Фелипе заметил, как в своем рассказе Август не упомянул о синяке на ноге солдата, а в остальном – ничего нового. Его тоже удивило, почему нападавшие не застрелили фермера и не избавились от свидетеля, но потом капитан предположил, что они остереглись поднимать на границе лишний шум и привлечь тем самым ненужное внимание. Ведь на выстрелы могли случайно прибежать либо мексиканцы, либо техасцы.

Капитан так же как Август, предполагал, что капрал будет возмущен совершенным злодеянием и тем охотнее поможет следствию, но ошибся. Вернее, Диего, конечно, возмутился, но совершенно по другому поводу – он набросился на техасца, как на врага, словно оправдываясь. Древние не зря говорили: «Тот, кто оправдывается – обвиняет сам себя» - Эмилио насторожился.

Он чуть сощурил глаза и внимательно посмотрел на мальчишку, гадая, чем вызвана его резкая реакция на техасца. Неужели на воре загорелась шапка? Впрочем, как бы то ни было, Диего нужно было успокоить, а то еще запрется и ничего не расскажет.

- Разве Вы хотели оскорбить семью Риос, сеньор МакЭлрэй? – уточнил он у техасца всё так же спокойно.

Капитан был далеко не флегматичного нрава, но сейчас он довольно успешно призвал на помощь выработанное годами службы хладнокровие и сдержал свои чувства. Правда, насколько долго его хватит – сказать не мог.

Не то, чтобы МакЭлрэю не понравилось, что мальчишка слишком агрессивно кидается с обвинениями, но... Но с точки зрения рейнджера, из-за своей гордости и готовности в первом встречном представителе другого народа увидеть врага, такой вот паренёк вполне мог поддаться на чью-то авантюру. А если бы и не поддался, но просто знал о ней - из желания не выглядеть предателем мальчишка всё равно ничего путёвого не скажет. Только разозлит капитана.

- Я бы предложил вам выяснить, на всякий случай, нет ли у уважаемого Диего Риоса каких-нибудь неожиданных... травм, и если нет - с чистой совестью отпустить капрала. - МакЭлрэй сделал широкий жест в сторону двери, и тут же пояснил доверительным тоном: - Это всего лишь формальность, для успокоения совести, чтобы уж потом не мучиться сомнениями. Я даже думаю, что капрал сам не против будет помочь вам убедиться в его честности. Я могу выйти, - тут же предложил он, с готовностью подобравшись на стуле и всем своим видом показывая, что покинет кабинет коменданта при первом же намёке.

- Благодарю за высказанное мнение, сеньор МакЭлрэй, - кивнул капитан вежливо, но с холодком, - я приму во внимание ваше предложение.

Фелипе не понравилось вмешательство рейнджера. Не то, чтобы тот говорил вздор или был бестактен – вовсе нет. Слова техасца были разумны и вежливы, но Эмилио слегка задело то, что американец принялся указывать ему, что делать с подчиненными, причем на глазах этих самых подчиненных. Капитан понимал, что если теперь он поступит так, как советует рейнджер, то Диего (а там и другие рядовые) сочтут, что командир мексиканского форта подчиняется какому-то гринго, а это было несовместимо с гордостью Фелипе. Так что, повинуясь голосу более чувств, нежели разума, капитан поступил по-своему. Он подошел к капралу и мягко спросил его:

- Диего! Кто-нибудь из твоих сослуживцев интересовался точной датой покупки лошадей или, может быть, спрашивал, как добраться до вашего ранчо? Даже мимоходом, в разговоре? Мне самому очень неприятно, что мои солдаты замешаны в таком деле, - удрученно признался Эмилио, внимательно наблюдая за мальчишкой, - но ради блага нашей сограждан и спокойствия на границе я должен знать, кто из них преступил закон.

- Сеньор капитан! Я никому не говорил никакой даты, - высказал он прямо. - Я сам точно не знал, когда именно приедет тот техасец. Отец говорит, что от техасцев трудно ожидать пунктуальности, поэтому нужно договариваться на несколько дней вперёд. Но... - Тут он сбился и слегка порастерял свой независимый вид. - Но вообще-то приезжал конюх с гасиенды и говорил мне, что лошадей пригнали и что если я смогу отпроситься, отец хотел бы меня видеть. И я договорился с сержантом Маркесом, что отправлюсь в увольнительную на пол суток раньше, и вернусь тоже на пол суток раньше.

