Статья Ли Салцмэна "Comanche History", 1996; перевод Аркадия Абакумова.

Расселение команчей

Перед встречей с европейцами команчи входили в состав восточных шошонов - точнее, той их группы, которая проживала к югу от главных поселений шошонов, в верхнем течении р. Платт (восточная часть современного штата Вайоминг). Познакомившись с лошадьми, команчи в начале XVIII в. отделились от шошонов и начали двигаться дальше на юг. Процесс шел постепенно и растянулся на все столетие; последние группы команчей присоединились к своим сородичам только около 1830 г. В следующие пятьдесят лет основную часть племени можно было найти в междуречье Платта и Арканзаса (восток шт. Колорадо и соседние районы Канзаса). С 40-х годов XVIII в. команчи начали переправляться через р. Арканзас и облюбовали под жительство просторы Льяно-Эстакадо, или Меченых Равнин. Это была степь, настолько голая и лишенная каких бы то ни было опознавательных знаков, что для удобства перемещения европейцам пришлось ставить метки - огромные столбы. Меченые Равнины захватывали запад Оклахомы, север Техаса (так называемую «кастрюльную ручку») и прилегающие земли Нью-Мексико. В зените своего могущества команчи вышли за пределы Льяно-Эстакадо и поставили под свой контроль огромную область, которая тянулась от р. Арканзас к Сан-Антонио на юг к подножиям Скалистых гор на запад. Область эта стала называться Команчерией.

Численность

К тому времени, когда команчи отделились от шошонов и стали самостоятельным народом, они насчитывали примерно десять тысяч человек. Затем, поскольку этот процесс не был единовременным и в их ряды еще долго продолжали вливаться северные родичи, численность команчей возросла. Сыграли свою роль и беспрерывные межплеменные войны, во время которых команчи захватили и ассимилировали множество пленников. По-настоящему точные подсчеты были произведены только в 1870-х годах, поэтому к более ранним данным следует относиться с осторожностью. Источники сообщают, что в 1790 г. команчей было уже около двадцати тысяч. Такую же цифру выдали результаты американской переписи индейских племен, состоявшейся в 1849 г., но они были в известной мере умозрительными - кочевые группы индейцев точно пересчитать не представлялось возможным. В следующие два года эпидемии сократили число команчей до 12 тысяч в 1851 г., а в 1870-м их было уже меньше восьми тысяч. До своего минимального значения - менее 1500 человек - цифра упала в 1920 г. Сейчас племя насчитывает около 8 тысяч членов, большая часть из которых - 5 тыс. - проживает близ своей столицы в Лоутоне (Оклахома). Из 3 млн. акров земли, обещанных команчам (вместе с кайова и кайова-апачами) по договору 1867 г., на сегодняшний день они сохранили лишь 235 тыс. Непосредственно в собственности племени находится участок площадью в 4400 акров.

Этнонимы

Слово «команч» хорошо известно, однако происхождение его неясно. По наиболее вероятной версии «команч» - испанское искажение слова из языка юта, «комат» [Kohmaht], что означает «тот, кто против нас». Сиу знали это племя как «падука» [Padoucah]. Французские торговцы заимствовали это слово, но они называли так не только команчей, а еще и степных апачей, поэтому возникла путаница. Точно так же команчей долго путали с юта, называя оба этих народа общим именем «иетан» (варианты: хиетан, иатан, алиатан, халитани, лалитани, найтайни). И только к началу XIX века слово «иетан» (как и «падука») стало применяться исключительно к команчам. На своем языке они именовали себя «немене», т.е. «наш народ» (варианты неуми, немене, нерм, нерме, нермерну, нименим, ниуни, ниуна, нума). Другие народы называли команчей:

Арапахо называли команчей - катха (те, у кого много лошадей)
вако - нарата(х)
ислета - махан
каддо - саухто, или сонт-то, савато
кайова - бодалк инаго (змеиный народ); гйаико (враг); санко (змея)
кайова-апачи - датсе-ан; айдахи
китсаи - нанита
комеркудо - селакампом
лакота - чинтуалука
мексиканцы - лос мекос
оседж - партуку; таваккаро
навахо - налани
пауни - ларита (ларихта)
таос - махана
уичита - натаа
французы - жен дю серпен (змеиный народ); ля плэ
хикарийья-апачи - инда
шошоны - ямпа, ямпайни
шайенн - шишиновутц-хитанео (змеиный народ)

Язык

Юто-ацтекский - нумик. Язык команчей почти не отличается от шошонского и близок к наречиям юта и пайюте.

