ТАГГАРТ
Луис ЛАМУР

Глава 1

Свое первое золото Адам Старк нашел через три месяца после того, как покинул Тусон: на дне. старательского лотка сверкнуло лишь несколько крошечных крупинок. Он рассмотрел их под лупой. Поверхность каждой оказалась грубой, неровной. И это был добрый знак - месторождение рядом. Ведь крупинки драгоценного металла, унесенные водой от жилы, трутся о камни, гальку и очень быстро становятся гладкими, как бы отполированными.

Однако, будучи по природе человеком рассудительным и сдержанным, Адам головы не потерял. Жизнь научила его осмотрительности. На собственном опыте он не раз убеждался, как порой обманчивы бывают надежды. Заставив себя сесть и раскурить трубку, Старк еще раз все обдумал.

Источник найденного золота, Адам не сомневался, где-то выше в горах. Иначе откуда попали в ручей эти крупинки?

Две следующие пробы, взятые выше по склону, подтвердили его предположение. Теперь Старк знал наверняка, если Даже ему не удастся отыскать главную жилу, то у него есть все основания надеяться намыть золотого песку, а уж коли повезет, и подобрать несколько самородков.

Что же до самого Адама, то ему стукнуло сорок четыре. Семья его состояла из жены-мексиканки и незамужней сестры. Обе сейчас ждали его в лагере неподалеку отсюда. В поисках удачи они забрались в самое раскаленное сердце страны апачей. Кругом на мили и мили не было и следа белого человека, так что в случае нападения помощи ждать неоткуда.

Горожане Тусона в один голос объявили Старка аморальным, когда, отправляясь в дикие края воинственных и жестоких индейцев, он решил взять с собой женщин. Но оставить семью ему было негде. Да и как смогли бы прокормиться женщины во время его долгой отлучки? Помимо всего прочего, Адаму совершенно не хотелось бросать на произвол судьбы жену. Мириам - дело иное, она всегда могла сама о себе позаботиться. Возможно из-за этой самостоятельности она до сих пор не вышла замуж, хотя случаев, чтобы создать свою семью, ей предоставлялось, пожалуй, побольше, чем любой другой девушке.

Брат так и не понял до конца, почему Мириам присоединилась к ним, однако не сомневался, что у нее имелись на то весьма веские причины. Он привык уважать независимость сестры, и все же неожиданные ее поступки частенько удивляли его. С Мириам его связывали не только естественные родственные чувства - они были еще и добрыми друзьями. Каждый из них высоко ценил достоинства другого.

Адам отдавал себе отчет в том, что каждое мгновение им троим грозила смертельная опасность. Если апачи обнаружат их, то непременно убьют. Но все же трудные поиски золота привели его именно сюда, и он вовсе не собирался идти на попятный. Положение женщин, конечно, было хуже, чем его... Но в конце-то концов они ведь сами отважились идти с ним! И помимо всего прочего, трезво оценив свои силы и способности, Старк рассудил, что вполне сможет сохранить в тайне свое появление в этих краях, если только станет соблюдать необходимую осторожность.

Две причины толкали его в погоню за золотом. Во-первых, он хотел купить ранчо и скот. А во-вторых, собирался свозить Консуэло в Сан-Франциско, где она могла бы хоть ненадолго вкусить той богатой и легкой жизни, о которой так страстно мечтала.

Самого Адама более чем устраивала привольная жизнь на ранчо в пустыне. Но ему доставляло удовольствие радовать других - а пока он так и не мог ничего сделать для своей дорогой Консуэло. Старк любил жену, и порой его очень огорчало, что она по-настоящему не понимает и не знает его. Он никак не хотел принимать всерьез ее заявление, будто она разлюбила его, и, сам не зная почему, верил, что Конни ошибается. Ей же нравились крутые мужчины, решительные и напористые. Адам подозревал, что она просто путает видимость силы с настоящей силой - а это, согласитесь, совсем разные вещи. Старк увлекся Консуэло с первой встречи, хотя несказанно удивился, когда она ответила ему взаимностью. Но через некоторое время в отношениях между ними появилась трещина.

Мириам же... Он не знал толком, чего упрямая девчонка хочет от жизни, но был уверен, что уж у нее-то есть свой расчет, а это главное. Конечно, муж ей тоже нужен. Но избранник Мириам непременно должен быть сильнее ее, а она далеко не слабая женщина. Наверняка мечтает о ком-то очень и очень незаурядном и ни за что не согласится на компромисс.

Отправляясь в путешествие, Адам взял с собой сколько мог припасов. Если дополнять питание дичью и съедобными травами, их можно растянуть месяца на два. А Конни хорошо знала растения, которые индейцы употребляют в пищу. Что о ней ни скажи, а уж ленивой назвать ее никак нельзя. Старк вспомнил, как старый Фриц из Тусона с восторгом говорил о Конни прищуря глаза: "Чудо что за женщина!"

В первую очередь, маленькому отряду требовалось какое-нибудь убежище - укромное место неподалеку от воды. Во вторую, следовало по возможности уничтожить все Следы фургона и мулов. А уж затем можно подумать о плане дальнейших действий.

Адам отдавал себе отчет в том, что успех его предприятия на добрую половину будет зависеть от того, как сумеет он организовать работу и насколько осторожно ему удастся передвигаться вокруг лагеря. Будучи человеком весьма методичным, он заранее тщательно продумал, как обеспечить безопасность семьи и наладить ее питание, а потом вывезти добытое золото. Ведь потерять бдительность в этой пустыне так легко, а потерять бдительность в стране апачей - значило обречь себя и своих близких на верную смерть.

Пустыня может стать вполне гостеприимным местом. Но правила жизни в ней строги и требуют осознания неких основных и непреложных законов. Того, кто ими пренебрегает, постигает неминуемая и скорая смерть от жары или жажды, истощения, укуса гремучей змеи или в результате нападения апачей. Первый закон выживания в пустыне - слиться с пустыней, а не бороться с ней. Ибо само существование в пустыне возможно только при полном и безоговорочном принятии ее условий.

Чтобы осмотреть окрестности, Адам вскарабкался на вершину горы Рокинстрау, самой высокой во всей округе. Даже гора Редмонда и курган Индейских Жен, величественно возвышавшиеся на западе, не могли равняться с ней. Открывшаяся с высоты картина поразила его. На северо-западе, за Соленой речкой, вырисовывалась зловещая громада Черного утеса. А на севере, меньше чем в трех милях от Рокинстрау, та же речка описывала глубокую дугу. Там в нее впадали несколько пересохших ручьев. Сплошная стена скал перекрывала все подходы к Рокинстрау с запада. В ней зияли всего две бреши, одну из которых когда-то пробила Соленая речка. С востока пустыня была изрезана множеством каньонов, по большей части довольно узких. Однако, стоя на вершине, внимательный наблюдатель, а таким и был Адам, мог бы разглядеть дно практически любого из них. Золотоискатель уже собрался возвращаться, как вдруг в одном из восточных каньонов неподалеку заметил краем глаза какой-то странный силуэт.

Вытащив полевой бинокль (к нему Старк предусмотрительно приделал кожаный козырек, чтобы отблеск солнца на стеклах не выдал его), он посмотрел туда, где виднелась подозрительно прямоугольная скала.

Узкая расщелина, едва ли заслуживающая чести зваться каньоном, была, по-видимому, совершенно незаметна вблизи. Но с высоты Адам ясно различил: то, что он принял за скалу, на самом деле оказалось крышей. За ней виднелась еще одна, напоминавшая купол церкви, только совсем крошечной.

Внезапно Старка охватил восторг. А вдруг это Затерянный рудник Святых Отцов, о котором сложено столько легенд? По юго-западу ходило множество преданий о всевозможных затерянных рудниках и месторождениях. Чаще они были чистой воды выдумкой, но все же, но все же... Ведь по слухам рудник находился где-то здесь, да и золото - лишнее тому подтверждение. Хотя, конечно, с тем же успехом рудник мог бы таиться в любом уголке раскинувшейся на несколько сотен квадратных миль пустыни - одного из самых суровых и трудных для жизни краев в мире.

Адам не двинулся с места, пока со свойственной для него осторожностью самым тщательным образом несколько раз не осмотрел окрестности. Не видно ли какого-нибудь движения, дымка, малейшего признака присутствия индейцев? Чем дольше он оглядывался по сторонам, тем больше убеждался, что и в дальнейшем стоит использовать открытый им сегодня наблюдательный пункт. Кому придет в голову опасаться, что за ним следят с вершины Рокинстрау? Для Старка и его семейства - выгода огромная знать заранее о приближении апачей или даже кого-нибудь из белых - мало ли бродит по свету любителей легкой наживы? Получив такие сведения, можно быстро свернуть лагерь, работу на руднике и переждать, пока чужаков и след простынет.

Сама собой решилась проблема с водой. Под горой били источники. Несколько лет назад дружественный апач рассказал Адаму, где находится родник Сикоморов. Да и сам Старк нашел еще один, похоже, Грязный источник.

Наконец, закончив изучение местности и запомнив основные вехи и приметы по дороге к каньону, Адам спустился вниз, сел в седло и отправился в путь. Однако каньон оказался настолько укромен, что на поиски его потребовалось больше часа. Еще час ушел на то, чтобы найти спуск вниз. Зато за время поисков у Адама созрело окончательное решение: они обоснуются именно здесь.

На дне каньона стояла маленькая часовня, способная вместить не более десяти - двенадцати прихожан. Рядом - длинное строение, сложенное из каменных плит и покрытое кедровым тесом. Глинобитная конюшня полуразвалилась от времени. Поблизости располагалась arrastra (Дробилка для руды (исп.)), с помощью которой из руды добывали золото.

Над каньоном висела гнетущая тишина. Не было слышно ни гомона птиц, ни жужжания насекомых, даже цокот копыт по песчаному дну высохшего ручья звучал приглушенно.

Адам спешился и вошел в дом. По полу шныряли крысы, на низенькой балке дремала сова. Однако помещение все еще оставалось сухим, удобным и пригодным для жилья.

В расщелине скалы за часовней старатель обнаружил струйку воды, падающую в круглую каменную чашу около шести футов в диаметре. Вода оказалась просто замечательной - чистой, холодной и удивительно вкусной.

