан думал над этим вопросом, тем более склонялся к мысли, что врет именно Маркес. О том, что ему самому было бы предпочтительнее, чтобы лгал именно сержант, а не капрал, Фелипе предпочитал не думать.

- Кстати, а когда вы сами в последний раз покидали форт, сержант? – уточнил капитан все таким же благожелательным тоном.

- Двадцать второго мая, капитан! - почти без запинки произнёс Маркес. Это был как раз тот день, когда он якобы договаривался об увольнении для Риоса. И тот самый день, когда ограбили фермера. - Меня не было, когда капрал Риос ходил в увольнение.

Только произнеся эту фразу, Маркес понял, что попался. Он так хорошо держал в голове тот злополучный день, так тщательно обдумал, что и как нужно сделать, что позабыл о том, что капитан Фелипе не назвал даты увольнения (или самоволки) капрала Диего Риоса. Более того, капитан сам об этом спрашивал и Маркес только что ответил, что не знает. Прикусывать язык было поздно, и Маркес тут же принялся "исправлять положение":

- Да, капитан! Я как раз вспомнил, что видел, как капрал выезжал из форта и это было как раз в тот день, когда я ходил в увольнение.

- Значит, капрал выезжал из форта двадцать второго, - задумчиво повторил капитан, стараясь не выдать голосом охватившее его волнение. Маркес проговорился насчет того, что знал, когда капрал Риос ходил в увольнение, и Фелипе даже подивился сержантскому бесстыдству – мало того, что подставил мальчишку под гауптвахту, так еще и старательно пытается отовраться. «Как раз вспомнил», как же.

Капитана всегда раздражала ложь подчиненных, а в настоящий момент к тому же раздражала еще и собственная некомпетентность – ведь он был обычным военным и не знал как вести расследование. По крайней мере, не знал, как подловить сержанта, в случае, если тот, действительно, замешан в деле ограбления фермера. Стоит ли говорить Маркесу о своей осведомленности насчет подлога с увольнением или нет?

Слегка поразмыслив, капитан медленно подошел к своему столу и поискал что-то в бумагах.

- Странно, а в журнале почему-то написано, что капрал Риос уезжал двадцать третьего мая, - удивился Фелипе и внимательно посмотрел на сержанта, - кто-нибудь еще может подтвердить, что капрал покидал форт именно двадцать второго? – осведомился он резко. – Кто еще ходил с тобой в увольнение?

- Я думаю, наверное сержант не захочет нам рассказывать, где он был двадцать второго, - проронил Август, рассчитывая увидеть реакцию.

В конце концов, если сержант ни в чём не виноват, он просто перечислит, что он делал и кто с ним был.

Вопрос капитана взволновал сержанта не меньше. Но вместо того, чтобы отвечать, сержант только переступил с ноги на ногу и искоса глянул в сторону двери. Он почувствовал, что попался в ловушку. Один из этих двоих явно что-то знал, по мнению Маркеса. Ему просто в голову не приходило, что и капитан, и рейнджер действуют вслепую, строя предположения и ловя его на несоответствиях. Их вопросы казались сержанту вполне логичными и последовательными. А то, что Риоса увели на гауптвахту - дурным признаком.

Если бы сержант Маркес был более умным человеком, он никогда не стал бы грабить фермера так близко от своего места жительства. Тем более, лучше бы продумал пути отступления. Но это был экспромт, который показался Маркесу гениальным и в котором сейчас оставалось только раскаиваться. "Всё этот Диего! - подумал Маркес. - Зачем его потяннуло рассказывать об этой покупке?! Если бы не он - я бы не влип в эту историю!" Сейчас Маркесу хотелось оправдать себя, или завалить кого-то другого. И он, снова не подумав о последствиях, быстро заговорил, косясь по сторонам, словно собирался при случае сигануть в окно или в двери:

- Капитан Фелипе! Это была не моя идея! Капрал нам подсказал, что делать. Сказал, что никто ничего не узнает... Капитан! Это не моя вина! У нас такое маленькое жалование! А у меня мать нуждается, сеньор капитан! И что плохого в том, что мы проучили этого тексианина? - В порыве желания оправдаться, сержант зашёл слишком далеко, но уже не мог остановиться. - Они все - высокомерные скоты! Им ничего не принадлежит! Им ничего не может принадлежать!..