Племенные подразделения

Команчи не были единым народом и распадались на 8-12 независимых подразделений. Обычно они предпочитали дружить, хотя порой ссорились и даже становились заклятыми врагами. Такое подразделение в свою очередь могло состоять из нескольких полуавтономных родов. Отдельные племенные группы со временем меняли свои названия - объяснить причину этого могут, пожалуй, только сами команчи. Выбор при этом часто зависел (по обычаю, унаследованному от шошонов) от особенностей добывания пищи.

Подразделения:

Хоа (лесные люди)
Юпе (или юпини, хупене)
Котсотека (или касчотетка, кучетека, котсаи - едоки бизонов)
Квахади (квахада, квахари, квахариор, куахади - антилопы)
Паркином (водяной народ)
Нокони (детсанйука, накони, наукони - те, кто вернулся)
Пехнатерка (осы)
Пенатека (пенанде, пенететка - едоки меда)
Таннима (дехауи, танима, тевавиш, янимна - питающиеся печенью)
Тенава (танава, тенавит - стоящие в воде)
Видйуну (видйу япа - шилья)
Ямпарика (ямпарак, яппаретка - те, кто ест коренья)

Бэнды:

Дитсакана, гуаге-джохе (гуаж-жо?), хайненаури (хацненоауне), итчитабудан, кетато, кеватсана, кваши, мотсаи, мувинаборе, наунием, нонаум, пагатсу, похои (принятые шошоны), титчакена, вааих и япаор.

Культура

«Конная» и «бизонья» культура Великих Равнин и все, что с этим связано - в первую очередь, «конная». Считается, что команчи стали первым степным племенем, которые в полном масштабе использовали возможности лошади. Поэтому они превратились в источник лошадей для других племен, выразивших желание перейти к охоте на бизонов - в том числе и своих врагов. От них же получали мулов владельцы хлопковых плантаций Юга, и лошадей - те, кто заразился «золотой лихорадкой» 1849 г. По этой причине команчи являлись едва ли не самым влиятельным племенем Равнин. Однако они же стали кем-то вроде «пасынков Истории». Белые жители Техаса не любят вспоминать о них - воспоминания слишком болезненны. Некоторые авторы сознательно избегали писать о команчах. Историки - из-за того, что изображать их в традиционном ореоле «жертв колонизации» было бы, мягко говоря, неудобно. Этнографы же не увидели в их культуре каких-либо сложных обрядов и ритуалов и потому считали ее «неинтересной».

Первые сведения о племени команчей - испанского происхождения. Американцы традиционно недолюбливают «латинос», и такое отношение, к сожалению, распространилось и на команчей. Слово «команч» неразрывно связалось со стереотипом «дикого индейца», и по ряду причин репутацию эту можно считать вполне заслуженной. Индейские конокрады хорошо поживились за счет населения Техаса, а жителей Нью-Мексико и северных мексиканских провинций едва не «обезлошадили» совсем. Команчи захватывали в других племенах женщин и детей и продавали их испанцам в качестве «слуг». В начале XIX в. они стали подлинным бичом техасских скотоводов, когда их собственность угонялась тысячами голов и перепродавалась в Нью-Мексико. Однако, даже несмотря на это, вряд ли было еще одно индейское племя, настолько оклеветанное и несправедливо обвиненное в чужих преступлениях. Часто можно услышать, что по количеству снятых скальпов «бледнолицых» среди индейских племен команчи занимают первое место. Но когда начинаются подсчеты, становится ясно, что это сильное преувеличение. В тот же период команчи воевали чуть ли не со всеми соседними племенами. В разное время к ним относились кроу, пуэбло, арикара, лакота, канза, пауни, навахо, апачи, юта, уичита, уако, тонкава, оседжи - и это еще не полный список. Затем сюда добавились те, кого недавно депортировали с Востока - саук, фокс, кикапу, чероки, крики, чокто, чикасо, семинолы… Однако следует помнить, что причиной большинства этих войн служила зависть к богатствам команчей, а поводом - кража их лошадей. Первоначально команчи враждовали также с кайова, кайова-апачами, шайеннами и арапахо, но затем уладили свои разногласия и заключили с ними прочные союзы.

