Поэтому, прибыв к началу службы, Риддоны скромно расположились с краю. Аббигейль в черном траурном платье, вела себя тихо и почти не поднимала глаз – она все-таки немного переживала из-за того, что осталась на собрание. На публике миссис Фронтайн не появлялась уже около двух лет. Не то, чтобы вдова опасалась, что кто-то будет ее осуждать (в такой сутолоке вряд ли кто-то обратил бы внимание на незнакомых людей), просто чувствовала себя в ответе перед своей совестью. Но попросить отвезти ее домой после окончания службы не отважилась.

Джону Риддону с некоторых пор было изрядно плевать на приличия, так что он даже не подумал об этом. В конце концов, не вчера же сестра похоронила мужа, чтоб так уж по нему убиваться. Да и сейчас его больше волновало, зачем их собрал мэр. Несмотря на довольно положительные отзывы о мистере Фланнагане, слышанные Джоном от разных людей, он этому янки не верил. То обстоятельство, что срок платежа за ранчо сегодня вышел, так же не добавлял Риддону хорошего настроения и благодушия. Поэтому на лице у него было довольно-таки сосредоточенное и серьезное (если не мрачное) выражение. Он терпеливо ждал, что скажет своим избирателям мэр Городка, подсознательно уже приготовившись искать в его речах подвох.

Последние несколько дней Карен провела довольно напряжённо. На следующее утро после разговора с Фланнаганом, Карен снова была в Городке. Купив на почте побольше писчей бумаги, чернила и перо, она отправила несколько наскоро написанных объявлений с сопровождающим почтовый дилижанс, идущий в Остин. Потом она нашла курьера Фланнагана, который должен был ехать в Ньютон, и передала с ним деньги и текст для публикации объявления в Ньютонской газете.

Что-то подсказывало Карен, что эта идея с оповещением жителей Техаса на всех почтовых станциях должна непременно сработать и теперь работников придёт, быть может, очень много. Это было очень хорошо - ведь тогда можно было рискнуть засадить табаком всю плантацию, а не часть, как первоначально предполагала Карен. Но если работников будет много, это рождало и некоторые сложности. Во-первых, для ухода за табаком нужен опыт, а Карен предполагала, что большинство безработных, которые придут по объявлению, будут новички в этой области. Во-вторых, ни одно помещение из тех, что взялись возвести плотники, ещё не достроено. Даже сами плотники жили пока в палатке, и приходящих работников первое время негде будет разместить. В-третьих, того скота, который Карен купила на ближайшей скотоводческой ферме может не хватить на прокорм людей и нужно будет докупать скот. А также докупать муку, бобы, кофе, сахар и другие продукты, а ещё нужно будет купить больше рабочего инвентаря, пару упряжек мулов, несколько котлов для приготовления еды, одеяла многое-многое другое. В общем, если работников будет много - тех денег, что она заняла у Фланнагана, может не хватить. В голове Карен боролись два разноречивых чувства. Конечно, можно нанять небольшое число работников, обработать только часть плантации, как она и задумывала сначала. И тогда занятых денег хватит. Но зачем же отказываться от работников, и оставлять половину плантации под паром, когда можно рискнуть, охватить всю её землю, получить прибыль и поднять разрушенное войной хозяйство?

Отложив решение этого вопроса на время, Карен напомнила себе, что пока что к ней не пришёл ещё ни один работник, и задаваться такими проблемами преждевременно. И вот теперь она пришла, наконец, в здание церкви, где Фланнаган должен был объявить о своей идее фонда взаимопомощи. Карен намеревалась пройти в церковь незаметно и сесть где-нибудь поближе к двери. Но это ей не удалось: слишком много оказалось желающих сесть поближе к двери, и все скамейки последних рядов были заняты. Карен прошла немного вперёд и нашла свободное место. Она подумала, что может быть, так даже лучше. Ведь она обещала мэру выступить в его поддержку и будет удобнее, если она не будет кричать с задних рядов, а окажется поближе к кафедре.

Нельзя сказать, чтобы слово Карен Маршалл в Городке имело большой вес, несмотря на то, что она жила здесь уже почти шесть лет. Для окрестных жителей она была "Луизианка". Семья Маршалл жила в Луизиане, там же содержала две крупные табачные плантации. Карен была замужем за младшим из двух сыновей. Его отец, развивая табачное дело, решил купить и третью плантацию. Но, как на беду, в Луизиане они не могли найти ничего подходящего. Зато хорошая земля продавалась на границе штатов Луизианы и Техаса. Именно её и купил старик Маршалл для своего младшего сына. Плантация лежала уже на территории Техаса, но вся семья Маршалл жила в Луизиане и именно через Луизиану осуществлялся сбыт табачного листа, покупка всего необходимого, найм работников и прочее. Многие окрестные техасцы воспринимали Маршаллов, как луизианцев, протянувших свои руки в техасской земле.

