- Сэлли готовится к новому сезону, - ответил Марк, не собираясь при миссис Аббигейль говорить о брате что-то более существенное. - У него родился ещё один ребёнок и он нанял новых работников на ранчо. Наш банк действительно не разорился. - Марк говорил много, и это тоже было следствием его радости по поводу возвращения Джона Риддона, за которым Марк следил весь вечер из-под своих длинных ресниц. - Так что деньги у брата есть, и он может позволить себе кормить несколько лишних ртов. Я тоже забрал деньги и привёз сюда.

Об этом Марк не мог не сказать. Он бы ещё более откровенно высказал надежду, что самое время решить проблему с долгом, который навязал Риддонам Ганн. Но всё-таки Марк сообразил, что не следует обвешивать человека заботами, когда он едва вернулся домой. Поэтому продолжат мысль Марк не стал.

Зато ее продолжил Джон Риддон. На обратном пути он много думал о том, что делать с долгом Ганну. Учитывая, что у семьи теперь были деньги, можно было бы позволить и расплатиться с помощником мэра собственными средствами и забыть о его существовании. Выход, конечно, достойный, но лишающий Риддонов начального капитала для восстановления хозяйства на ранчо. Пребывая в сомнениях, чем поступится – фамильной честью или практичностью, Джон был более чем рад узнать, что Кэмерон вернулся и более того – готов одолжить им нужную сумму. Так что откладывать надолго разговор о налогах он не стал:

- Тогда я думаю, что самое время вернуть янки долг, - сказал Риддон серьезно, - после ужина я напишу тебе расписку.

Будучи человеком прямым, Джон не стал уточнять, согласен Марк ему занять или нет. Он рассуждал так – если бы Кэмерон передумал, то не стал бы заводить разговор о деньгах. Отхлебнув кофе, которым ужин фактически завершался, Риддон осведомился опять же у Марка:

- Кстати, как дела у нашего мэра? Его помощника, случайно, никто не пристрелил, пока я был в отъезде?

Джон вроде как шутил, но интересовался серьезно – события в Городке его волновали не на шутку. Укоризненного взгляда сестры за неуместный юмор, он сделал вид, что не заметил.

- Нет, насколько я знаю, он в добром здравии. Наверное, стоит решить вопрос с деньгами поскорее, мэр сильно потратился.

Кое-какую информацию о Фонде Марк у Джо успел выспросить, да и сам переговорил с местными людьми, когда ездил в Городок, повидаться с Натом. Так что вполне мог себе представить, что Фланнаган не будет против, если ему вернут долг как можно быстрее.

- Можно съездить завтра, - как ни в чём не бывало, предложил Марк.

Вообще-то Риддона немного беспокоило, как происходит уплата налогов, и не обманул ли землевладельцев янки, но оглашать свои сомнения он не стал. Было проще выяснить всё на месте, чем терзать вопросами Марка и Эйбби, которые вряд ли знали много, живя на «Мокрой Пади». Видеть наглого помощника мэра Джону не хотелось, и он даже всерьез задумался о возможности отдать долг лично в руки Фланнагану, но потом передумал, решив не пасовать перед сложностями.

Аббигейль, тем временем, неуверенно взглянула на брата, явно сомневаясь, стоит ли вообще произносить то, что она собиралась сказать или нет. Впрочем, когда Эйбби всё же заговорила, голос ее звучал твердо.

- Ты должен как-то поблагодарить мистера Ганна, Джон. Мы ему очень обязаны за помощь, которую он вам оказал, когда вас с мистером Кэмероном избили и за налоги тоже. Такие долги надо возвращать по-другому. Правда, я не знаю, как принято в Техасе, - честно признала миссис Фронтайн, немного сокрушенно пожав плечами, - у нас в Саванне в таких случаях положено приглашать человека на ужин. А у вас, мистер Кэмерон, - обратилась она к Марку, - у техасцев, как принято?

За время, пока Марк Кэмерон пробыл на «Мокрой Пади», Эйбби успела к нему привыкнуть, поэтому интересовалась у него просто, как у члена семьи. Леди, чье поведение было связано не одной и не двумя условностями, ей, действительно, не хотелось бы нарушать какие-то негласные правила этих мест.

"Убить мерзавца! Или сказать вот прямо сейчас, что он наговорил в первую встречу Джону! - Марк вздохнул сквозь зубы, хотя со стороны могло показаться, что он просто крепко задумался над вопросом миссис Фронтайн. - Хотя, почему бы не позвать? Будет повод его потом "проводить"... и поговорить серьёзно".

Марк ещё раз вздохнул и поднял голову.

- У нас, в общем, нравы простые, - признал он. - Я только не знаю... Всё-таки он - янки.

И Марк посмотрел на Джона, словно рассчитывал на то, что тот перехватит инициативу. А про себя подумал: "И если этот янки посмеет явиться".