Сержант наконец умолк, глядя на капитана Фелипе совершенно собачьими глазами, полными невыразимой тоски и страха.

Несмотря на внешнее спокойствие Фелипе был уже вне себя от бешенства. Ну и мерзавец же этот сержант! Мало того, что обобрал и избил беззащитного человека, так еще и смеет прикрываться мальчишкой и нуждающейся матерью! В том, что капрал, действительно, принимал участие в ограблении капитан сильно сомневался – слишком уж много было нестыковок в рассказе Маркеса и слишком уж сомнительно выглядело подчинение шайки грабителей какому-то молокососу. Впрочем, возможности, что Диего все же что-то знал об ограблении совсем исключать было нельзя. Вот об этом и нужно было расспросить сержанта в первую очередь.

Возможно, при других обстоятельствах, капитан вел бы допрос куда спокойнее и разумнее, но сейчас, находясь в гневе, он едва сдерживался, чтобы от души не заехать подчиненному в зубы. От немедленной физической расправы его удерживало не присутствие постороннего или наличие выдержки, вовсе нет. Просто сержант, судя по всему, и так уже порядочно испугался за свою шкуру, а избивать того, кто уже умирает от страха, у Эмилио просто не поднялась рука. Впрочем, особо церемонится с сержантом капитан тоже не стал.

Он резким и сильным движением ухватил сержанта за грудки и припер к стенке, чтобы у того не возникло искушения сигануть в окно или в дверь. Уже не скрывая ярости в голосе, Фелипе поинтересовался у Маркеса:

- Раз ты не сделал ничего плохого, то может быть, мне выдать тебя техасской стороне? Им и расскажешь и о скотах, и о том, что им принадлежит и не принадлежит, - предложил угрожающим тоном Эмилио и тут же потребовал, - имена своих сообщников, быстро!

- Эдмундо Перес, Хосе Санчес, Деметрио Лопес, - быстро проговорил он, сам придя в изумление от того, что так легко выдал своих подельников. - Сеньор капитан! Вы же не отдадите меня техасцам только потому, что мы проучили одного из этих проклятых гринго?! - взмолился он, незаметно шаря по поясу в поисках ножа.

Мексиканцы - нация весьма горячая и часто совершенно безрассудно нелогичная. Может быть, если бы сержант повёл себя более сдержано и не так сильно перепугался, он не почувствовал бы сейчас себя таким униженным. А не почувствуй он себя униженным, он не ослеп бы от ярости, которая поднялась откуда-то внезапно, заслонив окончательно остатки здравого смысла. Сержанту Маркесу возомнилось, что если он прикончит сейчас капитана, то сможет свалить это на техасца и выкрутится, да ещё и остальных выкрутит.

Нащупав рукоять ножа, он резко вытащил его из ножен и повернул руку, метя снизу в живот капитана Фелипе...

И тут же в его запястье вцепились крепкие пальцы Августа МакЭлрэя.

- Осторожнее, капитан! - предостерегающе выдохнул он, резким движением выкручивая кисть сержанта. Он сделал это достаточно быстро, чтобы от неожиданности Маркес выпустил нож и тот со стуком упал на пол.

Август слишком внимательно смотрел за тем, что происходит. Более того, едва капитан ухватил сержанта за грудки, он оттолкнулся от подоконника и стоял наготове. МакЭлрэй не думал, что сержант посмеет что-то сделать со своим начальником, но видел сбоку, как лицо Маркеса искажает очередная гримаса - и ринулся к нему не раздумывая, повинуясь выработанному долгими годами рейнджерства инстинкту моментально реагировать, едва заподозрив опасность.

Продолжая удерживать руку сержанта в слегка вывернутом состоянии, Август приготовился действовать и дальше, если мексиканец вздумает начать вырываться.

