Лук был основным стрелковым оружием индейцев, и хотя некоторые воины со временем становились очень хорошими стрелками из ружей, они редко достигали в обращении с ружьем такого же мастерства, как с луком. Ричард Додж вспоминал: «Когда я впервые встретил индейцев, мало у кого из них было огнестрельное оружие, а имевшиеся ружья были самого низкого качества. Универсальным оружием был лук. Даже те, кто имел ружья, носил их, по моему мнению, скорее из-за производимого ими шума (что мы назвали бы психологическим эффектом), или потому что оно было «ценной вещицей»… В моем первом бою с индейцами я был весьма удивлен, увидев, как убегающие краснокожие неизменно прихватывали с собой свои луки и стрелы, но бросали ружья. Мой проводник объяснил, что индейцам мало пользы от ружей в ближнем бою. Воин мог выпустить полный колчан стрел за время, которое уходило на то, чтобы зарядить ружье и выстрелить один раз».

Лук был мощным и опасным оружием в руках краснокожего. Современники говорили, что белый человек с трудом мог натянуть тетиву сильного индейского лука на четыре дюйма, тогда как индеец легко натягивал его до наконечника стрелы. При этом, сила луков даже внутри одного племени порой значительно разнилась. Индейцы говорили, что бывали луки, натянуть которые было под силу не каждому краснокожему. По словам сиу хороший лук посылал стрелу в бизона так, что наконечник скрывался в теле животного, отличный лук вгонял стрелу по оперение, а великолепный лук пробивал бизона навылет. Рэндолф Мэрси подтверждал, что в руках индейца он становился весьма грозным оружием и с небольшого расстояния часто пробивал туловище бизона насквозь. Но Ричард Додж, проведший на Равнинах более тридцати лет, писал: «Я слышал много историй о способности индейского лука пробить бизона насквозь, а один из авторов заявлял, что лично выстрелом из лука навылет пробил дюймовую доску. Могу сказать лишь, что, обладая значительными знаниями о многих племенах, я никогда не видел ничего подобного. Я часто видел, как стрела уходила в туловище бизона по оперение, если только не попадала в кость. По моему опыту, самый сильный индеец, имея лучший лук, не сможет даже с расстояния в несколько футов прострелить бизонье ребро, чтобы нанести ему смертельное ранение». Однако, многим белым людям удалось удостовериться в мощи индейских луков. Один из них, Энтони Гласс, в 1808 году побывал на бизоньей охоте с таовайя (вичитами): «Я сам видел, как индеец с луком из маклюры прострелил бизона навылет с гораздо большей силой, чем ружье посылает пулю». Белден также сообщал, что индеец из лука насквозь пробивает человека, лошадь или бизона. «Силу лука лучше понять, когда я скажу вам, что самый мощный револьвер «Кольт» не может пробить бизона насквозь… сам я часто пробивал (из лука) навылет дюймовую доску. Однажды я обнаружил человеческий череп, пригвожденный к дереву стрелой, которая не только пробила его кости, но и вошла в дерево достаточно глубоко, чтобы удерживать вес черепа». Археологические раскопки на полях сражений между краснокожими воинами и американскими солдатами, подтверждают, что стрелы легко пробивали черепа.

Капитан Вильям Кларк сообщал, что индейцы метко поражали движущиеся мишени, мчась верхом на своих скакунах, превосходно рассчитывая расстояние и влияние ветра на полет стрелы. На расстоянии в пятьдесят метров лук был очень метким оружием. По словам Джорджа Белдена, индейский лучник легко убивал добычу, пробивая ее сердце с семидесяти метров, или сбивал птиц с вершин самых высоких деревьев. Ларок в 1805 году отмечал, что кроу очень метко стреляют из луков. Подобные сообщения можно найти и относительно представителей всех других племен. По разным сведениям, индейский лук посылал стрелу приблизительно на 200-300 метров, причем на излете она теряла свою убойную силу. Вашингтон Ирвинг сообщал, что пауни из лука поражают цели на расстоянии в 280 метров. Старики шайены говорили, что лук был эффективным оружием на войне, убивая противников с расстояния 270-360 метров. Они также утверждали, что в дни старых, заряжающихся с дула ружей, лук был более эффективным оружием для поражения целей с дальней дистанции, чем ружье. Но это заявление весьма сомнительно, поскольку большинство современников указывало, что основное преимущество огнестрельного оружия заключалось в гораздо большем радиусе убойной силы, в чем лук значительно проигрывал.

