Американскому обществу пришлось самому бороться с преступностью. Во многих произведениях Брет Гарта действуют «виджиланты» (члены комитетов бдительности). В рассказе «Изгнанники из Покер-Флета» комитет виджилантов избавил общество от вора, проституток и картежника, выгнав их из города; в другом — «Компаньон Теннесси» — от мошенника и грабителя, повесив его. Но почти всякий раз правосудие вершилось с соблюдением норм законности, известных американским пионерам с детства: созывался суд присяжных, который рассматривал дело и выносил решение, как в истории с Теннесси.

Таким же образом закончил жизнь встреченный Марком Твеном бандит Слейд. Писатель привел выдержку из книги, повествующей о его последних днях. Горожане Вирджинии-Сити в штате Невада устали от безобразий Слейда и его головорезов. На лошади, пьяный, он врывался в лавки, громил их, оскорблял присутствующих и, наконец, взял в заложники судью, угрожая ему пистолетом. Тогда комитет бдительности решил арестовать Слейда. Акцию провели невадские рудокопы. Шестьсот человек, вооруженные до зубов, построились в колонны, вошли в город, арестовали Слейда и тут же повесили, несмотря на все его мольбы о помиловании.

Так в условиях «границы», чтобы сохранить порядок и законность, люди брали власть в свои руки и сами расправлялись с уголовниками. Эта традиция уходит корнями во вторую половину ХVIII в. к движению регуляторов, позднее его стали именовать виджилантизмом, по названию комитетов бдительности (vigilance committees). Во время войны за независимость в Вирджинии борьбу с нарушителями закона возглавил полковник Чарльз Линч, чье имя с той поры стало нарицательным, обозначавшим самосуд в Америке, кстати, его же именем назван и город в этом штате — Линчбург. Если на востоке страны виджилантизм кончился вместе с «границей» к

1860-м гг., то на Западе именно в ту пору освоения региона он принял наиболее массовый характер: за 1849—1902 гг. — 210 случаев создания таких комитетов (больше всего в Техасе и Калифорнии).

На Дальнем Западе первые комитеты бдительности появились в лагерях старателей в горах Сьерра-Невада в Калифорнии, куда с открытием в 1848 г. золота нахлынуло множество авантюристов и уголовников. Члены комитетов ловили преступников и сразу же вершили правосудие. Подобная «народная юриспруденция» была жестокой: виселица для убийц и грабителей, порка, изгнание за мелкие преступления. Приговор немедленно приводился в исполнение. Меры действовали превосходно. Мать философа Дж. Ройса Сара, приехавшая в 1849 г. с семьей в Калифорнию, вспоминала, что после того, как повесили трех воров, грабежи прекратились, старатели могли оставлять добытое золото даже у дороги, не боясь его похищения.

Виджилантизм часто играл конструктивную роль, ибо способствовал социальной стабильности, как это видно на примере дела Слейда. Наиболее ярким свидетельством такого благотворного воздействия на нравы стали, бесспорно, события 1850-х гг. в Сан-Франциско. Они развивались таким образом: в 1851 г., через восемь месяцев после избрания, органы городского самоуправления полностью разложились: казна была разграблена, все посты заняли уголовники‚ причем с ними оказалась связана и полиция. Частые преступления оставались безнаказанными. Однажды после очередного ограбления полиция поймала двух австралийцев, выходцев из каторжной колонии. Но горожане знали, что, как всегда, им удастся избежать наказания‚ а потому организовали комитет бдительности, который назначил судью и присяжных‚ немедленно вынесших обвинительный приговор одному из воров. Комитет провел новые выборы мэра‚ прокурора‚ судебного пристава, после чего самораспустился. Второй комитет, созданный вскоре после этого случая из-за постоянных поджогов в городе и состоявший из 700 человек, также начал со смертного приговора, тут же на площади приведенного в исполнение, а затем арестовал еще 90 человек по подозрению в поджогах, грабежах, убийствах. В результате трое были повешены, один выпорот, 15 высланы, остальные освобождены или преданы обычному суду.