Смерть мужа Карен и война прервали тесные связи с Луизианой и оставшимися Маршаллами. Вдова стала вести более замкнутую жизнь, замкнутую и от остальных членов семьи Маршалл тоже. А после гибели на фронте своего шурина - старшего сына Маршалла - Карен вовсе перестала общаться с семьёй, да и общаться со старым Маршаллом теперь было весьма затруднительно: разруха и гибель всего табачного производства семьи так потрясли отца Маршаллов, что он прекратил всякое общение с кем бы то ни было, и, полностью раздавленный и потрясённый упадком и разрухой, доживал свои дни у четы престарелых негров, когда-то работавших при его доме.

Итак, уже несколько лет у Карен не было практически никаких связей с Луизианой, но она вовсе не льстила себе надеждой, что от этого стала более "своей" в Городке и Техасе. Отчуждению также способствовала и разность религий. Так что Карен понимала, что её поддержка здешнего мэра, быть может, мало что даст в глазах остальных землевладельцев.

Вмешиваться в ход собрания Эл не собирался. Всё-таки это был не его округ и сам он не являлся ни местным землевладельцем, ни членом общины. Но задумка мэра с каким-то общественным фондом здорово его заинтересовала. Так что Эл, как послушный мальчик, отсидел проповедь (не сказать, чтобы он был прилежным прихожанином и сильно религиозным человеком), после чего не менее прилежно приготовился слушать мэра.

Войдя в церковь вслед за несколькими горожанами, которые проводили своих супруг и детей на выход, чтобы внутри было больше места и воздуха, и теперь возвращались обратно, Нат скромненько снял с головы кепи и шагнул в сторонку от входа. Он обладал способностью вести себя незаметно, несмотря на вопиющий внешний вид, не разглядеть который было просто невозможно. И делал это очень просто, как в одной детской игре, когда нужно передвигаться с места на место за спиной у товарища, пользуясь моментами, когда тот отвлекается на других детей. В детстве Нат в такую игру не играл, но в совершенстве её освоил, когда был разведчиком в своём полку.

Он по опыту знал, что неподвижная фигура привлекает меньше внимания, чем подвижная. Поэтому тихо стоял на месте, пока ближайшие к нему люди, которые слегка загораживали его своими спинами, не отвлекутся на что-нибудь - и быстро переходил на новое место. Нат развлекался таким способом передвижения, оттачивая своё мастерство, пока не оказался в сторонке, рядом с тем местом, где сидела Карен. Скамейка как раз слегка освободилась, когда поднялась и покинула церковь пожилая матрона с внуком - и Нат тут же присел на освободившееся место, оказавшись как раз около вдовы Маршалл. Положив кепи себе на колено, Нат тихонько сидел рядом с женщиной, которая так понравилась его шефу.

Это место было удобным для целей Ната. Он не хотел садиться рядом с Аббигейль. Тем более, что её с обеих сторон охраняли его брат и этот приезжий, мистер Сайбер. А сидя рядом с Карен Маршалл, Нат мог сколько угодно любоваться Эйбби. Правда, видел он лишь её затылок и часть щеки. Но остальное Нату дорисовывало воображение. К тому же, Эйбби могла ведь и обернуться, хоть на пару мгновений. Нат так давно не видел этой женщины! С самого своего визита на "Мокрую Падь", когда привозил ордер на выселение! Но тогда Нат не мог налюбоваться вдоволь на миссис Аббигейль. За её спиной маячил телохранитель, и надо было делать вид, что помощник мэра прибыл с сугубо деловым поручением. Зато теперь Нату никто не мешал смотреть на любимую женщину.

Чёрное платье очень шло Эйбби, оттеняло её белую кожу. Нат понемногу проникался тихим благоговением (как, наверное, и положено в церкви). Правда, это благоговение относилось к делам, очень далёким от религиозных. Нат даже не улыбался, чтобы ни единым лишним движением не отвлечь самого себя от того чувства, которое он сейчас испытывал. Он понимал, что его грубые руки не должны касаться этой нежной кожи, но мог легко вообразить себе, что бы ощутил, если бы прикоснулся. В общем, мысли мистера Ганна были очень далеко от предстоящей речи мэра и каких-либо общественных фондов.

Нат - плантатор


А это - его конь

До этого момента Фланнаган даже не оглядывался, поэтому не мог знать, пришла ли миссис Маршалл. Он не привык испытывать такое явное волнение из-за женщины, а сейчас намеренно не оборачивался, боясь увидеть, что её нет. Ему хотелось, чтобы она непременно пришла, и в какой-то мере он подсознательно оттягивал тот момент, когда сможет оглянуться и увидеть, здесь она, или нет.