Предложение сестры показалось отставному конфедерату настолько возмутительным, что он на какое-то время потерял дар речи. Преломить хлеб с этим наглым оккупантом! Еще чего не хватало! Наверное, выскажи Эйбби свою дикую мысль с глазу на глаз, Риддон не сдержал бы язык от резкой и категоричной отповеди. Но в присутствие постороннего быстро охладило его разум и очень кстати удержало Джона от слов, произносить которые явно не стоило. Поэтому он ограничился мягким объяснением.

- Понимаешь, Эйбби, - сказал он ей терпеливо, чуть подавшись вперед, - принимая людей у себя в доме, мы показываем свое одобрение их действий и поддержку их взглядов. А я не могу, - для большей наглядности Риддон страстно прижал ладонь к сердцу, - просто не могу выказывать свое благорасположение республиканцу и представителю оккупантов. Это против моих принципов. И вообще, что скажут люди?

Тут Джон осекся, вспомнив, что хоть сестра и прислушивается к общественному мнению, всё же мало заботится о том, что думают окружающие, большее значение придавая тому, что сама думает о них. Поэтому слегка изменил тактику.

- Да и сам Ганн может посчитать, что мы нуждаемся в благосклонности новых властей, что приведет к недоразумениям, - сказал он уверенно, - так что это не самая лучшая идея.

«Не говоря уже о том, что этот самоуверенный янки вообразит, что ты ищешь с ним встреч, дорогая сестра». Этот аргумент, как и другие, гораздо более жесткие и беспощадные, Джон приводить не стал. Вероятно, это было неправильно и неблагоразумно, но Риддону при всей его суровости было жаль Аббигейль. Пока что жаль.

- Так что я предлагаю лучше позвать к нам Симпсонов, - предложил Джон миролюбиво, - думаю, старому другу нашего дяди будет любопытно узнать новости из Луизианы.

Сказав что хотел, брат посмотрел на сестру, с легким беспокойством ожидая ее ответа. Он прекрасно понимал, что приведенные аргументы очень легко разбить, если захотеть.

Аргументы разбить было, конечно, можно, но это не имело смысла. Вздохнув, миссис Фронтайн осторожно, кончиками пальцев поправила лежащую на коленях вышитую салфетку и сказала:

- Хорошо, Джон, я не настаиваю. Пусть будут Симпсоны. Я тогда просто отправлю мистеру Ганну печенье в знак признательности и всё. Так мама всегда делала и это прилично, - пояснила она для сведения, - к тому же это не несет в себе никакой политической окраски. Если, конечно, не делать его в виде ослика, - добавила миссис Фронтайн и слегка улыбнулась своей собственной шутке.

Как и вышеупомянутый неофициальный символ демократической партии, Эйбби отличалась редким упорством, но когда надо – всегда отступала. Чтобы потом возобновить нападение при более благоприятных обстоятельствах.

- А вы, мистер Кэмерон, тоже завтра едете в Городок? – поинтересовалась она у гостя вежливо, переводя разговор на другое.

- Если мистер Джон не будет возражать, - ответил Марк наконец, чтобы не затягивать паузу.

В какой-то мере Марку сейчас было всё равно, о чём спорят брат и сестра. Его одолевали собственные мысли и идеи. Сейчас он планировал что-то вроде военной операции, так что лишние эмоции себе не позволял. Ведь если он будет слишком напрашиваться вместе с Джоном в город - это будет подозрительно.

Аргументы Джона он принял, а желание Аббигейль как-то отблагодарить помощника мэра Марк постарался пропустить мимо ушей, лишь слегка улыбнувшись шутке насчёт печенья в виде осликов. "Лучше бы было подарить этому янки верёвку, чтобы он на ней повесился", - весьма невежливо подумал Марк при этом, но сохранил спокойный вид.

Спокойный вид Марка обманул не только Эйбби, но и Джона Риддона. Считая дела своей семьи глубоко приватными, он бы глубоко удивился желанию Кэмерона разобраться с Ганном. И, скорее всего, воспротивился бы ему, посчитав такие прямолинейные действия слишком глупыми. Джон не придавал большого значения словам Эйбби, понимая, что в его власти отговорить сестру не только разговаривать, но даже смотреть на наглого помощника мэра, если в этом возникнет нужда. Поэтому он спокойно кивнул на ее предложение отвезти ему знак внимания, дипломатично уступив желанию леди. Отвезти совсем не значит отдать.

Брать с собой в поездку Кэмерона Риддон тем более не собирался.

- Вообще-то я возражаю, - сказал он спокойно и прямо, - кому-то надо остаться на ферме. Мне не нужна защита, в отличие от сестры.

Надобности в присутствии Марка Джон и, правда, не видел. К тому же в качестве кого он возьмет его на встречу с Ганном? В качестве члена семьи или в качестве телохранителя? И то, и другое толкование Риддона не устраивало.

Решив, что инцидент исчерпан, Джон торопливо допил кофе и, поднимаясь из-за стола, заметил, обращаясь к Кэмерону:

- Если у тебя какие-то дела в Городке, то может я могу чем-то помочь?

