Она взволновано смотрела на рейнджера, не в силах подобрать нужные слова. Эйбби очень тронуло его намерение заступиться за нее, пусть даже это намерение (как они оба это понимали) и не имело никаких шансов на успех – слишком уж бесправны были проигравшие южане и слишком нахальны пришедшие к власти победители-северяне. Даже если бы сборщики налогов оскорбили ее последними словами, то вряд ли понесли бы за это наказание, скорее, самого мистера Кэмерона арестовали или вовсе убили даже за попытку вступиться за нее.…И всё же он вступился, даже раненый и едва стоящий на ногах от голода и усталости. Это было так благородно (хоть и ужасно неразумно), что Эйбби стало совестно его обманывать. Слегка посомневавшись, миссис Фронтайн решила рассказать ему о своем уговоре с мистером Ганном, хоть умом и понимала, что странствующий конфедерат, которого она видит в первый раз в жизни, не самый лучший поверенный для подобных тайн. Аббигейль не ждала от мистера Кэмерона одобрения своего поступка – слишком уж он был преступен и непростителен с точки зрения настоящего патриота - но, уповая на благородство рейнджера, рассчитывала хотя бы на его молчание. Правда, перед разговором нужно было избавиться от лишних ушей. Не то, чтобы Эйбби не доверяла своим слугам – просто опасалась, что они ненароком проболтаются.

- Роза! – обратилась она к негритянке, которая выбежала из дома вслед за хозяйкой. – Пожалуйста, принеси в кабинет мою сумку с бинтами. Вы не будете против, если я вас перевяжу, мистер Кэмерон? – заботливо осведомилась она у рейнджера и добавила. - Заодно и обсудим кое-что.

- Да, пожалуй, - высказал он наконец слегка невпопад, но тут же пояснил: - Эта дырка давно бы зажила, но я пытался вытащить тонущую в болоте лошадь - и она опять открылась. Поэтому всё никак не зарастёт теперь.

Самое время было вспомнить, как он переправлялся через небольшую речушку и по своей невнимательности угодил в промоину у самого берега. Промоина была от силы два на полтора метра, но лошади хватило, чтобы увязнуть и начать очень быстро тонуть. Сам Марк легко выбрался, просто взобравшись ногами на седло и перепрыгнув на берег, но несмотря на все его отчаянные усилия, лошадь он вытащить не смог. Хорошо ещё, что догадался забрать седло. Пока лошадь ещё не совсем засосало, он накидал веток, смог подползти по ним на животе и разрезать подпругу, которую расстегнуть уже не было никакой возможности. После чего стащил седло и кое-как выбрался обратно на твёрдый берег. Это был рискованный маневр, но он удался.

Марку было обидно и стыдно за свою глупость. Надо же было так попасться на ровном месте! Да и коня жалко. Это был хороший боевой конь, на котором Марк воевал последние пол года войны, а тут потерял как какой-то неопытный новичок. Пришлось тащиться с открывшейся раной и седлом в руках, пока не удалось найти этого тощего, линяющего посреди зимы одра, на которого и садиться-то сперва было страшно: вдруг рухнет. Нет, рассказывать подробности этой постыдной истории Марк не хотел, поэтому, пойдя за миссис Аббигейль в дом, спешно переменил тему:

- Надеюсь, Роза на меня не сердится за то, что я отослал её на задний двор? Я побоялся, что кто-то из этих молодчиков может заехать к дому с другой стороны.

Волнуясь перед предстоящим разговором, миссис Фронтайн не смогла по достоинству оценить предусмотрительность мистера Кэмерона пославшего негритянку наблюдать за подъехавшими всадниками – мысли ее были заняты другим. Как объяснить бывшему конфедерату суть будущей авантюры с налогами? Когда этот план ей растолковывал мистер Ганн, всё ей казалось логичным и простым, но как пересказать его убедительно Эйбби не знала.

"Вот глупая гусыня", - мысленно обозвала себя Аббигейль и повернулась к своему гостю. На ее лице отчетливо отобразилась решимость что-то ему сказать, но тут в дверь заглянула Роза с потертой кожаной сумкой с бинтами и лекарствами. Поставив ее на столик, она бросила на рейнджера любопытный взгляд и тут же удалилась.