Слишком занятый запоминанием имен, которые ему называл Маркес, Фелипе совсем не подумал о том, что сержант может попытаться хватить его ножом. Он слишком недооценил силу отчаянья и страха, во власти которых в настоящий момент находился его подчиненный и потому посчитал, что тот не будет ухудшать свое положение сопротивлением при аресте. Капитан с удовлетворением заметил, что имени капрала Риоса в списке участвовавших в ограблении нет (вряд ли сержант стал бы его прикрывать), значит, Диего можно с чистой совестью выпускать из-под ареста и сажать туда Хулио и товарищей. Правда, что делать с ними капитан пока не придумал. Именно от этой мысли его отвлек предостерегающий окрик МакЭлрэя. Фелипе инстинктивно отпрянул от преступника, еще не понимая где опасность, когда рука рейнджера предотвратила коварный удар сержанта. С каким-то изумлением посмотрев на выпавший нож, капитан пришел в совершенную ярость. Если раньше Эмилио еще готов был как-то понять своих солдат, возможно, совершивших это преступление из крайней нужды и проявить к ним снисхождение, то сейчас никого миловать он не собирался.

Капитан громко крикнул, обращаясь к стоящим в коридоре дежурным солдатам:

- Хосе! Фернандес! Зайдите ко мне!

Это позволило Августу отойти наконец в сторону. Он вернулся к стулу. Но садиться не стал. Просто опёрся рукой на спинку. Собственно, ему больше нечего было добавить. Дело разрешилось быстрее, чем он думал. Со всех сторон это было хорошо, хотя и жаль капитана, которому теперь придётся принимать меры против своих солдат. МакЭлрэю со своей стороны осталось лишь договориться о следующей встрече. Разумеется, о том, чтобы требовать выдачи солдат мексиканской армии техасским властям не могло быть и речи. Но фермер мог рассчитывать на справедливый суд, что само по себе было хорошо. Поэтому МакЭлрэй не стал мешать капитану. У рейнджера пока хватало здравомыслия не пытаться командовать в мексиканском военном форту. Он просто ждал, когда капитан успокоится, решит проблему с Маркесом - и с ним можно будет тепло попрощаться.

Рядовые с удивлением посмотрели на Хулио, гадая, кого и где они ограбил и попытался убить, но вопросов, разумеется, задавать не стали, понимая, что со временем все узнается само.

Не дожидаясь, пока солдаты выполнят его поручение, Фелипе выглянул в коридор и приказал стоявшему там сержанту Альваресу и его людям взять под арест Эдмундо Переса, Хосе Санчеса и Деметрио Лопеса, а также выпустить из тюрьмы капрала Риоса.

Вернувшись в кабинет, капитан вытер платком пот, выступивший от всех этих переживаний, и обратился к техасцу.

- Мне стоит поблагодарить вас, сеньор МакЭлрэй, - сказал он серьезно, - сегодня вы спасли мне жизнь. Так что теперь в мексиканской армии у вас есть должник, - Фелипе протянул рейнджеру руку для рукопожатия и добавил с улыбкой, - надеюсь, вы об этом не забудете?

- Я думаю, мне тоже есть за что быть у вас в долгу, - заметил он. - Три месяца назад вы обошлись со мной гораздо мягче, чем я заслуживал.

МакЭлрэй никогда не придавал много значения собственным поступкам вроде того, чтобы схватить кого-то за руку и не дать убить другого человека. Поэтому легко отмахивался от них и забывал. Главное, что капитан жив и цел, а преступники пойманы. Сейчас Августу важнее было выяснить некоторые детали дальнейших действий, поэтому он тут же продолжил:

- Я должен благодарить вас за столь быстрое расследование. Я полагаю, мистеру Брауну, как пострадавшей стороне, будет необходимо присутствовать на суде?

Преступники, будучи военными, подпадали под военный трибунал и МакЭлрэю нужно было знать, как скоро это произойдёт. Ведь фермер ещё не пришёл в себя после нападения и всяко в ближайшие дни приехать не сможет. Да и вопрос о похищенных деньгах пока оставался не выясненным. Это следовало обсудить до того, как он, МакЭлрэй, вернётся с отчётом к шерифу О'Рейли.