На следующий день Старк привел в каньон жену с сестрой, и семья поселилась там. Фургон же спрятали в кустарнике среди колючей опунции примерно в трех милях от лагеря и понадежнее замаскировали его.

***

...Мириам подставила ведро под струйку воды и выпрямилась, поджидая, пока оно наполнится. Прикрыв глаза рукой от солнца, она взглянула на вершину горы Рокинстрау. Адаму уже пора было придти домой.

За три недели, что Старки прожили в каньоне, добывать золото брат ходил всегда в одиночку. И Мириам, и Консуэло пробовали предложить ему свою помощь. Но он только хмурился в ответ, требовал выбросить эту идею из головы и каждый день возвращался с одним, а то и двумя мешками богатейшей руды. Ему посчастливилось отыскать материнскую жилу, ту самую жилу, ради которой отцы-основатели возвели поселок. Сами они, правда, так ее и не нашли.

Пунктуальный Адам сразу же установил четкий распорядок дня. Четыре часа с утра работал на руднике, еще четыре - охотился и добывал пищу. Остальное время трудился в каньоне. Он никогда не терял осторожности, не ходил дважды одним и тем же маршрутом и старался не оставлять никаких следов. Ежедневно выкраивал хоть немного времени на то, чтобы с вершины Рокинстрау осмотреть окрестности и все подходы к каньону.

Мириам тоже частенько поднималась сюда - она полюбила это место и открывавшиеся с него широкие горизонты. Вести постоянное наблюдение за местностью им было не под силу, но даже редкие обзоры не проходили впустую. Конечно, застраховать себя от внезапного нападения врага, незаметно подобравшегося к каньону, они не могли, но тайно приблизиться к ним становилось уж не так просто. С горы любой путник был виден издалека.

Мириам, высокая, стройная, легкая, не знала устали от ходьбы. Дожив до двадцати восьми лет, она уже вступила в возраст, когда кто угодно мог счесть ее старой девой. Да, кто угодно, но только не она сама. Она ощущала себя ни чуточки не старше, чем в двадцать, а поэтому совершенно не расстраивалась, что до сих пор не вышла замуж, уже давным-давно твердо решив, что замужество не самое главное в жизни. Разве что встретится совсем уж подходящий человек. Ожидание не утомляло ее. Годы, промелькнувшие с той поры, как ей исполнилось шестнадцать, ни на йоту не поколебали ее убеждений.

Несколько раз ей делали предложение люди, достойные всяческого уважения. А один из них даже казался настолько хорош, что лучше и желать нечего. Однако у Мириам хватило здравого смысла понять, что он - "не тот". И этот поклонник был отправлен восвояси вслед за остальными.

...Как ни старалась Мириам, но так и не смогла разглядеть Адама на Рокинстрау. Обычно как раз в это время, на исходе дня, он поднимался на вершину, чтобы перед наступлением темноты бросить Последний взгляд на окрестности. Девушка точно знала, в каком именно месте на горе следует его искать, хотя на склоне хватало и других потайных уголков. Там даже были пещеры, где некогда обитали индейцы. Но сегодня брата не было нигде.

Ведро наполнилось. Мириам вернулась в дом. Консуэло готовила ужин.

- Ты его видела?

- Нет... Наверное, он уже спускается. -

- А если он не вернется? Вдруг его убьют? Что мы будем делать тогда?

- Оседлаем коней и поскачем в Тусон.

- У меня предчувствие, что апачи непременно придут сюда, - мрачно заявила Консуэло. - Нюхом чую. Мы просто идиоты, что остаемся тут.

- Ты же сама хотела поехать в Сан-Франциско и накупить себе кучу всевозможных нарядов... В Тусоне ты только об этом и трещала. Что еще Адаму оставалось? Он тебя любит.

- Он глуп.

- Да уж, мужчина действительно глуп, если тратит время на женщину, которая к нему безразлична. А ты обманываешь Адама. Ему следовало бы отвезти тебя в Тусон да там и оставить.

- Он слабак. Он боится. Раньше... раньше казалось, что я его люблю, но что делать - мне нравятся сильные мужчины. А мой муж не из таких.

- Адам обладает такой силой, какая тебе и не снилась. И мягкостью тоже, и добротой. Надеюсь, в один прекрасный день до тебя все же дойдет, за какого человека ты вышла замуж. Он стоит дюжины бахвалов, которых ты считаешь страсть какими крутыми... Таких, как Том Санифер, например.

Глаза Консуэло вспыхнули.

- Да знаешь ли ты, почему Адам привез меня сюда? Боялся, вдруг я сбегу с Томом Санифером. И был прав. Если бы Том позвал, я пошла бы за ним куда угодно. Он сказал Адаму, что когда вернется, заберет меня к себе.

- Прямо при тебе?

- Да... именно так и сказал. А Адам? Стоит себе как ни в чем не бывало. Только и пробурчал: "Думаю, ты этого не сделаешь, Том Санифер". Трус! Не будь трусом, он застрелил бы его. Застрелил на месте. Вот тогда я любила бы Адама. Но он-то палец о палец не ударил, таращился на Тома и все.

- А что было, когда Том вернулся?

- Он так и не вернулся до твоего приезда, а потом Адам привез нас сюда. Привез нас сюда потому, что боялся, как бы я не ушла с Томом.

- Ты не знаешь своего мужа, Конни. Адам не испугался. Просто таков его способ действий. Если вы хотите быть счастливы вдвоем, тебе надо это понять... Ты - мексиканка, твой народ склонен действовать импульсивно, напоказ. А Адам нет.

Консуэло резко обернулась.

- Мне плевать! Думаешь, я хочу всю жизнь прожить в этой пустыне? Я женщина! Я хочу счастья! Хочу музыки, вкусной еды, веселья! Хочу танцевать, петь, развлекаться! И найдутся десятки мужчин, которые дадут мне все, что я ни пожелаю!

- А что потом?

- Кто думает о том, что будет потом? У него уже есть золото... так почему бы нам не уйти? Он что, ждет, пока нас всех здесь прикончат?

Мириам складывала выстиранную одежду.

- Истинная правда, - тихо произнесла она, - мой брат и в самом деле, наверно, поглупел. Если бы у него хватило ума-разума, он отпустил бы тебя с тем типом и радовался бы, когда ты ушла.

- Что? - в ярости повернулась к ней Консуэло. - Да что ты-то смыслишь в мужчинах? Сдается мне, у тебя никогда и не было своего мужчины. А если бы и был, ты все равно не знала бы, что с ним делать.

- Может, и не знала бы, - согласилась Мириам, - зато я обязательно попыталась бы это выяснить.

- Ты просто боишься мужчин. Боишься иметь с ними дело. А мне по душе сильные парни, которые любят сильных женщин. По-моему, Том Санифер как раз такой.

- Судя по тому, что мне рассказывали в Тусоне, Том Санифер всего-навсего ворона в павлиньих перьях.

- Вранье! Он мужественный человек... высокий, стройный.

Вытерев стол, Мириам принялась расставлять посуду к ужину. Она никогда толком ничего не знала об отношениях между братом и Конни. Адам не привык обсуждать свои личные дела. Но, насколько девушка могла судить, ему не выпало счастье в браке, хотя жену свою он любил. А раз он ее любил, то для Мириам не требовалось никаких других объяснений.

- Я тебе не симпатична! - внезапно выпалила Консуэло. - Ты меня ненавидишь?

Мириам на минуту задумалась, а затем покачала головой.

- Нет, у меня нет ненависти к тебе. Не будь женой Адама, ты могла бы мне даже нравиться; Но он-то заслужил куда больше, чем ты ему даешь.

- Он что, жалуется? Я не устраиваю его как женщина?

- Поверь, устраивать мужчину в постели мало, чтобы быть настоящий женой. Тебе пора наконец понять это. То, что ты даешь мужчине в постели, он может получить и от любой уличной женщины. От жены требуется гораздо более важное - нежность, чуткость, чувство, что вы вместе работаете ради одной цели. Ты обворовываешь его, Конни.

- Я? Обворовываю?

- Ты лишаешь его всех радостей супружества и поддержки. Если не научишься давать ему гораздо больше, чем сейчас, ты не жена, а уличная девка.

- Что? Да ты ничего не понимаешь!

- Надо было Адаму уступить тебя Тому Саниферу. Вот ему бы ты подошла... Ему от тебя ничего больше и не потребовалось бы.

- Когда-нибудь, - отчеканила Конни, выпрямившись и сверкая глазами, - когда-нибудь я тебя убью.

- Ты меня не убьешь. Даже и пробовать не станешь. ПОТОМУ ЧТО только сунься - и я сама тебя прикончу. Ты можешь убить Адама, потому что он тебя любит, но не меня.

- Подумаешь!

Снаружи под башмаками зашуршала галька, и в дверях появился улыбающийся Старк.

- Славный выдался денек, - сообщил он. - Лучший за все время пока мы здесь.

- Ужин готов.

Адам еще несколько мгновений стоял на пороге, оглядывая комнату. Ему каждый раз заново казалось непостижимым, как такое в общем-то неуютное и малоприспособленное для жизни место может стать своим, родным. Просто это был их первый дом. Иногда Адам всерьез начинал бояться, что у него никогда не будет ничего большего, никакого настоящего дома. А ему хотелось жить хорошо - главным образом ради Конни, но и ради себя тоже.

Неожиданно он поймал себя на мысли, что о Мириам-то не тревожится вовсе - и зря. Сестра всегда казалась ему такой сильной, такой самостоятельной. Она очень напоминала их мать, только была еще крепче, уверенней в себе. Но Адам сознавал, что думать так о девушке не правильно. Мужчина не вправе считать девушку такой же сильной, как он. Призвание мужчин оберегать женщин, заботиться о них. А там, где не нужно оберегать и заботиться, нет места и любви.

По представлениям Адама, любовь вообще была своего рода служением. Во всяком случае, так ему казалось.

Ущелье наполнилось тенями, но небо еще не побледнело. Каньон, где жили Старки, редко где достигал в ширину шестидесяти футов. Только вокруг построек, казалось, он немного расширялся. Но и там на самом деле было не шире, поскольку стены как бы сходились вверху, и нависающие утесы частично прикрывали крышу дома.