Команчи были шошонами, которые, получив лошадей, ушли в центральные и южные равнины. Их система ценностей и философия зарождались еще в суровых условиях Большого Бассейна (Юта и Невада). Около 1500 г. (возможно, и раньше) несколько больших групп восточных шошонов решили начать новую жизнь и отправились в северную часть равнин. Со временем они расселились по огромной территории вплоть до безлесных областей Альберты и Саскачевана. На равнинах их жизнь улучшилась, но все еще оставалась тяжелой. Охотиться на бизонов пешком было не только трудно, но и смертельно опасно, к тому же возникали частые столкновения с черноногими, кроу и степными апачами. Однако в последней четверти XVII в. произошло событие, которое внесло в ситуацию на равнинах значительные изменения. В 1680 г. индейцы-пуэбло подняли восстание против испанского владычества и одержали решительную победу. Испанские поселенцы толпами бежали из Нью-Мексико, бросая свое имущество. Тогда команчи и обзавелись своими первыми лошадьми. По одной версии, они достали скакунов у юта, по другой - что у апачей, но в любом случае ни обстоятельств, ни точной даты этого судьбоносного события установить невозможно. Сами команчи быстро забыли о том, откуда лошадь пришла к ним - жизненный опыт подсказывал индейцам, что тот, кто тратит время на бесполезное мудрствование (и в том числе воспоминания о прошлом), обречен на голодную смерть. Кое-кто из них даже всерьез полагал, что кони были всегда - еще до прихода испанцев.

Как бы то ни было, лошадь оказала на жизнь индейцев поистине революционное влияние. Охотиться на бизонов стало легко, а верховые воины получили огромное превосходство в битве. В искусстве верховой езды команчи скоро достигли таких высот, что кое в чем обогнали и европейцев. Они привыкали к новой жизни быстрее и не так болезненно, как их родичи-шошоны, поэтому приняли решение отделиться от них и пойти на юг. Историки считают, что там их привлекали неисчислимые стада бизонов - однако достаточно дичи, чтобы прокормиться, водилось и на прежней родине у р. Платт. Скорее всего, настоящей причиной стало желание приблизиться к «лошадиному раю» - Нью-Мексико. Короче говоря, практичные команчи собрались заняться лошадиным бизнесом.

В этом они добились поразительных успехов! Команчи не только разработали настоящую школу верховой езды, на которую равнялись все окрестные племена, - они научились и разводить лошадей. При отборе важную роль играла окраска, особенно ценились пегий цвет и полосы. Коней покупали, разводили, захватывали на войне и, конечно, похищали в больших количествах, и так смогли скопить огромные табуны. К началу XIX в. число лошадей у команчей уже превысило самые смелые мечтания соседних народов. Их язык превратился в универсальное средство делового общения на равнинах. По мере распространения культуры конных охотников на бизонов команчи находили все новых и новых торговых партнеров. Затем к ним присоединились и европейцы - сначала французы из Луизианы, затем американцы, причем команчей буквально засыпали заказами. В конокрадстве же, в этом национальном спорте степных племен, команчи тоже не знали себе равных. Когда из Нью-Мексико было угнано уже все, что можно, они переориентировались на Техас и Мексику. В 1775 г. испанский губернатор Нью-Мексико жаловался: несмотря на постоянный подвоз лошадей из Мексики, команчи крадут их столько, что ему даже не на кого посадить карательную экспедицию.

Воины-команчи стали эталоном конных воинов равнин. До середины XVIII в. они еще использовали кожаные латы и большие щиты, прикрывавшие и лошадь, и всадника. Однако с распространением огнестрельного оружия им пришлось от этого отказаться, но взамен старой тактики они быстро разработали новую, которая и стала основой ведения военных действий в прериях. Они заставили приспосабливаться под нее сначала испанцев, затем техасцев и американцев. Сначала у тех получалось плохо: привычная для них кавалерия переродилась в тяжеловооруженных драгун, чьей главной задачей был прорыв пехотных построений. Против легкой конницы команчей они оказались бессильны, и индейцы могли делать с ними все, что хотели… если, конечно, хотели. Только в 1840-х гг. команчи получили более или менее достойный ответ в лице техасских рейнджеров. Десятилетием позже, когда на смену рейнджерам пришла федеральная армия, солдатам было чему поучиться. Военная элита извлекла ценный опыт из стычек с команчами в Техасе и на мексиканской границе, и полки драгун были преобразованы в части легкой кавалерии. Дальнейшее развитие нововведение получило в Гражданской войне, силами таких военачальников, как Стюарт, Форрест и Шеридан.

