В начале лета 1861 года маленький город в штате Виргиния под названием Уинчестер заполнили десять тысяч солдат Конфедерации. Солдаты были расквартированы почти в каждом здании. Но в середине июля их позвали остановить наступление федералов на Манассас, и город быстро опустел. На улицах воцарилась тишина.

Два дня спустя тишину нарушил грохот повозок на конной тяге, везущих раненных и убитых в Первом сражении при Манассасе. Пятеро из погибших были жителями этого города. «Я увидел как неотёсанные фермерские повозки вернули их домой в наскоро сколоченных сосновых коробках, положенных на солому», - вспоминал горожанин Роберт Бартон, - «Мы стали понимать, что такое война». Следующие четыре года не позволили горожанам забыть об этом.

Ни один город не слышал голос войны чаще, чем Уинчестер. В его окрестностях прошло несколько важных сражений, включая Первое, Второе, и Третье сражения при Уинчестере в мае 1862, июне 1863 и сентябре 1864 годов. Сюда же входят множество мелких стычек и рейдов. Все эти события позволили местным историкам утверждать, что военное управление городом переходило из рук конфедератов в руки федералов и обратно почти сотню раз, хотя современные исследователи насчитали только четырнадцать подобных случаев.

Уинчестер был преуспевающим коммерческим центром с населением в 4 400 человек, лежащим на перекрёстке нескольких дорог, включая гравийную Воллей Пайк. На главной улице города находились импозантное здание суда, построенное в стиле греческого Возрождения, газовые фонари, кирпичные магазины, таверны и двухэтажный Тейлор-Отель. Горожане были трудолюбивыми и общительными людьми, ревностными церковными прихожанами. Окружающая город плодородная известняковая почва приносила богатые урожаи пшеницы. На обильных пастбищах откармливались коровы и овцы, позволявшие горожанам придерживаться мясной диеты.

Местоположение города определило его судьбу во время войны. Расположенный на северной оконечности долины, город стоял на естественном транспортном пути, которым сначала пользовались кочевые племена американских индейцев, затем переселенцами на Запад, и наконец, конфедератами, нашедшими его удобным для марша на Север через горы Блю-Ридж на востоке. Оба конфедеративных вторжения на Север проходили по этому пути. также Уинчестер находился по близости с важными военными объектами. Находясь в 70 милях от американской столицы Вашингтона и в 20 – от важной железной дороги Балтимор-Огайо, город был естественной отправной точкой для военных кампаний Конфедерации.

Ещё одна географическая особенность увеличила свою важность во время войны: Уинчестер со всех сторон был окружен низкими холмами, скрывавшими наступающие армии. Удерживающие город войска находились в невозможности организовать оборону, и поэтому были вынуждены быстро сдавать город неприятелю, чем спасали Уинчестер от длительных и разрушительных осад.

По иронии судьбы жители Уинчестера не горели желанием участвовать в войне. Основанный в XVIII веке немецкими переселенцами из Пенсильвании, город был населён главным образом, мелкими фермерами, ремесленниками и торговцами, которые редко использовали рабский труд и имели тесные связи с Севером. То есть, у них были явные политические и культурные отличия от табачных плантаторов-рабовладельцев из восточной Виргинии, доминировавших в законодательном собрании штата.

Когда Виргиния в апреле 1861 года провела свой съезд по вопросу сецессии, Уинчестер был представлен на нём Робертом Конрадом, уравновешенным бизнесменом и адвокатом, который возглавил там юнионистскую фракцию. Конрад вместе со многими другими делегатами, решительно боролся трудно против раскола, надеясь на то, что Север и Юг помирятся. 4 апреля съезд 89 голосами против 45 решил остаться в Союзе. Но после того как силы сепаратистов 12 апреля разбомбили форт Самтер в штате Южная Каролина, а три дня спустя президент Авраам Линкольн объявил о наборе 75 тысяч добровольцев, чтобы подавить «восстание», настроение штата стало меняться. «Ужасное заявление Линкольна сделало нас всех сепаратистами», - записала одна жительница Уинчестера. 17-го числа делегаты вновь провели голосование, и свое решение изменили все, кроме Конрада и шести делегатов из северной части долины Шенандоа. Тем не менее, Конрад и большая часть Уинчестера согласились с решением о выходе из Союза. Четыре сына Конрада будут служить Конфедерации.