Только высказав всё, Диего прикусил язык, гадая, разрешил ли ему сержант уйти официально, или попросту никому не сообщил о таком незначительном упущении в дисциплине, чтобы не связываться с капитаном Фелипе.

Капитан нахмурился – ни о каких изменениях времени увольнения капрала Риоса сержант Маркес ему не докладывал. «Ну и дисциплина, - мрачно подумал Фелипе, опять некстати вспоминая обвинения майора в мягкотелости, - подчиненные совсем распустились. И обиднее всего – я узнаю об этом на глазах у техасца».

Впрочем, Эмилио постарался не подать виду, что расстроен таким положением дел. Он спросил у Диего с удивлением:

- Разве ты служишь у сержанта Маркеса? Я думал, что у Альвареса…

«Вот, еще и память никуда не годится», - сокрушился капитан и подумал, что капрала надо отпускать. Вряд ли он скажет еще что-то полезное. Тем более что если приезжал конюх, то его могли слышать многие, не говоря уже о том, что мальчишка наверняка нахвастался всем, кого увидел, что идет в увольнение смотреть на новых лошадей. Почти тупик.

- Если вам больше нечего сообщить, капрал Риос, то можете быть свободны, - распорядился Фелипе и добавил уже менее официально, - и позови ко мне доктора Санчеса.

Его смутило упоминание о том, что вообще-то над ним стоит сержант Альварес, а вовсе не Хулио Маркес, с которым у Диего были довольно дружеские отношения. Но в тот день Хулио охотно взялся за него похлопотать, и теперь Диего задумался, с чего бы приятелю брать на себя труд самому договариваться о увольнительной с другим сержантом. Положив, что должен это выяснить, Диего совсем уже собрался покинуть кабинет начальства, но его взгляд случайно упал на техасца.

- Я надеюсь, сеньор МакЭлрэй найдёт грабителей. Мой отец не потерпит подозрений... То есть, я хотел сказать, что он наверняка захочет оказать помощь в расследовании, если узнает.

Следовало наконец убраться с глаз капитана, и Диего спешно шагнул к двери.

Привычка жестикулировать часто служила хорошую службу, отвлекая собеседника. Однажды ему удалось выхватить револьвер, потому что противник отвлёкся на жест, который МакЭлрэй проделал одной рукой, и просмотрел вторую руку, которую рейнджер опустил к поясу с оружием. Повода отвлекать Диего Риоса на жесты не было. Пока не было. Но Август всё равно жестикулировал, во-первых, по привычке, а во-вторых, на всякий случай, чтобы приучить к виду своих рук.

Забавно было услышать вторичный намёк на папу, которому не понравится вся эта история. А ещё забавнее было то, что Август уже не в силах был сидеть и дальше молча. Он чувствовал, что уже успел слегка позлить капитана Фелипе, но это его не останавливало. Тем более, что ещё пара секунд - и капрал скроется за дверью, умчавшись на поиски доктора Санчеса.

- А что там с этим... - МакЭлрэй сосредоточился и покрутил кистью, припоминая фамилию, - сержантом Маркесом, который был так добр, что похлопотал насчёт увольнительной? Разве такие вещи не записываются в какой-нибудь журнал? Нет, я понимаю, что это мелочь. - Он прижал ладонь к груди, словно заранее просил прощения. - Но может быть, следует расспросить этого милого сержанта? Наверняка он знает больше.

И Август совершенно серьёзно посмотрел на капитана, демонстративно отвернувшись от мальчишки.

- Да, конечно, следует, - кивнул капитан МакЭлрэю, - сержант ответит за своё самоуправство. Диего! Позови сюда Маркеса, - обратился он к капралу, - а доктора я сам вызову позже.

Фелипе неприятно задели слова Риоса про отца - неужели это угроза? Впрочем, когда капитан думал, что прав, запугивать его было бесполезно. К тому же техасец ясно сказал, что беднягу ограбили солдаты – причем тут старый Риос? Мальчишка явно не разобрался в ситуации.