Хотя команчи получили свои первые ружья от французов еще в 1740-х гг., они еще долго предпочитали проверенное и привычное оружие - лук со стрелами и пику. Правда, наконечники стрел и пик стали металлическими. Если воин все-таки брал на тропу войны ружье, он выбирал дробовик или мушкет. Винтовка воинам не очень нравилась - тяжелая и рассчитанная на долгое прицеливание, она не годилась для динамичного конного боя. Зато, когда появились револьверы, команчи быстро оценили их по достоинству. Пешие воины-команчи были, конечно, опасны, но ничего выдающегося не представляли: перед такими прирожденными пехотинцами, как апачи или пауни, они проигрывали. В седле же им не было равных. Ловкие и подвижные, они сбивали врагам прицел, а если те давали залп и должны были перезарядить оружие, воин вполне мог приблизиться и нанести гибельный удар пикой, или выпустить шесть стрел из-под шеи скачущей лошади.

Военные отряды команчей покрывали невероятные расстояния и могли нанести удар за сотни миль от отправной точки. Выходили они обычно по ночам, разбиваясь на маленькие группы и двигаясь порознь к условленному месту встречи. Боевая раскраска, как правило, состояла из двух широких полос черного цвета, пересекавших лоб и подбородок. Боевой клич - единогласный ра-ра-ра - чем-то напоминал радостный рев наших современных студентов. Исполнив задуманное, воины начинали быстрый отход; отряд рассеивался в разные стороны, чтобы запутать погоню. Возвращаясь с победой, воины часто наряжались в то из захваченной добычи, что можно было надеть, и размалеванные всадники в цилиндрах и дамских корсетах представляли собой забавное зрелище. Не смешно было только жертвам. Мужчин обычно вообще не брали в плен, женщин и детей увозили с собой, но не всегда это было лучше участи мертвецов. Лучшее, что ждало пленную женщину, - положение рабыни и наложницы; детей тоже иногда продавали в рабство, но нередко усыновляли и воспитывали наравне с собственными. Грани между «настоящими» и «усыновленными» команчами, можно сказать, не было.

Если говорить о внешнем виде команчей, то в среднем они были ниже ростом, чем другие племена равнин. Воины носили длинные волосы, на макушке собранные, а у висков увязанные в хвосты или косы. Женщины обычно коротко стриглись. Одевались в оленью кожу; когда европейцы завезли ткань, индейцы предпочитали синий или алый цвет. Боевые уборы из перьев - непременный атрибут «киноиндейца» - у команчей не были распространены так, как, скажем, у лакота. Куда больше воинам нравился бизоний скальп с рогами - он был не только эффектным украшением, но и неплохим шлемом. Обувались воины вместо обычных мокасин в высокие сапоги до бедра, окрашенные, как правило, в голубой или синий цвет.

Команчи унаследовали от шошонов не только язык. Их типи, в отличие от жилищ других степных племен, имели в основе не три, а четыре шеста - два из них обрамляли вход. В типи жили зимой; летом команчи сооружали шалаши-времянки, схожие с хижинами шошонов Большого Бассейна. Основой питания служило бизонье мясо, а добавкой - коренья, дикие овощи и фрукты, которые собирали женщины. Из бизоньей кожи мастерили одежду, покрышки для типи, фляги для воды, из сухожилий - нитки, из костей - инструменты. Некоторые очевидцы отмечали, что команчи не употребляли в пищу рыбу и раков, однако, по собственным утверждениям индейцев, в голодное время годилось и это. Точно известно, что они не ели собак и постоянно отказывались, когда кайова, чейенны или арапахо пытались их угостить собачьим мясом. Когда команчи узнали, что некоторые племена в восточном Техасе практикуют каннибализм, то отнеслись к этому так же, как и европейцы, и выразили свое отвращение с характерной прямотой: с теми, кто ведет себя как дикие звери, надо поступать соответственно. «Огненную воду», которую навязывали белые торговцы, большинство команчей старалось не покупать - чем выгодно отличались от других индейцев.

Племя представляло собой добровольное объединение 8-12 подразделений, а каждое из них в свою очередь состояло из нескольких родов. Индеец не был жестко привязан к своей группе и имел право при желании сменить место жительства. Статус вождя был открыт только для мужчин и не наследовался. Он основывался на популярности (сочетание воинских заслуг, личного благородства и «пуха» - шаманской силы), и (в определенной степени) семейных связях. Власть вождя (парабио) не ограничивалась какими-либо формальными правилами и могла распространяться как на небольшую группу родственников, так и на несколько родов. Предводители племенных подразделений избирались на общем совете вождей родов или, если требовалось, на большом общеплеменном собрании. Ранга выше их - чего-нибудь вроде «верховного вождя всех команчей» не было. Команчи высоко ценили искусство произносить речи, поэтому при вожде часто находился «профессиональный» оратор (тлатолеро). Свидетели отмечают, что иногда было сложно, встречаясь с команчами, определить, кто на самом деле являлся вождем. Так же сложно - почти нереально - было заключить важный договор с одной группой команчей без ведома остальных.