Разом вспомнив о своем намерении помочь мистеру Кэмерону, Эйбби воспользовалась этим предлогом, чтобы подумать над своими словами еще. Рейнджер сказал, что вытаскивал из болота лошадь.… Вряд ли холодная вода благотворно повлияла на его рану.

- Снимайте рубашку, мистер Кэмерон, - мягко попросила Аббигейль и подошла к столику.

Не будучи врачом, никаких особых медицинских услуг Эйбби оказать не могла, но перевязать плечо рейнджера было вполне в ее силах. Перебирая содержимое своей сумки, миссис Фронтайн вдруг отчетливо вспомнила острую нехватку медикаментов в годы войны. Когда Север сомкнул кольцо экономической блокады, на Юге из обихода исчезли многие вещи, раньше покупаемые за границей. В госпитале, например, им приходилось стирать и гладить уже использованные бинты, а потом снова пускать их в дело. Мотнув головой, чтобы прогнать непонятно почему пришедшие на ум воспоминания, Эйбби осведомилась:

- Как же вас так угораздило получить рану, сэр? Война ведь уже закончилась.

Марк понимал, что миссис Фронтайн хочет что-то ему рассказать, но ей никак не собраться с духом. И не торопил женщину. Мало ли, каких непристойностей наговорил ей этот янки. Может, она стесняется всё это повторять. Поэтому, не задавая вопросов, рейнджер занялся другой проблемой. На этот раз он сильно смущаться не стал и безропотно стащил через голову обе рубашки, и верхнюю, и нижнюю (нижняя, между нами говоря, была грязнее, чем хотелось бы). За время войны Марк успел побывать в госпитале с достаточно тяжёлым ранением, чтобы научиться покорно принимать помощь от таких вот хрупких на вид леди, которые вынуждены были возиться с ранеными и смотреть на вещи, совершенно для их глаз не предназначенные.

Кэмерон сел на стул, чтобы миссис Фронтайн было удобнее. Повязка прилипла к ране, что говорило о том, что из дырки так и сочится какая-то дрянь, не давая затянуться. А саму повязку Марк использовал уже раз двадцать: прополаскивал в ближайшей речке, высушивал - и снова наматывал. Так что выглядела она соответствующе. Марк сам размотал её и довольно безжалостно потянул, отсоединяя прилипшую ткань. Пришлось сосредоточиться, чтобы не зашипеть от боли, но Марк уже привык к этой процедуре и проделал её достаточно уверенно и быстро, так что миссис Фронтайн не успела бы вмешаться.

Под повязкой обнаружилась никак не заживающая рана с припухшими краями и натёкшей корочкой (которую Марк благодаря своим стараниям частично оторвал), которая походила по виду на наполовину прорвавшийся нарыв. В общем, выглядела скверно. По хорошему её давно уже следовало прижечь, или хоть присыпать чем-нибудь типа квасцов. На худой конец, промыть, вычистить всё, что натекает и смазать барсучьим жиром. Средств на подобный случай в теории было много, но на практике Марк не смог ничего раздобыть, а прижигать на самом себе дырку не решился.

Наклонившись, она внимательно рассмотрела рану (Марк был прав в своих предположениях – как бывшая сестра милосердия Эйбби не смутилась вида полуголого постороннего мужчины, равно как и вида его травмы), а потом слегка коснулась лба рейнджера тыльной стороной ладони – нагноение навело ее на мысли о возможной лихорадке.

Судя по внешнему виду, всё было вполне излечимо, но Аббигейль серьезно беспокоил другой вопрос – у нее нечем было промыть рану, кроме как спиртом, а это было очень болезненно. Конечно, оставалась еще вода, но от нее лечебный эффект был куда как меньше…

Посомневавшись, Эйбби извлекла из сумки бутылочку со спиртом и корпию.

- К сожалению, будет больно, - заметила она извиняющимся тоном и принялась за промывание, стараясь не причинять мистеру Кэмерону лишних неудобств.

