Шерман выступил в поход на Атлантуиз Чаттануги 7 мая, во главе более чем 100-тысячной армии. Шерману подчинялись, если говорить точно, не одна, а три армии – Камберлендская, Теннессийская и Огайская, во главе которых стояли опытные генералы Джордж Томас, Джеймс Мак-Ферсон и Джон Скофилд. А соперником Шермана был Джозеф Джонстон, сменивший генерала Брэкстона Брэгга после разгрома у Чаттануги. В двух его корпусах, (их возглавляли Джон Худ и Уильям Харди), было к началу кампании около 42 тысяч человек.

Три армии Шермана неудержимо двигались вперед, оттесняя противника к Атланте. Но Джонстон, как правило, предпочитал отходить сам (как это было, например, 9 мая в столкновении на хребте Роки Фейс), надеясь в скоротечных стычках обескровить части Шермана, вынужденного к тому же оставлять в занимаемых городах небольшие гарнизоны, а также части для охраны коммуникаций. Джонстон не без оснований надеялся, что со временем это привело бы к потере Шерманом численного превосходства, и тогда-то генерал-южанин планировал нанести северянам мощный удар. К нему постоянно подходили подкрепления, и уже к концу мая войско Джонстона увеличилось до 70 тысяч человек, авот у Шерманалюдей поубавилось.

Продолжая продвигаться вперед, армия Шермана 8 июля вышла к реке Чаттахучи, последнему рубежу перед Атлантой. Северяне в разных местах сразу же начали переправу на южный берег, а Шерман уже готовил штурм города.

Атланта, возникшая менее чем за 30 лет до войны, успела стать одним из крупнейших городов страны и индустриальным центром аграрного Юга. В городе были оружейные мастерские, швейные фабрики, шившие обмундирование для солдат-южан, железнодорожные депо. Стратегическое значение города для Конфедерации было огромно: с его потерей неизбежно рухнул бы западный участок всей системы обороны. Зная это, Джонстон самым, тщательным образом укреплял подступы к Атланте, в то время как в Ричмонде готовилась радикальная перемена его собственной судьбы.

Постоянные отходы Джонстона вызывали растущее недовольство военно-политического руководства Конфедерации и ее населения. В результате, когда на решительный запрос из Ричмонда о дальнейших планах Джонстон не сумел толком ответить, президент Дэвис сместил его и поставил во главе армии Джона Худа. Обстоятельства требовали от нового командующего решительных действий, и Худ в течение недели с небольшим попытался нанести Шерману три удара, каждый раз рассчитываясокрушить северян.

Первый удар Худ провел 20 июля. Накануне Шерман, понимавший, что Худ будет атаковать, решил опередить его и вечером 19-го двинул свои армии вперед. Однако на следующее утро Худ обнаружил, что Скофилд и Томас наступают на расстоянии 3 миль друг от друга (брешь возникла из-за неточных карт, обозначавших Персиковый ручей гораздо короче, чем на самом деле), и, мгновенно сориентировавшись, нанес в месте их разрыва сильнейший удар. Особенно тяжело пришлось частям Томаса, но он в самый критический момент подтянул из резерва несколько батарей, открывших по южанам огонь прямой наводкой. Те бросились бежать, и лишь отчаянная контратака дивизии Александра Стюарта позволила им в относительном порядке отвести свои потрепанные части к окраинам Атланты.

На следующий день, 21 июля, передовые отряды Мак-Ферсона ворвались в поселок Болд-Хилл близ юго-восточных окраин Атланты, на расстоянии орудийного выстрела до ее центра. Установив там (а вскоре и на других участках) мощные орудия, Шерман приказал вести систематический обстрел военных и промышленных объектов города. Неизбежные в таких случаях жертвы среди гражданского населения Атланты вскоре нашли отражение в яростной газетной кампании на Юге против «варварства» Шермана.

Худ,почти без паузы, нанес еще один удар. Поздно вечером 21 июля он направил корпус Харди в 15-мильный ночной бросок к юго-востоку от Атланты с дальнейшим поворотом на север. В полдень 22 июля части Харди внезапно возникли у юго-восточных окраин города, куда в это время наступала армия Мак-Ферсона. Харди обрушил на ее левый фланг удар, сила которого была такова, что многие северяне бросились бежать.