Как и многое другое в отношении команчей, их общественная организация была простой, но не примитивной, из-за отсутствия крайностей. Большие табуны лошадей заставляли индейцев селиться маленькими группами в отдалении друг от друга, чтобы всем хватало земли под пастбища. Таким группам было проще собраться на перекочевку, когда стадо бизонов переходило на другое место. Основой общества была большая семья. Жена переходила в семью мужа, но не всегда - случались и исключения. Команчи избегали называть по имени умерших соплеменников, кроме тех случаев, когда покойного считали обладателем большой магической силы и его именем называли детей, чтобы «пуха» передалась им. У команчей не было кланов, однако существовало несколько военных обществ, власть которых ставилась выше власти рода. Другой формой общественной организации являлись шаманские общества - как мужские, так и женские.

Общество команчей было обществом прирожденных воинов, и поэтому вполне понятно, что в нем господствовали мужчины. Женщины не имели права голоса на советах; при женитьбе согласия невесты часто даже не спрашивали. Большинство наблюдателей заключают, что положение женщины было нелегким. Для мужчин считалось нормальным иметь нескольких жен, тогда как женщина за измену могла поплатиться жизнью. Вождь обычно в семейные проблемы не вмешивался - даже в случае убийства.

Религия команчей в целом также не представляла ничего сложного. Она фокусировалась вокруг приобретения волшебной силы через видения, однако специальных обрядов для этого команчи не проводили. Индейцы верили в Всевышнего Создателя, духов и загробную жизнь; умерших хоронили почти сразу же после кончины, в узкой могиле, обычно на вершине холма. Могилу закрывали камнями и иногда приносили в жертву коня покойного. Затем следовал период траура, во время которого от родственниц покойного требовалось громко выражать свое горе. Племенные советы неизменно начинались с церемонии курения трубки, на которой первая затяжка посвящалась Великому Духу. У команчей был собственный вариант Пляски Солнца, но она проводилась нерегулярно. Когда в конце XIX в. среди степных племен распространилось движение «Танца Духов», команчи в нем не участвовали.

Из великих вождей команчей наибольшую известность среди американцев получил Кванах Паркер; его необычное имя означает «Сладкий Запах». Славой своей он во многом обязан своей матери, уроженке Техаса Синтии Паркер. В 1836 г. в девятилетнем возрасте она попала в плен к команчам, воспитывалась наравне с индейскими детьми, вышла замуж за индейского воина и родила троих детей. В 1860 г. ее отбили техасские рейнджеры; при этом ее муж погиб, а сын - Кванах - бежал и впоследствии стал одним из предводителей квахади. Оказавшись в чуждом для нее мире белых людей (ей не разрешили вернуться к индейцам, несмотря на слезные просьбы), Синтия прожила только четыре года. Из чистокровных команчей влиятельными вождями были Десять Медведей, Красные Рукава, Зеленый Рог, Железная Рубаха, Кожаная Шапка и Горб Бизона. Сами индейцы ставили их выше, чем Кванаха.

История

После того, как предки команчей в составе восточных шошонов пришли в северные равнины (это произошло около 1500 г.), они расселились вдоль верхнего течения р. Платт (юго-восточный Вайоминг), между Блэк-Хилс и Скалистыми горами. Около 1680 г. они получили своих первых лошадей, и это полностью изменило их жизнь. В начале XVIII в. группы команчей откололись от шошонов и начали откочевывать на юг. Заключив союз с юта, они заняли центральные равнины (восток Колорадо и запад Канзаса). Там они столкнулись с исконными жителями этих мест - степными апачами. Тогда же, как считает ряд исследователей, произошла первая встреча команчей с европейцами: около 1700 года в сопровождении нескольких юта они посетили испанскую факторию в Таосе (ныне территория Нью-Мексико). Хотя сведения об этой встрече в источниках не сохранились, точно известно, что уже к 1706 г. испанцы уже доподлинно знали, кто такие команчи.

Первой новостью стало то, что в этом году пикури (часть пуэбло, которые всего несколько лет назад бежали из-под испанского покровительства к степным апачам), неожиданно вернулись в долину реки Рио-Гранде. Затем неизвестные воины на конях (как выяснилось позже, это были совместные рейды команчей и юта) вихрем обрушились на поселения апачей в восточной части Колорадо. Небольшие, изолированные друг от друга, деревеньки апачей не могли долго сдерживать яростный натиск врага; к 1716 г. хикарийя были оттеснены в горы на север Нью-Мексико, а другие группы степных апачей начали спешно уходить с обжитых мест в Оклахому и северный Техас. Летом того же года команчи и юта приходили торговать в ряд испанских городов Нью-Мексико.