Правда, несмотря на внешне уверенный вид, Аббигейль чувствовала смутное беспокойство, ощущая, как с каждой секундой в ней тает решимость рассказать рейнджеру о предложении помощника мэра. Тянуть время дальше, определенно, не стоило.

- Вы спрашивали во дворе, о чем со мной разговаривал мистер Ганн, - произнесла Эйбби, радуясь, что ее занятие не позволяет смотреть собеседнику в глаза. – Так вот, я сказала вам и тем людям во дворе неправду. Он не говорил ничего оскорбительного, напротив, предложил помощь.

Что за манера переспрашивать "Что?", будто у тебя плохо со слухом? Марк и без повторений понял, что ему не послышалось и что миссис Фронтайн действительно сказала "предложил помощь". Вот только поверить в это оказалось невозможным.

- И... что именно он предложил? - с некоторой запинкой поспешил переспросить Марк, чтобы как-то завуалировать это глупое "Что?", которое у него вырвалось.

К слову сказать, никакой лихорадки у Марка не было. Точнее, лихорадка была недели две назад, после того, как рана открылась. Но потом сильный и молодой организм Марка справился с этой проблемой и дело перешло на стадию местного воспаления, которое теперь никак не желало проходить.

Правда, на данный момент вопрос истинности и ложности слов мистера Ганна ничуть не занимал мыслей Эйбби – она собиралась подумать об этом намного позже, вместе с братом. Сейчас миссис Фронтайн мучительно переживала по-другому поводу – как отнесется к ее признанию мистер Кэмерон. Бывший конфедерат и джентльмен (вряд ли по рождению, но уж по поведению точно), скорее всего, после всего сказанного подумает о хозяйке дома как о предательнице Юга и наверняка от души раскается в том, что сегодня заступился за нее. Но как бы то ни было, рейнджер имел право знать правду, какой бы неприятной она не являлась.

Поежившись, словно на нее уже вылили ушат ледяного презрения, Аббигейль робко посмотрела на мистера Кэмерона.

- Мне пришлось вас обмануть, чтобы янки во дворе ничего не заподозрили, - добавила она виновато, - надеюсь, вы простите меня?

- За что мне вас прощать? - спросил он, хотя в ответе на вопрос не нуждался.

За те месяцы, которые Марк Кэмерон возвращался в Техас, он успел насмотреться всякого. И столкнуться ему пришлось с очень разными людьми. Были среди них и благородные, но в большинстве своём характеристика тех янки, которые сейчас заправляли на Юге, колебалась между "средней паршивости дельцы" и "абсолютные, непроходимые подонки". Да, однажды какой-то безымянный офицер-северянин даже заступился за Марка, которого кучка янки вознамерилась повесить без суда и следствия. Но рейнджер сильно сомневался, что мистер Натанаэль Ганн в той ситуации встал бы рядом с тем офицером. Скорее уж он накинул бы на шею бывшему кавалеристу Терри верёвку, или на худой конец, стукнул бы под ним лошадь, чтобы побыстрее покончить с ненавистным конфедератом.

- Миссис Фронтайн! - Он хотел взять её за запястье, но не посмел и опустил руку на собственное колено. - Предложение мистера Ганна звучит слишком странно. Что он за это хочет? Простите, я знаю, что это не моё дело. Но всё-таки?

Марк был далёк от того, чтобы обвинять миссис Аббигейль в недостатке патриотизма. Юг уже проиграл. И всё, что они могли - это постараться хотя бы не дать уничтожить себя окончательно. Иной вопрос - какой ценой?

Оставив рану своего гостя в покое, Аббигейль посмотрела в окно с довольно отстраненным видом, раздумывая над услышанным. Безусловно, никаких условий помощник мэра ей не ставил, и спрашивать его в лицо, что он хочет за свою помощь (даже если бы такая мысль и пришла тогда Эйбби в голову) было бы просто неудобно. Вдруг человек обиделся бы…

Но с другой стороны, миссис Фронтайн не могла не признать, что сборщик налогов – северянин и оценивать его по меркам южного общества – значит, совершать ошибку. Все-таки практичность янки вошла среди конфедератов в поговорку. Конечно, среди северян встречались и джентльмены, но чаще всё же среди офицеров, а мистер Ганн, при всем уважении, производил впечатление, скорее, рядового ну или, на крайний случай, сержанта. Вдруг он считал само собой разумеющимся, что ему заплатят, а она не сообразила. Откуда Эйбби знать, что у него на уме? «Не надо было мне с ним разговаривать, - запоздало раскаялась в своей неразумности миссис Фронтайн, - следовало бы дождаться брата, он бы точно разобрался во всем лучше».