Мужчины города и окружающего его округа Фредерик, встали из-за столов, оставили плуги, и направились в Харперс-Ферри, чтобы захватить там федеральные арсеналы и встать на охрану северных входов в долину Шенандоа. Местные добровольцы сформировали четыре роты, которые в итоге станут легендарной Бригадой «Каменной Стены». Они и другие добровольцы из долины превратились в стойких, но очень самостоятельных солдат. Особенно своей недисциплинированностью славилась их кавалерия. Этим солдатам из долины пришлось провести большую часть войны, не отходя далеко от дома. Один историк написал: «В редких войнах солдаты поддерживали такой тесный контакт с домом и обществом, из которого они происходили, как это было в случае с солдатами из долины».

В марте 1862 года Уинчестер в первый раз испытал на себе вражескую оккупацию. 3500 конфедератов генерал-майора Томаса «Каменная Стена» Джексона, удерживавшие город с прошлого лета, отступили после жестокого столкновения с 9700 северянами бригадного генерала Джеймса Шилдса в Кернстауне, к югу от города. Погибло ещё шесть местных солдат, а улицы Уинчестера внезапно заполнили синие мундиры. Союзный командующий, генерал-майор Натаниэль Бэнкс установил жесткий строгий комендантский час для горожан, продовольствие, фураж и зерно были конфискованы, чтобы накормить северные войска и лошадей. Ежедневной жизнью управлял начальник военной полиции. Критика оккупации укрепила сецессионистские чувства и обратила многих сомневающихся к делу Юга.

Сражение при Кернстауне предоставило возможность горожанкам Уинчестера в первый раз столкнуться с ужасными последствиями войны. Корнелия Мак-Дональд описала в своём дневнике, как она, желая оказать помощь раненым, бежала в здание суда, обходя трупы, лежащие на ступенях. Внутри её встретило «много, очень много бедных страдальцев, некоторые из них были так ужасно искалечены, что я лишилась самообладания». Когда доктор попросил её омыть раны солдата, у которого были отстрелены глаза и нос, ей стало плохо. «Я, шатаясь, пошла к дверям», - вспоминала она. На пути к выходу её платье задело груду ампутированных конечностей.

Некоторые из оккупантов сделали ошибку, пытаясь снискать расположение конфедеративно настроенных горожанок. «Мы рады слышать, что они очень разочарованы здешним их приемом», - записала в своём дневнике Лора Ли. «Они говорят, что к ним ещё никто не относился с таким презрением, как уинчестерские леди». Один солдат в разговоре с пожилой негритянкой обратил внимание на красоту молодых горожанок. «Милый», - ответила она,- «они вырежут у тебя сердце, даже не задумываясь».

Женщины заметили в себе изменения, поскольку им приходилось изо всех сил удерживать своё домашнее хозяйство на плаву и сопротивляться военному правлению, всячески нарушавшему их конституционные права. Привыкшие к тому, что с ними обращались как с хрупкими женскими украшениями, они столкнулись с более жестоким отношением к себе. 18-летняя Кейт Сперри записала в своём дневнике: «То, что мы стали более дерзкими, бессердечными, твердыми и безжалостными, я воспринимаю как проклятие».

«Мое презрение к янки настолько огромно, что я их не боюсь», - записала в своем пространном дневнике, самом подробном отчёте о гражданской жизни военного Уинчестера, Мэри Гринхоу Ли, ведшая свою собственную войну с северными оккупантами. «Я знаю, что могу запугать их, заставить их бояться меня всякий раз, как они встречаются со мной».

Женщины могли перейти улицу и сойти с тротуара в грязь, только чтобы не столкнуться с федеральным солдатом, или не пройти под развивающимся флагом США. Мэри Ли описала свои наблюдения за федеральными солдатами, подходившими к ней, чтобы поговорить, но натыкавшимися на её спину, как только открывали рот. Юнионистка Джулия Чейз описала «шляпку Джеффа Дэвиса», которую носили сецессионистки, чтобы скрывать свои лица от федеральных солдат. «Они надевают на себя аффектацию, хмурые взгляды и насмешки, всячески стараясь унизить людей из Союза». «Они, конечно, очень смелые и нахальные». Военный министр США Эдвин М. Стэнтон, посетивший город с кратким визитом, так сформулировал своё впечатление: «Все мужчины – в армии, а все женщины – дьяволицы».