Заглянуть внутрь каньона можно было только с вершины Рокинстрау. Края же обрыва прятались в зарослях опунции, можжевельника и окотилло. Там и сям росли горные дубы.

- Останься завтра дома, - неожиданно попросила Консуэло.

- Не могу. - Адам откинулся на спинку самодельного кресла. - У меня много дел. Каждый день, когда я не выхожу на рудник, означает лишний день задержки... Уж лучше мне работать.

- Как ты себя чувствуешь? - озабоченно спросила Мириам. Только сейчас она заметила, как осунулось лицо брата, - Кажется, ты похудел и, должно быть, устал.

Он улыбнулся.

- Мужчина с двумя женщинами... хлебнешь тут мороки. Да уж, мне есть от чего худеть. К тому же жара. Целый день помахай-ка киркой - мяса не нагуляешь.

- Видел что-нибудь с горы?

Адам сразу не ответил - сидел с набитым ртом. Дожевав и налив себе чашку кофе, произнес:

- Я не уверен. Но один раз мне померещилась какая-то вспышка на севере... Будто солнечный блик на ружье. Хотя кому там быть?

- А ты те места знаешь?

- Охотился... Ничего особенного.

- Вспышка не повторилась?

- Нет.

- А вдруг, там кто-то есть?

- Возможно. Понимаешь, что-то сверкнуло и тут же исчезло. Солнечный луч отразился от покатившегося камня или чего-то еще, такой вариант тоже возможен.

- Но сам в него не веришь?

- Нет, - честно признался Адам. - Не верю.

- Я не боюсь, - заявила Консуэло, усаживаясь на стол. - Я умею стрелять.

Глава 2

Под медным небом Сванти Таггарт гнал своего скакуна по ржавой земле и сам не верил тому, что еще жив. Исхудалый саврасый несся по выветренным временем холмам, испещренным пятнами зеленого можжевельника и тускло-серебристой полыни. И конь, и всадник испытывали изнуряющее чувство голода и усталость бессонных ночей.

Сванти уже минуло тридцать два. Он благодарил судьбу за все прожитые годы. и был полон надежд на те, что еще предстояло прожить. Но сейчас жизнь его измерялась не днями и даже не часами. Каждая минута могла стать для него последней.

Гнать коня через эту безжизненную пустыню в самое жаркое время года он решил сам. Но иного выбора у него не было. Пете Шойер в Кроун-Кинге и запустил эту мучительную гонку.

Однако по какому пути уносить ноги, Сванти все же определил сам. Выбранный маршрут он знал отлично, прекрасно представлял все его тяготы и уповал на то, что никто не посмеет сунуться за ним в раскаленное пекло... И все же Шойер посмел.

Когда Сванти пересек границу территории апачей, одиннадцать участников погони повернули назад; но Шойер не сдался. С ним осталось несколько человек.

У Таггарта кончились вода и припасы. Дальше к югу от места, где он сейчас находился, лежал Глоуб, но ехать туда не хотелось. А до шахтерского городка Моренси не менее трех дней быстрой езды. Три дня, а то и больше. Все зависит от того, с какой скоростью удастся продвигаться. Ведь краснокожие воины племени Джеронимо вышли на тропу войны против белых, а под прикрытием этой войны орудовала еще добрая дюжина всяких мелких шаек, грабящих и убивающих каждого встречного.

Прежде чем пересечь любой овраг, любой курок открытого пространства, Таггарт долго осматривался по сторонам. Ему приходилось тратить много времени на то, чтобы по возможности уничтожать все свои следы. Он раз десять сдваивал свой след и резко менял направление. Но пока все было безуспешно. Пете Шойер по-прежнему висел у него на хвосте.

Пете Шойер был охотником на людей и по профессии и по призванию. Когда-то он, как, впрочем, и Таггарт, служил разведчиком в армии. В те времена они даже были знакомы, хотя и не испытывали особых симпатий друг к другу. Потом бывший солдат нанимался охранником на крупные ранчо и, наконец, сделался полицейским агентом "Уэллс Фарго" и полномочным судебным исполнителем. Ситуация осложнялась тем, что Сванти не собирался сдаваться по доброй воле, а его противник славился умением доставлять свою добычу живой или мертвой. До сих пор Сванти еще ни разу не приходилось стрелять в человека с кокардой на шляпе, и ему совсем не хотелось сделать почин... даже если целиться придется в Пете Шойера.

Двадцать миль опаленной зноем пустыни отделяли Таггарта от реки Верд, откуда он сейчас держал путь. Однако ехать ему приходилось не по прямой, и потому он проделал все тридцать. Свернув с берега, он поскакал было по тропе Овражьего ручья, но, оказалось, ошибся дорогой и забрался в глухой тупик к северу от Львиной горы. А когда наконец сумел выбраться оттуда и достиг берега Ольхового ручья, то нашел лишь пересохшее песчаное русло и ни намека на воду.

Остановившись в крошечной тени можжевелового куста, Сванти спрыгнул с седла. Он пошатнулся от слабости и был вынужден на секунду прислониться к теплому конскому боку, прежде чем выпрямиться и оглядеться вокруг. Прищурившись, чтобы солнце не слепило глаза, он внимательно изучал раскинувшиеся перед ним просторы.

В пяти милях от него и тремя тысячами футов ниже по склону виднелся ручей Тонто. Узкая, едва заметная полоска зелени указывала на его русло. Позади долины Тонто на фоне неба вырисовывалась стена Сьерра-Анчас. Изо всех сил сражаясь с вялостью, вызванной голодом, жаждой и изнеможением, Таггарт терпеливо намечал дальнейший маршрут. Ему нужно было попасть на старинную тропу апачей, ведущую вдоль Зеленой горы к Подзорному пику. К югу, милях в тридцати отсюда, темнели громады Четырех пиков Мазатала.

Если в ручье Тонто не окажется воды, думал Сванти, придется добираться до Индюшиного ключа. Зато когда уж он попадет в каньоны близ Вишневого ручья, которые знает как свои пять пальцев, Шойеру его в жизни не найти. В глубине души он понимал, что обманывает себя. Без воды не уйти ему дальше Тонто. Если ручей пересох, то хоть иди дальше, хоть стой на месте, все одно - крышка. Конь уж дай Бог до Тонто доплетется... хорошо, если туда дотянет. А в этих краях человек без коня, считай покойник.

Объятая полуденным зноем пустыня замерла в изнеможении - ни шороха, ни ветерка. Сванти неосторожно положил руку на нагретую солнцем скалу, она обожгла его, словно докрасна раскаленное железо. Пора было двигаться вперед, но сил тронуться с места не было. А когда он наконец собрался сесть в седло, то вдруг застыл как вкопанный.

В каких-нибудь двухстах футах от него на маленьком пятнистом пони сидел апач в боевой раскраске.

Боясь даже пошевельнуться, чтобы не привлечь к себе внимания, Сванти выжидал, тихонько нашептывая что-то коню на ухо.

Тронув пони, апач медленно пересек тропку, по которой должен был ехать Таггарт. Так что если бы он не замешкался, то сейчас апач неминуемо заметил бы его следы.

Сперва Таггарт услышал шорох, а потом уже увидел индейцев. По крайней мере человек сорок, считая детей и скво, вышли из зарослей можжевельника и окотилло. Среди них было не меньше семнадцати взрослых воинов.

Затаив дыхание, беглец стоял, боясь даже взглянуть в их сторону, чтобы они не почувствовали его присутствия. Индейцы двигались медленно, везли с собой носилки то ли с больным, то ли с раненым.

Когда они исчезли, Таггарт уселся на скалу в тени и выждал минут двадцать. Только потом отправился своей дорогой, но не верхом, а шагая бок о бок с саврасым, чтобы силуэт, вырисовывающейся на фоне неба, был пониже,

И опять ни единый звук не тревожил раскаленную тишину пустыни. Таггарта пошатывало от усталости, а за ним спотыкался измученный скакун. Силы его выносливого горного коня были на пределе. Если в ручье Тонто не окажется воды, конец всему... Дальше им не уйти.

Отшагав около мили, Сванти остановился. Здесь, ниже по склону, стояла невыносимая духота, дышать стало совсем нечем. Рубашка задубела от спекшихся пыли и пота. В тени, если, конечно, вам удалось бы найти хоть клочок тени, термометр показал бы не меньше ста двадцати градусов по Фаренгейту.

Зеленая полоска вдоль берега ручья стала ближе, но разглядеть есть ли между деревьями вода не удавалось.

Измученный путник снова сделал несколько шагов и сразу почувствовал, как конь, сопротивляясь, натянул поводья, но потом все же покорно двинулся вслед за хозяином.

Сейчас Таггарт думал только о том, чтобы удержаться на ногах. Перед его глазами мерцали, расплывались, струились жаркие воздушные волны, порой они складывались в немыслимо привлекательные пейзажи. Миражи манили, звали, а в ушах стучало все громче. Он был силен и быстр от природы, поэтому, когда начал спотыкаться, понял, что дело худо. А потом упал.

Одну долгую минуту Сванти лежал, распростершись на земле. Затем подтянул под себя руки и, отталкиваясь, сумел подняться на колени, а после и на ноги. Его шатало. Полоса зелени вдоль ручья почему-то плясала теперь перед глазами.

Ему и раньше доводилось попадать в переделки. Собственно говоря, в его жизни по пальцам можно было пересчитать короткие промежутки относительного спокойствия. Родился он в фургоне переселенцев на Сладком ручье, что в Вайоминге, во время знаменитой битвы с шайенами в 1848 году. Следующие двенадцать лет вместе с родителями, охваченными золотой лихорадкой, кочевал по различным шахтерским городкам Калифорнии. Когда же отец умер, мать решила вместе с сыном вернуться на Средний Запад к родственникам. Приехав в Миннесоту, они прямиком угодили в самую резню, устроенную воинами племени воронят. Жестокой смертью погибли сотни мирных жителей, в их числе и мать Сванти. Мальчишке же удалось спастись, забившись под подмытые корни деревьев на обрывистом берегу реки. Здесь его и подобрал лейтенант Амброс Фримен, который привел отряд рейнджеров на подмогу форту Эберкромби. Сванти - меткий стрелок и уже почти настоящий мужчина, присоединился к отряду.