Но Джон всё не возвращался, поэтому Аббигейль вспомнила о своих обязанностях и снова повернулась к мистеру Кэмерону.

К слову сказать, она была удивлена и рада, что он не стал ее осуждать – ну или, по крайней мере, не стал этого открыто демонстрировать. Эйбби хватило бы стойкости вынести людское неодобрение своих поступков (при внутреннем осознании собственной правоты), но все же ей было спокойнее сознавать, что это не потребуется.

- Мистер Ганн ничего не говорил о цене своей услуги, - ответила она, наконец, на вопрос рейнджера, - а я не спрашивала. Вероятно, стоило бы спросить? На самом деле денег у нас не так много, - признала Аббигейль, смущаясь, что разговаривает на такую не слишком принятую в обществе тему с незнакомым человеком.

- Простите, миссис Фронтайн. - Марк решил, что лучше говорить начистоту. - Но я вряд ли поверю в бескорыстность янки. В это не так просто поверить.

Он исходил из практических соображений. Большинство янки околачивалось на Юге в надежде поживиться. Военные - те ещё могли пребывать здесь просто потому, что им приказали здесь быть. Но судя по состоянию формы мистера Ганна, он уже не принадлежит армии Союза. Однако, торчит здесь и принимает активное участие в сборке налогов. Не может он быть бескорыстен! Во всяком случае, с точки зрения Марка.

Плечо, растревоженное его эффектной попыткой набить морду янки, а затем стараниями миссис Фронтайн счистить с раны всё лишнее, отчаянно болело. Марк невольно закрыл рану ладонью, словно хотел утихомирить боль. Но всё его внимание была направлено на разговор, так что он даже не заметил своего собственного жеста.

- Я понимаю, что веду себя бестактно, но что он ещё говорил? Как мотивировал своё предложение?

Аббигейль Фронтайн принадлежала к уважаемой семье Саванны и, разумеется, была воспитана в лучших традициях консервативного Юга, что подразумевало следование многим условностям и определенный взгляд на вещи. Истинной патриотке Конфедерации полагалось верить в превосходство Юга над Севером и относится к янки с презрением и пренебрежением (а после того, как те победили в войне и подавно). И, разумеется, являясь патриоткой, Эйбби не могла не разделять сомнений мистера Кэмерона в бескорыстности мистера Ганна. Все-таки помощник мэра, ведущего в Городке свои сомнительной чистоты дела, вызывал определенного рода подозрения. Но главный парадокс характера миссис Фронтайн состоял в том, что, являясь безупречной леди в глазах окружающих, она зачастую позволяла своей доброте брать верх над условностями. Аббигейль без угрызений совести приняла бы в своем доме республиканца или поздоровалась бы с женщиной легкого поведения, будь у нее железная уверенность в том, что это люди достойны ее вежливости. Поэтому она не спешила разочаровываться в порядочности мистера Ганна только по той причине, что он работает на саквояжника.

Правда, как это объяснить рейнджеру (и есть ли смысл ему это объяснять) Эйбби не знала, поэтому решила для начала уточнить природу его любопытства. Вдруг он просто говорит, не думая, под воздействием боли – ведь судя по тому, как Марк схватился за рану, промывание было для довольно мучительным. Решив пока повременить с продолжением лечения, Аббигейль обратилась к своему гостю.

- Боюсь, мой черед казаться бестактной, мистер Кэмерон, - мягко сказала она, что не исключало в ее голосе уверенности, - но я могу спросить, почему вы задаете мне такие вопросы?