Поднявшись на возвышение и кивнув в благодарность, мэр, наконец, оглядел присутствующих. Она была здесь! Если бы её не было, наверное, ничего бы не изменилось. Фланнаган всё равно провёл бы собрание и сказал то, что намеревался сказать. Может быть, никто, даже сама миссис Маршалл этого не заметила, но лёгкая улыбка на тонких губах Фланнагана появилась именно в тот момент, когда он увидел среди множества людей знакомые черты. А потом взгляд мэра скользнул дальше - и лицо снова приняло серьёзное выражение.

Мистера Сайбера мэр тоже заметил. Рядом с ним сидело двое незнакомых Фланнагану людей, молодой мужчина и ещё более молодая женщина в трауре. Мэр догадался, что, скорее всего, это Джон Риддон и миссис Аббигейль Фронтайн. Губернаторский курьер жил сейчас на их ранчо, поэтому логично было предположить, что это именно они. Миссис Фронтайн сидела, потупившись, так что её лицо трудно было разглядеть и оценить, чтобы понять, чем она так приглянулась мистеру Ганну. Её брат, напротив, категорично смотрел на мэра, и Фланнаган про себя определил его как упрямого молодого конфедерата (коим, по сути, и являлся Джон Риддон). Ну, а курьер губернаторской канцелярии сегодня явно решил сыграть роль пай-мальчика, телохранителя по совместительству. Не задерживаясь на этой компании, мэр ещё раз кивнул всем присутствующим - и приступил к делу.

- Леди и джентльмены! - Он заговорил негромко, чем заставил умолкнуть всех, кто ещё перешёптывался, делясь впечатлениями. - Позвольте мне поблагодарить вас за то, что вы согласились посетить это собрание и выслушать меня.

Сейчас все смотрели на Фланнагана, и он понимал, что если не задаст собранию нужный тон с самого начала - ему будет очень сложно совладать с ситуацией. Большинство из присутствующих признавало в нём, прежде всего, янки, то есть, человека, который является на этой земле представителем захватчиков. Те небольшие заслуги, которые у него уже были перед этими людьми, имели бы вес, будь он здешним, своим. А так - они больше настораживали: что это янки вдруг вздумалось печься о южанах?

Сегодня на Фланнагане был простой, но строгий серый костюм. Вместо обычной кожаной перевязи, его покалеченная левая рука покоилась на такой же серой полоске ткани, теряющейся на фоне пиджака. Мэр не хотел подчёркивать своё увечье и постарался, чтобы оно как можно меньше бросалось в глаза. В том числе, и в синие глаза миссис Маршалл.

- Вот уже почти три месяца я являюсь мэром этого Городка и округа. И прежде, чем я объясню, для чего попросил вас собраться, мне бы хотелось произвести небольшой отчёт о налоговой компании, которая началась не так давно, и должна закончиться 15 марта этого года. - Кое-кто в зале активно зашевелился, с разных сторон понеслись какие-то неопределённые звуки. Кто-то красноречиво кашлянул. Но мэр продолжил, не обращая внимания: - Порядок проведения налоговой компании утверждён военной комендатурой графства Ньютон. В мои обязанности входит ставить вас в известность о деталях этой компании, и вести учёт поступления денежных средств. На данный момент только четыре земельных собственника полностью рассчитались с государством. Двоим предъявлены ордера, по которым они обязаны рассчитаться с государством в течение ближайшей недели.

- Каким государством? - спросил из второго ряда коренастый фермер в залатанном на плечах пиджаке. - Мистер Фланнаган! Мы платили налоги во время войны.

Реплика возымела своё действие, и возник небольшой шум, когда наиболее яростные противники новых налогов начали выражать своё возмущение почти в полный голос. Фланнаган поднял руку.

- Господа, прошу вас, позвольте мне ответить на вопрос! - Он дождался, чтобы волнение слегка стихло - и снова заговорил тем же спокойным тоном: - Мистер Редволл! Я уже объяснял, откуда взялся этот налог. Но готов сделать это ещё раз. Правительство США считает, что имеет право получить с оккупированных территорий бывших Конфедеративных штатов те деньги, которые должно было получить, если бы эти штаты не отделились от Союза. Может быть, честнее назвать это контрибуцией, хотя подобное слово конгрессмены в Вашингтоне вряд ли захотят применять. Я не говорю сейчас о том, плохо это или хорошо, правильно или не правильно. К сожалению, этот налог за четыре года войны существует как данность. И в силу объективных причин, я, как мэр Городка, заинтересован в том, чтобы налоговая компания прошла, как положено, без ненужных эксцессов. Но также я заинтересован и в том, чтобы земля, на которой вы живёте, осталась за вами, а не пошла с торгов неизвестно кому.

- И что вы предлагаете сделать, господин мэр? – спокойно спросил он, чтобы не тянуть время присутствующих.