Оккупационные войска Союза внесли свой вклад в напряженную атмосферу. Например, офицерский состав вынудил горожан принимать присягу Соединенным Штатам как условие свободного передвижения и прочих привилегий. Некоторые отказались присягать даже тогда, когда от присяги стало зависеть получение товаров первой необходимости, вроде продовольствия или дров.

Конечно, не все отношения между оккупантами и оккупированным населением были наполнены такой враждебностью. Женщины, носившие еду в госпитали, кормили и северных солдат и южных пленных. Федеральные офицеры иногда приказывали брать под охрану дома тех горожан, жизнь которых была под угрозой. Некоторые юнионистки даже вышли замуж за северных солдат (впоследствии обнаружив, что у тех на Севере уже были жёны и дети).

Первая оккупация города закончилась неожиданно в конце мая, когда 17 тысяч солдат «Каменной Стены» Джексона смелым броском напали на федералов из долины Лурей, находящейся к югу от города. Большая часть войск Бэнкса находилась в соседнем Страсберге; в Уинчестере оставалось только 6 тысяч солдат. Бэнкс подтянул свои основные силы и уже начал располагать их на южных холмах, когда артиллерия Джексона на рассвете 25 мая открыла Первое сражение при Уинчестере. Федеральные линии вскоре дрогнули и гражданские обитатели города с ликованием наблюдали, как их оккупанты в панике мечутся по улицам. Некоторые горожане обстреляли отступающих северян, включая одну женщину, высунувшуюся из окна и разрядившую пистолет в удиравшего кавалериста.

Драматическое освобождение стало кульминационным моментом сражения за Уинчестер. Войска Джексона встречались как герои. Ликование передалось даже обычно угрюмому Джексону. Люди «казалось, сошли с ума от радости», - писал он жене,- «Наш вход в Уинчестер стал одним из самых волнительных событий моей жизни».

Но в некоторых домах ликование сменилось трауром, когда стали поступать известия об убитых. В доме Бартона на Маркет-стрит вся семья собралась вокруг тела Маршалла Бартона, красивого артиллеристского офицера, убитого снарядом.

Городские юнионисты были потрясены бегством их войск и разгульным приветствием войск сепаратистов. «О, какой это был ужасный день!»,- записала Джулия Чейз. «Бог не допустит, чтобы я увидела подобное снова. Горожане превратились в демонов. Говорят, что преподобный Норвал Уилсон стрелял в федерального солдата. Господи, помилуй этот город».

Ликование сецессионистов было недолгим. Смелый набег Джексона в долине нарушил планы Союза по соединению Потомакской армии генерал-майор Джорджа Мак-Клеллана, стоявшей к востоку от Ричмонда с войсками бригадного генерала Ирвина Мак-Дауэлла, шедших на юг из Вашингтона, и совместному их наступлению на конфедеративную столицу. Теперь под угрозой оказалась северная столица, и Линкольн отправил три отельных соединения на охоту за Джексоном. После захвата федеральных баз в Харперс-Ферри Джексон пошёл на юг через долину, маневрируя и нанося поражения своим преследователям. Уинчестер остался беззащитным, брошенным на произвол судьбы и горюющим по любимому герою – кавалерийскому командиру Тёрнеру Эшби, убитому в арьергардном бою около Гаррисонберга в начале июня, спустя всего две недели после получения звания бригадного генерала.

Помнящие, как с ними обращались в Уинчестере две недели назад, федеральные войска не были настроены прощать. Они обыскивали дома, мародёрствовали, грабили склады и запугивали граждан. Положение ухудшилось, когда Бэнкс приказал большей части армии выйти из города и перекрыть все пути для почты и контрабанды. Федеральные артиллеристы оттачивали свои навыки, обстреливая город деревянными ядрами. Несколько ядер упало на дома, обозначив те повреждения, которые могли быть нанесены при обстреле боевыми снарядами.