- Я спрашиваю, потому что не хочу, чтобы вы потом раскаивались, - сказал Марк, преодолев своё смущение, хотя и продолжая смотреть в пол. Но потом он заставил себя поднять голову и взглянуть на хозяйку дома. - Если мистер Ганн действует из бескорыстных побуждений - это делает ему честь. Но... Миссис Фронтайн! Вы - кроткая и доверчивая женщина. А я... - Он чувствовал, что заходит слишком далеко, но другими словами он не смог бы ничего объяснить. Поэтому говорил прямо. - Я - очень недоверчивый мужчина. Если я не прав - пусть грех этого моего недоверия будет на мне. Я съезжу к этому мистеру Ганну и узнаю, чего он хочет.

Марк так твёрдо уверился в том, что должен сделать, что забрал свою рубашку, явно намереваясь прямо сейчас приступить к осуществлению "гениального" плана, который пришёл ему в голову.

Правда, как остановить своего не в меру ретивого гостя Аббигейль не знала.

Конечно, можно было воспользоваться своим правом хозяйки фермы, да и просто честной женщины, не желающей, чтобы ее имя лишний раз трепали в разговорах чужие люди, и запретить рейнджеру вмешиваться в ее дела, но сделать так Аббигейль не могла. И причина была вовсе не в недостатке храбрости (ее у Эйбби было даже чуть больше, чем положено леди), просто она считала себя не в праве грубить тому, кто желает ей помочь. Тем более, судя по смущению ее собеседника, было ясно, что он понимает всю излишнюю напористость своего поведения, но поступить иначе не может.

Возможно, если бы речь шла только о ней самой, Аббигейль не стала бы препятствовать намерению мистера Кэмерона поступать, как он считает нужным, но, увы, во всей этой истории были замешаны другие люди, которых Эйбби совсем не хотела обижать.

Поэтому миссис Фронтайн слегка коснулась руки рейнджера, чтобы привлечь его внимание.

- Я, конечно, очень благодарна вам за заботу, сэр, - мягко начала она, - но, возможно, вам не стоит пока никуда ехать? Все-таки я еще не закончила перевязку. К тому же мой брат вряд ли одобрит, если кто-то будет беседовать от моего имени и о моих делах без его разрешения, - добавила Аббигейль чуть настойчивее, - тем более, я сама еще не знаю, как он отнесется к предложению мистера Ганна. Может, нам стоит сначала узнать мнение Джона, а потом уже что-то предпринимать? - предложила миссис Фронтайн и с вопросом посмотрела на рейнджера.

- Да... конечно... - произнёс он, совершенно не согласный на самом деле с необходимостью кого-то ждать. Но он был не в состоянии спорить и дальше, после того, как миссис Аббигейль привела логичные аргументы, а главное, произнесла это "нам".

Разумеется, Марку в голову не пришло, что миссис Фронтайн может счесть его близким человеком. Но эта её оговорка (если, конечно, это была оговорка), заставила его остыть и посмотреть на ситуацию более спокойно. И он снова опустил глаза. Конечно, миссис Аббигейль была права и он напрасно так горячится. Он со вздохом положил рубашку на колено. Да, следовало дождаться брата миссис Фронтайн и поговорить с ним. Так будет лучше. К тому же, Марк чувствовал, что устал. Из-за приезда янки ему даже поесть не удалось. Это, конечно, мелочи, в походе приходилось терпеть лишения и посерьёзнее. Хуже было, что он не может нормально действовать левой рукой. Следовало воспользоваться моментом, чтобы хоть чуточку привести себя в порядок. Будущая встреча со сборщиком налогов грозит оказаться достаточно серьёзной и надо быть готовым к любым неожиданностям. К тому же, брат миссис Фронтайн скорее всего придёт к тем же выводам, что и он. Почему-то Марк был в этом уверен.

- Миссис Фронтайн! - Он скомкал в кулаке рубашку, чувствуя, что продолжает, как последний упрямец, лезть не в своё дело, но тем не менее, договорив: - Сколько у вас есть времени на то, чтобы заплатить?