Разумеется, Джон Риддон наверняка лишился бы своего хваленного душевного равновесия, если бы заметил, что бывший сержант пялится на его сестру, но по сторонам он в данный момент не смотрел. Миссис Фронтайн по-прежнему вела себя тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания. Тем более (как бы она не относилась к местному мэру) вертеться и вести какие-то разговоры, пока он выступает, вдова посчитала бы неприличным.

Далеко не всех землевладельцев, присутствующих на собрании Карен знала. В последнее время сюда, в округ приезжали новые люди и потому незнакомые лица не удивляли. Бедных плантаторов и ранчеров изрядно потрепала война - даже в церковь и на собрание мэра Городка многие не могли найти себе приличного костюма. Карен и сама разделяла такое же состояние большинства: на ней было всё то же единственное коричневое платье, в котором она вынуждена была и работать в поле и готовить похлёбку для плотников. Теперь, почистив его как могла, она приехала в нём же в воскресный день на общее собрание... Старое, выгоревшее на солнце пальто, частично прикрывало ещё более старое платье, но мало украшало его. "Что ж, в таком положении сейчас большинство соседей..." - мысленно успокоила себя Маршалл.

Для Карен было бы неприлично вертеть головой, но всё же она позволила себе один раз оглянуться и как раз в этот момент она увидела на скамейке недалеко от себя то жуткое мародёрское чудище, которое встретилось ей в коридоре дома Фланнагана, когда она приезжала первый раз. Карен не имела понятия, что это "мародёрское чудище" является ещё и помощником мэра по своей должности. Как-то никто ей Ганна не представил. Иначе Карен была бы сильно удивлена, поражена, а может быть даже отказалась верить своим ушам. Но сейчас "чудище" вело себя тихо, скромненько сидело на скамейке и никакой мародёрской агрессии не проявляло.

- Мистер Джон Риддон, я полагаю? - спросил мэр, кивнув хозяевам "Мокрой Пади". - Рад познакомиться с вами, сэр! И с вами, миссис Фронтайн! - Фланнагану было даже на руку, что Риддон поторопил тему. Тем более, что многие активно поддержали вопрос, кивками и негромкими возгласами выразив поддержку брату Эйбби. - По поводу вашего вопроса, мистер Риддон: я предлагаю организовать общественный фонд взаимопомощи в нашем округе.

Нельзя сказать, чтобы это словосочетание было понятно всем присутствующим. Но слово "взаимопомощь" всё-таки поманило, поэтому мэра приготовились слушать: со скептицизмом, с недоверием, с надеждой, даже со страхом, не ожидая от власти янки ничего хорошего - но и со вниманием. Что и нужно было Фланнагану.

- Всем вам известно, что получить финансовую помощь сейчас очень сложно, - говорил мэр. - Те немногочисленные банки, которые остались на Юге, находятся в очень шатком положении и не хотят давать ссуды, опасаясь невозвращения своих денег. Получить ссуду под залог земли можно частным порядком, но проценты будут настолько велики, что ссуда превращается в верный способ расстаться с недвижимостью. Но есть возможность организовать собственный фонд, которым будете руководить вы сами. Из этого фонда можно будет ссужать нуждающихся необходимыми суммами, назначая такие проценты, которые вы сами посчитаете справедливыми. - Фланнаган сделал коротенькую паузу, но вопросов пока не было, поэтому он продолжил: - Надо собрать сумму, которая составит основу для фонда, и назначить комиссию из людей, которым вы доверяете. Каждый, кто ещё не расплатился с налогами, сможет попросить ссудить его из кассы фонда, под небольшой, справедливый процент. Этим же фондом смогут воспользоваться те, кто нуждается в деньгах для восстановления своих хозяйств.

- Мистер Фланнаган! - перебил мэра всё тот же фермер по фамилии Редволл, на котором был залатанный пиджак. - Мы не можем собрать деньги для того, чтобы оплатить налоги, которые с нас дерут. Откуда нам взять их для фонда?

Фланнаган снова поднял руку, упреждая начавшееся было волнение.

- Я объясню вам, - сказал он. - Во-первых, у каждого наверняка найдётся какая-то движимость, с которой можно расстаться. Один чайный сервиз, бутылка домашнего виски или несколько куриц, не помогут их владельцу оплатить налоги. Но если собрать достаточно много таких вещей - можно организовать аукцион в каком-нибудь городе, в котором найдутся люди с деньгами. Например, в Новом Орлеане. Все вырученные средства, с соответствующими записями, кто и что предоставил для аукциона, могут пойти в фонд. Во-вторых, есть, по крайней мере, два вкладчика, которые готовы внести денежные суммы. Это я и ваш шериф, мистер Корбетт. Может быть, найдётся кто-то ещё. Каждый вносящий деньги в фонд, должен будет по окончании срока, например, будущей осенью, получить свои деньги обратно с небольшими процентами.

Фланнаган замолчал. Он высказал слишком много и хотел убедиться, что его правильно поняли.