Но еще до начала сражения в наиболее слабо защищенное место обороны Мак-Ферсона были посланы две дивизии. Как раз в разгар южной атакиэти части появились на поле боя, буквально с марша вступив в сражение. Сомкнув разорванные было ряды, северяне сумели занять жесткую оборону. Худ не собирался упускать победу, которую, как ему казалось, он уже держал в руках. Он приказал бросить на Мак-Ферсона мощную группу из корпуса Бенджамина Читхэма. Наблюдавший за сражением Шерман заметил, что части Читхэма куда-то уходят. Заподозрив неладное, Шерман приказал Скофилду выделить пару батарей орудий на конной тяге и во главе их помчался вдогонку за Читхэмом. Когда конфедераты набросились на части Мак-Ферсона Шерман приказал канонирам развернуть орудия и открыть по Читхэму огонь. Мятежники в ужасе бросились наутек. А с другой стороны по ним палили орудия Мак-Ферсона.

В суматохе боя, когда северяне дрогнули и начали отступать, Мак-Ферсон, пытаясь остановить бегущий корпус Фрэнка Блэйра, в азарте выехал прямо на южный пикети был убит наповал. Его место временно занял генерал Джон Логан, которого солдаты за богатырское телосложение называли «вышибалой». Еще до появления Шермана со спасительной артиллерией Логан сам повел солдат в контратаку. Мужество солдат и офицеров северян спасло судьбу сражения 22 июля, получившего название «битвы за Атланту» и завершившегося только в темноте.

Отчаянные попытки Худа перехватить инициативу показали Шерману, что силы южан на исходе. У него возник смелый план: скрытым маневром выйти в глубокий тыл противника с юга и отрезать его от Саванны, крупного атлантического порта (впрочем, к тому времени роль порта уже потерявшего, так как его блокировал флот Севера), откуда к Худу подступала большая часть продовольствия, боеприпасов, подкрепления. Этот выход в тыл удался Шерману не сразу.

«Первая попытка» была поручена армии Оливера Ховарда (он был назначен на место Мак-Ферсона, а самонадеянный Джозеф Хукер, считавший, что этот пост «по старшинству» должен достаться ему, в знак протеста подал в отставку), но Худ, предупредив хитроумный маневр северян, 28 июля у церквушки Эзра, к юго-западу от Атланты, нанес им третий удар. Ховард отменно руководил боем, и мятежники были отброшены. После этого сил для новых ударов у Худа уже не оставалось, и он перешел к жесткой обороне.

Шерман продолжал и попытки обхода противника крупными силами, и дерзкие кавалерийские броски. До поры до времени конфедераты отбивали все его выпады. Наконец в ночь на 26 августа Шерман скрытно увел почти все свои войска на запад от Атланты, оставив в траншеях лишь корпус Генри Слокама. Быстро выйдя к железным дорогам Атланта—Монтгомери, а затем Атланта—Саванна, федералы стали самозабвенно разрушать их, чтобы полностью блокировать мятежников в Атланте.

Была даже разработана специальная «технология»: множество солдат выстраивалось вдоль одной из сторон полотна, по двое у каждой шпалы. По команде десятки таких пар одновременно поднимали внушительный участок колеи и опрокидывали его навзничь. А затем кувалдами, ломами, камнями – всем тяжелым, что попадалось под руку, солдаты отбивали шпалы от рельсов и швыряли их в заранее разведенные костры. Следом за шпалами в огонь бросали и рельсы, раскаляли их добела, после чего причудливо изгибали вокруг ближних деревьев или телеграфных столбов. Получавшиеся при этом загогулины солдаты остроумно прозвали «галстуками (или «шпильками») Шермана»; такие «галстуки»при всем желании уже нельзя было использовать для восстановления колеи.

Лишь в ночь на 30 августа Худ узнал, что северяне вышли к железнодорожной станции Джонсборо, далеко у него в тылу. Он бросил туда корпус Харди, усиленный до 24 тысяч человек, и уже 31 августа южане ворвались на станцию. Завязался тяжелейший бой, но части Ховарда отбили все атаки Харди, а на следующий деньразгромили его.