Тут в разговор (уже в который раз) вмешался сеньор МакЭлрэй. Он не сказал ничего нового – разумеется, Эмилио собирался поговорить с сержантом по поводу самовольного роспуска подчиненных. Правда, Фелипе хотел несколько повременить с этим – давать выволочку своему солдату в присутствии техасца не входило в его планы. К тому же капитан не помнил точно, у кого служил Диего Риос – у Альвареса или у Маркеса, и потому посчитал, что хлопоты Маркеса с увольнительной, скорее всего, не имеют отношения к делу. Но раз техасец настаивает на допросе…

Судя по усиленной жестикуляции, сеньор рейнджер принадлежал к натурам деятельным и эмоциональным. На месте ему явно не сиделось (это стало понятно еще тогда, во дворе гасиенды алькальда), и капитан понял, что ему придется активнее задействовать МакЭлрэя в расследовании, не то техасская сторона окажется недовольна. А не обращать внимания на мнение техасской стороны, в данном случае, не вышло бы. Поэтому скрепя сердце Фелипе решил почаще советоваться с Августом.

- У вас есть еще вопросы к капралу Риосу, сеньор МакЭлрэй? – осведомился он вежливо, - если нет – я отпущу Диего на поиски его сержанта.

Вообще-то, когда надо - Август умел сдерживать порывы своей деятельной натуры. Но суть в том, что он не считал, что сейчас следует себя сдерживать. Поэтому он в ту же секунду продолжил:

- Но я думаю, что чем больше проходит времени - тем вероятнее, что грабители узнают, зачем я сюда приехал. И уж наверняка они подготовят ответы на все ваши вопросы. - Август говорил так, будто капрала не было в комнате. - Может быть, следует поступить несколько по-другому? Например, попросить капрала Риоса, чтобы он рассказал сержанту Маркесу о разговоре, но пока не вызывать его. Если сержант ни в чём не виноват, он не сильно обеспокоится. Но если виноват - скорее всего постарается предпринять какие-то действия ради своей безопасности. Думаю, достаточно будет просто понаблюдать за ним, чтобы понять, замешан он в этом деле, или нет. - Август наконец вспомнил про Диего Риоса. - Я уверен, что капрал согласится нам помочь, чтобы снять подозрение с невиновных людей. Если приманка не сработает - стало быть сержант Маркес не виновен и я даже могу принести ему свои извинения.

- Да, мне нравится ваши рассуждения и предложения, сеньор МакЭлрэй, - сказал он в ответ, - так и поступим. А насчет вашего молчания, то оно совершенно необязательно. Все-таки от мексиканских солдат пострадал гражданин именно вашей страны, - с горечью признал капитан, - поэтому вы имеете все права участвовать в расследовании.

Честно сказать, Фелипе очень сомневался в том, что рейнджер в состоянии себя сдержать и помолчать, если будет нужно. Ему довольно было вспомнить суд алькальда, когда техасец препирался с сеньором Перреро, будучи не в состоянии, видимо, прикусить свой язык. Да и после наказания сеньор МакЭлрей, помнится, не отличался молчаливостью…

Впрочем, эти мысли Эмилио не имели никакого отношения к делу – он совершенно серьезно считал, что с рейнджером в данном случае лучше считаться – пусть говорит, что хочет (в конце концов, он – самое заинтересованное в поиске преступников лицо).

А от его предложения вреда не будет - капитан понимал, что шансы на то, что грабители узнают о расследовании и примут меры, чтобы обезопасить себя, растут с каждой секундой.

- Диего! – обратился Фелипе теперь уже к капралу. - Ты слышал предложение техасского рейнджера… Так мы можем рассчитывать на твою помощь в этом деле?

- Что? - переспросил он. - Помощь? - наконец до него дошло. - Сеньор капитан! Этот... техасец хочет, чтобы я шпионил за другом... то есть, за сержантом Маркесом?! Капитан! Это возмутительно! Это... - Он просто не находил слов. - Это оскорбление! Я сам готов поручиться за честность сержанта Маркеса!

Рассудительности и выдержки Диего никогда не хватало, он даже сам это знал. Иногда он ссорился из-за этого с товарищами, хотя в основном в форту солдатам делить было нечего. И Диего Риоса не трогали лишний раз, потому что в отличие от многих у него совсем неподалёку жил папа - землевладелец. Да и сам он честно старался сдерживать свой буйный характер. Но сейчас Диего был до такой степени возмущён, что только присутствие начальника не давало ему перейти от слов к действию и по меньшей мере закатить этому подлому техасцу пощёчину.

