Мистер Риддон не был по природе слишком молчалив, но сегодня, находясь в мрачном настроении, он не проронил ни слова по дороге в Городок. Слишком уж неприятной и слишком унизительной казалась ему перспектива разговора с янки. Подумать только, придется просить у чертовых северян отсрочку платежа, чтобы сохранить свою законную собственность! И еще удаться ли ее получить – большой вопрос…

Находясь во власти сложных чувств, среди которых преобладала бессильная злоба, Джон не очень-то разглядывал достопримечательности Городка, тем более что он ими успел налюбоваться днем. Правда, слова рейнджера отвлекли бывшего лейтенанта от своих переживаний – судя по всему, этого мистера Ганна не было в городе (наверное, обдирал до нитки очередную жертву мэра). Человек более малодушный, чем мистер Риддон, наверняка обрадовался бы возможной отсрочке разговора, но Джон не любил откладывать неприятные дела на потом. Поэтому, не теряя времени зря, он направился к двум солдатам у калитки. Подавив естественный приступ раздражения, который у него неизбежно вызывали синие мундиры, Риддон слез с лошади и осведомился вежливо, но довольно холодно:

- Могу я видеть помощника мэра, мистера Ганна?

- Он в доме.

Случись инцидент хоть на пару дней раньше, реакция оказалась бы более бурной. Но в свете болтавшегося на столбе обрывка бумаги с подпорченным Декретом затевать склоку сразу, без более веского повода, солдаты не решились. Да и Нату могло не понравиться, что подчинённые без его ведома чинят препятствие тем, кто желает его видеть. Поэтому первый солдат продолжал лишь коситься на Марка как на предназначенную к убою курицу, а второй отвернулся от калитки и крикнул в сторону дома:

- Сержант! Тут тебя какие-то... конфедераты спрашивают.

Слово "конфедераты" не было обрамлено с обоих сторон определениями, но они так явно подразумевались в тоне, что не понять это мог только абсолютный тупица.

Тени под стенами дома уже сгустились на столько, что сидящий совсем рядом со входом человек был практически не виден с дороги. Поэтому могло показаться, что Натанаэль Ганн выплыл прямо из стены. Вальяжной походкой он пересёк двор, подошёл совсем близко и обеими руками облокотился на невысокую ограду. Из-под козырька помятой кепки сержант цепко оглядел Джона Риддона. Им ещё не доводилось встречаться с близкого расстояния и Нат точно не знал, кто это. Зато Кэмерона узнал сразу. Как не узнать человека, который так шустро кидался на него несколько часов назад...

- Я весь - внимание, - сказала Нат, позволив губам сложиться в любезную улыбку.

Нат - плантатор


А это - его конь

Предоставив мистеру Риддону самому решать, что, как и в чьём присутствии тот будет говорить, Марк лишь чуть отодвинул полу плаща, чтобы не мешала дотягиваться до револьвера. И теперь просто стоял рядом с братом Эйбби, внимательно наблюдая, не вздумается ли кому-нибудь из янки кинуться в драку. Хотя, в равной степени это мог сделать и Джон Риддон, так что за ним тоже нужен был глаз да глаз.

Но Джон не собирался бросаться в драку. Вместо этого он с тенью недоверия посмотрел на подошедшего из темноты сержанта и сухо уточнил:

- Вы – мистер Ганн?

Разумеется, хамское поведение солдат не осталось для Риддона незамеченным, но он счел ниже своего достоинства его как-то комментировать. Вместо этого он бросил на них взгляд, в котором отчетливо читались презрение и снисходительная жалость. Конечно, существовала вероятность, что от подобного обращения янки совсем рассвирепеют и бросятся на него с кулаками, но Джону было на это плевать. Сейчас его куда больше занимал человек, который обещал его сестре помощь.

Честно сказать, посмотрев на этого сержанта вблизи, Риддон первым делом подумал, что Эйбби лишилась ума. Зачем она вообще стала разговаривать с типом, на котором разве что «бандит» крупными буквами не написано?