Честно сказать, того, что упрямый рейнджер так просто откажется от своей идеи, миссис Фронтайн не ожидала, но, тем не менее, ужасно обрадовалась. Брат и так вряд ли одобрит ее сегодняшний разговор с янки, а если узнает о том, что она отпустила какого-то незнакомого мужчину разбираться с этим самым янки, то и вовсе рассердился бы. Разумеется, гнева Джона (равно как чьего-либо еще) Аббигейль совершенно не боялась, но вот мистеру Кэмерону потом точно бы не поздоровилось.

Правда, радость от покладистости Марка быстро угасла в сердце Эйбби под гнетом мук совести. Ей внезапно стало стыдно за свое поведение. Всё же не стоило так грубо разговаривать с мистером Кэмероном, ведь он просто желал ей добра. Не ведая, что рейнджера так тронуло ее простое, в общем-то, выражение, хозяйка фермы приписала его смущение своей излишней напористости, поэтому решила извиниться.

- Не обижайтесь, мистер Кэмерон, я, честное слово, благодарна вам за заботу, - заметила миссис Фронтайн со всей искренностью, посмотрев ему в глаза, - но брата нужно дождаться.

Не тратя больше времени на объяснения, Эйбби принялась за рану рейнджера. Присыпав ее квасцами, она быстро перебинтовала рейнджеру плечо и сделала это как раз вовремя – со стороны двора послышался стук копыт.

Аббигейль, понимая, что это вернулся брат, спешно пробормотала извинения и поспешила наружу. После всего пережитого ей ужасно хотелось увидеть Джона и поделится с ними всеми своими горестями. И это желание временно заставило миссис Фронтайн забыть о хороших манерах. С плохо скрытым волнением на лице Эйбби вышла из дома и направилась к брату, который как раз выбирался из повозки.

Джон, тем временем, находился в неплохом настроении – он сделал в Городке всё, что собирался, а, кроме того, встретил старого друга своего дядюшки – мистера Фреда Симпсона. Этот доброжелательный человек, имеющий процветающую ферму по соседству, сказал много хорошего о покойном Джордже Риддоне и выразил желание поближе познакомиться с его милыми племянниками. Учитывая, что брат с сестрой чувствовали себя довольно одиноко в чужом Техасе, то Джон охотно принял его предложение. Хотя они с Эйбби и не планировали долго задерживаться на «Мокрой Пади» все равно иметь дружеские отношения с соседями было бы неплохо. Собственно, именно из-за интересного разговора с мистером Фредом Джон и прибыл позже намеченного времени, в чем тут же горько раскаялся, заметив расстроенное выражение лица сестры.

- Что-то случилось, пока меня не было? – тревожно осведомился Риддон, и Эйбби молча кивнула. Она ощущала странную раздвоенность своих намерений – с одной стороны, испытывала облегчение при одной только мысли, что всё расскажет и брату и он как-нибудь уладит ее проблемы, но, с другой стороны, совестилась необходимости взгромождать на его плечи еще и этот груз (как будто и без того он не был велик). Но делать было нечего, так что Аббигейль слегка поежилась от прохладного ветра (накинуть шаль она, разумеется, в спешке забыла) и сказала:

-У нас гости, пойдем, я тебе потом всё расскажу.

Смутная тревога Джона сменилась мрачной уверенностью, но торопиться с расспросами он не стал и поспешил к дому следом за сестрой, гадая, какие такие гости пожаловали в их уединенное жилище.

Марк не собирался сидеть и дальше в полуголом виде. Как только хозяйка дома покинула комнату, он быстро натянул обе свои рубашки, заправил их в штаны, пятернёй пригладил густую и, к сожалению, порядком грязноватую шевелюру (которая ничуть не сделалась менее буйной от его приглаживания) и перестегнул потуже армейский ремень, на латунной пряжке которого крупными буквами красовалась надпись "CSA". Это всё, что он мог сделать, чтобы предстать перед братом миссис Фронтайн хоть в мало-мальски приемлемом виде. Разумеется, чтобы одеться быстро, пришлось плюнуть на ощущения в плече, благо в комнате никого не было и это позволяло морщиться сколько душе угодно. На крыльце дома Марк показался уже с нормальным выражением лица.