Скорость стрельбы из лука была поразительна. Ноа Смитвик писал относительно эффективности индейских луков: «Насколько бы ни было примитивно оружие краснокожих, в скорости стрельбы оно дает им преимущество над старыми, одноствольными, заряжающимися с дула ружьями. Особенно во время атаки. Пока белый человек заряжает ружье, индеец способен выпустить дюжину стрел. А если краснокожим удается вынудить нас выстрелить всем сразу, мы оказываемся полностью в их руках». То же подтверждал Джордж Гриннел писавший, что: «…стрельбу из лука могли производить очень быстро и с большой точностью. Я сам видел, как индеец взял в руку шесть стрел и выпустил их в цель гораздо быстрее и точнее, чем я мог сделать из шестизарядного револьвера». Полковник Додж был свидетелем того, как индейцы, держа в левой руке 5-10 стрел, так быстро выпускали их из лука, что последняя стрела выстреливалась еще до того, как первая касалась земли, и делали это с такой силой, что любая из них могла убить человека, стоящего на расстоянии 30 ярдов. Кэтлин описал «игру в стрелы» у манданов, когда воины стреляли вверх из луков так, чтобы выпустить больше стрел, пока первая не упадет на землю. Он отмечал, что его поразило не только расстояние, на которое била стрела, но и скорость, с которой воины умудрялись накладывать стрелы на тетиву и стрелять. Юджин Вэйр, боевой офицер, знавший о схватках с краснокожим не понаслышке, утверждал: «Лук со стрелами в руках индейца гораздо более опасное и эффективное оружие, чем револьвер. Несмотря на то, что из револьвера можно быстро выстрелить шесть раз, после этого его невозможно перезарядить на скаку или бегу, если вас кто-то преследует. А индеец может выпустить с близкого расстояния шесть стрел также быстро, как из револьвера, а затем также быстро еще двадцать четыре. Поэтому, когда солдат отстреливает все свои пули, он становится добычей преследующего его индейца, вооруженного луком».

Когда индеец натягивал лук, обе руки работали вместе одновременно. Левая толкала его вперед, а правая в тот же момент тянула тетиву назад к правому уху. Стреляя, воин накладывал стрелы на тетиву не глядя на нее. Существовало несколько способов удержания стрелы на тетиве во время стрельбы. Некоторые зажимали стрелу между большим и указательным пальцами, и тянули тетиву назад, другие помогали себе, цепляя при этом тетиву средним пальцем. Третий способ заключался в следующем: указательным и средним пальцами захватывали тетиву, зажимая ими стрелу, и дополнительно фиксировали ее на тетиве большим пальцем. По словам Гриннела, методы стрельбы и натягивания тетивы были индивидуальными, а не общеплеменными.

Скача на лошади, индеец часто держал одну или несколько стрел в руке, которая сжимала лук, а другой накладывал стрелу на лук и натягивал его. Кроу с детства приучали детей во время стрельбы держать в левой руке несколько стрел, чтобы повысить скорость стрельбы. Их держали наконечниками вниз, перьями вверх, чтобы острые наконечники не ранили левую руку, когда правая брала стрелы и натягивала их. Иногда дополнительные стрелы воин также держал во рту. Это было быстрее, чем вытягивать их из висящего за спиной колчана. Такой метод применяли только на войне или в опасных ситуациях. Преследуя всадника, отстреливающегося из лука, индеец старался подъехать к нему с правой стороны, потому что так тому было неудобно стрелять в преследователя. Некоторым воинам в бою удавалось уворачиваться от летящих в них стрел. Ассинибойны помнили соплеменника, который был настолько быстр и ловок в своих движениях, что легко уклонялся от вражеских стрел.

Если в бою у воина кончались стрелы, он по возможности подбирал валявшиеся на поле боя. Так, во время Битвы Феттермана земля была просто усеяна стрелами, и индейцам не нужно было пользоваться своими, поскольку они могли подобрать их повсюду. Брекенридж писал в 1811 году, что арикары «великолепные наездники - они стреляют из лука на полном скаку, и поднимают стрелы с земли, даже не придерживая лошадей». Учитывая, что представители этого племени никогда не считались лучшими наездниками на Равнинах, воины других племен, несомненно, легко могли проделывать подобные трюки в бою, когда у них заканчивались стрелы.