Худу пришлось спешно эвакуировать Атланту. Отступая, солдаты Худа жгли паровозы, вагоны, взрывали боеприпасы, которые не могли захватить с собой. Многочисленные взрывы и начавшийся от них в городе пожар создали в Атланте обстановку подлинного кошмара, во много раз превосходившую «ужасы» обстрелов северян, столь охотно описываемые позднее в мемуарах бывших мятежников. Худ увел армию на юго-восток, сумев избежать столкновения с силами северян у Джонсборо. 4 сентября он телеграфировал в Ричмонд, что его армия теперь базируется у железнодорожной станции Лавджой в 30 милях к югу от Атланты.

В ночь на 2 сентября Шерман в волнении прогуливался у своей штабной палатки, близ Джонсборо. Слыша грохот взрывов со стороны Атланты, он опасался, что Худ атакует оставшегося в одиночестве Слокама. Генералу так и не удалось уснуть. На рассвете он услышал поблизости оживленные возгласы, смех. Это Томас, только что получивший от Слокама сообщение о бегстве армии Худа, громко читал его оказавшимся рядом солдатам и офицерам. А 20-й корпус во главе со Слокамом как раз в эти утренние часы входил в оставленную противником Атланту.

Север ликовал. В честь Шермана и его армии слагались поэмы, сочинялись марши, а президент Линкольн даже распорядился отслужить в церквах благодарственные молебны и прислал Шерману телеграмму с выражением «благодарности нации».

Пробыв несколько дней в Джонсборо в надежде «перехватить» отступавшую армию Худа, Шерман 7 сентября прибыл в Атланту. Опасаясь присутствия в своем тылу города, жители которого не питали горячей любви к Северу и к тому же потерпели сильныелишения во время взятия города, Шерманизвестил горожан, что они должны в кратчайшие сроки покинуть Атланту. Разумеется, этот шаг вызвал на Юге бурю протестов и патетических обвинений в адрес Шермана, но его это мало волновало. Еще 4 сентября он телеграфировал начальнику штаба генерала Гранта генералу Генри Хэллеку: «Если этот народецподнимет вой насчет моего варварства и жестокости, я отвечу, что война – это война, а не погоня за популярностью. Если они хотят мира, то им и их родственникам следует прекратить эту войну».

Ситуация тех дней осложнялась тем, что Худ неожиданно двинул остатки своей армии на северо-запад. Уйдя в сторону от Атланты, он явно рвался в штаты Среднего Запада. Некоторое время Шерман пытался преследовать его, но затем поручил это специально выделенным группам Томаса и Скофилда. Линкольн и Грант, однако, были крайне обеспокоены выпадами «недобитого» Худа. Но Шерману в длительной переписке с Грантом удалось отстоять свой план: наступать на Саванну, отказавшись при этом от коммуникаций и какой-либо связи со столицей.

Перед началом марша Шерман отправил в Чаттанугу раненых, больных, излишки артиллерии – все, что могло помешать ему в походе. В последние дни подготовки была повреждена железнодорожная колея и уничтожен проволочный телеграф, чтобы никто не мог узнать что-либо об армии Шермана. С этого момента, с 14 ноября, все 68-тысячное войско Шермана почти на месяц исчезло для внешнего мира. Одна за другой части северян покидали Атланту, и днем 16 ноября выступила в поход последняя из них.

Известия о выступлении армии Шермана из Атланты «куда-то на юг» привели в Конфедерации к взрыву как паники, так и судорожной воинственности. Гигантская армия Шермана шла вперед четырьмя мощными колоннами; при ней было 65 орудий, до 600 санитарных повозок, 2,5 тысяч фургонов с продовольствием и боеприпасами.

Иногда на авангарды и фланги армии пытались напасть кавалеристы Джозефа Уиллера и милиционеры Джорджии, но северяне легко их отбрасывали. Тогда конфедераты стали зарывать в землю на пути движения северян самодельные мины, на которых подорвались несколько солдат. Но Шерман распорядился вести перед колоннами группы пленных, которых заставляли кирками и лопатами откапывать мины. А когда пресса Юга в очередной раз обвинила генерала в жестокости, он ответил, что мятежники хотели этими минами убить его солдат, он же спасает их жизни, отчасти рискуя при этом жизнями солдат противника, которых вовсе не обязан жалеть.