Впрочем, Джон отдавал себе отчет, что если и кого надо в этом винить, так это себя. Зачем он оставил сестру на произвол судьбы сегодня и уехал? Конечно, брат Эйбби мог бы сказать в свое оправдание, что не предполагал такого наплыва посетителей на ферму в его отсутствие, но что толку? Теперь оставалось только расхлебывать последствия своих глупых поступков.

Не дожидаясь ответа на свой, в общем-то, риторический вопрос, Риддон представился:

- Меня зовут Джон Риддон, с фермы «Мокрая Падь». Мы можем поговорить? – осведомился он вежливо, но сугубо деловым тоном, в котором не было ни тени эмоций.

Разумеется, следовало бы сказать этому янки, что он – брат миссис Фронтайн, но Джон посчитал излишним упоминать имя своей сестры в присутствии всяких грязных солдат. Этот сержант и так должен был смекнуть, что кто попало к нему с «Мокрой Пади» не приедет.

- Идёмте в дом, там поговорим о вашем деле, - сказал он, и чуть повернув голову в сторону солдат, добавил тихо, но категорично: - Кыш с дороги!

Солдаты нехотя отступили, косясь на "недобитых конфедератов". Один даже засопел агрессивно, но не посмел ослушаться начальника. А Нат всё той же вальяжной походкой направился к дому. Поднявшись на крыльцо, он распахнул перед посетителями двери и сделал приглашающий жест.

- Входите, джентльмены!

Имя брата Эйбби было ему знакомо. Нат недаром хвастался, что знает по именам всех окрестных фермеров. Осведомлённость входила в его обязанности. А раз мистер Джон Риддон припёрся на пару с шустрым драчуном Кэмероном в Городок, значит миссис Фронтайн всё рассказала брату. Что же, этого следовало ожидать. Нат предпочёл бы, чтобы женщина соврала чего-нибудь. Но понимал, что для неё это было бы слишком сложно. И зачем, спрашивается, притащились эти двое? Набить морду помощнику мэра, чтобы не лез к женщине с дурацкими предложениями? Пусть попробуют. Нат во всяком случае к дракам был не расположен.

Он повёл гостей наверх, всё в тот же кабинет мэра, благо хозяина пока не было и Нат, хмыкнув, подумал: "Раздача котов продолжается". Ситуация его забавляла.

- Располагайтесь, джентльмены, - предложил он, жестом указывая Джону и Марку на стулья, а сам обошёл вокруг стола и смахнул в боковой ящик какие-то бумаги. - Здесь можно спокойно говорить, - продолжил он, обходя стол в обратную сторону, привычно усаживаясь на край и скрестив на груди руки. - Единственное место, через которое можно подслушать - это замочная скважина. Так что вас интересует?

В комнате горела подвешенная к потолку лампа. В камине теплился огонёк. За широким окном пылал закат, который отсюда, из самого высокого дома в Городке, был прекрасно виден. В общем, для разговора света достаточно.

Проходя мимо агрессивных янки во дворе, Джон испытал новый прилив раздражения, но успешно с ним справился, чувствуя необходимость сохранять трезвую голову, направляясь в довольно опасное для конфедерата место. Кто знает, что взбредет этому сержанту в голову?

Как выяснилось, сержанту взбрело провести их в какой-то кабинет. Обведя помещение неторопливым взглядом, Риддон пришел к выводу, что, скорее всего, оно принадлежит самому мэру (кому же еще). И это удивило Джона. Либо этот мистер Ганн был настолько нахален, что совершенно не боялся обсуждать возможный обман своего начальника прямо у него в доме, либо просто не опасался его внезапного возвращения, потому что ему было нечего от него скрывать.

Впрочем, свое удивление Джон демонстрировать не собирался. Как и не собирался набрасываться на помощника мэра с кулаками. Бить его пока было не за что, хотя в будущем Риддон не исключал этой возможности (развязный сержант, определенно, не вызвал у него особой симпатии).

Внимательно посмотрев на усевшегося на край стола мистера Ганна (будто бы стульев в комнате нет), Риддон пояснил:

- Аббигейль сказала, что вы предлагали ей помощь… Могу я узнать, зачем вы это делаете?