- Я думал, вы будете настаивать на выдаче преступников Техасу, - удивился капитан, - но раз нет, тогда оставьте мне адрес мистера Брауна, я извещу его о месте и времени суда.

На слова Августа о том, что с ним обошлись слишком мягком, Фелипе грустно улыбнулся. Если рейнджер имел в виду мягкость при задержании, то, по идее, его вообще можно было тогда отпустить, а если мягкость приговора – за это нужно было благодарить алькальда. При мысли о покойном патроне лицо Эмилио слегка омрачилось, но он прогнал ненужные мрачные мысли о ненайденных убийцах. Сейчас еще нужно было утрясти некоторые детали с нынешним делом.

- Вам рано благодарить меня, мистер МакЭлрэй, - заметил капитан, - ведь расследование еще не закончено. Надо опросить задержанных и обыскать их. Вы предоставите это мне или предпочитаете поучаствовать? – осведомился он любезно.

- Я целиком полагаюсь на вас, капитан, - ответил Август, улыбнувшись. - И, наверное, будет лучше, если вы просто оповестите шерифа округа, мистера О'Рейли, о том, когда состоится суд. Ему всё равно придётся искать сопровождающего для мистера Брауна. Я не могу гарантировать, что завтра не буду где-нибудь очень далеко отсюда. Так что вряд ли смогу снова приехать.

Август не знал даже такой элементарной вещи, как будет ли О'Рейли всё ещё шерифом к тому моменту, когда завершится расследование, или не повесят ли янки самого Августа, прикопавшись к тому, что он до сих пор не принёс присягу правительству Соединённых Штатов, а сам взялся исполнять обязанности помощника шерифа. Хотя, пожалуй, за это скорее могут вздёрнуть самого О'Рейли. Он же послал "нелояльного" Августа в качестве эмиссара в Мексику. А МакЭлрэя - просто за компанию, чтобы одним южанином стало меньше.

Не слишком радужные перспективы натолкнули Августа на мысль и он спросил без всякого перехода:

- Кстати, нашли убийцу сеньора Перреро?

Вопрос был вовсе не праздный. МакЭлрэй был без понятия, что за алькальд сейчас в этом районе Мексики и волновался, что если дело дойдёт до него - он может вмешаться в армейские разборки, как вмешивался в дела форта прежний алькальд.

- Чтобы найти убийцу, его надо искать, - многозначительно заметил он, - а это никому не нужно. Хотя, ходят слухи, что это сделал Рамирес. Грегорио Рамирес, вы с ним были на суде, - на всякий случай напомнил Фелипе Августу.

МакЭлрэй плохо думал о мексиканском капитане – он не «послал» бы надоедливого техасца куда подальше, хотя бы потому, что понимал всю важность дисциплины. Если спустить солдатам грабеж под предлогом того, что они совершили его в Техасе, им вполне может понравиться. Да и для других их пример вполне мог показаться привлекательным, а превращать свой (пусть и временно) форт в разбойничий вертеп в планы капитана совсем не входило. Разумеется, не напади на него Маркес, Эмилио был бы поснисходительнее, но сейчас он вполне серьезно считал, что его заступничества преступники не заслуживают.

- Хорошо, тогда я прикажу своим людям провести обыск, а допрос проведем чуть позднее, - решил капитан и, выглянув в коридор, приказал позвать сержанта Альвареса.

Вернувшись, Фелипе продолжил свою мысль насчет алькальда.

- Наследник сеньора Перреро – Модесто - не захотел расследования, и всё списали на несчастный случай. Сабля, видите ли, упала на спящего алькальда, - ядовито заметил он, - никого даже не стали толком опрашивать. Хотя ведь свидетели должны быть, - задумчиво добавил капитан, - ведь вилла сеньора Перреро очень большая и людей там много.