Операция Шермана была секретом для всех, кроме узкого круга военно-политического руководства Севера, Но конкретных ее деталей не знал никто. В целях снабжения огромной армии Шерман приказывал реквизировать у населенияпродовольствие, лошадей, мулов. Одновременно разрушались расположенные в важных стратегических пунктах укрепленные здания, предприятия, железнодорожные строения и сама колея, чтобы ничто не смогло более послужитьв эти последние месяцы войны. Нигде не задерживаясь, даже в столице Джорджии Милледжвилле (ее северяне миновали 23 ноября), Шерман рвался к океану.

В первых числах декабря его колонны одна за другой начали в различных местах выходить к побережью Атлантики. А с поджидавших Шермана судов флота Севера еще в конце ноября была высажена на побережье диверсионная группа, которая 6 декабря попыталась перерезать железную дорогу Саванна—Чарльстон (это окончательно отрезало бы Саванну от внешнего мира), но конфедераты сумели отбиться. Любопытно, что при этом милиционеры из Джорджии категорически отказывались воевать «на иностранной территории», т.е. в Южной Каролине, и их командиру пришлось хитростью бросить их против северян, переведя в темноте поезд на пути, ведущие к Чарльстону.

Разведчики Шермана сообщили, что оборона Саванны сильна, город защищают примерно 5—6 тысяч солдат и 8—10 тысяч милиционеров. Поскольку солдаты Шермана устали от долгого марша, генерал стал было склоняться к мысли об осаде Саванны. Но такое решение было не в его характере, и вскоре Шерман приказал захватить мощный форт Мак-Аллистер – ключ к Саванне с юга, милях в 15 от нее.

Днем 11 декабря штурмовая дивизия Уильяма Хейзена пошла в атаку, за которой Шерман и офицеры штаба наблюдали с крыши ближней рисовой мельницы. Орудия форта встретили наступавших яростным огнем. Когда рассеялся густой дым, Шерману на мгновение показалось, что мощный залп смел всю дивизию прорыва, но, как выяснилось, на пути наступавших оказалась большая впадина, минуя которую, они на пару минут скрылись из виду. Кстати, впадина спасла жизни многим северянам, укрыв их от убийственного огня. И вот уже дивизия Хейзена возникла на дальнем гребне впадины и продолжила штурм. А еще через несколько минут солдаты карабкались на брустверы форта. Осада форта продолжалась не более двадцати минут. Примерно четверть его гарнизона погибла при штурме, остальные попали в плен.

17 декабря Шерман направил генералу Уильяму Харди, теперь стоявшему во главе обороны Саванны, предложение о сдаче города. На следующий день Харди прислал отказ, и Шерман приказал готовиться к штурму. Но и Харди, конечно, понимал, что Саванну ему не спасти. Спешно прибывший туда из Чарльстона командующий всеми силами Конфедерации на юге-востоке генерал Пьер Борегар также настоятельно посоветовал Харди поскорее оставить город, пока еще был шанс отойти к Чарльстону. Поколебавшись, Харди согласился. Его солдаты скрытно навели три понтонных моста через рукава реки Саванна, и в ночь на 21 декабря войско Харди ускользнуло из города и ушло в Чарльстон. А уже в 5 часов утра в Саванну вступали отряды Шермана.

Счастливый Шерман отправил Линкольну телеграмму, текст которой, навсегда оставшийся в истории США, гласил: «Прошу Вас принять в качестве рождественского подарка город Саванну со 150 тяжелыми орудиями, множеством снаряжения, а также примерно 25 тысячами кип хлопка».