После долгого и трудного лета Уинчестер оказался втянут в новое сражение, когда генерал Роберт Ли со своей Северовиргинской армией зашёл в долину после Второго сражения при Манассасе в августе 1862 года. Город избежал разрушений, когда численно превосходящие федеральные войска отступили, сдав его без боя, хотя войска Союза и внесли в жизнь горожан немного страха, предав огню несколько складов и взорвав пороховое хранилище. Взрыв был такой силы, что потряс каждый дом, выбив во многих домах окна.

Ли устроил в Уинчестере базу для конфедеративного вторжения на Север. Он пошёл со своей армией в штат Мэриленд и встретился с федеральными войсками около ручья Энтиетем у Шарпсберга, приблизительно в 35 милях от Уинчестера. Работа поварами и медсёстрами стала привычной для женщин Уинчестера, но ничто не могло подготовить их к тому потоку человеческого страдания, который затопил город после самого кровавого дня войны 17 сентября и сражения при Энтиетеме. Город стал гигантским госпиталем, в который въезжали сотни повозок с тысячами искалеченных и истекающих кровью мужчин.

Даже юнионисты были встревожены ужасающими жертвами конфедератов на Энтиетеме. «О ужас! Ужас войны!»,- записала Джулия Чейз, - «Сердце каждого должно стонать, когда он думает о страдании среди нас. Сегодня привезли около 3 тысяч раненых, наш город ими переполнен».

Хотя к тому времени Корнелия Мак-Дональд пропустила через свои руки много раненых солдат, эта бойня ужасала её по-прежнему. «Сегодня в городе я увидела столько страшных картин, что почувствовала себя дурно. Длинные ряды раненых мужчин, сидящих на бордюрах…, с жалкими лицами, измученными страданиями».

Следующий месяц Уинчестер находился в центре конфедеративной вселенной, так как Ли разместил свои войска чуть к северу от города. Солдаты, их семьи, лошади, повозки и «отставшие» заполнили узкие городские улочки. Мэри Ли, о чьей горячей поддержке Юга было известно далеко за пределами Уинчестера, принимала у себя британских журналистов, а однажды к ней в гости зашёл Джексон, нанеся, по-видимому, свой единственный светский визит за время войны.

Потомакская армия с новым командующими, генерал-майором Эмброузом Бернсайдом пришла в движение в ноябре. Уинчестер постепенно потерял всех своих защитников, так как Ли перебросил свои силы к Федериксбергу, чтобы в следующем месяце нанести там Бернсайду чувствительное поражение. Городским сецессионистам стало очень не хватать присутствия конфедератов.

С появлением в первый день 1863 года в городе северного бригадного генерала Роберта Милроя, Уинчестер вступил в один из своих самых тяжелых периодов за время войны. Милрой оставил в Уинчестере о себе горькую память тем, что начал жестокую практику отправки беспокойных граждан «за границу». Это означало их вывоз в повозках на 20 километров к югу и, несмотря на погоду, выгрузку прямо у дороги. Его первой целью стал городской богач Логан, который, несмотря на то, что две его дочери были больны, был выселен из своего большого дома, только потому, что Милрой присмотрел его дом в качестве своего штаба и дома для себя и жены. Чтобы обеспечить строительство новых фортов на вершинах окружающих холмов, до основания срывались городские здания. Величественный дом бывшего американского сенатора, а ныне конфедеративного дипломата Джеймса Мейсона был разобран по кирпичику. Мятежных женщин Уинчестера Милрой предупредил о том, что для них настали трудные времена. «Ад не достаточно полон»,- сказал он, - «И эти сецессионисткие женщины Уинчестера должны его заполнить».

Весна и лето 1863 года вновь повергли сецессионистов сначала в траур, а затем в ликование. Женщины надели черные траурные ленты после того, как «Каменная Стена» Джексон скончался от ран, полученных в сражении при Чанселорсвилле в мае. Это их символическое заявление разгневало федеральные войска и привело к новому всплеску изгнаний. Траур сменился ликованием в июне, когда стало известно, что Ли пошёл на Север.