В глубине души Эмилио, конечно, понимал, что его гнев вызван не столько дерзким поведением мальчишки, видевшим в каждом невинном вопросе оскорбление для своей особы, сколько разочарованием в своих людях, не разделивших убеждений капитана. Вместо того чтобы усовеститься своего проступка (ведь если бы не болтливость Диего ограбления возможно и не случилось бы) и помочь следствию, капрал ему еще и мешает. Чтобы ему стоило пронаблюдать за этим Маркесом? Впрочем, с какой-то стороны, Фелипе был даже рад вспыльчивости мальчишки – будь тот поумнее и посдержаннее, то согласился бы шпионить, а на самом деле ничего толкового потом бы и не сказал.

Что ж, теперь особого выбора у них не было – оставалось допросить сержанта Маркеса лично. Да, и еще было бы неплохо заставить доктора всех осмотреть на предмет травм…

Капитан в раздражении подумал, что мало у него проблем в форту – так еще приходится бегать и следить за своими собственными солдатами, которые (к слову говоря) сделали из армейской дисциплины посмешище. Впрочем, последний пункт вполне можно было и поправить.

Кликнув из коридора двух солдат, Фелипе отрывисто сказал им:

- Хосе, Фернандес! Уведите капрала Риоса на гауптвахту, пусть поразмыслит на досуге о своем поведении и о самовольных уходах из форта. И еще, вызовите мне сержанта Маркеса, спрошу, кто дал ему право раздавать налево и направо увольнительные, - сердито добавил капитан и раздраженно потер рукой переносицу, чувствуя, как его медленно, но верно охватывает бешенство.

Сверкнув глазами на рейнджера, Диего Риос вышел вместе с солдатами, при этом не забыв повыше задрать голову. Ему было обидно почти до слёз, но он не произнёс более ни слова. Хотя в душе тут же обругал себя за трусость.

- Хороший мальчик, - сказал Август, кивая в сторону двери, за которой скрылся капрал в сопровождении солдат. - Сильно горячий, но это проходит с возрастом. Или с опытом. Жаль, что я ему так не понравился. - Пришлось спешно посмотреть в пол и потереть подбородок, чтобы скрыть усмешку, которая так и лезла, просто сама растягивала губы. Не помогло. - Капитан, я понимаю, что в ситуации нет ничего весёлого. - Август сдался наконец и обречёно развёл руками. - Капрал меня развеселил. Приятно смотреть на такую... - он сделал паузу, подбирая слова, - ... такую юную непосредственность. Жаль, что жизнь обламывает нас и учит скрывать свои чувства. Думаю, было бы гораздо проще, если бы все люди говорили то, что думают и не прикидывались, что им всё равно. Как получилось, что парень попал в ваш форт? У него же богатый папа, зачем ему служба?

Вопрос был не по существу, но они всё равно ждали прихода сержанта Маркеса, а по существу дела МакЭлрэю пока нечего было добавить. Разве что, выразить свою досаду по поводу того, что капрал не хочет им помогать.

Капитан устало потер лицо, предчувствуя неприятный разговор с этим самым отцом – ну как возьмет сторону сына в споре? Да и частично Фелипе чувствовал, что поступил с мальчишкой слишком сурово. Но что делать? Если капрала не запереть – он всё расскажет бы сержанту Маркесу и прощай тогда вся конспирация. Да и проучить Диего тоже не мешало бы, чтобы не спорил лишний раз с начальством.

Юмористичное настроение рейнджера не прибавило капитану дружелюбия – он сначала даже решил, что тот потешается над фортом и наличествующей тут дисциплиной. Фелипе уже приготовился холодно потребовать у техасца объяснений своему поведению, но МакЭлрэй его опередил, сам сказав, что его рассмешило.

Капитан слегка успокоился – всё-таки американец не позволяет себе насмехаться над мексиканскими солдатами (хоть и имеет к тому основания, что уж таить греха). Он кивнул, соглашаясь с собеседником.

- Да уж, юная непосредственность куда лучше прямого обмана, - признал Фелипе охотно, - по крайней мере, я уверен, что Диего не при чем в этом деле, а если и заблуждается, то от чистого сердца. Но на гауптвахте всё же пусть посидит, - наставительно добавил он, - солдат должен уважать дисциплину вне зависимости, кто у него папа.