- Добрый день, сэр! - поздоровался он с человеком примерно своих лет. - Я - Марк Кэмерон. Восьмой техасский кавалерийский полк. - Следовало бы добавить: "ныне расформированный". - Миссис Фронтайн оказала мне гостеприимство, за что я ей очень благодарен.

Он протянут руку, серьёзно глядя на мистера Джона Риддона, ни на секунду не усомнившись, что брат миссис Аббигейль должен непременно быть хорошим и достойным человеком.

Пыльный одр, на котором приехал Марк, успел переместиться куда-то за угол дома в поисках травы, поэтому мистер Риддон его и не увидел. Зато седло вместе с седельными сумками, скатанным в рулон одеялом и карабином в потёртом замшевом чехле так и валялось рядом с входной дверью. Вот только Марк совершенно забыл, куда дел свою кавалерийскую шляпу. Впрочем, это сейчас не имело значения.

- Джон Риддон, третий кавалерийский полк Джорджии, - представился он, в свою очередь, вслед за собеседником назвав место своей службы, - рад видеть вас в нашем доме.

Наверное, единственным, что хоть как-то объединяло столь непохожих друг на друга брата и сестру, была их неизменная вежливость. В семье Риддонов было принято сохранять чувство собственного достоинства в любой ситуации и с одинаково невозмутимым видом принимать как подарки судьбы, так и ее удары. Впрочем, что Аббигейль, что Джон в этом преуспели мало. Эйбби была слишком деликатна и застенчива, чтобы всегда казаться спокойной и уверенной в себе, а Джон был слишком порывист. В нем, несмотря на уверенный вид, отчетливо ощущались неспокойствие, энергичность и нежелание терять время зря.

Вот и сейчас, едва-едва ступив под родной кров, Джон принялся действовать, не тратя ни секунды. Сочтя свой долг вежливости выполненным, он тут же оповестил мистера Кэмерона:

- Прошу прощения, сэр, мне нужно поговорить с сестрой, располагайтесь как дома.

Миссис Фронтайн, понимая, что ей будет проще договориться с братом без посторонних, перечить не стала и прошла внутрь.

Зато из-за угла дома вывернула Роза и без обиняков осведомилась у Марка:

- Вода нагрелась, сэр. Не угодно ли вам помыться с дороги?

Несмотря на известную долю бесцеремонности, негритянка держала себя чуть уважительнее, чем ранее. По всему, поведение рейнджера прислуга втайне одобрила.

Разумеется, он не возражал и против того, чтобы брат поговорил с сестрой наедине, а не в присутствии свалившегося на голову незнакомца. Сам Марк тоже намеревался побеседовать с Джоном Риддоном, но из вежливости не стал торопить события. Женщине могло не понравиться, если он сразу же обнаружит свою осведомлённость в семейных делах. Уж пусть лучше она сама перескажет брату то, что сочтёт нужным.

Марк забрал с валявшегося у двери седла сумки, в которых хранилась всякая всячина, необходимая в дороге, и направился вслед за негритянкой.

- Может быть, у вас найдётся иголка с ниткой? - спросил он, на что разумеется получил утвердительный ответ.

Это было кстати. Марк вспомнил, что у него всё ещё есть одна чистая верхняя рубашка. Собственно, она потому и осталась чистая, что Марк потерял свой кисет, в котором вместо табака хранился всякий мелкий хлам вроде пары пуговиц, перочинного ножа, плоских ковальных гвоздей, обломка точильного камня, и в том числе - иголка с нитками. Кисет Марк забыл на брошенной ферме, на которой нашёл своего теперешнего коня. Марк ночевал там, у него была лихорадка и, не иначе как с больной головы, ему пришло в голову что-то починить. А на утро он, всё ещё туго соображая, забрал коня, седло, оружие - и ушёл. Он был уверен, что положил кисет в сумку, но увы - его там не оказалось. А возвращаться было бы глупо. Марк не смог вспомнить, куда положил этот маленький кожаный мешочек. Зато ему нечем стало зашить оборванный по шву рукав старенькой домотканой рубашки и она осталась лежать на дне седельной сумки до лучших времён. То есть, до настоящего момента. И это оказалось кстати.