Когда Ли отправил Второй корпус генерал-майора Ричарда Юэлла изгнать янки из Уинчестера, в первых рядах южной освободительной армии были уроженцы города. Несмотря на превосходящие силы противника, Милрой решил остаться и вместе с 7 тысячами своих солдат дать ему бой. Но этот гарнизонный генерал не был ровней повоевавшим южным командирам.

Генерал-майор Джубал Эрли использовал холмы к западу от города, чтобы скрыть перемещения своей дивизии на господствующие позиции, пока бригада к югу от города отвлекала внимание Милроя. Пока Милрой собирал свои силы в одном из западных фортов, 14 мая вспыхнула короткая схватка у другого форта, и Милрой под покровом темноты сбежал на север. Днём дивизия генерал-майора Эдварда Джонсона поймала войска Милроя в нескольких милях от Уинчестера. Конфедераты захватили около 4 тысяч пленных и 20 пушек, и славно отобедали из захваченных припасов. К большому сожалению много испытавших от него жителей Уинчестера, Милрой сбежал.

Празднование победы в этом Втором Сражении при Уинчестере напомнило об освобождении города Джексоном год назад. Мэри Ли снова принимала у себя южных лидеров и иностранных гостей, включая британского наблюдателя, полковника Артура Фримантла, с которым они провели «очень веселый вечер, хохоча над произношением другого». Также она встретилась с Юэллом, который попросил её молиться об армии. «Великая битва ещё впереди», - предрёк он.

Фримантл заметил неудачное местоположение Уинчестера, которое «постоянно превращает его в воланчик для игры в бадминтон между противостоящими армиями». Я понимаю, что когда-то Уинчестер был милым маленьким городком с чрезвычайно приятным обществом. Но теперь многие его здания разрушены, или превращены в госпитали. Оставшиеся выглядят убогими и ветхими». Он был поражён местными женщинами. «Испытавшие на себе кровавую правду войны», они «говорят о противнике с меньшей жестокостью и злобой», чем другие конфедеративные женщины, с которыми он встречался. Они сказали ему, что их сострадание явилось результатом тяжелого опыта наблюдения за тем, как «на улицах подстреливают солдат прямо на твоих глазах».

Великая битва, которую предсказал Юэлл, началась 1 июля в Геттисберге, штат Пенсильвания, и стала кульминационным сражением второго вторжения Ли на Север. Четыре дня спустя в Уинчестер прискакал гонец с сообщением, что в город направляются 5 тысяч раненых. Повозки с ними стали прибывать уже на следующий день, и пока армия Ли форсировала Потомак в обратном направлении, горожанки снова до измождения кормили и лечили раненых. На этот раз армия не задержалась в городе и к середине июля все, конфедеративные солдаты, кроме нетранспортабельных, покинули город. За ними на юг потянулись некоторые семьи, уставшие от бесконечной войны. Город почти опустел.

Отказались уезжать только самые непоколебимые горожане, включая упрямую Мэри Ли. «Дождь превратился в ливень, и мы отрезаны от Севера, Юга, Востока и Запада», - записала она. «Ни газет, ни писем, ни новостей, ни гостей». Единственным развлечением в городе остались беседы на религиозные темы. «Не произошло совсем ничего нового, или интересного, достойного, чтобы это записать», - пишет в дневнике Кейт Сперри. «В полном разгаре всё те же старые религиозные разговоры, да иногда случаются перестрелки между нашими солдатами и разведчиками янки. Наступает ещё одна холодная, очень холодная зима. С каждым днём всё холоднее, темнее и тоскливее».

Остаток 1863 года Уинчестер оставался свободным от военной оккупации, хотя его часто посещали кавалеристы обеих сторон, иногда в один и тот же день. Мэри Ли записала, что её «часто будили крики, что голод полон конфедератов, и сердца теплели при взгляде на них. Потом они уходили, и мы ненавидели янки, шастающих в поисках, чем бы поживиться». Во время присутствия в городе обе стороны арестовывали сторонников противника. Джулия Чейз, которая приписывала смерть своего отца его пребыванию в конфедератской тюрьме, писала: «солдаты Союза так боятся попасть в ужасные южные тюрьмы, что считают себя обязанными делать всё, что в их власти, чтобы не допустить ареста сецессионистов».