Отличный рождественский подарок получил в конце года и сам Шерман. Преподнес его генерал Джордж Томас, который был еще в октябре направлен Шерманом в столицу Теннесси – Нэшвилль, чтобы сдерживать там попытки Джона Худа захватить этот штат. Вначале, правда, генерал Джон Скофилд (его Огайскую армию Шерман также бросил на оборону штата Теннесси) нанес Худу тяжелейший урон в ноябрьских боях у Спринг-Хилла и Франклина; в последнем бою, кстати, были убиты шестеро генералов-южан, а еще один попал в плен. Затем Худ осадил Нэшвилль, но части Томаса и Скофилда решительно атаковали его и в двухдневном сражении 15—16 декабря разбили джонни наголову. Это единственный случай в ходе данной войны, когда одна из армии была фактически уничтожена на поле боя.

Дав отдохнуть уставшей армии, пополнив запасы боеприпасов, продовольствия, обновив обмундирование, Шерман уже в конце января выступил из Саванны на север. Время года не подходило для дальних маршей: шли непрекращавшиеся дожди, по дорогам катились потоки грязи и воды, что остановило бы, пожалуй, любую армию, но не 60-тысячное войско Шермана, которое неумолимо шло вперед. В Ричмонде сообщения о новом наступлении северян вызвали панику. Генерал Ли (президент Дэвис еще 3 февраля, уступив нараставшим просьбам населения и армии, назначил его главнокомандующим всеми армиями Конфедерации) приказал разбитому под Нэшвиллем Худу срочно идти с остатками армии и пополнениями из новобранцев наперерез Шерману и остановить его.

Одновременно в Северной Каролине проходил экстренный донабор милиции, и вскоре этот штат выставил против Шермана до 40 тысяч человек. Во главе их фактически стоял Пьер Борегар, формально командовавший войсками Конфедерации в обеих Каролинах и в Джорджии (последней, впрочем, мятежники лишились после занятия Шерманом Саванны). Кроме того, примерно 20-тысячное войско во главе с Брэкстоном Брэггом караулило в Северной Каролине армию Скофилда, еще в начале января посланную Шерманом для захвата важнейшего порта Уилмингтона и дальнейшего соединения с основной группой.

Взятию Уилмингтона предшествовала важная операция по овладению своего рода ключом к нему – фортом Фишер. В этой последней операции важную роль сыграл и федеральный флот.Планируя операцию по взятию форта Фишер, командующий Североатлантической эскадрой коммодор Дэвид Портер столкнулся с двумя проблемами. Первая из них заключалась в том, что поблизости не было ни одной военно-морской базы, а местный командующий сухопутными силами генерал Бенджамин Батлер, представлявший из себя вторую проблему, упорно отказывался сотрудничать.

Вдруг, неожиданно для всех, Батлер выдвинул фантастическую идею: он предложил не штурмовать форт Фишер, а взорвать его гигантской плавучей миной. Как ни странно, эта нелепая мысль пришлась Портеру по вкусу. Он выбрал из состава своей эскадры старый пароход «Louisiana / Луизиана» и начинил его трюмы 215-тонным пороховым зарядом с детонатором. В середине декабря 1864 года эскадра Портера, пробившись сквозь шторм, появилась близ устья Кейп-Фейр-Ривер, а 23 числа буксир подвел «Луизиану» к форту Фишер на расстояние в 300 ярдов. Там старый пароход бросил якорь, команда завела часовой механизм, установив его на 20 минут, и покинула судно в шлюпках.

Однако когда назначенное время истекло, взрыва почему-то не последовало. «Луизиана» продолжала мирно покачиваться на волнах. Наконец канониры конфедеративных батарей, заинтригованные непонятным соседством старой и безвредной на вид калоши, выпустили в нее несколько снарядов. Раздался мощный взрыв, за которым последовал невиданный по своим масштабам фейерверк, но ни один человек из гарнизона форта Фишер даже не был задет летящими обломками.

Портер решил проигнорировать эту неудачу и на следующий день на рассвете приблизился со своей эскадрой почти к самым батареям форта. Как выяснилось, мощь этих батарей была более воображаемой, нежели реальной, и в течение часа северяне заставили вражеские орудия замолчать. Затем по разработанному заранее плану на сцене должен был появиться Батлер. Но Батлер был в своем репертуаре и прибыл почему-то только на следующий день. Продолжая своевольничать, он произвел высадку в 5 милях от форта Фишер, но за целый день на берег было переправлено лишь около трети его сил — всего 2200 человек.