Изготовление стрел было делом весьма трудоемким, а потому немало времени тратилось на их поиски после выстрела. Воины по возможности собирали стрелы и после боя. Шайены зачастую вытаскивали свои стрелы из тел поверженных врагов. Манданы поступали также, причем кровь жертв с них не смывали, оставляя ее высыхать, после чего позже использовали снова. Один из сиу рассказывал, что после битвы с Феттерманом он собрал много валявшихся повсюду стрел и набил ими колчан, потому что они дорого ценились, и их было тяжело изготавливать. Большинство других воинов поступило также, оставляя только притупившиеся и поломанные. Команчи, однако, утверждали, что никогда не применяли по второму разу стрелы, которыми был убит враг, потому что они были запятнаны человеческой кровью.

Израсходовав все патроны и стрелы, воин мог воспользоваться валявшимися под рукой камнями, и весьма метко метать их по занявшим оборону врагам. В 1868 году капитан Джон Смит вместе с несколькими товарищами был вынужден в течение многих часов отбиваться от отряда сиу. Позднее он вспоминал: «Я искал возможности подстрелить индейца, засевшего футах в двадцати от меня, который бросил камень и разбил боковую панель моего «Винчестера», что едва не привело его в негодность. Ружье работало, но плохо. Наблюдая за тем местом, где он укрылся, я увидел взмах его руки, а спустя мгновение камень размером с два моих кулака ударил меня в лоб, оставив на нем ужасную рану и сбив меня на землю практически без чувств».

По словам Ричарда Доджа, до широкого распространения скорострельных ружей, копье было самым грозным и опасным видом индейского оружия ближнего боя, и применение его в схватке несло верную смерть противнику. Дэвид Томпсон также подтверждал, что копья являлись «страшным оружием в руках решительного человека». Джордж Белден сообщал в конце 1860-х годов, что они «чрезвычайно опасны, когда оказываются в искусных руках». Манданы порой оставляли на своих копьях кровь жертв, не смывая ее, и после каждого убийства кровь высыхала поверх предыдущего слоя.

Копье обычно использовалось конным воином и рана, оставленная им, как правило, была смертельной. В большинстве исследовательских работ отмечается факт, что индейцы никогда не бросали копье в противника. Но Джордж Белден сообщал в конце 1860-х годов, что индейцы Северных равнин умеют метать их достаточно далеко и довольно метко. Старики команчей говорили, что не бросали копий, но Бернет упоминал, что приблизительно в 1820 году воины этого племени с большим проворством метали копья на полном скаку. Траппер Джозеф Мик утверждал, что был свидетелем того, как во время атаки, случившейся в 1834 году, конные команчи метали копья, прикрепленные к длинным волосяным веревкам, чтобы их можно было притянуть обратно к себе. Однако, это свидетельство кажется маловероятным, поскольку при использовании в конном бою, на неровной поверхности копье несомненно могло зацепиться за куст, кочку или иное природное препятствие и сбить всадника с лошади.

Юэрс утверждал, что воины всех племен Равнин в конном бою держали копье двумя руками над головой, нанося удар сверху вниз, и никто из них не перенял техники боя испанских конных копьеносцев, в которой одной рукой всадник управлял конем, а другой наносил удар копьем, но это не совсем верно. Команчи рассказывали, что всегда наносили копьем прямой колющий удар, держа его согнутой рукой и ударяя из подмышки. По словам одного из них, если удар наносить сверху из-за головы, наконечник может попасть в кость и сломаться, или же движение может напугать лошадь самого всадника. Последнее утверждение, однако, вызывает лишь недоумение. Благодаря своему искусству верховой езды, индейские воины легко управляли в схватке своими скакунами. Если удар наносился всадником, он управлял лошадью коленями. Колтер вспоминал, что нападавший на него пеший черноногий схватил копье двумя руками над головой и бросился вперед, нанося удар сверху вниз. Информаторы Юэрса из племени черноногих также подтверждали, что для нанесения удара они перехватывали копье двумя руками, после чего наносили тычок сверху вниз. Юджин Вэйр, офицер армии США, сражавшийся с индейцами в 1860-х годах, утверждал: «Индейцы великолепно владеют копьями. У наших же парней имеются на вооружении сабли - индеец не может поразить солдата копьем, если тот вооружен саблей, но и солдат не может поразить саблей индейца, если тот вооружен копьем.»