Терпеливо дождавшись окончания речи Фланнагана, Риддон беглым взглядом оглядел присутствующих. Как человек в известной степени пришлый, он не стал бы говорить до того, как высказался бы кто-нибудь из местных. Но они пока молчали, поэтому брат Эйбби решился взять слово.

- Предложение довольно интересное, сэр, - учтиво поблагодарил он, поднимаясь со своего места, - не знаю, как прочие землевладельцы, а я бы рискнул вложить деньги в такое мероприятие. Правда, меня волнует вопрос времени. Сбор средств, продажа ценностей, равно как и оформление документов займет дни, если не недели, - пояснил Джон, - а вы сами сказали, что время уплаты по налоговым обязательствам у кое-кого уже выходит. Так что, если налогоплательщики не получат отсрочки уплаты налогов хотя бы на срок, который потребуется на организацию фонда, то частично кому-то все же придется лишиться земли.

Риддон говорил спокойно, почти отрешенно – он уже успел смириться с мыслью, что им с Эйбби придется уехать, если обман вскроется – поэтому уже и не переживал по этому поводу. Знал он так же и о том, что мэр как местный коллектор имеет все права отсрочить платеж, но не стал об этом говорить прилюдно. Если откажет – значит, затея с фондом пустая, зачем напрасно сотрясать воздух. К слову сказать, на приветствие Фланнагана Риддоны, как вежливые люди, кивнули, хотя и довольно сдержанно.

- Спасибо, мистер Риддон, - вежливо кивнул он. - Я думаю, большинству из здесь присутствующих известно, что военный комендант Эст-Сабина, полковник Лемминг, является на данный момент экспертом по налогам в графстве Ньютон. Под его непосредственным руководством составлялась инструкция - с кого, в каком порядке, и до какого числа собираются налоги за землю. Однако, есть конкретное число - 15-е марта, тот срок, когда мне, как коллектору, нужно будет отчитаться в том, что вверенный мне округ расплатился с налогами. Я могу отступить от инструкции и отодвинуть все сроки до этого числа. Если к пятнадцатому марта никаких долгов у округа не будет, я смогу оправдаться перед полковником Леммингом за то, что отступил от его инструкции.

- Не понимаю я смысла в вашем Фонде! - начал он. - Хорошо, вот вы говорите, что у каждого найдётся чайный сервиз или несколько куриц, которые можно продать. Но вот допустим, к примеру: у нас есть десять землевладельцев, для ровного счёта, - мистер Дик оглянулся на зал, прикинул, что неплатежеспособных землевладельцев гораздо больше, и поправился для большего правдоподобия: - Двадцать землевладельцев, которые должны, ну например, по тысяче долларов налога за свою землю. Округлим для наглядности, - пояснил мистер Дик. - У каждого, допустим, есть сервиз или куры или что-нибудь ещё. Допустим, каждый продал свой сервиз за пятьдесят долларов (а больше не дадут) и внёс эти деньги в Фонд Взаимопомощи. Итого, мы получим сумму в тысячу долларов. Допустим, ваш Фонд поможет одному человеку заплатить налог. А остальным девятнадцати что делать? Где вы возьмёте недостающую разницу, чтобы и остальные люди могли заплатить налог? - мистер Дик снова оглядел присутствующих и обратился в мэру: - Нужен какой-то крупный вкладчик, чей вклад покрыл бы эту недостачу. Вот вы, господин Фланнаган, можете вложить в ваш Фонд пару десятков тысяч ради такого дела?

Он вынул из кармана записную книжку и ловко открыл её одной рукой. Пока что никто не задал ни одного по-настоящему сложного вопроса, на который пришлось бы отвечать, не подготовившись. Мэр сверился со своими записями и оглядел присутствующих.

- Леди и джентльмены! Я сейчас не буду говорить о тех из вас, кто содержит в Городке магазины, гостиницу и прочие заведения. Насколько мне известно, большинство в состоянии заплатить либо все причитающиеся с него налоги, либо большую часть. Я перейду сразу к фермам и ранчо. В нашем округе на данный момент в частном владении находятся 18 участков земли. Я сверился с реестром: в сумме территория, которая облагается налогами, составляет 13 600 акров. Стоимость этой земли, по оценке эксперта - 27 200 долларов. Общая сумма налогов за четыре года, таким образом, составляет 16 320 долларов. - Фланнаган бросил взгляд в ту сторону, где сидел Нат Ганн. Математические способности помощника мэра, лихо справлявшегося в уме с большими суммами, послужили в этот раз хорошую службу. Все расчёты производил именно Нат. Сейчас Фланагана слушали очень внимательно, и он продолжил: - Как я уже сказал, четыре хозяйства расплатились с налогами. Поэтому из общей суммы нужно вычесть 5 000 долларов. Итого останется 11 320 долларов. Внушительная сумма. У меня такой нет. И ни у кого из вас - тоже. - Фланага оглянулся, жалея, что нельзя попросить кого-нибудь принести себе стакан воды. Слишком напряжённый момент, не хотелось останавливаться. - Как я уже сказал, я намерен вложить деньги в фонд. У меня есть наличность - две тысячи долларов, которые я могу вложить. Плюс к этому, есть поручитель в одном из Луизианских банков, в котором я могу взять ссуду. Я намерен заложить часть той земли, которая принадлежит мне, чтобы добавить к этой сумме ещё три тысячи долларов. Мистер Корбетт, - мэр кивнул тихому шерифу, притулившемуся в уголке, - ваш соотечественник, так же намерен вложить в фонд две тысячи долларов. Итого останется откуда-то взять 4 320 долларов. Если кто-то из вас согласится заложить часть своей земли - я могу стать поручителем для одного или двух человек, чтобы они могли так же получить ссуды, хотя бы небольшие, одну-две тысячи. К тому же, наверняка кто-нибудь из вас сможет заплатить сам хотя бы часть суммы своих налогов. А то, чего будет не хватать, можно попытаться добрать на аукционе.