Тем временем Портер, скрипя зубами от злости, снова сблизился с батареями форта и открыл огонь, но Батлер, как видно, решил провалить операцию и одновременно подставить флотское начальство. Он заявил, что огонь эскадры Портера был неэффективным и вывел из строя лишь 3 из 73 орудий форта Фишер и что к концу дня на укреплениях все еще оставалось 800 мятежников. Затем он снова погрузил свои войска на транспорты и благополучно отбыл назад в Хемптон Роудс.

Немедленно уволив Батлера за трусость, Грант назначил на его место генерала Альфреда Тэрри.

12 января 1865 года Портер с эскадрой из 62 кораблей и с сухопутными силами генерала Тэрри на транспортах снова прибыл к форту Фишер. Адмирал немедленно двинул вперед флотилию броненосцев во главе с «New Ironsides / Ныо-Айронсайдс», и расположившись в 800 ярдах от форта, они открыли огонь. В 8 часов утра на следующий день войска высадились на берег, вырыли позади форта длинную траншею, проходившую поперек полуострова, и тем отрезали гарнизон Фишера от материка. Затем на берег были выгружены осадные орудия, и назавтра федеральные войска начали операцию по захвату крепости.

Однако конфедераты пока не собирались выбрасывать белый флаг. Гарнизон форта Фишер состоял из 1500 человек во главе с полковником Уильямом Лентом, грамотным и опытным офицером. Весь первый день конфедераты оказывали ожесточенное сопротивление, и северянам не удалось добиться успеха. Тогда в ходе третьего штурма, который был намечен на 15 января, Портер решил высадить на полуостров десантную партию, состоявшую из 3000 специально обученных матросов и морских пехотинцев. Эта высадка прошла довольно успешно, и хотя атака десантников была отбита, им удалось отвлечь внимание врага от наступления людей Тэрри.

Затем бортовая артиллерия эскадры возобновила бомбардировку укреплений, и на сей раз ее канонада оказалась на редкость эффективной. Вскоре после полудня орудия конфедератов умолкли, оставив форт практически беззащитным перед штурмующей пехотой. В 3 часа дня все пароходные свистки федеральной эскадры разом загудели, давая сигнал к началу приступа. Семью часами позже после упорного сражения, в ходе которого южан выбили из форта и зажали у Федерал Пойнт, Лент с остатками своего гарнизона сдался.

В обстановке нарастающего хаоса конфедераты не могли даже определить, куда идет Шерман, а он, сделав в общем-то бесхитростные выпады в сторону Огасты и Чарльстона, в конце концов прошел между ними. В итоге Колумбия, куда 17 февраля ворвались войска Шермана, оказалась вообще никем не защищенной.

Но и после потери столицы Северной Каролины конфедераты не собирались складывать оружие. Роберт Ли поставил командующим в обеих Каролинах Джозефа Джонстона, который с июля 1864 г. (после снятия его Дэвисом за отступление к стенам Атланты) находился не у дел. В распоряжении Джонстона было примерно 45 тысяч человек, около половины из них он собрал в кулак в центре Северной Каролины, намереваясь дать там Шерману решительный бой, а Брэгг«дежурил» между Уилмингтоном и Голдсборо, надеясь преградить дорогу Скофилду.

Шермана по-прежнему задерживали постоянные наскоки «партизан» и регулярных частей армии Конфедерации, грязь и дожди, но он продолжал идти вперед. 11 марта его части вступили в Фейетвилль, отбросив с пути пытавшийся остановить северян на окраинах города кавалерийский отряд южан. Когда рано утром 19 марта у Бентонвилла 27-тысячное войско Джонстона—Брэгга ринулось в атаку на северян, те едва не обратились в бегство. Но утром 20 марта, после выхода к месту боя главных частей северян во главе с Шерманом, южанам самим пришлось ретироваться.

С этого момента Джонстон, решив не испытывать судьбу, больше не атаковал Шермана. Поздно вечером 22 марта федералы вошли в Голдсборо, куда на следующее утро прибыли части Скофилда и Тэрри. Марш к морю был закончен и Шерман направился на соединение с войсками генерала Гранта.

Карты:

битва за Атланту

"Марш к морю"

"Марш к морю"