Чистого нижнего белья у мистера Кэмерона не было, но он пришёл к выводу, что обойдётся пока без него, одной верхней рубашкой. Только пришьёт на место рукав. Спрашивать, нет ли лишней одежды в доме миссис Фронтайн, он постеснялся. Второй проблемой оказалась новая повязка на плече, которую не хотелось ни разматывать, ни тем более мочить в воде. "Вот ведь думал, что надо сперва вымыться!" - упрекнул себя Марк. Но перевязка логично позволила уединиться в кабинете и поговорить с миссис Аббигейль о её визитёре-янки. Значит, придётся и с этим смириться и постараться не испортить все труды милой хозяйки этого дома.

Марк всё-таки дождался, когда Роза оставит его одного, после чего энергично взялся за мытьё и зашивание одежды. До чего бы ни договорились хозяева ранчо, он не собирался оставаться в стороне от событий. Поэтому долго не возился.

Примерно через пол часа он отыскал Розу и предложил помочь вынести грязную воду, если она даст ему какую-нибудь подходящую для этого ёмкость. Выглядел он гораздо лучше, чем в начале. Правда, свободная рубашка из некрашеной шерсти была порядком помятая, а брюки Марку пришлось просто тщательно вытрясти и вычистить (других у него в запасе не было). Зато влажная густая грива волос обнаружила свой естественный каштановый цвет, который до мытья казался чёрным из-за грязи. И почему-то Марк стал казаться моложе, несмотря на то, что побриться у него времени не было. На это ушло бы ещё пол часа.

- Мистер Риддон ещё не закончил разговаривать с сестрой? - поинтересовался Марк заодно. Ему уже не терпелось поближе познакомиться с братом миссис Аббигейль Фронтайн.

- Нет, сэр, вроде не закончил, - радостно заявила Роза и почти уже бросилась на поиски ведра (все Сэму меньше хлопот), как тут появился сам Джон собственной персоной. Вид у него был достаточно хмурый, отчего Риддон казался старше своих двадцати пяти лет.

Одобрительно взглянув на помывшегося гостя (времени зря не терял, молодец), хозяин дома сказал:

- Пойдемте на кухню, мистер Кэмерон, перекусим, сестра сказала, что вы не успели толком пообедать, когда приехали эти, - Джон поморщился как от зубной боли, но продолжать не стал, а просто махнул рукой, приглашая рейнджера следовать за ним.

Надо сказать, что после всего услышанного от Эйбби Риддон был в некотором ступоре, даже, невзирая на свой предприимчивый нрав. С одной стороны, никакому предложению янки он не поверил сразу – слишком уж оно звучало малоправдоподобно, и, скорее всего, имело целью отобрать у них последние деньги, а может и еще что похуже. Конечно, Джон вовсе не отказывал северянам в благородстве, у него были на Севере хорошие знакомые (один и которых и предлагал ему пару месяцев назад работу) да и во время войны Риддон встречал немало порядочных офицеров Союза. Правда, шанс, что им на этот раз попался именно порядочный человек, готовый безо всяких задних мыслей оказать бывшим конфедератам помощь, был на редкость невелик. Поэтому, так или иначе, но Джон уже почти смирился с мыслью, что с фермой придется расстаться. Им нипочем не заплатить такого высокого налога за три дня. Значит, надо готовиться к отъезду.

С другой стороны, Риддона так же беспокоил этот взявшийся словно из неоткуда конфедерат со своим настойчивым предложением помощи. Правда, Эйбби была о нем высокого мнения, но брат как-то не очень доверял суждениям сестры. Все-таки Аббигейль обо всех отзывалась хорошо, за исключением разве что Шермана и его головорезов. Конечно, техасец служил Конфедерации, но это ли показатель его благонадежности? Рейнджеры Терри, конечно, недурные солдаты, но насколько они недурные люди?

Но всё же, как не сомневался Джон в своем нынешнем госте, преждевременные выводы он делать не спешил, поэтому на лице его не отразилось ничего, кроме вежливого радушия.

- Аббигейль сказала, что вы хотели со мной поговорить? – уточнил он тут же, решив для начала послушать, что скажет этот мистер Кэмерон.