После окончания военных действий Таггарт отправился на Запад в поисках убийц матери. Он успел хорошо разглядеть и запомнить их всех. Хотя, конечно, в избиении мирного населения принимало участие множество сиу, но к гибели его матери были причастны четверо. Их-то он и искал. Первого прикончил на берегу озера неподалеку от Березового оврага, а через две недели у излучины Миссури выследил еще двоих. Одного застрелил, но второй всадил пулю в него и два дня бродил вокруг лощины, где залег Сванти. Когда на исходе второго дня появился кавалерийский отряд, сиу попытался незаметно скрыться. Но первая пуля юного мстителя свалила его коня, а вторая вдребезги разнесла череп поднимающемуся с земли индейцу. Военный врач из роты Сибли перевязал Таггарту рану, и в Форт-Линкольн он вернулся вместе с госпиталем.

В течение следующих нескольких относительно мирных лет Сванти пас скот, охотился на бизонов, служил в армии разведчиком и ездил в охране дилижансов. И вот как-то в одну из таких поездок, севернее станции Шляпного ручья, что в Вайоминге, на дилижанс налетела шайка сиу. Среди них Таггарт узнал последнего из четверки убийц матери. Недолго думая, он обратился к остальным индейцам и призвал их решить дело поединком. Сражался с врагом на ножах и победил. А потом запрыгнул на свое место, и ждавший его дилижанс покатил дальше в Дэдвуд.

В Нью-Мексико Сванти подыскал себе замечательный чистый родник, близ которого зеленели два плодородных луга. Поселившись там, надеялся провести остаток дней на своем ранчо, обороняясь от апачей, а в остальном не зная горя и бед. Что до апачей, то они редко тревожили его. Но через год все же пришел конец такой мирной жизни. Братья Беннеты пригнали в эти края шесть тысяч голов скота. Они нашли, что хотели - отличное пастбище, но... В самом центре его, возле самого лучшего родника, располагались несколько сот акров орошаемой земли, принадлежавшей Таггарту. Трое Беннетов вместе с вооруженным до зубов segundo (Помощник (исп.).) приехали к нему на ранчо и предложили убираться на все четыре стороны. Однако Сванти не внял этому предложению. Хозяйство его насчитывало двести голов скота и несколько лошадей. Ему этого вполне хватало. Он хотел только, чтобы его оставили в покое. От угроз, однако, братья перешли к делу, Таггарт не уступал. Тут-то и возникли "сложности".

Юный Джим Беннет решил, что подоспело самое время действовать, и на пару с Ржавым Бобом Блэйзером, прикончившим в Техасе трех человек, отправился самолично выселять Сванти. Стрельба началась внезапно. В результате Джим Беннет и Ржавый Боб остались умирать на траве, а единственными свидетелями случившегося оказались ковбои Беннетов.

Время для подобных заварушек было самое что ни на есть неподходящее. Нью-Мексико все еще бурлил после похождений молодого Билли Бонни, затеявшего смуту по всему Линкольн-Каунти. Братья Беннеты располагали деньгами, скотом и сильным политическим влиянием, а Сванти - всего-навсего быстрым конем.

Что ж, человек должен обходиться тем, что у него есть.

Смерть Джима Беннета и Ржавого Боба сочли убийством. Сванти Таггарт, объявленный вне закона, оседлал коня и помчался на Запад. Запасной конь вез припасы, которые удалось наскрести на скорую руку. Так кончилась сладкая жизнь,

Остановившись на Найт-Ранчо, Таггарт сделал ошибку - засветился. До тех пор ему удавалось избегать людных троп, и никто в округе понятия не имел, куда он подевался. А тут буквально через два дня Пете Шойер, отвозивший тело очередного преступника к шерифу Силвер-Сити, услышал, что человека, похожего по описанию на Таггарта, объявленного в розыск, видели в Найт-Ранчо. К тому времени, когда вдали показался Кинг, у беглеца кончились и кофе и провизия. К тому же ему отчаянно хотелось спать.

Кроун-Кинг казался Таггарту самым подходящим местечком, чтобы спокойно отсидеться, пока шум не утихнет. Этот поселок, едва ли заслуживающий названия городка, представлял собой несколько домов близ рудника, удаленного от более процветающих шахт. Там вполне могла найтись работа для человека, умеющего обращаться с буром и киркой, чему Сванти выучился еще десятилетним мальчишкой в Калифорнии. Так что до появления Шойера Таггарт еще надеялся на добрый исход его злоключений.

За те несколько минут, пока Пете смачивал пересохшее от пыли горло в салуне Кроун-Кинга, Сванти успел вскочить на коня и умчаться прочь. Он проехал по Польскому каньону, спустился в каньон Скотокрада, перевалил через гору Брэдшоу и напоил коня в холодных водах Аква-Фриа напротив кургана Индейских Жен.

На крутой склон кургана Индейских Жен выходило с полдюжины каньонов, каждый из которых с виду обещал возможность бегства. Но на самом деле всего одна тропа вела поверх этих заманчивых ущелий через гряду скал. Рассудив, что у него по крайней мере час форы, а то и больше, и что за это время вода смоет следы копыт на песчаном русле реки, Таггарт направил коня вверх по течению. Через две мили он выбрался из воды на каменистый мыс. В ту первую ночь бегства он разбил лагерь неподалеку от Рубашковых родников, откуда к северу виднелся Башенный пик. Всего несколькими годами раньше солдаты майора Ренделла сумели ночью одолеть эту твердыню, захватив врасплох шайку апачей, считавших свое убежище неприступным.

***

Кроун-Кинг Сванти покинул несколько дней назад. И вот теперь, едва передвигая ноги, брел по пологому склону к ручью Тонто, моля всех святых, чтобы там оказалась вода. В глазах у него темнело, губы потрескались, горло пересохло, в голове пульсировала тупая боль. На тусклом, словно покрытом жестью небосводе вовсю полыхало безжалостное солнце. Земля жгла ноги даже через сапоги. Раскаленный воздух обжигал легкие.

Внезапно перед ним, словно из-под земли, вырос апач. Но даже индеец может ошибиться. Ошибка его и погубила.

Когда темно-коричневое тело индейца взметнулось в прыжке, на дуле его винтовки вспыхнул солнечный блик. Проворно отпрянув в сторону, Таггарт почувствовал, как ожил в твердой ладони кольт.

Звук выстрела эхом прокатился по горам, отражаясь от скал, как прыгающий мяч, и замер. Стоя над телом апача, Сванти только сейчас осознал, как ему повезло. У него не было даже четверти секунды на размышления. Реакция оказалась мгновенной - результат долгих лет непрестанной практики и жизни среди опасностей.

Почуяв ненавистный залах белого человека, пони апача отшатнулся и попятился. У седла не было фляжки с водой, и Сванти потратил время только на то, чтобы проверить винтовку и патронташ. В нем нашлось около тридцати разрозненных патронов 44-го калибра. Что ж, решил он, все это еще сможет очень и очень пригодиться. Происшествие заставило его немного взбодриться, он выпрямился и осмотрелся вокруг. Сколько прошло времени после того, как скрылся тот отряд? Если он успел уже преодолеть три мили... даже почти четыре, то и индейцы, верно, не меньше. Подобрав поводья, беглец снова упорно зашагал вперед, невидящими глазами озирая утонувшую в огненном мареве пустыню.

Наконец по лицу хлестнули зеленые ветви, и, не сдержав стон предвкушения, Таггарт из последних сил продрался сквозь кустарник к руслу Тонто.

Ручей пересох.

До сего дня Сванти уже три раза доводилось ночевать у ручья Тонто и поить в нем своего коня, но именно сейчас, когда вода была ему так необходима, в ручье не оказалось ни капли влаги.

До Индюшиного ручья оставалось еще двадцать миль. Затуманенного усталостью рассудка Таггарта все же еще хватило на то, чтобы осознать, что он не в силах преодолеть эти мили. Да и конь тоже.

С юга подул легкий ветерок, однако саврасый не встрепенулся. Сванти знал, что уж если бы где-то в той стороне в русле оставалась хоть лужа, то конь непременно ее учуял бы. Значит, если вода и есть где-то поблизости, то искать ее следует на севере. Повернувшись, он устало побрел по песчаному дну. Каждый шаг требовал огромного усилия воли.

А потом он снова упал.

На этот раз даже не споткнувшись. Просто ноги его тонули в песке, с каждым шагом, казалось, погружаясь все глубже, пока наконец бедняга не рухнул лицом вниз.

Несколько минут он лежал ничком. Потом жеребец натянул поводья, и это движение побудило ковбоя медленно подняться на ноги.

Внезапно до него донесся какой-то едва слышный звук. Вяло, словно во сне. Таггарт повернул голову, стараясь вычислить источник шума. Дерево... шелест листьев. Трепет листвы говорит о воде. Звук повторился снова, слышался шорох и царапанье. Таггарт осторожно направился сквозь кусты, росшие по берегу речки, однако усталость подвела его, и кусты затрещали.

Звук немедленно оборвался, однако через пару мгновений возник снова. Пробравшись сквозь заросли, Сванти очутился в дюжине футов от подножия гигантского дерева. Два дикобраза рыли землю меж корней, стараясь докопаться до воды.

Пока в вырытую ими яму поместилось бы лишь ведро средних размеров, но песок на дне уже был влажным.

Подобрав обломок скалы, Таггарт швырнул им в дикобразов. Те не уступали и, воинственно ощетинив иглы, стояли у ямы. Лишь когда человек подошел к ним чуть ли не вплотную, они неохотно попятились и отошли в сторону.

Жеребец, следовавший по пятам за хозяином, наклонив голову, стал жадно обнюхивать влажный песок, скрести его копытом.

Отведя коня в сторону, Сванти начал обеими руками отгребать песок со дна ямки. Тот становился все влажнее, а ведь глубина еще не достигала и двух футов. Он копал неистово, словно охваченный лихорадкой, и наконец яма начала заполняться мутной водой.

Откинувшись назад, ковбой сперва подпустил к воде саврасого, а затем, оттолкнув коня, расширил и углубил яму. Дикобразы не ушли далеко от дерева. Поджидая у кустарника, они время от времени сердито фыркали. Жажда превозмогла их известный страх перед человеком.