В 1856 г. история повторилась. И снова созданный гражданами комитет бдительности очистил город от уголовников. Интересно, что, когда губернатор Калифорнии обратился за военной помощью против виджилантов к президенту Пирсу, тот отказал, тем самым поддержав комитет. Подобные организации создавались и в Лос-Анджелесе, и в других городах Запада всякий раз‚ когда обществу грозила опасность‚ причем инициатива всегда исходила от самих граждан.

Американский виджилантизм, обычно заменявший собой отсутствующие органы правосудия и распускавшийся при их создании, — признак общества, способного к самоорганизации, быстро реагирующего на новые обстоятельства, общества с гражданским сознанием и высокой социальной активностью, члены которого всегда были готовы защищать свои права и свободы.

Однако у виджилантизма существовала и другая, деструктивная сторона. Он легко перерастал в жестокий самосуд разъяренной толпы и тогда становился социально опасным. Виджиланты порой даже вступали в борьбу с государственными органами правосудия, стремясь подменить их, превращаясь тем самым в разрушительную силу. Брет Гарт показал эту сторону в истории Габриэля Конроя (в одноименном романе), когда виджиланты хотели расправиться с ним еще до установления судом его виновности, чего не допустил шериф, выдержав их атаку. Такой характер виджилантизм приобрел после гражданской войны, когда он превратился в реакционную силу. Если до войны он был направлен главным образом против преступников и нарушителей общественного спокойствия, то после — против всех «чужаков»: негров, католиков, евреев, иммигрантов, политических радикалов (например, Ку-клукс-клан, суды Линча на Юге, рейды против красных в 1920-е гг., маккартизм).

Произведения Брет Гарта и Марка Твена превосходно рисуют картину общества «фронтира» — «границы», его отличительные черты: пестроту состава, высокий уровень преступности, обычаи нуворишей, досуг старателей. Оба писателя отмечают разнородность населения Дальнего Запада, но все — от учителя до авантюриста и преступника — приехали туда по собственной воле, в надежде быстро разбогатеть. Оказавшись на приисках, герой рассказа Брет Гарта «Как я попал на прииски» понял из разговора на «литературные, научные, философские темы — любые, кроме деловых и чисто практических», что «двое из компаньонов окончили университет на Юге, третий, молодой, веселый, раньше был фермером».

О таком своеобразном подборе «кадров» старателей писала в воспоминаниях Сара Ройс. На рудниках она увидела молодого врача, уехавшего на Запад после смерти отца, чтобы поддержать семью; хорошо образованного юриста, ученого-геолога, занимавшегося исследованием пород. «Там были в большом количестве купцы, ремесленники, фермеры». Хотя, конечно, основную часть старателей составляли все-таки не люди с высшим образованием, а скорее персонажи бретгартовского «Счастья Ревущего Стана»: «Возле хижины собралось человек сто. Один или двое из них скрывались от правосудия; имелись здесь и закоренелые преступники, и все они, вместе взятые, были народ отпетый. …Прозвище «головорезы» служило для них скорее почетным званием, чем характеристикой».

Характерная фигура на Западе — компаньон. «Они были компаньонами», — начинает Брет Гарт рассказ «Дядюшка Джим и дядюшка Билли». Старатели, как правило, не работали в одиночку, это было трудно, и при первом же случае создавали компанию, порой всего из двух—трех человек. Так в другом рассказе Брет Гарта, который так и называется: «Компаньон Теннесси», новичок-учитель сразу стал третьим компаньоном. Компания — это свободный союз независимых людей, каждый из которых может в любой момент покинуть его. Учитель занял в ней место своего приятеля, распрощавшегося с приисками (во втором рассказе), так же поступил и компаньон Джим, отчаявшийся в успехе старательства и бросивший давнего друга дядюшку Билли (в первом).