Фланнаган закрыл записную книжку и сделал паузу, чувствуя, что от напряжения у него слегка дрожит рука. Всё-таки он сейчас должен был уговорить сидящих перед ним людей на очень рискованное дело. Более того, как бы ни казалось фермерам, что рискуют они, Фланнаган рисковал больше. Ему было бы проще заложить всю свою землю и ссудить деньгами всех, кто не может платить налоги, а потом в случае неуплаты просто забрать их землю. Но далеко не все захотят идти в такую откровенную зависимость от янки. Многие могут предпочесть потерять землю, но не связываться с Россом Фланаганом.

Убедить людей в том, что они должны вместе с ним организовать общее дело - фонд взаимопомощи - было ничуть не легче, чем просто раздать ссуды из своего кармана. Но это позволило бы Фланнагану встать рядом со всеми жителями округа, а не напротив них. Мэр считал, что оно того стоит. Правда, ещё никто не спросил его, почему он так заинтересован в сохранении земли за её нынешними владельцами. Но Фланнаган очень надеялся, что сможет вразумительно ответить и на этот вопрос тоже.

- Вы рискуете лишиться не только своих денег, но и должности, мистер Фланнаган, - прямо сказал мистер Риддон, не углубляясь в дебри рассуждений о том можно или нельзя верить янки, - при условии, что военный губернатор Техаса узнает о вашем участии в общественном фонде. Я не знаю, зачем вам это надо, - Джон поднял вверх руку, чтобы воспрепятствовать возможным объяснениям, - и это не мое дело, однако, если уж вы согласны идти на некоторый риск, думаю, что найдутся и другие желающие рискнуть. Я бы тоже внес посильный вклад в этот фонд под проценты, - осторожно заметил он, - примерно долларов пятьсот или больше, в зависимости от того, как пойдет продажа вещей на аукционе.

Как юрист, Риддон не мог одобрить этого своего поступка, и вообще был в ужасе от этой идеи – влезать в сомнительную аферу на пару с янки сомнительной честности. Но в настоящий момент Джон не мог думать ни о чем другом, как об истекающем сроке уплаты налогов. Если идея с фондом не получит поддержки, то об отсрочке нечего будет и думать. А для них с Эйбби именно проклятое время сейчас имело первостепенное значение. Им было просто необходимы эти дни и недели отсрочки - время на то, чтобы дождаться приезда мистера Кэмерона с займом, время на то, чтобы в случае неудачи все-таки продать драгоценности на аукционе и таким образом погасить задолженность, время на то, чтобы хотя бы успеть найти покупателя на землю.

Джон очень не любил сдаваться без борьбы, и природное упрямство порой пересиливало воспитанное здравомыслие. Впрочем, в прошлый раз – когда он продавал принадлежащие семье рисовые плантации, оно ему не отказало. Тогда Риддон ничего не потерял – на выплату налогов и восстановление хозяйства денег ему бы все равно не хватило (рис – культура трудоемкая и привередливая) и поля, которые его дед пядь за пядью отвоевывал у болот Джорджии, снова бы затянула зеленая ряска. Но в данном случае, отступать без борьбы не следовало.

- Рискованно, конечно,- признал Джон и повторил еще раз, с нажимом, - очень рискованно. Но другого выхода у нас нет. Или есть? – осведомился он у присутствующих, не очень, впрочем, надеясь на внятный ответ.