Джон держал себя уверенно и вежливо, но довольно отстранено, как секундант, который пришел к противоположной стороне обговорить условия будущего поединка.

Говорить Марку пока было нечего. Поэтому он интереса ради поразглядывал кабинет и сержанта. Дом казался ему странным. Чем именно - Марк не мог сказать. Слишком солидная постройка для маленького городка. Будто остов чьей-то грандиозной задумки, которую автор бросил, а кто-то предприимчивый доделал слегка и стал пользоваться. Да и огромный каменный колодец посреди площади, мимо которого они с Джоном проезжали, казался слишком нехарактерным для техасских городков. Чем-то этот дом и этот колодец наводили на мысль о Мексике. Но не очень далеко, милях в 150-ти или чуть побольше, был Накогдочес - одно из первых испанских поселений на территории Техаса, на сколько знал Марк. Так что не удивительно, что здесь могли остаться частички испанской архитектуры, сильно замаскированной более поздними, техасскими мастерами.

От дома Марк перешёл к Натанаэлю Ганну. Ну, тут явно проглядывал янки вполне привычного вида, наглый, самоуверенный и чувствующий себя на чужой территории как дома. Миссис Фронтайн сказала, что он ничем её не обидел. Марк склонен был приписать заслугу незлобивости и доброте самой миссис Фронтайн, а не сержанту Ганну. Но решил, что мистеру Риддону сподручнее задавать вопросы.

Он смотрел на брата Эйбби крайне внимательно. И завидовал тому, что этот парень с пламенем в глазах может звать женщину вслух по имени, а он, Нат, лишён такой возможности. Потому что если такой, как Нат, произнесёт "Хочу помочь Аббигейль" - мистер Риддон тут же схватится за револьвер.

- Если миссис Фронтайн пожелает принять мою помощь - я сделаю то, что обещал, - добавил он всё так же серьёзно. - Что вас не устраивает, мистер Риддон?

Нат - плантатор


А это - его конь

Разумеется, серьезный тон мистера Ганна, равно как и его слова, совсем не убедили Джона – слишком уж хорошим он был игроком в покер, чтобы знать, как легко иные люди умеют напустить на себя нужное выражение лица, идя на откровенный блеф.

Но всё же, несмотря на всё свое недоверчивое и подозрительное отношение к этому сержанту Союза, Джон не посчитал нужным в разговоре с ним плести паутину вежливых слов. Он говорил то, что думал, понимая всю бессмысленность длинных переговоров. Тут нужно было просто решить – либо они верят этому чертову янки, либо отказываются от его услуг и всё. И, честно сказать, разумом Джон склонялся ко второму варианту.

В общем, Риддону нужно было сразу с порога объявить этому Ганну, что миссис Фронтайн передумала и никакая помощь от янки ей не нужна, однако, почему-то он всё же медлил. И вовсе не из-за того, что хотел поинтересоваться мнением сестры – Джон знал, что Эйбби верит ему и согласится с любым принятым им решением. Скорее, в этом случае Риддону просто не давала покоя дурная кровь немногочисленных азартных предков – вопреки здравому смыслу ему хотелось рискнуть. Впрочем, окончательного решения Джон пока не принял.

- Северяне – люди предприимчивые и практичные, - спокойно продолжил развивать свою мысль брат Эйбби, по привычке жителей восточного побережья слегка растягивая слова, - а вы помогаете сестре просто так?

У Риддона мелькнула мысль попросить этого помощника мэра дать ему честное слово, но он мысленно рассмеялся собственной наивности – какие могут быть у янки слова чести?

- М-да... - протянул он, почесав загривок. - Даже не знаю, как ответить на ваш вопрос, сэр. Боюсь, если скажу как есть - вы меня пристрелите. А мне бы этого не хотелось.

Он встал и отошёл к окну, на то место, где любил стоять Фланнаган. Нату всегда было интересно, действительно ли созерцание вида из окна помогает мэру думать? Сам Нат как-то равнодушно относился к красотам природы. Может, потому они его и не вдохновляли ни на что умное.