Значит, ему все же повезло... Он может напиться, напоить коня, наполнить флягу. А потом надо уйти и оставить источник дикобразам - они это заслужили. Зачерпнув ладонями воду, беглец поднес ее к губам и смочил их. Пересохшая кожа медленно впитывала живительную влагу. Холодная струйка побежала вниз по запекшемуся горлу.

Сзади жалобно заржал жеребец. Хотя на дне оставалось не больше одного-двух глотков, Таггарт снова пустил коня напиться. Потом еще углубил яму, и она опять наполнилась. Сванти сделал еще глоток, и по телу начала распространяться сладостная прохлада.

Тень раскидистого дерева обещала защиту от солнца и убежище. Усталый путник лег и растянулся на песке, помаленьку расслабляясь. Конь время от времени хлебал воду, а потом стал пощипывать побуревшую травку. Валяясь под деревом, Сванти прислушивался, что происходит вокруг. Теперь из ямы доносилось чмоканье дикобразов.

Повернув голову, он увидел их. Зверьки жадно лакали воду в каких-нибудь шести футах от него, не забывая в то же время бдительно следить за ним. Когда они ушли, Сванти не поленился в очередной раз углубить яму и, порывшись в мешке, извлек остатки кофе. Из валявшихся под деревом сухих щепочек он сложил крошечный костерок и вскипятил воду. Голод мучил его, но поднять руку на дикобразов Сванти не смог. Ведь именно они привели его к воде. Собственно говоря, они спасли ему жизнь.

Ни один житель пустыни не вздумает устраивать лагерь рядом с родником. Влага в пустыне слишком драгоценна для всех без исключения ее обитателей. Как правило, дикие звери не приближаются к источнику, пока поблизости находится человек. Эти дикобразы оказались редким исключением - наверное, их не меньше, чем его, томила жажда.

Покинув наконец яму, Таггарт отошел совсем недалеко. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя после долгого, изнурительного пути. Расстелив одеяло, он повалился и тут же уснул - может быть, слишком храпя, зато таким сном, каким спят после предельного истощения.

Проснувшись перед рассветом, Сванти отвел жеребца к яме, где и конь, и всадник вдоволь напились. А когда снова собралась вода, на сей раз холодная и прозрачная, Таггарт наполнил флягу. Ночью здесь опять побывали дикобразы, весь песок кругом был испещрен следами их тоненьких лапок.

Когда он уезжал от источника, солнце едва показалось над краем гор. Место, где зверьки нашли воду, находилось в устье русла старого пересохшего ручья, когда-то впадавшего в ручей Тонто. Пробираясь сквозь кустарник, Таггарт набрел на едва заметную индейскую тропку, ведущую вдоль русла к горам. По ней явно давно уже никто не ездил.

Поначалу он собирался ехать другой стороной, но вероятность, что его обнаружат, здесь была меньше. Без сомнения, тропа вела на вершину плато. Выехав на перевал в Сьерра-Анчас, беглец остановился в тени громадного утеса и, обернувшись в седле, поглядел назад, прослеживая глазами проделанный путь.

Ветер, вольно гуляющий меж утесов на склонах ближних гор, овевал прохладой его опаленные щеки. А за спиной под знойными лучами солнца раскинулись обширные безлюдные земли. Долина ручья Тонто, за ней гряда гор Мазатала...

И ни души...

Перед Сванти лежали бескрайние красновато-коричневые просторы. На песчаных склонах гор местами зеленели заросли можжевельника, кое-где на землю падала тень облака или высокой скалы. Но из всех цветов здесь господствовал однообразный красно-коричневый оттенок. И только далеко-далеко, у самого горизонта он как-то чуть заметно нарушался...

Что-то... там определенно что-то такое было. Очень далеко и едва различимо... Столб пыли! И эта пыль, несомненно, была поднята не степным вихрем, а людьми. Там ехал отряд. Так, понял Таггарт, погоня еще не потеряла его след. Враги шли за ним по пятам.

Глава 3

Мириам Старк поднималась по узенькой тропке на вершину горы Рокинстрау. Лишь одинокое облако, окутанное нежно-розовой дымкой предвосхищало то сияние, что разольется по серому небу с рассветом. Однако было достаточно светло, чтобы разглядеть паутину едва заметных тропинок, разбегающихся по склону.

Девушка любила бывать здесь. Даже в самые жаркие дни на вершине гулял прохладный ветерок, и всегда царила тишина, совершенно невообразимая тишина, дающая простор вольному полету мыслей.

Заняв свое излюбленное местечко за можжевельником, Мириам принялась методично осматривать окрестности. Адам научил ее, как это делать: сперва быстрый, пристальный обзор подножия горы - не подобрался ли кто за ночь, а потом взгляд поднимается все выше к самым дальним горизонтам и тщательно обшаривает каждый каньон, каждую тропку, каждый закуток, где можно разбить лагерь или просто найти убежище.

Мириам знала, что ей искать. Любое движение, любое изменение в узоре теней, любой блик, любую новую едва приметную черточку в рисунке досконально знакомой местности. Она умела отличить дым от столба пыли, и с первого взгляда определить, поднято ли облако пыли легким порывом ветерка, пустынным вихрем или же людьми... или даже всего одним человеком.

Само собой, эти наблюдения, неустанный поиск каждого случайного путника, все бесконечные предосторожности предпринимались не ради развлечения. От добросовестности дозорного зависели жизнь и Смерть семьи. Старки сейчас жили в условиях, требующих постоянной бдительности. Любой неосторожный шаг, необдуманный поступок - стопроцентная вероятность попасть на глаза какому-нибудь апачу или белому бандиту. Тогда конец всему, и возможно смерть.

Дважды в день - на рассвете и закате - кто-нибудь из Старков, то один, то другой, поднимался на вершину и осматривал подходы к горе. Попытка выставить постоянного часового не удалась - их было только трое. Стали выходить в дозор на рассвете и закате.

Как ни труднопроходимы были окрестные земли, но Адам, Консуэло и Мириам уже хорошо их изучили. Самые опасные области лежали с юга и севера от горы, где многочисленные потайные каньоны создавали множество укромных мест. Старки с самого начала по очереди ездили по тем местам и теперь знали, где именно выискивать признаки пребывания возможного путника.

С запада же единственную опасность представлял проход между гор. Но вряд ли кому-то придет в голову лезть через вершины. Каньон золотоискателей, располагался на пологом склоне горы, с другой ее стороны крутые обрывы образовывали берег Соснового ручья; Один их грозный вид отваживал любых смельчаков.

Этим утром, бегло осмотрев подножие Рокинстрау, Мириам обратила внимание на север. Там, вдали, в Соленую речку впадали два ручья - Вишневый и ручей Черномазого. Она частенько поглядывала в ту сторону, хотя, по большому-то счету, сунуться туда мог бы разве что неопытный новичок.

Небо располосовали алые стрелы первых лучей, восток окрасился золотым и розовым. Размяв в руках пригоршню кедровой хвои, девушка вдохнула пряный аромат. Все безбрежное пространство перед ней как бы застыло в предутреннем ожидании. Воздух был изумительно свеж и прозрачен. Сейчас Мириам видела земли на многие мили вокруг.

Что-то вдруг заставило ее перевести взгляд, и она успела заметить какое-то крошечное движущееся пятнышко, скорее точку. Интуиция подсказала: человек. Мгновением раньше пятнышка на том месте не было. И теперь... Ой, оно опять исчезло!

Кто-то пробирался через безлесый склон Черного кургана по ту сторону Солёной речки. Но на открытом месте путник появился всего лишь на какую-то долю секунды. Судя по всему шел он в одиночку и почти наверняка был белым человеком.

Посерьезневшая и озадаченная, девушка снова подняла бинокль к Глазам и тщательно осмотрела подозрительное место, однако склон находился за пределами возможностей линз. поэтому ничего больше разглядеть ей не удалось. Да, что-то там определенно промелькнуло, но так же внезапно и скрылось.

Если это и впрямь человек, то он выбрал нехоженый маршрут, зато такой, откуда можно отлично наблюдать за окрестностями и проверять, не идет ли кто по его следу. Снизу увидеть его невозможно, а сверху вряд ли кто пойдет - курган имел такую форму, что забираться вверх по его склону не было никакого смысла.

Покинув прежнюю наблюдательную позицию, Мириам обошла вершину, исследуя все остальные подходы. Жизнь ее и ее родных зависела от того, чтобы не попасться на глаза апачам, время от времени пересекавшим эти земли. И до сих пор Старкам удавалось сохранить полнейшую тайну.

Поднявшись на гору, Адам поджидал сестру на первой площадке.

- Ты кого-нибудь видела?

- Кажется, всадника, - девушка указала на открытый склон Черного кургана. - Может он там спуститься к реке?

Взяв бинокль, Адам внимательно осмотрел указанный сестрой участок.

- Помнится, в первую неделю, я подстрелил там оленя. Да, все верно, там можно спуститься. - Он снова вгляделся в склон. - Ну, сейчас-то его и след простыл.

- Само собой. Мне показалось, он не хочет попадаться никому на глаза.

Адам медленно осматривался по сторонам.

- Конни здесь не нравится, - внезапно сообщил он. - Что ж, я ее не виню.

- По-моему, ей не привыкать, - откликнулась Мириам. - Ты же знаешь, как она жила до встречи с тобой. Она выросла в таких условиях.

- Она боится?

Мириам честно подумала над ответом.

- А разве мы все не боимся? Думаю, она боится меньше, чем мы. У нее сильный характер.

- Знаю... Но она-то считает, будто у меня слабый.

- Ты любишь её, правда?

- Как никогда никого не любил. - Адам опустил бинокль. - Там и впрямь кто-то есть. - Он передал бинокль сестре. - Видишь? На утесе над речкой.

- Вижу. Он ищет спуск вниз.

Они замолчали. Снова взяв бинокль, Адам следил за незваным гостем.

- Да, я люблю ее, - повторил он через несколько мгновений. - Полюбил ее с первого взгляда и надеялся, что и она меня тоже полюбит.

- Думаю, так оно и есть, - сказав это, Мириам, к своему удивлению, поняла; что и вправду так считает. - Сомневаюсь, осознает ли она сама, что любит тебя. Просто не верит, что у тебя сильный характер.