Уверенные, что эти торговцы были шпионами, испанцы нанесли «предупредительный» удар по селению команчей и юта к северо-западу от Санта-Фе, а захваченных пленников продали в рабство. На три года испанцы обрели относительный покой, однако на равнинах война пришельцев с апачами продолжалась. В 1719 г. зафиксирован первый рейд команчей за лошадьми в Нью-Мексико. Испанские власти выслали на север карательную экспедицию; она покрыла огромную дистанцию вплоть до р. Арканзас, но повсюду находила лишь покинутые стоянки. В то же время становилось все более очевидным, что приход команчей дестабилизировал целый регион, а отступление апачей на юг превратилось для испанцев в серьезную головную боль. Липан и мескалеро остановились в южном Техасе и принялись вымещать злость на близлежащих поселениях белых, а другие группы апачей пошли на запад, в Аризону, угрожая отрезать Санта-Фе от Эль-Пасо и северной Мексики. Вдобавок все чаще появлялись новости о появлении в прериях французских купцов, а экспедиция, высланная в 1720 г., не вернулась - скорее всего, ее уничтожили воины пауни. Солдат высылали еще дважды, но те не только не участвовали в боях - им даже не удалось увидеть ни одного вражеского воина.

Примерно к 1723 г. война между команчами и юта с одной стороны и степными апачами - с другой, достигла своего апогея. В 1724 г. состоялось масштабное сражение близ Эль-Гран-Сьерра-де-эль-Фьерро (Железных Гор). Точная дата и место битвы не установлены, известно только, что апачи потерпели сокрушительное поражение. Вскоре исчезли последние селения апачей по верхнему Арканзасу. В центральной и южной части равнин маленькие, рассеянные группы апачей оставались еще порядка десяти лет, однако команчей уже ничто не могло сдержать: к 1730 г. они контролировали почти весть Техас и прилегающие районы Нью-Мексико. Примерно тогда же разошлись их пути с юта; на следующие полвека бывшие союзники стали кровными врагами.

Конечно, эта война не достигла того накала, как борьба с апачами. Первоначально команчи только «играли» с юта, время от времени посылая против них отряды налетчиков, однако скоро эта тактика перестала приносить пользу, и они навалились на юта всей своей мощью. Те были вынуждены уйти с равнин и укрыться в горах. К концу 1740-х гг. юта обратились за помощью к испанцам, а в 1750 г. по принципу «враг моего врага - мой друг» заключили оборонительный союз с хикарийя. Хотя война продолжалась до 1786 г., группы котсотека на протяжении 1740-х гг. беспрепятственно пересекали Арканзас и перебирались в Нью-Мексико. Их примеру во второй половине XVIII в. последовали другие группы команчей, которые закрепились в Льяно-Эстакадо, на севере Техаса. Между тем, основная часть ямпарика и юпе оставалась в старых селениях к северу от Арканзаса до начала следующего столетия. Преследуя отступающих юта, команчи превратились в главную угрозу для испанцев Нью-Мексико. В 1720-х гг. белые убедили дружественные группы степных апачей не уходить дальше на юг, а остаться на Рио-Гранде. Испанцы хотели превратить их в «живой щит».

Три причины - торговля, лошади и апачи - привлекали команчей в испанские владения, и, что самое удивительное, они ухитрились удовлетворить все три желания разом. Команчи попросту разделились: одни спокойно торговали в Таосе, другие похищали коней где-нибудь еще, а третьи сражались с апачами. По испанским данным выходило, что индейцы еще в 1725 г. использовали при перекочевках собак; десятью годами позже необходимость в этом отпала, так как к тому времени команчи уже полностью обеспечили себя лошадьми. Тем не менее, спрос на них по-прежнему оставался высоким: коней можно было с немалой выгодой сбывать другим племенам равнин. Налеты конокрадов приносили испанцам немалые убытки, однако команчи в качестве компенсации привозили в города Нью-Мексико бизоньи кожи и рабов, и отношения оставались терпимыми. Правда, в 1742 г. против конокрадов была все-таки отправлена военная экспедиция, но по установившейся традиции она не нашла никого - хотя дошла вдоль Арканзаса вплоть до селений уичита.