Миссис Фронтайн, меж тем, не разделяла оптимизма брата. Нет, она не видела в идее фонда взаимопомощи ничего дурного, равно как и не видела другого для фермеров выхода, чем согласится на любезное предложение «саквояжника». И все же, где-то в глубине души, на грани интуиции и сознания она чувствовала противоречие между нынешними речами мэра и его поступками. И именно это слабо ощущаемое, но все же противоречие, и заставляло тонкие пальцы вдовы нервно теребить лежащий на коленях молитвенник. Впрочем, спроси кто-нибудь Эйбби, что конкретно ее беспокоит – она, пожалуй, и не ответила бы. Чтобы отвлечься от неясных опасений Аббигейль огляделась по сторонам в ожидании ответов на вопрос брата, и, поймав взгляд мистера Ганна, с вежливой сдержанностью кивнула ему в знак приветствия.

- А ты хочешь лишиться земли, как Трентоны? - встрял рыжеватый крепыш, который сидел непосредственно перед Джоном Риддоном. - По мне так лучше фонд, лишь бы выбраться из этого дерь... - На крепыша зашикали, и он спешно поправился: - Прошу прощения. Из этого положения. - Он виновато оглянулся на Эйбби и на свою соседку - пожилую леди со строгим взором.

Фермеры сомневались, шушукались, что-то друг другу доказывали. От Фланнагана на некоторое время отвлеклись, и он получил возможность немного передохнуть. Мэр понимал тревоги и недоверие этих людей. Они не хотели связываться с янки, искали подвоха. Те, кто был поприжимистее, волновались ещё и из-за необходимости вкладывать деньги (или вещи) в сомнительное дело, которое вроде бы выглядело логично, но очень пугало. Те, кто уже расплатился с налогами, не жаждали связываться и боролись сейчас с противоречивыми чувствами: с одной стороны, они были техасцами и понимали, что соседям надо помогать, тогда потом помогут им самим, а с другой - у них было ещё множество нужд, на которые можно истратить собственные средства. Не хотелось ничего вкладывать.

Фланнаган выжидал, когда люди наговорятся и кто-нибудь снова обратится к нему, или выскажется более категорично, чем предыдущие ораторы. И он дождался. Их самого дальнего угла, перекрыв общий шум, раздался голос ещё одного ранчера:

- Мистер Риддон прав! Мэр рискует и деньгами, и должностью. - Человек поднялся. - И своей землёй, кстати, тоже. Так что мы в равном положении. Мистер Фланнаган! Я не стану спрашивать, зачем это вам нужно.

Люди притихли. Говоривший был когда-то одним из самых богатых фермеров округа. Он и сейчас одевался почти как мэр и разъезжал на паре хороших лошадей. Звали его Теренс Магваер. Совсем "своим" он здесь не был, потому, что и до войны держался особняком. Но и чужаком его тоже никто бы не назвал.

- Но если фонд действительно будет в руках у выборного комитета, который мы сами назначим, - продолжил он, - и если общественная касса будет храниться у того, кому здесь все смогут довериться, тогда я готов заложить часть земли.

Фланнаган кивнул.

- Спасибо, сэр! - сказал он. - Я надеюсь, что мы придём к общему решению. Леди и джентльмены! Я прошу вас, может быть, кто-то ещё хочет высказаться, внести уточнения, задать вопросы, или предложить альтернативу.

Давая высказаться другим, Фланнаган вернулся размышлениями к тому, что сказал Риддон и подтвердил Магваер. Да, риск был. Можно было лишиться денег, земли - и ничего не получить взамен. Губернатора Фланнаган боялся меньше всего. Во-первых, губернатору было не до каждого частного сборщика налогов. Во-вторых, у самого Фланнагана до сих пор было немало хороших знакомых и даже друзей среди военного руководства. Друзья и связи помогли ему уйти от ответственности после того, как в конце войны раскрылась махинация с перепродажей оружия. А за это Фланнагана вполне могли вздёрнуть как военного преступника. Сейчас ему предстояло всего лишь воспользоваться законом, по которому он может отодвинуть сроки выплаты налогов до официально назначенного числа, единого для всех. Расписание полковника Лемминга было его личной инициативой, которой можно было и не следовать, понадеявшись, что к 15-му марта налоги будут собраны. А избежать обвинения в пособничестве "мятежникам" Фланнаган, по его личному мнению, был вполне в состоянии.

- Итак, если включить в предполагаемые взносы 500 долларов мистера Риддона и 1 000 долларов мистера Магваера, - Фланнаган кивнул и тому, и другому, - то останется собрать 2 820 долларов.

- Сумма немаленькая, - заметил фермер в залатанном пиджаке. - На аукционе столько не наберёшь.

- Да. - Фланнаган кивнул. - Но мы не подсчитали ещё кое-что. Я думаю, что каждый из вас прикидывал, какую часть налога может заплатить. Поэтому у меня будет просьба ко всем землевладельцам, ещё не заплатившим налоги: я сейчас попрошу своего помощника... Мистер Ганн! Помогите мне, пожалуйста! - Он повернулся в ту сторону, где скромно посиживал рядом с миссис Маршалл Натанаэль Ганн, после чего обратился к остальным. - Я попрошу моего помощника подойти к каждому из вас с моей записной книжкой и карандашом. Впишите, пожалуйста, свою фамилию и сумму, которую вы могли бы оплатить сами. Потом мистер Ганн подсчитает, сколько выходит всего и вычтет из этих 2 820-ти долларов, чтобы мы реально могли увидеть, сколько останется собрать в фонд для того, чтобы полностью рассчитаться с налогами.