- Знаю.

- Он нашел тропинку, - отметила Мириам, посмотрев в бинокль, - спускается.

Адам, в свою очередь, внимательно разглядывал всадника.

- В этих краях, совсем один... Тут что-то не так.

- Может, он вне закона?

Адам продолжал наблюдать за незнакомцем.

- Вот намоем достаточно золота и уедем отсюда, - промолвил он. - Я уже присмотрел себе ранчо, а как куплю его, поедем в Сан-Франциско или даже еще дальше - на Восток. Надеюсь, после этого у Конни изменится настроение... А еще я собираюсь обзавестись самым что ни на есть настоящим домом, таким, чтоб ей было чем гордиться.

Брат снова передал бинокль Мириам.

- Он переправляется... Исчез в кустарнике.

Внезапно Адам тронул девушку за плечо.

- Гляди! К западу от всадника... Видишь пыль?

В бинокль за облаком пыли Мириам отчетливо различила отряд воинов-апачей. Их было не. меньше дюжины, и ехали они в том же направлении, что и загадочный незнакомец, но на некотором расстоянии от него.

У брата с сестрой не было никакой возможности предупредить всадника об опасности, не выдав при этом себя. А Консуэло оставалась одна в доме.

- Апачи! - произнесла Мириам.

Адам поднялся.

- Пойдем скорей, пока они не отрезали нам дорогу.

Держа винтовки наготове, Адам и Мириам поспешно, чуть не бегом, припустили вниз по крутой тропке. В ущелье они смогут постоять за себя, но если враги застигнут их здесь, на голом склоне, то убьют в считанные минуты. А Консуэло одна тоже не сможет себя защитить. Придется уж тому всаднику выкручиваться самому.

***

Спустившись с горы, Сванти Таггарт въехал в реку. В этом месте она оказалась мелкой, едва ли по колено коню. Уже через несколько минут он выбрался на противоположный берег и скрылся в ивовых зарослях. Оказавшись в тени, спешился, зацепил поводья за ветку и направился обратно к воде. Выдернув пучок полыни, тщательно замел следы и присыпал сверху песком, чтобы скрыть вое свидетельства переправы. На другом берегу отпечатков и так не осталось, там выступали отроги скал.

Покончив с этим, он взял коня под уздцы и пробрался через ивовые заросли. Там, где они наконец кончились, чуть помедлил прежде, чем выходить на открытое пространство, и внимательно оглядел в бинокль простиравшиеся впереди горы. Всего несколькими минутами раньше Адам и Мириам Старк промчались вниз по тропе, но этого Сванти увидеть не успел. Теперь же они скрылись в глубокой расщелине.

Все еще ведя коня в поводу, Старк побрел вверх по arroyo (Ложе ручья (исп.).). Внезапно Сванти почувствовал, что саврасый дернул головой, и, обернувшись, увидел, как конь настороженно поднял уши.

- Полегче, малыш! - прошептал Таггарт. - Ну же, спокойней.

Укрывшись вместе с конем под наклонной скалой, он замер с винтовкой в руке.

На противоположной стене каньона показалась тень индейца на лошади, затем вторая, следом еще несколько. Зажав ладонью нос саврасого, беглец выжидал. Внутри него все так и застыло, лишь отчаянно колотилось сердце, а по щекам катились струйки холодного пота. Совсем рядом с ним задетый конем апача скатился камушек, зашуршал песок. Таггарт приподнял ружье.

Индейцы были всего в каких-нибудь пятнадцати футах над ним. Стали слышны их глухие голоса. Они о чем-то поспорили, а затем двинулись дальше по краю обрыва. Сванти достаточно знал их язык, чтобы разобрать, что они что-то ищут. Но что именно? Точней - кого?

Он присел на корточки, прислонившись к скале спиной и положив винтовку поперек колен. Становилось жарко.

Фляга была полна, но Таггарт понимал, что ни он, ни конь не смогут дальше двигаться таким темпом. Необходимо найти какую-нибудь укромную нору, чтобы хорошенько передохнуть. Шойер, вполне вероятно, все еще висит на хвосте. Он знает, что есть только два пункта, куда беглец может направиться: Глоуб и Моренси. Выход единственный - на время где-нибудь затаиться. Если человек не оставляет следов, то его никто и не найдёт. А Пете пусть себе скачет сперва в Глоуб, а потом в Моренси.

Правда, признался он себе, и эта затея рискованна. Чтобы прокормиться, придется охотиться - ставить силки, стрелять, то и другое непременно привлечет внимание апачей. Да нужно еще найти такое укрытие, где бы были вода и трава для коня.

Примерно через полчаса Таггарт свернул и раскурил самокрутку. Его по-прежнему мучил голод. Впрочем, голодать ему было не впервой, и вообще он не привык себя баловать. Через час после того, как проехали индейцы, вскарабкался на край обрыва и, спрятавшись меж валунов, принялся озирать окрестности. Где-то в горах на востоке должен находиться источник Рокинстрау. Однако любой родник в этих краях таит большую опасность. Апачи наверняка знают о нем и периодически туда наведываются.

Поднявшись, Сванти спугнул кролика, прятавшегося за камнем. Он потянулся было за ножом, но зверек успел улизнуть. Неудача рассмешила беглеца, наверняка он все равно бы промахнулся - видно такой уж человек этот Таггарт, не его судьба попадать в десятку.

Апачи умчались на юг. Путь изгнанника лежал на восток, поэтому он сел в седло и поехал своей дорогой. Здесь пустыня не казалась такой безжизненной, как прежде. То и дело встречались опунции, заросли кустарников, горные дубы. А главное, если продвигаться медленно, не поднимая пыли, избегая открытых участков, держась в тени зарослей, можно незаметно добраться до горы Рокинстрау, которая уже виднелась впереди. Избрав такой способ путешествия, Таггарт неуклонно приближался к цели. Он ни на минуту не забывал об угрозе нападения апачей, а глаза его постоянно искали на общем серо-коричневом фоне пятно яркой зелени, означающее родник или небольшой водоем.

Склоны каньона, по которому теперь ехал Сванти, были покрыты густыми зарослями кустарника. Неожиданно его внимание привлекли несколько сломанных засохших веток. Остановившись, он начал разбираться, в чем дело. Пожалуй, другой более беспечный всадник попросту проехал бы себе мимо, ничего не углядев, но его встревожило почти неприметное изменение в пейзаже.

У входа в узкую расщелину заросли стали совсем непроходимыми. Сванти объехал их по краю, пытаясь понять, что же показалось ему таким подозрительным. Заметив небольшой прогал в кустарнике он спешился и, ведя саврасого за собой, двинулся вглубь. Время от времени он поглядывал на коня, но тот не выказывал никакой тревоги. Если и был поблизости кто живой, то конь этого не чувствовал.

Царапину на коре дерева, Таггарт увидел краем глаза и сначала прошел мимо. Лишь через некоторое время до него дошло, что перед ним важный знак. Поспешно вернувшись, он внимательно осмотрел кривой ствол меските. По всей видимости царапину оставил какой-то тяжелый предмет и довольно давно. Это явно было не копыто коня, поскольку для копыта зазубрина располагалась слишком уж высоко. Таггарт рассматривал ее, сознавая, что жизнь его висит на волоске и любой промах может означать конец.

Присев на корточки, он заглянул под кусты и вдруг обнаружил колесо.

Колесо принадлежало фургону, спрятанному в кустах. Чуть дальше темнело второе колесо. Сванти встал на четвереньки и пополз к ним под ветвями. Человек, который так надежно замаскировал свой фургон от посторонних глаз, явно собирался сюда вернуться. Как. этот таинственный некто умудрился добраться с ним в такую глубь, превосходило всякое разумение Сванти. Однако фургон здесь все же стоял. Значит, и люди должны быть, рассудил Таггарт. Осмотрев повозку, насколько позволяли ветки, он нашел несколько ниток, зацепившихся за доски. Одна из них, судя по всему, была от холщового мешка... а другая, цветная, оказалась хлопковой. Следопыт нахмурился. Неужели от женской юбки? Это казалось просто смехотворным, и все же...

Следы, разумеется, были уничтожены, но не слишком тщательно. Порыскав вокруг, Сванти обнаружил под одним из кустов частично сохранившийся отпечаток копыта и понял, что фургон тащили мулы.

Вернувшись к саврасому, Таггарт раскурил очередную самокрутку и поразмыслил над ситуацией. Уж коли этот некто приволок фургон сюда, значит, мог двигаться с ним и дальше. Логичным было предположить, что возница достиг своей цели или хотя бы подъехал к ней совсем близко. Если бы фургон бросили в пути из-за гибели мулов, то поблизости должны сохраниться скелеты.

Так что же делать человеку в этих краях? Пасти скот? Нет, - занятие совершенно непрактичное из-за соседства с апачами, хотя время от времени появлялись безумцы, пытавшиеся разводить здесь скот. Но Таггарт не видел вблизи от фургона ни скота, ни каких-либо признаков, что он тут был.

Золотоискатель?

Вот подходящая версия. Фургон понадобился ему, чтобы доставить припасы и инструменты. Правда, почему бы не перевозить их на мулах или лошадях? Если хозяин предпочел фургон, значит либо с ним едет женщина, либо он собирается остаться надолго и привез с собой очень много припасов.

А чтобы человек, да пусть даже полдюжины людей, смогли продержаться в этих краях в самый разгар войны с апачами, им необходимо иметь тайное, хорошо укрепленное убежище, где вдоволь продовольствия.

Конечно, возможен был и такой вариант, что продвигаться с фургоном стало так трудно, что его просто бросили и пошли себе дальше. Но тогда, скорее всего, его бы оставили на открытом месте, где придется. Не было ровным счетом никаких оснований прятать его, если только владелец не оставался где-то неподалеку и не собирался впоследствии снова им. воспользоваться.

Судя по высохшим веткам, фургон поставили примерно месяц назад. И если хозяин его еще не погиб, то должен находиться где-то в радиусе трех-четырех миль от тайника, а то и ближе.

Где укрылся один человек, рассуждал Таггарт, там проживет и второй. Золотоискателю нужны вода, трава и место, где можно укрыться от лишних глаз или обороняться. Скорее всего, он обосновался именно в таком убежище. Ведь затаиться ему требуется на довольно долгий срок.

