Но обо всем по порядку. Вместе с семьей Джона Аллана По живет в Англии, снова в Америке, учится в Виргинском университете. Оставляет университет, ссорится с Алланом, уезжает в Бостон. В 1827 году в Бостоне выходит первый сборник стихов. Записывается добровольцем в армию, служит в составе артиллерийской батареи. Умирает его приемная мать Френсис Аллан, в Балтиморе выходит вторая книга стихов. По поступает в Военную академию, однако за нарушения дисциплины предан военному суду, отчислен из академии. Живет у своей тетки Марии Клемм, знакомится с Вирджинией Клемм, будущей женой (ей семь лет, хотя есть версия, что девять), пишет первые рассказы, занимается журналистикой. Умирает Джон Аллан, По женится на Вирджинии (ей уже, как пишут биографы, «едва исполнилось 13 лет»). Пишет, публикуется, переезжает из города в город, из журнала в журнал, встречается в Филадельфии с Чарльзом Диккенсом. Получает премию за рассказ «Золотой жук», переезжает в Нью-Йорк. В 1845 году напечатано стихотворение, маленькая поэма – «Ворон». Самое знаменитое, самое любимое поэтами и переводчиками:

Я воскликнул:
«Ворон вещий!
Птица ты иль дух зловещий!
Если только бог над нами
свод небесный распростер,
Мне скажи: душа, что бремя
скорби здесь несет со всеми,
Там обнимет ли, в Эдеме,
лучезарную Линор –
Ту святую, что в Эдеме
ангелы зовут Линор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»
(Перевод Михаила Зенкевича.)

«Ворона» переводили: Андреевский (1878), Пальмин (1878), Мережковский (1890), Бальмонт (1894), Брюсов (1905–1924), Голохвастов (1936), Зенкевич (1946), Бетаки (1972) и пр. и пр. Считается, что даже монолог Гамлета переводили меньше. Nevermore, «невермор», в переводе на русский – «больше никогда». Многие переводчики так и писали. Или просто «никогда». Правда, уходило воронье карканье, «невермор». В 1977 году Василий Бетаки написал «не вернуть». Одно «р». Мало, на мой взгляд.

«Ворона» переводят до сих пор. Переводят и пишут свои варианты. Перепевы, вариации, фантазии по мотивам. Приведу, так сказать – анонсом, лишь один вариант. Вариант Николая Ивановича Глазкова (на следующей неделе исполняется 90 лет со дня его рождения, надеюсь, напишу и о нем). Итак, Глазков: «И на все мои вопросы,/ Где возможны «нет» и «да»,/ Отвечал вещатель грозный/ Безутешным НИКОГДА!../ Я спросил: – Какие в Чили/ Существуют города? –/ Он ответил: – Никогда! –/ И его разоблачили!» Кстати, насчет «разоблачили». Стихотворение Глазкова написано в 1938 году. Ну что, можно ли не отметить его 90-летие?

Вернемся к Эдгару По. В 1847 году умирает Вирджиния. В 1848 году у По выходит последняя прижизненная книга. В 1849 году Эдгар отправляется в Балтимор, где и умирает 7 октября того же года. В возрасте 40 лет. От пьянства и нищеты. Есть версия, что убила его американская демократия. В буквальном смысле. В то время в Балтиморе проходили выборы в Конгресс и Законодательное собрание штата. «Охотники за голосами» действовали так. Сгоняли бродяг и пропойц в одно место, поили, потом толпами приводили к урнам. Избирателей тогда не регистрировали, кто смог поднять руку и пробекать или промекать хоть что-то, тот и голосовал, частенько по нескольку раз. Выборы должны были состояться 3 октября. А По приехал в Балтимор за пять дней до назначенного срока, вероятно, все дни и пробухал. Нашли его как раз 3 октября, еле живого. Наборщик узнал По, послал его другу Джеймсу Снодграссу записку: «...В таверне около избирательного участка 4-го округа сидит какой-то довольно обносившийся джентльмен, который называет себя Эдгаром А. По и, похоже, сильно бедствует...» По умер в больнице, в бреду и галлюцинациях. Спрашивал, есть ли, мол, у него надежда. Его успокаивали. Он отмахивался: да я про надежду в ином мире говорю.

Что ж, надежда всегда умирает последней. Веру и любовь убивают раньше. Поговорим о любви. Биографы, как я уже упоминал, чаще всего пишут про Вирджинию Клемм: «Едва исполнилось 13 лет». Хотя, мягко говоря, не факт, что исполнилось. В любом случае идея брака, связь, пусть даже и платоническая, но все же связь возникла, когда Вирджинии было 12. Итак, возраст Долорес Гейз, набоковской Лолиты. Только Гумберт Гумберт жениться на своей Лолите не мог. Мало того. Вирджиния – двоюродная сестра По. Ковчег извращений налицо. И чуть ли не вся русская литература. Гоголь. Конечно, Гоголь. Кошмары. Похороны заживо. Любовь к мертвым и умирающим. Гоголь, но почти без юмора. Зато набоковский Гумберт Гумберт – преступник, а Эдгар По – нет, не преступник. Женился. Плюс нищета, скитания, армия и суд, алкоголизм. Короче, вся русская литература вместе взятая.

По любили символисты, хотя он был романтиком. По считают основоположником классического детектива. По гораздо больше любят в России, чем в Америке. Он слишком русский даже для Америки середины позапрошлого века. Слишком европейский. Эдгар По, условно говоря, не Марк Твен или О’Генри, которых тоже больше любят в России. Но Твен и О’Генри хотя бы настоящие американцы. А По...

А По умер в больнице, в бреду и галлюцинациях. Каркнул ворон: кока-кола. И, обернувшись орлом американской демократии, полетел клевать печень у очередного, измученного нарзаном Прометея.