Повернувшись к своим гостям, Нат сказал, продолжая потирать загривок:

- Не могу признать себя практичным, сэр. Если бы я был практичным - меня бы не разжаловали восемь раз за двадцать лет службы. Нет, сэр! Я не практичный человек. - Он подошёл к Джону и остановился прямо перед ним, выпрямившись и глядя своим обычным чуть печальным взглядом. - Вы хотели бы знать, что я попрошу за свою услугу? Ничего. То, что мне нужно - вы всё равно не дадите. А на меньшее я не согласен. Так зачем мне что-то просить, или на что-то надеяться, если всё равно я этого не получу? Считайте, что я хочу помочь вашей сестре просто потому, что решил сделать доброе дело. Или по-вашему, янки ни на что такое не способен?

Он смотрел прямо в лицо Джона Риддона, ещё больше выпрямившись, но не утратив какой-то затаённой грусти в глазах. Да и в едва заметной улыбке, при которой уголки губ стремились опуститься вниз, а не подняться наверх, сквозило сожаление.

Риддон задумчивым жестом поправил свою довольно-таки старую шляпу и пристально посмотрел на мистера Ганна. Тот ответил на вопрос довольно откровенно – по крайней мере, не стал заверять присутствующих в своей исключительной доброте и бескорыстности, да и про свои неудачи службы в армии упомянуть не побоялся. Прямота собеседника импонировала Джону, и он надеялся, что она не была фальшивой.

Кивнув своим мыслям, Риддон сказал всё тем же отстраненным тоном:

- Хорошо, я буду считать, что вы просто хотите сделать доброе дело. И миссис Фронтайн тоже, - добавил он, вспомнив, что говорит от лица сестры.

По идее, нужно было бы поблагодарить этого сержанта, но Джон умышленно не стал этого делать. Во-первых, говорить янки любезности просто не поворачивался язык, а во-вторых, тот еще ничего не сделал и сделает ли еще неясно. К тому же мистеру Риддону не давала покоя некоторая недосказанность речей этого мистера Ганна, не заметить которую было нельзя. Чтобы до конца разобраться с подозрениями, клубившимися в его душе подобно туманам на окружающих Саванну болотах, Джон уточнить:

- И все же мне хотелось бы знать правду. Честное слово, я не буду стрелять и задавать вопросов, - пообещал он серьезным тоном, слегка подняв руки в доказательство своих мирных намерений.

- Хорошо, сэр, - ответил он, стоя прямо перед братом Аббигейль.

Это было глупо, но Нат часто делал глупости. Разве не глупо было с его стороны ради собственных принципов ослушаться приказа и лишиться офицерского звания? А разве не глупо было кидаться на своего бывшего сослуживца? Подумаешь, человек высказал, что Нат - дурак, потому что за двадцать лет не смог подняться выше сержанта! За нападение на старшего офицера Нату светил минимум трибунал. И не окажись рядом Фланнаган, который по доброте душевной за него вступился, Ната бы расстреляли. Да, именно по доброте, которую конфедераты не желают видеть в янки. И в чём-то конфедераты правы, потому что большинство янки просто не поверило бы, что Росс Фланнаган, северный чиновник, снабженец, может заступиться за какого-то подсудного сержанта, не имея в этом корыстного интереса. Нат сам не поверил. Более того, оскорбился этим заступничеством, хотя тщательно скрыл свои чувства. Если бы его расстреляли тогда - он расстался бы с армией, которой отдал лучшие годы своей жизни, хоть с каким-то подобием достоинства. А благодаря Фланнагану его позорно выдрали очередной раз, как щенка - и он всё равно покинул армию. Несмотря на то, что Нат всей душой хотел жить, ему проще было умереть, чем уйти с таким позором.

Наверное, это была единственная порка, которую Нат помнил так отчётливо. Никто не знал, что делается у него в душе. Никто не понимал, что каждый удар ложится шрамом на его гордость, на его душу. Наверное, Нат и сознание потерял в конце из-за того, что пришлось отчаянно бороться с собственным внутренним протестом куда сильнее, чем с желанием кричать от боли. Нервы не выдержали напряжения и провал в беспамятство не дал сойти с ума.