А вот еще одна примечательная черта общества американского Запада. «По сдержанному тону разговора и по тому, что из окон уингдэмского дилижанса не шел сигарный дым и не торчали подошвы сапог, было ясно, что среди пассажиров находится женщина. Зеваки на станциях подолгу застаивались перед окнами дилижанса, и их старания наскоро поправить воротничок и шляпу указывали на то, что пассажирка была хороша собой» («Браун из Калавераса»). Вряд ли подобную сцену, описанную Брет Гартом, можно было увидеть в другом регионе Америки. Она свидетельствует о преобладании мужчин в обществе «границы» (в приисковых районах Калифорнии в 1850 гг. они составляли свыше 90% населения), преимущественно молодых и неженатых, что, как полагают исследователи, служило еще одной причиной агрессивности и жестокости, царившей на Западе. «Это был поистине великолепный народ! — пишет Марк Твен в книге «Налегке». — Ведь все вялые, сонные тугодумы и увальни остались дома, ибо таких не встретишь среди пионеров, из такого теста они не делаются. …А что это было за общество — дикое, своевольное, беспорядочное, чудовищное! Одни мужчины! Целая армия сильных, здоровых мужчин, и кругом ни ребенка, ни женщины!» Вспомним, в поселке Ревущий Стан индианка Сэл, умершая во время родов, была единственной женщиной («Счастье Ревущего Стана»).

На Западе, в силу этих причин, сложилось особое отношение к женщине, своего рода ее культ, отчасти, впрочем, свойственный всей стране, поскольку в положении «границы» оказывались и другие регионы, начиная с атлантического побережья. Здесь бытовало представление о мужчине как комке сырой глины и о женщине как редкостном особом существе. «Нанятый как обычный проводник, молодой человек приступил к выполнению своих обязанностей с тем рыцарским воодушевлением, с которым каждый средний калифорниец всегда готов услужить представительницам прекрасного пола, столь немногочисленным в здешних местах», — замечает Брет Гарт («Великая дедвудская тайна»). Марк Твен, в свою очередь, рассказал о рудокопах Калифорнии, собравших две с половиной тысячи долларов золота для подарка женщине, которую им посчастливилось увидеть. А другой старатель был готов отдать сто пятьдесят долларов, чтобы поцеловать ребенка.

И эти факты вовсе не преувеличение писателя. Однажды один из рудокопов попросил у матери разрешения поговорить с ее маленькой дочерью: «Извините меня, мадам, …мы видим так мало женщин и детей в Калифорнии, — сказал он. — Она такого же возраста, как моя младшая сестра, которая осталась дома» («Налегке»). Эта серьезная демографическая проблема была решена с освоением Запада. Но именно западные штаты первыми в конце ХIХ в. приняли закон об избирательном праве для женщин, чтобы у них стало больше оснований к переезду сюда.

Верхушку общества «границы», по мнению Марка Твена, составляли две группы — филантропов и головорезов. Нувориш, или набоб, как он его называл, — непременная фигура Запада времен «золотой лихорадки». «В основном это был народ беспечный и добродушный, и общество выиграло от их личного обогащения не меньше, чем они сами». Новоиспеченные богачи, действительно, много занимались филантропией, создавали театры, университеты (подобно Стэнфордскому университету в Калифорнии), библиотеки. Мультимиллионер и владелец серебряных рудников Г. Тейбор построил в Денвере, столице Колорадо, целый квартал и оперный театр. Книга Марка Твена «Налегке» полна забавных историй о незадачливых набобах. Один из них безуспешно хотел купить высший государственный пост за 100 тыс. долларов, а другой, фермер Джон Смит, после поездки в Европу с восторгом вспоминал о прекрасных свиньях в Англии, изумительных баранах в Испании, великолепных коровах около Рима. Порой истории Марка Твена очень похожи на анекдот. Однажды нувориш из Сан-Франциско, никогда не бывавший в крупном городе, отправился в Нью-Йорк. Он захотел нанять самую большую карету и облюбовал пустой омнибус. Когда же в него стали входить люди, платил за всех, вызывая всеобщий смех. Он говорил: «Места всем хватит. …До чего же общительный народ эти нью-йоркцы». Наконец, нувориш не выдержал слишком большого стечения народа и сошел, так и не поняв, как устроен общественный транспорт большого города.