В то же время команчи обрели еще одного торгового партнера. Слухи о французах - предлог для отправки злополучной экспедиции 1720 г. - не были пустым звуком. В 1724 г. индейцы в южном Канзасе видели французского купца по имени Бугмон, а в 1739 г. в приемной испанского губернатора в Санта-Фе появились братья Малье из Иллинойса с предложением сотрудничества. Губернатор принял их любезно и отпустил с миром. Однако военные получили предписание усилить бдительность, и, когда на горизонте показался новый французский отряд, его предводителя арестовали и казнили. Однако французы уже поднялись по Ред-Ривер и начали торговать с уичита, а с 1747 г. - и с команчами. И это стало для испанцев настоящей катастрофой! Французы угрожали не только торговым интересам, но и самой безопасности испанских владений. С команчами они достигли полного взаимопонимания - ружья в обмен на лошадей. Откуда же индейцы доставали «товар», их ничуть не интересовало. Число охотников за испанскими скакунами среди команчей возросло многократно; в 1746 г. летучий отряд напал на Пекос, и с тех пор территория Нью-Мексико фактически оказалась на осадном положении. В следующие сорок лет покоя испанцам не было нигде. Попытки ответить ударом на удар (как, например, строительство новых крепостиц-президиос, карательные экспедиции 1747 и 1749 гг.) не давали ничего хорошего. Показательно, что пока одни команчи воевали, другие мирно приходили торговать и в Пекос, и в Таос, но оба этих населенных пункта (первый в 1746, 1750, 1773 и 1775 гг., второй в 1760 г.) подвергались нападениям. Это может выглядеть абсолютной нелепостью, но только если забыть, что команчи не являлись единым племенем - каждое подразделение само решало вопросы войны и мира. Позорно провалилась очередная военная экспедиция 1768 г.; команчи фактически остановили испанскую экспансию из Нью-Мексико на восток и прервали прямую связь с новыми поселениями в Техасе.

Первый военный успех пришел к испанцам в 1774 г., когда отряд в 600 солдат, ополченцев и индейцев-пуэбло под началом К. Фернандеса напал на деревню команчей у Испанских гор (Ратон, территория Нью-Мексико) и взял больше ста пленных. В 1779 г. новый губернатор Нью-Мексико, Х. Б. де Анса, собрал армию в 500 испанцев и 200 наемников из юта и апачей, которые захватили большое селение команчей и в бою убили влиятельного военного вождя, Зеленого Рога (Куэрно Верде). После этого число индейских набегов заметно снизилось, хотя и не полностью. Тогда в 1785 г. де Анса известил команчей, что испанцы хотят мира, и предложил им выбрать одного делегата для подписания договора. Его идея принесла плоды той же осенью, когда техасские команчи заключили мир с губернатором Техаса, Д. Кабельо.

У команчей Нью-Мексико главным противником мира являлся парабио по имени Белый Бык (Торо Бланко), однако котсотека убили его и разогнали его сторонников. На общем совете котсотека, ямпарика и юпе избрали главой мирной делегации Кожаную Шапку (Экуэракапа). В начале 1786 г. состоялись две встречи с испанцами - в Пекосе и на индейской территории; в июле Анса отправил подписанный договор в Мехико, а в октябре он был ратифицирован. Вместе с тем Анса добился перемирия между команчами и юта, а также заключил союз с команчами против апачей. Отныне на много лет в Нью-Мексико воцарился мир, взаимная торговля получила новое развитие, а тех испанцев, которые занимались ею, стали называть «команчеро». Деловые контакты между жителями Нью-Мексико и команчами успешно выдержали испытание временем и были перенесены в следующий, XIX-й век. Они не прерывались даже тогда, когда индейцы обращали купленное у команчеро оружие против жителей Техаса и северной Мексики.

В первой половине XVIII в. основная часть команчей проживала в междуречье Платта и Арканзаса. Оттуда они совершали набеги не только на испанцев, апачей и юта, но и другие племена центральных равнин. Хотя многие команчи после 1750 г. откочевали на юг, на прежнем месте остались ямпарика и юпе. Еще в 1805 г. северный Платт знали как «Падука», и это тогда значило то же, что и «Команч». Еще в 1775 г. команчи дрались с лакота и чейеннами в Блэк-Хилс и нападали на селения арикара по р. Миссури. Не было мира и с канза, оседжами и пауни… Обычно камнем преткновения служили лошади. У команчей всегда их было больше, чем нужно, а эти племена не желали снисходить до торговли, особенно когда сами получили ружья от миссурийских французов. Чаще шли самым простым путем - встречая всадника-команча, его тут же пристреливали, коня забирали, а это уже значило войну.