А потом Фланнаган пришёл "навестить" его и позвал с собой. К тому моменту Нат уже справился и с протестом, и с гордостью. Что толку переживать из-за уже свершившегося факта? И он согласился сопровождать будущего мэра Городка. А что до личного интереса и корысти - так понятное дело, Фланнагану нужен верный человек для его будущих предприятий. Почему бы не оказать благодеяние и не заполучить такого верного человека, если есть возможность? Так думал Нат...

Только позднее, общаясь с Россом Фланнаганом, он понял, что его новый знакомый заступился за него вовсе не по корыстным побуждениям. Фланнаган сам был уверен, что Нат оскорбится его заступничеством и совершенно не ожидал, что странный сержант согласится работать на него. Выходит, доброе дело не осталось без награды. А Ната это научило не спешить приписывать людям мотивы поведения.

- Я хочу жениться на вашей сестре, - сказал Нат прямо. - Но поскольку ни вы, ни она, наверное, никогда на это не согласитесь - я хочу просто помочь ей.

Если бы не данное им слово, Марк не знал, чем бы всё могло кончиться. Но он промолчал, и даже заставил себя чуть расслабиться. Только подошёл на пару шагов ближе, не в силах оставаться у двери. Он не понимал ещё, что на добрые пятьдесят процентов им двигала ревность. А может быть, и не на пятьдесят, а гораздо больше.

- Хорошо, сестра примет вашу просто помощь,- согласился Джон, выделив слово «просто», - я вижу, что вы понимаете южан и не питаете ненужных иллюзий.

Конечно, в данном случае мистер Риддон вел себя не совсем по стандартам добропорядочного брата – по идее, ему бы нужно было бы выслать Эйбби из штата и набить нахальному янки рожу (хотя бы попытаться), но у него были свои причины этого не делать. Во-первых, Джон знал, что так и так они с сестрой скоро уедут – как только ему удаться найти арендаторов или покупателей на ферму (если их вообще через пару дней не выгонят северяне), а во-вторых, он искренне считал, что личностей с неясными намерениями лучше держать более-менее на глазах, а не выгонять куда подальше, провоцируя на глупые поступки. Собственно, поэтому, кстати, он и притащил с собой мистера Кэмерона.

Вспомнив о спутнике, Джон повернулся к нему. Тот факт, что рейнджер слышал разговор явно не предназначенный для посторонних ушей, Риддону не понравился. Впрочем, этот шустрый малый успел изрядно погрязнуть в их семейных делах. Не распустил бы язык…

Вздохнув, брат Эйбби предложил:

- Но я считаю, что Аббигейль об этом разговоре лучше не знать. Вы не возражаете? – осведомился он у присутствующих.

Разумеется, сам Марк не запоминал, когда и сколько слов он произносит. Но месяца три назад, когда он вступился за негритянскую девочку, которую пытались изнасиловать солдаты-янки, он вообще не проронил ни слова. Ни когда набросился на солдат и помог девчонке убежать от них, ни когда дрался, ни когда янки одолели его и били всем скопом, а потом, полумёртвого и истерзанного, запихнули на его собственную лошадь и накинули на шею петлю, ни когда явился какой-то капитан-янки (которого не испугалась привести мать девочки), остановил расправу и посоветовал Марку убираться куда подальше, ни даже тогда, когда старуха-негритянка и девочка шли около его лошади, дёргали Марка за грязную брючину, благодарили и пытались предложить помощь. Почему солдатам не пришло в голову, что Марк вообще немой? Но они только злились, что он молчит, будто он делал это специально, чтобы показать своё презрение. А что он мог сказать? "Вы все - насильники"? Это и так понятно. Хотя, может быть, если бы он кричал и ругался, полупьяные солдаты не дошли бы до такого исступления, чтобы собственный капитан вынужден был орать на них и угрожать оружием.