Сабли крайне редко применялись американскими солдатами в боях с индейцами, и кавалерийские атаки с саблями наголо практически не использовались. Столкновения между равнинными индейцами и американской армией начались только с середины XIX века, а к тому времени уже получили распространение многозарядные ружья и револьверы, сделавшие использование сабель не целесообразным. В первой половине века кровопролитная война с равнинниками велась только на юге между Техасской республикой и союзом команчей, кайовов, кайова-апачей и вичитов. Липаны и хикарийя также порой нападали на жителей молодой республики, но их нападения можно отнести к разряду мелких стычек. Регулярной армии республика не имела, и в конце 1830-х годов были созданы отряды так называемых «техасских рейнджеров». На протяжении всего XIX века индейские противники, с которыми сталкивались белые люди на Равнинах, как правило, были конными. Не избежали этой проблемы и техасцы. Более того, южные племена, в отличие от северных, обладали огромными табунами и всегда воевали верхом на отличных скакунах. Когда встал вопрос об экипировке рейнджеров, они категорически отказались от сабель, считая их абсолютно бесполезным оружием против конных индейцев, которые уходили от прямого столкновения, принятого в европейской кавалерийской тактике ведения боя. Когда пошли разговоры о том, чтобы обеспечить рейнджеров саблями, один старый вояка с усмешкой сказал: "Они, несомненно, сослужат рейнджерам хорошую службу, особенно чтобы распугивать змей." На практике учившиеся воевать с индейцами техасские рейнджеры никогда не использовали сабель.

Не менее распространенным оружием, чем лук, были дубинки с жестко прикрепленными к рукояти каменными набалдашниками, которые использовали как в пешем бою, так и в конном. Воины старались нанести врагу палицей увечье, а затем добить его следующим ударом или ножом. Хвост Ласки из племени бладов рассказал, как следует использовать военную дубинку против ножа: «Если враг пытается пырнуть тебя ножом, ударь его по руке или запястью военной дубинкой, чтобы выбить нож. А затем ею разбей ему голову». Торговец Эдвин Дениг отмечал, что любая попытка отразить удар такой палицей приводила к перелому руки, а если парировать удар не удавалось, он сбивал на землю даже очень сильного человека. Использование другого вида дубинок, у которых каменный набалдашник свисал с рукояти, а не жестко закреплялся на ней, описал торговец Генри: «Конный воин мчится на полном скаку, вращая камень вокруг рукояти. Каждый меткий удар сбивает на землю человека или его лошадь». Также часто в рукопашных схватках использовались металлические топорики - томагавки. Относительно метания томагавков в бою, информация практически отсутствует, что, по видимому, говорит об отсутствии такой практики на Равнинах. Одно из редких упоминаний мы находим в сообщениях Берландиера, который писал в 1828 году, что многие команчи применяют «в бою булавы или метательные топоры». С другой стороны, Эдвин Дениг писал в 1854 году относительно индейцев Северных равнин: «Несмотря на широко распространенное мнение, томагавки и боевые топоры не метают во врага, а, напротив, к ним приделывают петлю, которую надевают на кисть (чтобы не потерять оружие в бою) и используют только в рукопашной схватке.»

Как уже упоминалось выше, специальных ножей для боя или скальпирования не существовало - для этих целей использовали обычные ножи. В бою обычно использовался верхний хват, когда рукоять зажималась так, что лезвие ножа было направлено горизонтально вниз. Удар наносился сверху вниз, чтобы проткнуть тело противника над ключицей, или сбоку горизонтально между ребер или в живот. Хотя в рукопашной схватке пеших бойцов нож был смертоносным оружием, от него было мало пользы против конного воина, вооруженного копьем или дубинкой. Обычно ножом добивали уже раненого противника, скальпировали его или уродовали его тело.

Одним из распространенных мифов истории Дикого Запада первой половины XIX века, по мнению автора, является преимущество, которое давало огнестрельное оружие краснокожему бойцу перед вооруженным луком и стрелами противником. В XIX веке ружья широко использовалось на Равнинах всеми противоборствующими сторонами, но индейцы всегда испытывали сложности с его приобретением, а также с получением боеприпасов и починкой сломанного оружия. Судя по всему, поначалу некоторые индейцы, несомненно, приписывали великолепные убойные качества нового оружия не меткости стрелка, а магической силе его оружия. Недаром сиу называли ружья «Колдовским железом». Французский торговец Франсуа Ларок встретил в 1805 году отряд хорошо вооруженных огнестрельным оружием воинов кроу. Индейцы были разочарованы своими неудачами на поле брани, которые их предводитель приписал тому, что «кто-то наслал на их ружья дурное колдовство и если бы он узнал, кто же это сделал, то убил бы его на месте».