Впрочем, несколько поздно сообразив, что он вставляет мексиканскую власть в не в лучшем свете, Эмилио прикусил язык и осведомился в ответ:

- А почему вы спрашиваете об алькальде? Рамирес и у вас кого-то убил?

В голосе капитана отчетливо слышался отголосок надежды.

- Сабля упала... - повторил он, чувствуя, что мысль как-то не укладывается в голове. - Прошу прощения! Я как-то... - Он взмахнул рукой, силясь всё-таки представить себе, что за сабля могла упасть на алькальда и откуда, но понял, что задача это непосильная для его головы и пожал плечами, признавая своё поражение. - Нет, Рамирес больше никого не убил, - ответил он наконец. - Я просто подумал, что совсем ничего не слышал о новом алькальде, а это может иметь значение, если будет суд. Конечно, военный форт не в его ведении...

МакЭлрэй довольно бесцеремонно прошёлся туда-сюда по комнате, а потом остановился перед капитаном. Почему-то именно в этот момент он вспомнил, с каким выражением капитан Фелипе спрашивал о том, не убил ли Грегорио Рамирес ещё кого-то на техасской стороне.

- Я слышал, что алькальда зарезали в ту же ночь, после суда. Не думаю, что Рамирес был в состоянии пробраться в дом. Я видел, что он на лошадь-то смог залезть с большим трудом и не с первого раза. Нет, - Август покачал головой. - Не думаю. Но ведь наверняка у сеньора Перреро были враги, которые могли воспользоваться моментом. Я не понимаю, почему его наследник не захотел ничего предпринять?

Удивление рейнджера подхлестнуло гнев Эмилио в адрес нового алькальда. Даже техасец, пострадавший по приговору сеньора Перреро, и тот поразился бесстыдству наследника! Да и как было не поразиться? Хладнокровие Фелипе исчезло, как не бывало и он, поддавшись эмоциям, перестал следить за словами.

- А в дела форта новый алькальд не вмешивается, - заметил капитан с презрительной усмешкой,- для этого он слишком ленив и труслив. Говорят, что он и смерть дядюшки не стал расследовать еще и из-за того, что испугался убийц. Конечно, у сеньора Перреро были еще враги, но молва так упорно приписывает это деяние Рамиресам, что невольно подозревается неладное – может, кто-нибудь что-то видел да не сказал властям или сам Грегорио кому проговорился. Подозрительно всё это…

Эмилио с острым сожалением подумал, что, если бы расследование велось как следует, нужды в подобных домыслах не было бы и продолжил:

- Что же до ваших сомнений насчет того, что Рамирес никого не убивал, потому что был ранен, – капитан усмехнулся, - то вы просто не представляете себе, что такое мексиканцы. Это очень гордые люди с глубоким чувством собственного достоинства. У нас не спускают обид, - признал Фелипе с какой-то горечью, - так что я вполне допускаю возможность того, что мстительные чувства Грегорио в ту ночь пересилили боль от ран. К тому же, кто знает, ему могли помочь братья. Вы так не считаете? – осведомился капитан и протянул рейнджеру сигару.

- Кто знает, - ответил он, подумав. - Вы, мексиканцы - народ достойный и обид не прощаете. Если бы братья Грегорио оказались поблизости - они наверняка вмешались бы в это дело. Но можно же было хотя бы узнать, где они были в ту ночь?

Не так часто МакЭлрэй сдерживал свой язык и не высказывал вслух того, что приходило ему в голову. Но на этот раз он сдержался и лишь подумал, что не только в Техасе сейчас творится бардак.В Мексике из-за всех перипетий между императором - ставленником французов, и местными патриотами, тоже творилось что попало. И на местах люди попросту пользовались тем, что центр занят разборками, и жили своей жизнью, устраивая дела так, как им выгодно. Если наследник счёл необходимым обставить смерть предыдущего алькальда как несчастный случай, вряд ли капитан Фелипе что-то сможет добиться, даже если возьмёт расследование на себя.

- А вы сами не разговаривали с новым алькальдом? - спросил Август. - Может быть, если он действительно боится, он почувствовал бы себя увереннее при поддержке военных?