В конце концов, команчи выработали тактику борьбы с противником, вооруженным однозарядными ружьями, а пауни и оседжи к тому времени обзавелись собственными табунами - правда, преимущественно за счет тех же команчей. В 1746 г. три племени схватились в большой войне. Через четыре года при посредничестве уичита команчи и пауни помирились и общими усилиями обрушились на оседжей; в 1751 г. те были разбиты. После этого пауни приняли решение уйти из Канзаса и переселились далеко на север, в Небраску; команчи в свою очередь частью отправились к Льяно-Эстакадо, частью укрепились у Арканзаса.

Однако мир длился недолго. Пауни на своей новой родине не оставили мыслей о неисчислимых табунах Техаса и Нью-Мексико. Обычно они отправлялись в набег пешком, чтобы в случае успеха вернуться верховыми. Неизбежным итогом стало возобновление взаимных столкновений (1790-93 и 1803 гг.). В 1832 г. команчи перехватили одну из групп мародеров, на свою голову обнаруживших себя еще пешими, и вырезали ее до последнего человека. Недавнее поражение не образумило и оседжей, и во второй половине XVIII в. они продолжили движение на запад. Команчи снова взялись за оружие и снова, в 1791 г., наголову разгромили оседжей. В 1796 г. они стерли с лица земли целый лагерь оседжей на границе совр. Канзаса и Миссури.

Непросто складывались отношения команчей и с кайова - взаимные разногласия возникали еще в Вайоминге. До 1765 г. кайова проживали в Южной Дакоте, в Блэк-Хилс, но затем были изгнаны оттуда индейцами лакота, идущими с Миссури. Кайова пришлось идти на юг: сначала вверх по р. Платт, оттуда в Канзас и наконец в южные равнины, к р. Арканзас - земли, которые команчи привыкли считать своими. К 1780 г. кайова находились в состоянии войны с ямпарика и юпе, причем обе стороны признали: противник им попался достойный. Будущий мир зародился на случайной встрече в испанской фактории (точная дата неизвестна - скорее всего, около 1805 г.). Хозяину только чудом удалось не дать воинам кайова и ямпарика сцепиться, после чего один из кайова выразил желание уйти с команчами и провести у них лето. Осенью он вернулся невредимым, и это стало залогом мира. Очевидно, на урегулирование разногласий потребовалось несколько лет, однако в результате не только закончилась война, но и был заключен прочный, нерушимый союз. Он распространился и на необычных друзей кайова - кайова-апачей; к этому команчи, должно быть, привыкли не сразу, поскольку многое здесь напоминало их извечных врагов.

Еще один важный союз команчи заключили с южными подразделениями чейеннов и арапахо. Они пришли в центральные равнины вскоре после ухода оттуда пауни. Эти земли считали своими личными охотничьими угодьями едва ли не все племена «старожилов», и на первых порах чейенны и арапахо оказались о кольце врагов. Для того, чтобы выжить, два племени сразу же объединились между собой. На юг их привлекла торговля - с испанцами Нью-Мексико, затем с американцами. В 1830-х гг. главным торговым центром на южных равнинах был Форт-Бент, американская фактория на р. Арканзас в юго-вост. Колорадо. Бент дружил с чейеннами (даже женился на их соплеменнице), но торговать к нему приходили и из других племен. Междоусобные распри мешали Бенту работать, и ему быстро надоело разводить своих деловых партнеров по разным комнатам. По его инициативе чейенны и арапахо предложили команчам и кайова трубку мира. Так был заключен «Великий мир 1840 г.» - важная веха в дипломатии южных равнин. Новых друзей команчи одарили лошадьми.

Что касается Техаса, то на протяжении XVII в. он оставался глухой и практически неосвоенной провинцией Испании. В Мадриде по-настоящему вспомнили о нем лишь тогда, когда французы, закрепившись в Луизиане, постепенно начали выбираться за ее пределы. В 1716 г. испанцы построили миссию-президио Нагадочес - первый камень в создании на территории Техаса цепи укрепленных поселений. Команчи поначалу отнеслись к этому начинанию спокойно: эти земли не входили в круг их непосредственных интересов. Однако в скором будущем мир в регионе был нарушен, и без участия команчей не обошлось. Всему виной был их застарелый конфликт со степными апачами. К концу 1720-х гг. часть апачей оказалась выжатой в южный Техас и отступала дальше на юг, к Рио-Гранде. Этих индейцев стали называть липан.

Для испанцев новый сосед оказался более чем беспокойным. Липаны сразу же