Фланнаган ещё раз посмотрел в свою записную книжку, в которой уже значились его собственные записи:

"16 320 - общая сумма налога с округа
5 000 - уже заплатили четыре фермера
11 320 - сумма налогов за вычетом уже уплаченных".

Чуть ниже:

"5 000 - Фланнаган
2 000 - шериф".

Мэр оглянулся вокруг себя. На весу он даже дописать ничего не мог одной рукой. По счастью, священник догадался, что ищет мэр, подошёл и подставил ему дощечку, на которой обычно мелком писал собственные объявления.

- Спасибо, мистер Стенли, - поблагодарил мэр, положил книжку на дощечку, мизинцем прижал край и дописал карандашом: "500 - Риддон, 1 000 - Магваер". И подвёл итог, который уже озвучил: "2 820 - осталось собрать".

Горожане по большей части уже привыкли к виду Натанаэля Ганна и не косились испуганно, когда он пробирался мимо. Да и нрав его успели изучить, так что усвоили: если Ната не трогать и ему не хамить - он и сам никого не тронет и тоже хамить не будет. Некоторые фермеры, в отличие от горожан, его даже в глаза видели первый или второй раз. Но момент был слишком серьёзный, чтобы шарахаться от потрёпанного янки, который в своей жилистой, в чём-то даже изящной, и не такой уж грязной лапе, протягивает им книжку и карандаш. Так что минут через десять все 14 человек проставили свои имена и суммы на жёлтых страницах книжки. К Риддонам Нат не приставал, хотя оказавшись близко, не утерпел и кинул взгляд на Эйбби. Но сделал это настолько мимолётно, что невозможно было уловить, чего во взгляде было больше, уважения или благоговения.

Вернувшись к шефу, Нат быстро сложил в уме все суммы, вычел из двух тысяч восьмисот двадцати долларов, и написал карандашом результат. После чего вернул книжку Фланнагану.

Нат - плантатор


А это - его конь

Фланнаган ждал. Народ переглядывался. Кто-то ёрзал в нерешительности, кто-то помалкивал, поджав губы, глядя в пол, или делал вид, что вот как раз в эту минуту у него что-то случилось с пуговицей на пиджаке. Фланнаган понимал этих людей, он и так почти убедил их расстаться с последними сбережениями, ради возможности сохранить земли. Сейчас они устали и большинство тихо надеялось, что найдётся второй Магваер, или второй Риддон. Кто-то кашлянул. Теренс Магваер скептически ухмылялся из своего угла, но большего, чем уже предложил, выкладывать не собирался.

Она не могла поступить иначе, ведь она обещала Фланнагану поддержку. Карен, правда, не ожидала, что поддержка окажется именно такого рода... Она думала, что поддержит Фланнагана на словах, выступив на собрании и одобрив идею Фонда. А что она могла ещё сделать? Ей ведь даже на аукцион выставить было абсолютно нечего.

Фланнаган, ссужая ей деньги, не потребовал закладную на её землю. Значит, землю можно было попробовать заложить. И это придётся сделать. Она же не может проявить неблагодарность и лишить мэра помощи, когда он так в ней нуждается именно теперь! Он же поверил ей, несмотря на всю разруху, что творилась у неё на плантации, он рискнул своими деньгами. Теперь настало такое время, что она должна рискнуть своей собственностью...

В принципе, сейчас, после войны, земля была ценностью эфемерной: если бы Фланнаган отказал Карен в ссуде, она бы просто потеряла плантацию из-за невозможности заплатить налог. Самой Карен не удалось взять в банке ссуду: обнищавшим плантаторам под землю больше деньги не ссуживали. Но теперь, если Карен будет действовать по протекции мэра, она наверняка получит деньги под залог своей земли.

Пока подобные мысли проносились в голове Карен, она всё ещё ждала, что может кто-нибудь вызовется вместо неё... Но после слов Фланнагана воцарилось тягостное молчание. И Карен поднялась.

- Я, Карен Маршал, владелица семисот акров земли могу заложить свою плантацию, чтобы внести деньги в Фонд Взаимопомощи, - Карен казалось, что голос её прозвучал так тихо, еле слышно, что никто её не услышит. Но как только она встала и произнесла первый звук, в зале воцарилась такая тишина, что слышен был бы даже шёпот.

Конкретной суммы Карен не назвала - всё равно окончательные условия поставит банк. Теперь ей стало страшно от осознания такого решительного шага, который она предприняла.