Первое слово вырвалось у Марка, когда он добрался до ближайшей речушки и там, на каменистом берегу, попытался смыть кровь с лица и рук. Заметив в воде своё отражение, Марк сказал вслух: "Чёртовы янки!" - и рассмеялся. Это был нервный и совершенно беспричинный смех. Жестокая ирония ситуации никак не давала Марку успокоиться несмотря на то, что все рёбра отдавались жгучей болью, а голова кружилась и болела почти до обморока. "Освободители негров" насиловали негров! А "проклятый рабовладелец-конфедерат" спасал негров от их освободителей! И суть была в том, что этот эпизодик - ничтожная толика в общей картине лицемерия и ханжества северян.

Тогда, на берегу, Марк точно бы долго не мог успокоиться, но от головокружения и побоев, равно как и от смеха, его вырвало какой-то слизью (желудок был пуст минимум последние сутки). Окончательно обессилев, он перестал смеяться и ещё долго лежал, вытянувшись, на самой кромке берега, мочил платок, выжимал воду на своё пылающее лицо и размышлял, не стоило ли ему вместо драки вынуть револьвер и попросту перестрелять пьяную солдатню, чтобы если повесили - так хоть за дело.

А теперь такой же янки, вроде тех, что насиловали негритянку, стоял тут и утверждал, что женился бы на леди, вот только вряд ли леди даст своё согласие. Марк рассмеялся бы снова, как тогда, несколько месяцев назад. Но присутствие брата Эйбби сдерживало его от подобного выражения своих чувств. А что-то сказать он не увидел надобности. Поэтому, продолжая смотреть на помощника мэра недобрым взглядом, он сдержанно кивнул, выражая своё согласие. И только плотнее сжал губы.

- Ещё бы я возражал!

Он прищурившись посмотрел на Марка. По категоричному взгляду этого парня, и по тому, как он сейчас скуп на слова и жесты, чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы снова не ринуться в бой. "Вот навязался же ты на мою голову!" - подумал Нат, и перевёл своё внимание на брата миссис Фронтайн. Этот человек одновременно забавлял и вызывал уважение. Джон Риддон сейчас поступал разумно и даже соглашался поступиться гордостью, которой в Джоне Риддоне не разглядел бы только тупой или слепой. Нат был уверен, что мистер Риддон презирает своего "благодетеля" и наверняка возмущается в душе тем, что какой-то паршивый янки посмел желать его сестру. Южане со всей их гордостью понимали, что если хочешь жить, не потеряв последнего, что имеешь, надо смирять гордыню. Но с каким достоинством Джон Риддон это делал!

Конечно, Нат собирался обмануть своего босса ради женщины, которая ему нравилась, а не ради её брата или какого-то приблудного красавчика-конфедерата с мрачным взором. В сущности, ему было плевать, что думают эти двое. У него, Натанаэля Ганна, была своя гордость и он не желал отступаться от намеченного, раз пообещал помощь. Даже если Аббигейль никогда не будет принадлежать ему. Но он мог, как ему казалось, понять чувства людей, стоящих перед ним в кабинете мэра. Даже если они не желают понять его.

- Хорошо, - высказал Нат вслух. - Надеюсь, миссис Фронтайн объяснила вам, что именно надо сделать? Я приеду, чтобы взглянуть на расписку, скорее всего послезавтра, в крайнем случае, через два дня. Так что у вас очень мало времени.

Он продолжал смотреть своим серьёзным взглядом на Джона Риддона, хотя краем глаза держал в поле зрения и мистера Кэмерона. Лишние проблемы Нату сейчас были не нужны. Ему и так предстояло объяснить мэру, зачем приезжали эти двое и что им было нужно.

Нат - плантатор


А это - его конь

- Хорошо, я постараюсь заплатить налог до послезавтра, - подтвердил Джон, мимоходом удивившись уменьшению срока платежа. Эйбби ему говорила, что у них есть три-четыре дня. Впрочем, кто знает, может быть, сегодня мэр посчитал, что слишком лоялен со своими должниками или сестра просто неточно запомнила. Учитывая, что времени у него было мало, а дел много, лишних разговоров Риддон решил не вести.

- Что ж, думаю, что нам с мистером Кэмероном пора... До свиданья, - сухо попрощался он с мистером Ганном и добавил с мрачным видом, - надеюсь, я не буду раскаиваться, что не убил вас на месте.