Эмилио подошел к окну, гадая почему так долго нет сержанта (уж не прячет ли он награбленное – мелькнула подозрительная мысль) и снова обратился к рейнджеру, продолжая их малосущественный разговор.

- И да, разумеется, было бы намного проще, если бы люди не скрывали своих чувств.... Воров мы тогда точно нашли бы быстрее, - сказал он, слегка усмехнувшись, - только, боюсь, в таком случае вы навряд ли добрались бы до нашего форта спокойно. Ведь мексиканцы не жалуют техасцев, равно как и наоборот, - спокойно напомнил Фелипе, - вы так не считаете?

В намерениях капитана не было желания задеть «гостя» своими словами - он просто следовал логике его рассуждений.

- Верно сказано, капитан! - заявил он, довершив свой жест тем, что махнул в сторону Эмилио Фелипе указательным пальцем, словно хотел направить чьё-то внимание на капитана как на образец для подражания. - Клянусь, вы первый человек, который ухитряется уже второй раз так легко меня срезать! Нам бы следовало работать вместе. Я всецело подчинился бы такому начальнику, как вы, - заверил он капитана, прижав пальцы правой руки к груди. - Уверен, на границе давно бы были тишь и гладь.

МакЭлрэй владел испанским языком почти так же свободно, как английским. А в беседе быстро перенимал нюансы речи собеседника, так что сейчас говорил практически без акцента, как коренной мексиканец.

- Однако, это - больная тема, - перекинулся он на другой аспект разговора. - По мне, соседи должны жить в мире. К тому же, мексиканцы хорошо помогали нам во время нашей... - он чуть не сказал "войны за независимость", но вовремя спохватился, что это может дезинформировать капитана, который наверняка подумает о войне, которую Техас в тридцатых-сороковых вёл против Мексики. - Нашей войны с Севером. - В глубине души Август считал Гражданскую войну именно войной за независимость Юга. - Вы помогали нам организовать перевозку хлопка к заливу*, и если бы всё закончилось нашей победой - уверен, между Техасом и Мексикой сейчас были бы ещё более дружеские отношения. Но увы! - Он развёл руками, разом потеряв свою весёлость и не скрывая досады. - Мы проиграли.

МакЭлрэй неожиданно вскочил и тоже подошёл к окну, посмотрев на двор. Он редко позволял своей досаде прорываться наружу. Но сейчас ему потребовалось секунд десять, чтобы совладать с собой. Слишком свежо всё ещё было. Слишком свежо... Война закончилась меньше года назад. Не поворачиваясь, он сказал уже своим обычным тоном:

- Лучше мне ещё раз сто оказаться на дворе вашего алькальда, с тем же результатом, чем произнести эти два слова: мы проиграли... - Он повернулся к капитану и теперь смотрел прямо ему в лицо. - Я хочу, чтобы мы были друзьями. Поэтому я здесь. Это - главное. Для меня. А для вас?
_______________________________

* Во время войны Севера и Юга Мексика помогала Югу. По Рио-Гранде осуществлялась доставка южного хлопка, который экспортировался в Европу. На вырученные средства Юг поддерживал свою армию. Когда силы Союза перекрыли путь по Рио-Гранде - мексиканцы (с согласия местных властей) взялись перевозить хлопок "сухим путём" через территорию Мексики. Рейнджеры и ополченцы охраняли "Хлопковый путь" от индейцев, бандитов и прорывавшихся на юг Техаса федералов.

Капитан несколько помедлил с ответом – всё же сказать однозначно, что он горячо жаждет дружбы своей страны с мятежным Техасом, он не мог. С другой стороны, хоть Фелипе и не очень жаловал американцев, считая их всех наглыми и самоуверенными выскочками, воевать с ними ему тоже не хотелось. Худой мир лучше доброй ссоры, и эту мысль капитан попытался донести до рейнджера.

- Для меня главное – покой на границе, - поразмыслив, ответил Фелипе на вопрос МакЭлрэя, - и я не желаю, чтобы ваши люди нападали на Мексику и уж тем более, не хочу вести своих солдат на территорию Техаса. И если единственный путь к сохранению мира – хорошие отношения между нашими странами, то тогда я – сторонник дружбы. Правда, не знаю, возможна ли она, - добавил капитан задумчиво, понимая, что слова словами, а реальность порой диктует свои условия.