Эдвин Дениг, много лет проживший среди индейцев, отмечал в 1854 году, что несколько воинов с ружьями более опасны, чем толпа, вооруженная луками, копьями и дубинками. С другой стороны, он же отмечал, что индейцы по возможности всегда носили и ружье, и лук, поскольку ружье являлось лишь добавочным оружием и ни в коей мере не могло заменить лук со стрелами. Удивительно, но, несмотря на всеобщие утверждения исследователей XX века, многие современники указывали на тот факт, что индеец с луком и стрелами был не менее (а зачастую и более) опасным противником, чем человек с однозарядным ружьем. Приведенные выше сведения о силе и скорострельности луков во время ранних столкновений только подтверждают эти факты. Несомненно, что в истории индейских войн периода завоевания восточной части американского континента, однозарядные ружья сыграли важную роль. За двести лет лесные индейцы научились быть отменными стрелками, и ружье стало для них обычным видом вооружения. Но тактика ведения боя лесных воинов значительно отличалась от принятой на Равнинах. Первые обычно дрались в лесных зарослях, где даже тонкие ветви деревьев и густая листва легко отклоняли стрелы, но не были препятствием для пуль. Лесные индейцы даже не использовали щитов, прячась за деревьями. Равнинники же сражались на открытом пространстве, где ничто не мешало стреле поразить свою цель. Кроме того, лесные индейцы дрались пешими, тогда как равнинники предпочитали конный бой, а длинноствольные американские, заряжающиеся с дула ружья не были приспособлены для верхового боя. Они подходили для пешего бойца, который во время стрельбы твердо стоял на земле и имел возможность хорошо прицелиться. Перезарядка занимала много времени, порох отмерялся и засыпался, а пуля забивалась в дуло длинным шомполом. Все это занимало около минуты, а за минуту боя могло произойти многое. На скаку перезарядка такого ружья была делом еще более сложным, не говоря уже о стрельбе. Индейцы с уважением относились к ружьям, но только к заряженным. Пока человек за минуту перезаряжал свое ружье, индеец на лошади покрывал расстояние в триста ярдов и выпускал около двадцати стрел. Чтобы выстрел был точным, белый человек должен был спешиться, тогда, как оружие индейца позволяло ему на протяжении всего боя оставаться верхом на коне. Обладавшие старыми ружьями индейцы тоже часто соскакивали с лошадей, чтобы выстрел из ружья был более точным. Для этого они приучали своих боевых коней стоять рядом с собой, когда воин спешивался в бою. И все же, до распространения новейших моделей скорострельных ружей, огнестрельное оружие редко применялось конными индейцами из-за сложности его перезарядки на скаку. Даже в 1860-х годах среди краснокожих все еще были широко распространены старые, а зачастую просто антикварные ружья, заряжающиеся с дула. Порох и свинец они без труда получали от торговцев. Порох перевозился в роге-пороховнице, а свинец нарубался кусочками, которые выковывались в грубые шарики-пули. Они специально делались меньше диаметра ствола, чтобы легко проскакивать внутрь. Отправляясь в битву, индеец наполнял рот пулями. Выстрелив, он на полном скаку переворачивал рог и засыпал в ружье неизвестное количество пороха, после чего сплевывал в дуло пулю. «Можно было не опасаться заряженного таким образом оружия, - писал Ричард Додж, - и солдаты без тени сомнения бросались на любое количество индейцев, порой лишь с саблей в руке.» Информация Эдвина Денига также согласуется со словами Доджа. Он сообщал, что, заряжая ружье в бою, индеец засыпает порох, после чего сплевывает в дуло одну из пуль, которые держит во рту - влажная пуля падает на порох без какого-либо пыжа между ними или поверх них. «Так они заряжают и стреляют очень быстро - четыре-пять раз за минуту, но не очень точно» - писал он.