Три года войны обезлюдили Уинчестер и почти полностью уничтожили гражданскую власть в северной части долине Шенандоа. Были спорадические попытки восстановить местную администрацию, но без выборов, налогов и полиции. Всем управляла анархия. Инфляция обесценила деньги, дефицит на товары первой необходимости стал хроническим. Банки, суды и школы были закрыты, а по причине того, что церкви были превращены в госпитали, казармы и конюшни, была рассеяна и церковная паства. В период между военными оккупациями процветала преступность. Конокрады и даже убийцы уходили безнаказанными.

Когда трое мужчин въехали в город 24 ноября 1863 года, и под прицелом потребовали у горожанина лошадь, владелец местной мельницы попытался вмешаться. В него стреляли, он был ранен, а его мельница подожжена. Пока мельница горела, преступники разъезжали по улице и стреляли в первого попавшегося. «Разве мы не беззащитны?» - записала Мэри Ли после того, как стала свидетельницей этого инцидента.

Самое серьезное испытание ждало город впереди. Большие сражения 1864 года - в Глуши, при Колд-Харборе и Спотсильвейни проходили к востоку от Блю-Ридж, но долина по-прежнему оставалась стратегически важным регионом. Оттуда могло начаться ещё одно вторжение конфедератов на Север. Решив уменьшить ценность долины для южных армий, северные стратеги придумали сделать её непригодной ни для человека, ни для животного. В конце 1864 года начались систематические пожары, которые были делом рук угрюмого генерал-майор Дэвида Хантера.

Хантер сменил генерал-майора Франца Зигеля, выступление которого в долину в мае окончилось разочарованием, когда наскоро собранные силы конфедератов, включавшие кадетов Виргинского военного института, разбили его в сражении при Нью-Маркет. Хантер возобновил наступление, планируя захватить важный железнодорожный узел в Линчберге, и отомстил кадетам, предав в Лексингтоне их школу огню. Его страсть к поджиганию полей и зданий, выходившая за рамки полученных им приказов, быстро очернила его имя в долине. Когда появились лживые слухи, что Хантер погиб в бою, Мэри Ли заметила: «Для него это слишком благородная смерть».

Ли не мог игнорировать угрозу, представляемую Хантером, поэтому он направил восьмитысячный Второй корпус Эрли в Уинчестер. Хантер отступил в западную Виргинию без боя, и Эрли расположился к северу от города. 1 июля начались радостные воссоединения семей, так как солдаты из Уинчестера стали проникать в город. Некоторые семьи, «сбежавшие» на Юг, на какое-то время вернулись в город. Неподкованный в светском этикете Эрли нанёс визит Мэри Ли, но не произвел на неё никакого впечатления. «Эрли глуп, как и всегда», - записала она в дневнике. Но в последующие недели, когда он начал свой марш к границам Вашингтона, она открыто восхищалась им. Знаменитый рейд Эрли на столицу США, пусть и несущественный в военном отношении, стал долгожданной поддержкой для упавшего духа уинчестерцев. «Если сегодняшние известия верны», - записала Мэри Ли, - «то это на самом деле славная эпоха в нашей национальной истории».

Как ни странно, конфедеративный успех на Севере повысил угрозу разрушения Уинчестера. Мятежные войска бригадного генерала Джона Мак-Косланда сожгли Чамберсберг - город в Пенсильвании, когда его жители не смогли собрать выкуп в 100 тысяч долларов золотом. Сожжение города стало ответом на Хантеровские разрушения в долине, и по Югу быстро распространились слухи, что Союз предпримет ответные меры в отношении Уинчестера. Позже стало известно, что федеральные офицеры, направленные в Уинчестер, решили его судьбу голосованием – 71 офицер проголосовал за сожжение, 100 – против.

В последний раз Уинчестер сменил власть в сентябре 1864 года, после победы Союза, которой он был обязан школьной учительнице из квакеров Реббеке Райт. Преданная юнионистка через старого раба передала генерал-майору Филипу Шеридану – новому федеральному командующему в долине, известие о том, что дивизия Эрли отправилась в Ричмонд. Шеридан и Эрли более месяца кружили по северной части долины, и теперь, обладая этой новой информацией, Шеридан неожиданно получил преимущество и решил немедленно атаковать.