Слова МакЭлрэя насчет того, что он подчинился бы такому начальнику как Фелипе, заставили капитана улыбнуться. Бесспорно, его тщеславию польстило такое заявление техасца, но позабавило его другое соображение. «Судя по всему, американцы подчиняются командованию по собственному почину, - сделал вывод Фелипе, - страшно представить, что творится в их армии».

Эти соображения успокоили и воодушевили капитана – всё-таки, несмотря на некоторые нарушения, у него в форту дисциплина всё равно получше, чем у американцев. Поэтому он посмотрел на техасца с некоторым сочувствием, слушая его рассказ о Гражданской войне, совсем недавно полыхавшей на территории Америки. Разумеется, капитан знал о сотрудничестве Конфедерации и Мексики в годы войны и о том, что Юг капитулировал перед войсками Союза немногим более года назад, но не очень-то хорошо представлял себе причины и следствия этой войны. По его мнению, ведение боевых действий внутри своей же страны было лишним показателем непримиримости американцев (даже к своим же согражданам) и их неспособности к ведению переговоров. Тем более, Эмилио вспомнил, что Юг сам разорвал отношения с Севером, стало быть, тоже взбунтовался против законного хозяина, как когда-то Техас против Мексики.

Проведенная параллель не совсем понравилась Фелипе, и он решил уточнить у рейнджера.

- Проигрывать всегда тяжело, - согласился он покладисто, наблюдая охватившую техасца досаду, - но разве не вы начали эту войну? Разве ваши южные штаты не сами вышли из состава Союза и не выгнали войска северян из какого-то там форта?

Память сыграла с капитаном злую шутку – особо не интересуясь вестями из-за американской границы, сейчас он совершенно не помнил название форта, захват которого и положил начало Гражданской войне.

- Я не знаю, что там было с фортом и кто начал, - ответил он прямо. - Но у нас было законное право выйти из Союза, когда захотим. Это даже в конституции было прописано. - Он хлопнул ладонью о ладонь. - Если тянуть с людей три шкуры, рано или поздно они придут к выводу, что лучше им самим собой командовать. Поэтому мы отделились и поэтому мы дрались. За свою свободу и своё право распоряжаться своей землёй. Точно так же, как вы когда-то воевали с испанцами, а сейчас воюете с французами. Янки спровоцировали эту войну. Мы её не хотели.

МакЭлрэй убеждённо кивнул, соглашаясь со своими собственными мыслями. Он слишком легко увлекался и начинал говорить о вещах, совершенно не относящихся к делу. Хотя, не так уж не относящихся...

- Теоретически, вам сейчас с ними нужно иметь дело, а не со мной. Но они не станут разбираться с нападением на какого-то фермера. Им главное - чтобы мы снова не взбунтовались. Поэтому здесь я, а не какой-нибудь капитан-янки.

Маркес был в курсе, что Диего Риоса за что-то отправили на гауптвахту и теперь был сильно обеспокоен тем, что происходит. Но постарался держать себя как ни в чём не бывало.

- Сержант Маркес прибыл по вашему приказанию, капитан! - отрапортовал он, не глядя на техасца.

- Вольно, сержант, - скомандовал капитан вошедшему и внимательно на него посмотрел. В отличие от Диего, Хулио Маркес умел владеть собой – никаких признаков волнения Фелипе не заметил. Впрочем, возможно, сержант просто не видел поводов для беспокойства?

В ответ на слова Августа капитан горько усмехнулся. Рейнджер не ошибся со сравнением - уж кому-кому, а мексиканскому военному было известно, что такое война за независимость. Память об испанцах, которые управляли Мексикой из-за океана, пользуясь ее благами и презирая ее граждан, была еще слишком свежа в памяти Фелипе, поэтому в этом отношении он понимал вышедших из Союза южан. Как понимал он и то, что новому американскому правительству гарантии невозможности бунта бывших конфедератов дороже безопасности своих граждан на границе (иначе оно не распустило бы рейнджеров). Сказать на это было нечего (кроме как "горе побежденным!") да и не было на это времени.

Капитан отвлекся от раздумий о политике и обратился к Маркесу.

- Сержант! Когда в последний раз Диего Риос ходил в увольнение? – осведомился он спокойно.