Столь же благожелательно, хотя и не без иронии, писал о новоявленных богачах Брет Гарт. В его рассказах они носят нелепую дорогую одежду, не умеют себя вести, не в меру и невпопад расточительны, подобно неожиданно разбогатевшему дядюшке Билли («Дядюшка Джим и дядюшка Билли»). Приехав в Сан-Франциско на поиски своего друга, он «появился на улице в кричаще новом и на редкость дурно сидевшем костюме», снял «богатые апартаменты». «Обстановка отеля, крикливо роскошная и не в меру экстравагантная даже для тех дней, когда новые отели росли в Сан-Франциско, как грибы, подавила дядюшку Билли, и он почувствовал себя еще более одиноким и затерянным в этом чуждом мире». Поэтому герой отправился «в скромное пристанище — гостиницу «Добрый ночлег» и утолил там голод в дешевом ресторанчике в компании бывших старателей и новых переселенцев с Востока». Иногда нувориши не могли отказаться от прежних привычек, как, например, Элвин Малрэди (в повести Брет Гарта «Миллионер из Скороспелки»), не пожелавший расстаться со своим огородом, помогавшим некогда содержать семью. Таких историй было немало и в реальной жизни. Жена Г.Тейбора, миллионера из Колорадо, воспитанная в пуританских принципах, не захотела менять строго заведенных порядков. Она не стала носить богатые наряды и продолжала штопать мужу носки, как в пору бедности, полагая, что деньги приносят только несчастье.

Сочинения двух писателей многое рассказывают о быте и нравах общества «границы». Первые встреченные Марком Твеном на почтовом тракте люди Запада — станционные смотрители, конюхи — показались ему грубиянами, а подчас и преступниками. «В разгар нашего бума, — пишет он о серебряной лихорадке в Неваде, — порок распустился пышным цветом. Кабаки ломились от клиентов, не говоря о полицейских участках, игорных притонах, публичных домах и тюрьмах — этих непременных спутниках процветания в приисковом районе». «Но и буйный же это был народ! Они, можно сказать, купались в золоте, упивались виски, драками и кутежами и были несказанно счастливы при этом», — говорит Твен об американских пионерах. Основатель Гнилой Лощины в романе Брет Гарта «Габриэль Конрой», намыв золота на 1 тыс. долларов, умер от пьянства.

Но в пуританской Америке пьянство все-таки не носило повального характера, хотя на «границе» и было распространено. Игра в карты, перестрелки, пожалуй, бывали чаще. Игрок — постоянный герой произведений Брет Гарта. Один из любимых образов писателя — благородный Джек Гемлин, профессиональный игрок в покер, «романтический бродяга», кочующий по разным произведениям писателя. Шулеров частенько выгоняли из поселков, как в «Изгнанниках Покер-Флета». Один из салунов в Гнилой Лощине, «Качуча», сохранил в ставнях пулевые отверстия — свидетельство выяснения отношений между посетителями, а другой — круглое бревно, на котором был повешен «один из видных граждан Лощины, не сумевший убедительно объяснить, откуда он взял своих мулов». Герой рассказа «Как я попал на прииски» прослыл смелым потому, что, устав после долгого пути, не пригнул голову при очередной перестрелке в салуне.

Писатели показали также этническое и культурное разнообразие Запада, где жили индейцы, испанцы, мексиканцы, китайцы. Героя Брет Гарта Джека Гемлина отличал «стоицизм индейца, унаследованный им, как говорили, от предков по женской линии». Важным элементом общества Калифорнии были китайцы, занимавшие почти ту же нишу, что и черные на Юге. «Как и во всех городах и городках близ побережья Тихого океана, — писал Марк Твен, — в Вирджинии значительный процент населения составляют китайцы. Народ безобидный, если только белые оставляют их в покое или обращаются с ними не хуже, чем с собаками… Они смирны, миролюбивы, покладисты, трезвого поведения и работают с утра до вечера» («Налегке»). «Ни один порядочный калифорниец… никогда… не позволит себе обидеть или оскорбить китайца».