Индейцы быстро научились обращаться с огнестрельным оружием. Франсиско Руис писал, что индейцы Техаса первой половины XIX века применяли ружья весьма искусно, перезаряжая их быстро и легко. Многие авторы отмечали большую меткость индейцев Скалистых гор в сравнении с их соседями-равнинниками. Вильям Гамилтон так объяснял причины этого на примере шайенов и шошонов: «Как охотники и стрелки шошоны превосходят шайенов по причине того, что они чаще живут в горах и охотятся на более мелкую дичь». Дениг отмечал в 1855 году, что оглалы «имеют ружья и являются отличными стрелками». Однако, боеприпасы были дорогостоящи и не всегда доступны для краснокожих воинов, и они не имели возможности практиковаться в стрельбе, а потому уступали в меткости евро-американцам. Единственное преимущество, которое давали старые, длинноствольные ружья в сравнении с индейским луком, это больший радиус действия и большую убойную силу. Но быстрота передвижений индейского воина зачастую сводила эти превосходства на нет.

Поскольку индейский всадник в бою постоянно перекидывал свое тело с одного бока лошади на другой, чтобы противнику было тяжелей попасть в него, обычной практикой равнинников было целиться ему в область живота. Черноногие говорили, что так было наиболее проще подстрелить всадника. Священник Менгарини писал: «В бою нет беспорядочной стрельбы наугад, каждый плоскоголовый всегда целится (всаднику) в живот». Кроу упоминали, что целились в ту часть тела всадника, «которой он сидит на лошади».

Индейцы некоторых племен, рассказывал шайен Деревянная Нога, любили отпиливать у ружей стволы, чтобы их было легче держать сидя в седле. Они думали, что такие ружья будут стрелять не хуже длинноствольных. Спиленное ружье можно было держать одной рукой, а другой - управлять лошадью. Шайены, по его словам, никогда этого не делали. Но, несмотря на слова Деревянной Ноги, Гриннел, записавший рассказы шайенов, упоминает ружье Маленького Волка, у которого было спилено дуло и приклад. Этот обрез он носил за поясом.

Появление нового скорострельного оружия временно смогло серьезно переломить ситуацию на Равнинах не в пользу краснокожих. Первым экземпляром такого оружия был шестизарядный револьвер «Кольт», с появлением которого один боец стал стоить шестерых. Эффективность револьверов была таковой, что первые схватки превратились в простые погони за краснокожими, и техасцы без опасений атаковали отряды индейцев в несколько раз превосходящие по численности их собственные. Наиболее известным примером первых схваток с краснокожими с использованием шестизарядных револьверов был бой между техасскими рейнджерами и огромным отрядом команчей, возвращавшимся из опустошительного рейда. Несколько десятков вооруженных новыми револьверами рейнджеров нанесли им такое сокрушительное поражение, что воины, побросав награбленное добро, были вынуждены спасаться бегством. Рейнджеры долго вспоминали «испытание Кольтов» в битве в каньоне Нуэкес. Индейцы скакали вокруг них, выпуская в своих врагов стрелы. Рейнджеры дали залп из ружей, после чего вскочили на лошадей и бросились на индейцев, поливая их свинцом. Ситуация разворачивалась по совершенно не привычному сценарию. Обычно после такого залпа индейцы кидались на опустошивших ружья противников и убивали их. «Никогда, - вспоминал один старый рейнджер, - банда краснокожих не бывала такой обескураженной, как во время той атаки. Они-то ожидали, что рейнджеры окажутся беззащитными.» Индейцы бросились врассыпную, а преследователи гнались за ними около трех миль и многих убили. Но широкое распространение револьверы «Кольт» получили только к концу 1850-х годов.

Спустя некоторое время индейцы также начали приобретать новые ружья и револьверы, и успешно использовать их в боях со своими противниками, что несколько уровняло противоборствующие стороны. Новые ружья конные индейцы обычно применяли на скаку, редко спешиваясь, чтобы хорошо прицелиться. Только о великом вожде Бешеном Коне вождь сиу Пес вспоминал: «В критические моменты боя Бешеный Конь всегда соскакивал со своего скакуна, чтобы выстрелить. Он единственный индеец, из тех, кого я видел, кто делал так часто». Ричард Додж: «Именно заряжающиеся с казенной части многозарядные ружья и металлические патроны превратили индейца Равнин… в изумительного солдата высшего разряда. Он уже был великолепным наездником, привыкшим всю свою жизнь сражаться верхом на коне. Единственное, что ему было необходимо - меткое оружие, которое можно было легко и быстро перезаряжать на полном скаку».

Источник: http://www.mesoamerica.ru/indians/north/fundam_6.html