Возвратившись на укромную поляну, где саврасый мирно пощипывал листочки меските, Сванти присел, обдумывая ситуацию. Он старался припомнить особенности местности - не зря же так тщательно осматривал ее с кургана. Помнится, неподалеку от горы Рокинстрау должны быть родники. Вполне возможно, незнакомец поселился вблизи одного из них.

Оставив саврасого в зарослях и прихватив с собой винчестер, флягу и бинокль; Сванти взобрался на обрыв и залег среди скал и кустарника.

Стояла невыносимая жара. Ни единый звук не тревожил безмятежную тишину. В воздухе стоял тонкий запах опаленной солнцем травы и меските. Прикрыв бинокль сомбреро, чтобы стекла не отсвечивали на солнце, ковбой принялся внимательно обшаривать взглядом расстилавшуюся перед ним землю. Но так ничего и не обнаружил: ни малейшей зацепки, ни следа, ни тропки - словом, решительно ничего, что выдавало бы присутствие в этих краях человека.

Вернувшись в заросли, он ослабил подпругу и привязал коня, а потом растянулся в теньке и уснул.

Спал он не дольше часа, а когда открыл глаза, рядом подремывал конь. Сванти поднялся, взял бинокль и, вернувшись на прежнюю позицию, опять принялся изучать округу, понимая, что при новом освещении все может выглядеть совсем по-иному и можно заметить то, что раньше не попало на глаза.

Да, подумал он, надо искать. Но при этом ему совсем не хотелось оставлять много следов, которые могли обнаружить либо апачи, либо Пете Шойер.

Взгляд его снова и снова обращался к Рокинстрау. С этой горы должен был открываться замечательный вид на изрезанную каньонами и пересеченную скалами пустыню. Но, с другой стороны, если тебя там застигнут, то подстрелят, как куропатку.

День близился к вечеру. Если и впрямь неподалеку кто-нибудь живет, то сейчас ему пора готовить обед. То есть разводить огонь. А где огонь, там и дым. Совсем слабый дымок, если жечь сухие дрова, но все равно без дыма не обойтись! А дым можно увидеть и почуять.

Таггарт свернул самокрутку и закурил. Что ж, надо подождать. Он не мог ошибиться: кто-то скрывается в этих скалах. И укромный уголок, найденный незнакомцем, сойдет а для него.

Так что, он подождет.

Глава 4

Испанские монахи, основавшие в свое время заброшенный рудник, где ныне поселились Старки, во многом просчитались. Видно, среди святых отцов не нашлось того, кто разбирался бы в шахтерском деле и приметах богатой руды. Они не смогли определить участки, где глубинные скальные породы выходили на поверхность. Найдя достаточно крупный кусок золотоносной породы, который, по-видимому, откололся от основной жилы высоко в горах и скатился или сполз вниз по склону вместе с прочими обломками скал, тут и построили шахту. Потом-то они поняли свою ошибку, но так и не сумели обнаружить настоящее месторождение золота.

Свидетельства их бесплодных усилий и окончательного краха то и дело встречались Адаму. По ним он сумел прочитать грустную историю неудачи золото-добытчиков. Ему повезло больше, поскольку в горном деле и геологии он разбирался лучше монахов.

Сдались ли святые отцы в конце концов сами и вернулись в Мехико или же были убиты апачами, об этом каньон хранил тайну. Хотя Адам склонялся к первому варианту, потому что у церкви не осталось никаких следов битвы, нигде не валялось ни человечьих костей, ни оружия. Если апачи и убили монахов, то уже после того, как те покинули рудник. И потом, в каньоне не было останков индейцев.

Обнаружив жилу, Адам рассчитал, что через два месяца, если работа будет идти в спокойном темпе, он будет иметь более ста тысяч долларов чистым золотом, причем уже упакованными и готовыми к дороге. Но удастся ли продержаться в каньоне так долго?

Ни Консуэло, ни Мириам и в глаза не видели золотую жилу, и Адам ни в коем случае не собирался вести их туда. Женщин вполне удовлетворило его незамысловатое объяснение; чем меньше следов остается поблизости рудника, тем лучше. Но истина заключалась в другом. Работа в шахте была чрезвычайно опасна, но не из-за апачей, а из-за особенностей рудника. Дело в том, что старатель подкапывал основание наклонной скалы. В любое мгновение она могла рухнуть, похоронив его под грудой камней.

Вечный риск быть обнаруженными индейцами или белыми бандитами настолько занимал мысли обеих женщин, что все остальное казалось им уже не таким важным. И они жили ежедневными заботами, не позволяя опасениям перейти в неизбывный страх.

Ни одна из них не задумывалась над тем, как добывается золото. А на немногочисленные вопросы Адам небрежно отвечал:

- Это медленная работа: откалываешь куски породы от скалы и стаскиваешь их вниз - вот и все.

Так он сказал. Так Мириам и Конни все себе и представляли. Однако процесс добычи на самом деле выглядел совершенно иначе.

В поисках золота Старк все выше поднимался по склону вдоль осыпи, которую образовывали обломки скал, каскадами скатывавшиеся вниз по круче на протяжении тысяч лет. Она представляла собой результат старения, выветривая и эрозии горной вершины.

Он долго карабкался по почти отвесному склону, то и дело пуская в ход руки, чтобы удержаться, пока, наконец, добрался до золотой жилы, выходившей на поверхность вместе с отложением кварца. Ширина кварцевого слоя достигала шести футов, а золотые прожилки пронизывали его, точно паутина.

С первого же взгляда Адам понял, что это потрясающая находка. Если кусок руды, найденный отцами-основателями откололся от этой жилы, то он легко мог вообразить восторг, охвативший их поначалу.

Однако даже в первый момент победы и упоения успехом вид грозно нависшего утеса предостерег опытного золотоискателя от поспешных шагов. Присущая ему осторожность заставила его чуть-чуть отступить и более тщательно все обдумать. Обогнув гранитную громаду, он взобрался на обрыв позади нее, откуда мог взглянуть на основание накренившегося огромного камня. От увиденного у него пересохло во рту и похолодело внутри.

Судя по всему, эта скала была частью некогда очень древней горной гряды. На протяжении долгих лет ее хлестали ветры, иссушал зной, сотрясали оползни и подземные толчки. В результате вершина скалы так изогнулась и накренилась, что теперь в любой момент могла рухнуть на более молодые и крепкие утесы. К тому же за много лет она вся покрылась трещинами и разломами, напоминая теперь стену древнего замка после жестокого обстрела из пушек и представляя самый настоящий кошмар для любого золотоискателя.

Открытая жила сулила колоссальное богатство, но каждая добываемая унция золота грозила смертью. Даже упавшая пылинка могла обрушить вниз всю шаткую махину, а ведь высотой скала достигала не менее трехсот футов.

Вернувшись к месторождению, Адам убедился, что главная жила лежит на склоне холма как раз у самого подножия каменной башни, и золотоискателю придется просто делать подкоп под нее основание. От одного неосторожного удара все может развалиться.

Более того, если бы скала обрушилась, когда, по счастью, Старка под ней не было, то тысячетонное нагромождение камней наглухо завалило бы жилу, не оставив и надежды докопаться до нее вновь.

Адам уселся на обломок скалы и закурил трубку. Вполне возможно, рассуждал он, отсюда удастся вынести не одну тонну руды и ничего не случится... Или же, что не менее вероятно, скала осядет после первого же удара киркой. И все же он понимал, что у него нет выбора - слишком уж нужно ему добыть золото.

В глубине души он верил, что Конни любит его, и крепко, и верно, и надеялся, что если дать ей возможность, как говорится, "увидеть мир", то она в конце концов успокоится, вернется к чему привыкла, и удовольствуется заботами о семье. Ведь, помимо всего прочего, она была мексиканкой, а в глазах ее народа женщина - ничто, коли у нее нет мужа. Одни жалеют такую, другие - презирают, а сама она считает себя неудачницей. Конни свято верила в то, что, создав семью, она сумеет выполнить главное предназначение женщины. Но у нее, с самого детства, была трудная жизнь, постоянно приходилось бороться за выживание, так что теперь ей отчаянно хотелось немножко романтики, блеска и роскоши.

Может это и глупо, но Адам верил, что без Конни вся его жизнь лишена смысла. Он мечтал о том, чтобы она получила все, чего только пожелает. А для него было бы величайшей радостью дать ей то, о чем она мечтает. И только золото, то самое золото, что лежало сейчас перед ним, могло превратить все его чаяния в реальность.

Внимательно осматривая каменную башню, он уже знал, что принял вызов и пойдет за этим золотом. Трезво взвесив все за и против, Адам взял для себя за правило остерегаться двух вещей. Первая - равнодушие к опасности и порожденная им беспечность, а вторая - жадность, стремление добыть еще капельку, ту самую, что убьет его.

Надо сразу определиться, сказал он себе, и уж твердо стоять на своем. Необходимо установить, сколько золота он хочет, и ни за что не брать ни кусочка больше. И всегда надо быть готовым удовлетвориться меньшим, если того потребуют обстоятельства.

Адам хотел получить сто тысяч долларов.

На первый взгляд это казалось целой кучей денег. В начале странствия он бы удовольствовался всего десятью тысячами и даже еще несколько минут назад на большее не рассчитывал. Собственно говоря, он уже сейчас подвергался той самой второй опасности, потому что его запросы поднялись в соответствии с размерами и богатством жилы.

На склоне вокруг скалы валялось обломков руды примерно на тысячу долларов. Тысяча долларов - только нагнись и подбери.

Сперва надо взять их, решил Адам. Собрать, отнести вниз в каньон и выделить из них золото. Если с ним что-то и случится, у жены и сестры все же останутся деньги, чтобы жить там, где они пожелают.

Но даже теперь, приняв окончательное решение, он не ринулся осуществлять его, а набил новую трубку и продолжал размышления. Ему пришло в голову, что скорее всего скала не сразу рухнет. Возможно начнет качаться, будет слышен треск. Вот тут уж не зевай - быстро давай деру, а по мелкому песку и гравию далеко не убежишь. Значит, следует натаскать сюда плоских камней и построить дорогу. Тогда, если придется спасаться, хотя бы не увязнешь в песке.