- Я приеду через два дня, - напомнил Нат. Последнюю фразу мистера Риддона он почёл необходимым оставить без ответа.

Потом бывший сержант пошёл к двери и открыл её, жестом предложив гостями покинуть кабинет. И внимательно посматривал за Кэмероном. Этот тип явно был готов в любой момент кинуться в драку и выдержки у него могло оказаться меньше, чем у брата миссис Фронтайн. Похоже было, что диалог не убедил этого красавца в правильности принятого мистером Риддоном решения.

Как только они вышли, Нат высунулся сам и крикнул вниз, караульному:

- Пропусти мистера Риддона и мистера Кэмерона! Они уходят.

А сам вернулся в кабинет и закрыл двери. Его беспокоило, что Риддон может передумать и отказаться принять услуги янки. Слишком гордый. А если этот Кэмерон, который припёрся с ним вместе, как только они выйдут, начнёт крутить ему мозги - тем более может отказаться. И тогда миссис Фронтайн потеряет землю и вынуждена будет уехать. А Нат не хотел, чтобы она вот прямо сейчас уезжала. Ему было просто необходимо помочь этой женщине, хотя бы ради того, чтобы она не исчезла из его жизни сразу и бесповоротно.

Нат прошёлся по комнате и взгляд его упал на окно. Кто сказал, что налог за наследство обязательно должен отвезти мистер Риддон? Можно ведь и без него справиться. Если бы можно было на два-три дня отделить брата от сестры, всё могло получиться так, как хочет Нат. За окном, на заднем дворе, наверняка есть кто-нибудь из "гвардейцев". Свистнуть им, чтобы затеяли драку с этими двумя, а повод парни сами найдут. Задержать Риддона и Кэмерона за драку и бросить в тюрьму - что может быть проще? Нат подошёл и уже положил ладонь на раму. Но в последнюю секунду представил себе маленькую женщину, у ног которой он сидел сегодня днём.

- Вот мерзавец! - пробормотал Нат, отшатываясь от окна. - Это-то вас и различает. Поэтому-то она и не захочет никогда стать твоей женой. Леди - и такой мерзавец без совести, как ты... Вот в этом они тебя и превосходят, эти южане...

Он сел в кресло мэра, вытянул ноги под столом и решил, что не двинется с места ближайшие минут десять, чтобы не было искушения сделать так, как он только что чуть не сделал.

* * *

На улице трое "гвардейцев" Ната кучковались около лошадей Марка и Джона Риддона. И ещё двое, в штатском, отошли в дальний конец изгороди, где до них не добирался свет фонаря, висящего над калиткой. Солнце практически закатилось и слабый отсвет на западной стороне неба уже не в состоянии был разгонять подступившую тьму.

Кому-то пришло в голову, что мэра нет в Городке и обстановка самая подходящая для разборок. Может быть, настал час сбыться тайному желанию Натанаэля Ганна?...

Нат - плантатор


А это - его конь

Выйдя на улицу, он как-то логично переместился вперёд, благо ширины дорожки хватало для маневров. Марку не понравились трое янки, которые стояли рядом их лошадьми, по другую сторону изгороди. Уже почти стемнело, но на перекладине над калиткой висел фонарь. Окна домов светились, отбрасывая желтоватые пятна на дорогу и площадь. В салуне играло пианино и из открытых дверей доносился нестройный шум. Зачем эти трое янки торчат под забором, вместо того, чтобы пойти выпить?

Выйдя на улицу, Марк ещё больше озаботился. Янки не просто торчали здесь, они поджидали. И кто знает, не прячется ли кто-то ещё в темноте. "Нельзя верить северянам!" - убеждённо подумал Марк, после чего тихо сказал мистеру Риддону:

- Я пойду вперёд. Если они что-то задумали - постарайтесь просто прорваться к лошадям.

Большего он сказать не мог, расстояние до лошадей и янки маленькое, они могут услышать и приготовиться. Хотя, они и так, судя по всему, были готовы. Марк почувствовал, как под рёбрами шевельнулся холодный комок, но в следующее мгновение кровь быстрее побежала по жилам. Он двинулся в сторону северян неспешной походкой, приготовившись к драке.