Когда ранним утром 19 сентября Шеридан атаковал Эрли, начав Третье сражение при Уинчестере, основная часть четырнадцатитысячного войска Эрли стояла L-образным клином на холмах к востоку от города. Южные порядки продержались до вечера, пока тридцатитысячное войско Шеридана при сокрушительной поддержке кавалерии, ударом слева не заставило конфедератов «вихрем пронестись по Уинчестеру», - как написал один федеральный офицер.

Мэри Ли и другие горожанки вышли на улицы, и под рёв снарядов и жужжания пуль Минье пытались сплотить отступающих солдат. «Мы стояли на верандах и тротуарах и стыдили их. И мы преуспели - благодаря нашим упрёкам и моральной поддержке, некоторые солдаты вернулись», - записала она. Но к ночи федералы овладели городом.

Когда солдаты Шеридана кинулись вдогонку Эрли, склады ферм около Уинчестера хранили запас продовольствия для всей долины. Ферма Бартона в Спрингдейле оказалась на пути федералов. Урожай в 1500 бушелей пшеницы, собранный силами солдат Эрли, но ещё не обмолоченный, стал непреодолимым искушением для войск Севера. Амбары скоро опустели. Роберт Бартон, прикованный болезнью к кровати, мог лишь наблюдать за происходящим. «Свиньи, овцы, коровы и прочее, были застрелены и оставлены разлагаться, лошади были забраны, несмотря на то, нуждалась ли армия в них, или нет», - пишет он.- «Спрингдейл превратился в пустыню - почти все животные, жившие там, были либо угнаны, либо убиты….».

Силы Эрли той осенью потерпели еще два поражения – при Фишер-Хилл и Сидар-Крик. Последнее сначала показалось им победой, так как армия конфедератов сумела неожиданно напасть на Шеридана и разбить его в 12 милях к югу от Уинчестера. Но Шеридан покинул свой штаб в городе, чтобы самолично сплотить своих солдат и повести их в мощную контратаку, показав исключительный пример лидерства на поле боя.

Жизнь в Уинчестере зимой 1864-65 года отразила отчаянное положение Конфедерации. Пока беженцы с сожженных южных ферм дрожали от холода в полуразрушенных зданиях, завися от подачек федералов, отлично снабжавшиеся северные войска встали на удобные зимние квартиры, а федеральные чиновники заняли лучшие здания в городе. Федеральные раненые поправлялись в превосходно оборудованном полевом госпитале, развлекаемые щедрыми обедами, устраиваемыми для своих спасителей семьями городских юнионистов. Только один инцидент испортил зимовку северян – городская гостиница рухнула, убив семь и ранив две дюжины солдат.

Мэри Ли продолжала посылать разведывательные сводки южным партизанским формированиям в пригороде, страдавшим от нехватки продовольствия и фуража. В конце концов её деятельность надоела Шеридану и он выслал её из города. Она закончила свою жизнь в Балтиморе, не вернувшись в Уинчестер ни разу.

Последней известной военной жертвой среди гражданского населения Уинчестера стала 23-летняя Молли Форсайт, которая был застрелена прямо в сердце. Одни говорили, что её убил по ошибке федеральные солдат, целившийся в цыплёнка, другие же называли её жертвой солдата, разозленного тем, что она отвергла его ухаживания.

Конец войны Уинчестер встретил сильно потрёпанным, но практически неповреждённым. Благодаря балтиморцам, пожертвовавшим городу сельскохозяйственных животных, инструменты, семена и деньги, Уинчестер оправился от последствий войны. В 1877 году путешествующий корреспондент нашёл в Уинчестере самую большую в штате паровую мельницу, бумажную, обувную и прядильную фабрики. Там же делали знаменитые перчатки. Позже в Уинчестере на деньги северного благотворителя был построен большой курорт. Среди туристов, посещавших Уинчестер в конце века, были федеральные солдаты, которые бывали там во время войны. На этот раз их пребывание в городе было намного приятней.

Источник: http://america-xix.org.ru/library/fordney/