Оставалось лишь мысленно скрипнуть зубами: уехать и повидаться с Ганном будет чрезвычайно сложно, что ни говори. Но Марк постановил про себя, что что-нибудь придумает, когда Джон вернётся обратно. Даже лучше будет, если Риддон останется на "Мокрой Пади", сторожить сестру, и ничего не узнает о их разборках. Марк прекрасно понимал, что его действия брат Эйбби не одобрит, а ещё точнее, воспротивится им и запросто может выставить "защитника" из своего дома.

Марк точно не мог сказать, чем вызвано такое отчаянное желание отвадить сержанта-янки от миссис Фронтайн. Здесь всё имело значение: и то, что, по мнению Марка, никакой янки не имел права заглядываться на южную леди, и то, что Марк ненавидел наглых захватчиков, и то, что он ревновал. Марку было трудно в мире, в котором у него практически ничего не осталось. Родители погибли, старый дом принадлежит незнакомым людям, старший брат всеми правдами и неправдами отталкивает от себя и отворачивается, Юг проиграл войну и Рейнджеры Терри сдались с позором, принеся "Железную клятву", текст которой переворачивал душу любого конфедерата. Даже Август МакЭлрэй, друг и наставник Марка, куда-то делся, и нет возможности хотя бы поговорить, поделиться, может, услышать в ответ какую-нибудь колкость, и ощутить, что ещё не всё потеряно.

Аббигейль и её брат Джон нужны были Марку потому, что приняли его в своём доме, и это давало хоть какую-то иллюзию семьи, в которой так нуждался Марк. Драться за них для Марка сейчас было так же естественно, как дышать. У его послевоенного существования появлялся смысл, и он подсознательно чувствовал, что помощник мэра Натанаэль Ганн легко может внести разлад в эту дружную семью. Джон явно ни в какую не принимал ни услуг Ганна, ни его самого, а Эйбби по доброте и мягкости готова была разглядеть в проклятом янки что-то хорошее и чуть не пригласить его в свой дом. Непримиримость и категоричность Джона могла вступить в конфликт с великодушием Аббигейль. Марк боялся, что эти двое поссорятся и постановил себе, что должен оградить их от посягательств отставного сержанта, вынудить того отступить и не показываться, не ссорить брата и сестру, не нарушать покоя в доме, обитатели которого оказались таким милостивым к самому Марку. Разве подобная цель не стоит того, чтобы отдать её достижению все свои силы?

Поскольку ужин закончился, Марк встал и поблагодарил хозяйку и Розу за угощение. Выдержка пока не подводила мистера Кэмерона. Наверное, именно потому, что он сейчас преследовал определённую цель и полностью на ней сосредоточился. Если бы не денежный долг, который сперва следовало вернуть проклятому янки, Марк рискнул бы удрать ночью и добраться до отставного сержанта, пока все спят. Но такой возможности не было, поэтому Марк смирился и постарался внешне держаться как ни в чём не бывало.

Если бы Джон знал о планах Кэмерона, он, наверное, вспомнил бы поговорку про тихий омут. Впрочем, из дома рейнджера тоже бы не выгнал - не до такой степени Риддон был принципиален. Но, не будучи наделен даром прорицания, Джон счел, что у Марка всё в порядке и проводил его в кабинет, чтобы вручить расписку.

Усталость постепенно давала о себе знать, так что, потерев переносицу, чтобы сосредоточится, Риддон принялся составлять текст расписки. Дело для юриста несложное, так что попутно Джон мог разговаривать. Чем он и воспользовался, заметив с легкой досадой:

- Жаль, что мы разминулись в январе. Тогда я бы попросил тебя вернуть долг Ганну сразу, по приезде.

По мнению Марка, помощник мэра мог заморочить голову миссис Аббигейль, но её брат - человек более категоричный, ему уж точно ничего не заморочишь. Деньги Марк держал при себе, поэтому сразу же достал из внутреннего кармана своей куртки кожаный мешочек с необходимой суммой и передал его Джону. Это были не все деньги, которые он привёз. Но Марк рассчитывал, что и остальное может со временем понадобиться. На "Мокрой Пади" впереди было ещё много дел и много непредвиденных трат.

Несмотря на практичность, Джон взял деньги, не пересчитывая. Это было бы демонстрацией вопиющего недоверия, особенно, после того как Марк так помог Риддонам. Возможно, это было и глупо, но порой Джон становился слишком уж щепетилен в вопросах долга и благодарности. Так щепетилен, что и самому становилось противно.

Сестра ничего не рассказала брату ни о записке Ната, ни о поездке Кэмерона в Городок – не по злому умыслу, просто не успела, так что Риддон с интересом выслушал весть Марка о том, что помощник мэра отказался от денег. «Интересно, - подумал Джон, ставя в конце расписки свою подпись, - очень интересно. Ганн не мог не знать, что я все равно попытаюсь с ним расплатиться с первой возможности. Зачем упорствовать?».

Подсушив чернила, Риддон подал документ Марку и заметил:

- Да, это всего лишь отсрочка. На что же рассчитывал этот янки, когда отказывался?

Убрав расписку в карман, Марк наконец ответил:

- В любом случае, ему придётся взять эти деньги.

Эпизод завершён.

Переход В ЭТУ ТЕМУ