Постоянные китайские общины появились в Калифорнии в 1860-е гг., а уже через десять лет половину сельскохозяйственных рабочих штата составляли китайцы. Именно они стали основной рабочей силой для компании Central Pacific при строительстве первой трансконтинентальной железной дороги, вошедшей в строй в 1869 г. В Сан-Франциско в 1880-е гг. они составляли 10% населения. Писатели рассказывают также о темных сторонах взаимоотношений американцев с выходцами из Азии: китайцы и японцы были самым униженным слоем населения Дальнего Запада и чаще всего подвергались погромам. Об одном из них, китайском погроме 1869 г., написал Брет Гарт в рассказе «Язычник Вань Ли».

Еще одна специфическая группа населения Дальнего Запада — мормоны, с которыми Твен встретился во время путешествия на Запад. Эта секта (ее полное название — Церковь Иисуса Христа святых последнего дня) была создана в 1830 г. в штате Нью-Йорк Джозефом Смитом. Он называл себя пророком, посланником Бога, призванным собрать в Америке «народ Израилев», чтобы спастись и установить Царство Божие на земле, «восстановить истинную христианскую церковь». Свое учение‚ развивавшее идеи Библии‚ Смит опубликовал в «Книге Мормона» (Мормон‚ по его утверждению‚ — один из вождей американских израильтян). В Америке общину постоянно преследовали‚ сам Смит был убит‚ поэтому ее члены решили уехать из США и отправились на Дальний Запад, принадлежавший тогда Мексике, чтобы создать там новую цивилизацию.

Поход мормонов к Большому Соленому озеру — одно из самых грандиозных движений на Запад. Мормоны тщательно подготовились‚ изучив карты и все материалы о Западе‚ в том числе донесения путешественника Дж. Фримонта. Первая партия вышла из г. Науву (Иллинойс) в 1846 г. в составе 1 540 человек‚ 540 фургонов с лошадьми, скотом, запасами продовольствия. В общине царила военная дисциплина, люди были разбиты на сотни с офицерами во главе. В долине Большого Соленого озера лидер мормонов Брайам Янг сказал: «Довольно‚ это и есть нужное место». Так в июле 1847 г. был заложен город Солт-Лейк-Сити, столица штата Юта. Место было выбрано не случайно. Фримонт писал о плодородности почв в этих краях. За месяц построили 29 домов. В следующем году приехало еще 2 500 человек. Упорным трудом‚ организованностью мормоны превратили пустыню в оазис, добились процветания своего края. Они первыми на Западе соорудили систему ирригации, достигнув необычайных успехов в сельском хозяйстве: производство картофеля выросло на 1000%, пшеницы — на 1500%. После Мексиканской войны мормоны снова оказались в Америке, к которой отошла Юта. Тогда они объявили себя независимым государством Дезерет, а своего лидера Янга президентом, что не было признано американским правительством.

Марк Твен побывал у мормонов, но скептически отнесся к их порядкам и религии, назвав общину «единственной в Америке абсолютной монархией», а мормонскую Библию — «бесталанным вымыслом, состряпанным по образцу Ветхого Завета». Он рассказал также несколько забавных историй из жизни общины, а в конце книги дал небольшой очерк истории секты. Судя по презрительному тону и довольно резким оценкам, можно заключить, что в ХIХ в. политкорректность еще не докучала писателям, и они открыто выражали свое мнение, пусть не всегда справедливое.

Период «границы» и среда американских пионеров, описанные Брет Гартом и Марком Твеном, оказались кратковременным эпизодом истории Дальнего Запада. Уже в конце 1850-х гг. в Калифорнии появились признаки цивилизованного общества с элементами культурной жизни: церкви, школы, газеты, телеграф, театры. Даже сами пионеры через десять лет не узнавали прежних мест. «Золотая лихорадка» стала лишь первым этапом развития региона, стимулировав миграцию. За ним последовало его сельскохозяйственное освоение и переход к индустриализации и урбанизации. К концу ХIХ в. период «границы» в штатах Дальнего Запада закончился, сохранившись только на страницах произведений Фрэнсиса Брет Гарта и Марка Твена, в чем и заключается их ценность для современного читателя.