Работая в руднике, надо все время помнить о нависающей над головой каменной глыбе. Ни одного неточного движения и удара кирки, и медлить нельзя в тревожный момент. Доля секунды нерешительности - и все, смерть под обвалом.

Поднявшись, Старк выбил трубку и принялся складывать в мешок валявшиеся под ногами обломки руды. Каждый из них был просто-таки нашпигован золотом. Собрав столько, сколько мог унести, он взвалил мешок на плечо, наметил самый легкий путь вниз по склону и зашагал обратно в каньон.

В свое время святые отцы для того, чтобы размельчить руду и извлечь золото, пользовались arrastra - камнедробилкой, но Адам не смел пойти на такой риск. Ведь грохот камнедробилки слышен издалека, а ему совсем не хотелось привлечь чье-то внимание. Нет, молот звучит гораздо глуше, хотя работа пойдет медленнее.

Вернувшись к часовне, старатель окончательно определил свои планы. К югу от каньона, в котором обосновались Старки, и не очень далеко от него располагался приисковый городок Глоуб. Пока Адам не навещал его, да и не собирался. Его появление там непременно вызвало бы всякие толки, того и гляди, кто-нибудь из любопытства увязался б за ним. А это уж совсем ни к чему. По счастью, семья предусмотрительно запаслась изрядным количеством бобов, риса, муки, сухофруктов и других продуктов. Разнообразить стол позволяла дичь, пойманная в силки, да съедобные травы и коренья, собранные Консуэло.

Поселенцы надеялись, что их никто не обнаружит. Каньон, где они жили, вряд ли привлек бы внимание случайного путника. Вход в него был частично прикрыт скудной пустынной растительностью. Любой, кто едет через пустыню, минует сотни подобных оврагов и расщелин, едва удостоив их беглым взглядом. А своих коней и мулов наши золотоискатели пасли на крошечном пастбище в одном из отрогов каньона.

Когда Адам и Мириам сбежали с горы, навстречу им из двери вышла Консуэло с винтовкой в руках.

- Кого-то видели? - спросила она.

- Апачи, - ответил Адам. - И один белый.

Консуэло засмеялась.

- Это Том Санифер. Он, как обещал, едет за мной.

- Тогда ему лучше поберечь свой скальп, - сухо заметил муж. - Не то в два счета потеряет.

- Он приедет. Вот увидишь. Том Санифер любит меня.

Адам прислонил винтовку к стене и. зачерпывая тыквенным черпаком воду из деревянного ведра у двери, пристально глянул на жену.

- И ты пойдешь с ним?

- Кто знает? Может, ты пришьешь его, а может, он тебя. Вот тогда мне уж придется пойти с ним.

- Я думаю, ты останешься, - тихо произнес Адам.

- Здесь? - взорвалась она. - Ты считаешь, мне здесь так нравится? Ты полагаешь, это славное местечко для женщины? Дайте мне только случай, и я сбегу отсюда... Так и знай!

Взяв ружье, она отправилась к устью каньона караулить, пока брат и сестра ужинали. Покончив с едой, Адам раскурил трубку и, прихватив винтовку, пошел сменить Консуэло.

Она вернулась и принялась за уборку. Мириам еще не управилась со своей порцией. За едой девушка читала одну из тщательно оберегаемых книг, что захватила с собой.

Консуэло уставилась на нее.

- Вечно ты читаешь! Тебе не нужен мужчина, нужны только книги. Да ты и спать хочешь только с книгами!

- Уж лучше с книгой, чем с дураком, - холодно отозвалась Мириам. - Во всяком случае, для книги не придется стирать носки.

Доев, Мириам отправилась в конец каньона. Адам спрыгнул со скалы навстречу ей.

- Уверен, они пройдут мимо, - сказал он. - Но кто знает?

Поднявшись наверх по камням, она устроилась на своем обычном месте среди скал. Оттуда было легко услышать всякого, кто станет приближаться к каньону. Ее тень терялась в более густых тенях.

Пока Мириам ужинала, спустилась ночь и черным бархатом окутала землю. Над ее головой мерцало темно-синее небо, усеянное звездами. Она любила эти часы под звездами, любила изумительную чистоту и свежесть ночей в пустыне, умела различать все едва слышные звуки, порождаемые пустыней.

Семья Старков редко выставляла часовых - лишь когда в окрестностях каньона кто-то появлялся. Однажды им пришлось нести охрану три дня и три ночи.

Как только муж вернулся домой, Консуэло решительно подошла к нему и спросила:

- Когда мы уедем, Адам? Долго еще нам здесь торчать?

- С момента приезда два месяца... Чуть меньше, чуть больше. Вот и посчитай.

- Знаешь, что я думаю? Мы никогда не уедем. Мы все так и умрем в этом каньоне.

Адам проигнорировал это сообщение.

- А знаешь ли ты, что апачи делают с тем, кого поймают? Я видела это. Они привязывают его к кактусу ремнями из сыромятной кожи. Ремни высыхают и шипы пронзают человека. Он умирает... очень не скоро и после долгих мучений.

- Ты видела это?

- Собственными глазами... И что они делают с женщинами я тоже видела. Видела, когда мне не было еще и шести лет.

- Я в жизни ничего подобного не видал. Надеюсь, и не увижу.

Консуэло поставила стакан на полку.

- Почему Мириам не выходит замуж? Боится?

- Мириам-то? - Адам хмыкнул. - Сдается мне, ее сам черт не испугает. Нет, просто она твердо знает, за кого бы ей хотелось выйти замуж, и не собирается довольствоваться меньшим, сколько бы ей не пришлось ждать.

- По-моему, очень глупо с ее стороны.

- Ну, все мы по-своему глупы. Погляди хоть на меня... Я был адвокатом, имел свою практику - и все оставил, потому что захотел завести собственное ранчо, заниматься скотоводством. Вот я и принялся изучать геологию, отправился на Запад искать золото, чтобы на него купить ранчо... Чем я лучше других праздных мечтателей?

- Вот и выходит, что ты дуралей. - Она помолчала. - Адам, мы друг другу не подходим. Когда-то мне казалось, что я люблю тебя, но я ошибалась.

- Быть может, ты слишком многого ждала от меня. А может, ты совсем другого искала в браке.

Она мрачно глядела в окно.

- Может, я плохая. Может, я могу стать только скверной женой. Ты славный парень, но трус. Признайся, ты же испугался Тома Санифера?

В голосе Адама не мелькнуло и искры гнева.

- Похоже, он впечатлил тебя, Конни. Вот поэтому-то я так тревожусь за твое будущее. Ты видишь людей такими, какими хочешь. Приписываешь им не существующие у них качества, выдуманные достоинства.

Он откинулся на спинку стула.

- Том Санифер только внешне привлекателен, но совершенно пустой человек. Боюсь, ты путаешь показуху с настоящей силой.

- При первой же возможности я уйду от тебя, Адам. С меня довольно. И не говори потом, будто не предупреждала. Какое право ты имеешь так говорить о Томе Санифере! Он ведь сказал, что вернется за мной, а тебя убьет.

- Твой Том просто мелкий хвастун, который распускает хвост перед женщинами. Уж если ты покинешь меня, пусть это будет ради настоящего мужчины, а не ради пустого бахвала вроде Санифера.

***

Замерев среди скал, Мириам вбирала в - себя освежающую благодать ночной пустыни. Отсюда с возвышенности небесный простор казался поистине необъятным, не то что над узким ущельем. На севере среди легиона сопровождающих звезд четко выделялась Большая Медведица. Под ней чернел силуэт Рокинстрау. Верхушку горы, будто забавляясь, кто-то срезал, и теперь она напоминала то ли крепостную стену, то ли кафедру проповедника в церкви.

Ночь в пустыне, наполненной первозданной тишиной и торжественным великолепием, можно сравнить разве что с ночью в море во время самого глубокого штиля. И все же море всегда живет, всегда колышется, плещется. В ночной Арктике тоже есть своя прелесть. Но тишина пустыни своеобразна - она словно начеку, покой ее зыбок и бдителен, она находится в хрупком настороженном равновесии. И тот, кто стоит один ночью в пустыне, ощущает, что все вокруг него прислушивается и затаивается, готовое уловить любое изменение, любой признак жизни.

Непостижимо изрезанные очертания изъеденных временем камней, падающие невесть куда обрывы, белое безмолвие скал, тянущиеся к небу пальцы кактусов или сбившиеся тесными группками стволы окотилло... - все таинственно и ирреально. Да, пустыня загадочна всегда, но ночью магия ее властвует безраздельно.

Стоя под прикрытием скал, Мириам всматривалась в изменившиеся очертания знакомых гор. На фоне неба промелькнула пикирующая летучая мышь. Через несколько минут раздался мягкий шелест крыльев - должно быть, пролетела сова. Еле слышно прожурчала где-то струйка песка. Неподалеку что-то тихонько зашуршало в траве. Все остальное молчало. И вдруг она услышала другой звук - слабый шорох совсем рядом с собой. Звук этот не принадлежал ни ночи. ни пустыне. Она сразу же узнала его, ибо не раз слышала раньше, когда сама ехала по пустыне ночью. Так шуршит кедровая ветка, зацепившаяся за луку седла.

Загадочный всадник выехал из низинки и на пару секунд четко обрисовался на фоне ночного неба. Затем его конь побрел к входу в каньон, и скоро оказался буквально в паре шагов от Мириам.

Не зная на что решиться, и, конечно же, испугавшись от неожиданности, она застыла на месте, боясь выдать себя малейшим звуком. Скорее всего, приближающийся незнакомец находился в точно таком же состоянии настороженности, и она каким-то образом чувствовала это.

Сперва всадник ехал прямо на нее, потом чуть повернул вправо и остановился в каких-нибудь пятидесяти футах. Теперь Мириам отчетливо видела темный силуэт высокого стройного мужчины на прекрасном скакуне.

Она предполагала, что он не видит ее, потому что сама не раз безуспешно пыталась, стоя там, где сейчас находился всадник, разглядеть Адама, затаившегося в камнях. И все же незнакомец остановился.

Неужели он чувствовал ее присутствие? Казалось, всадник что-то искал, так медленно он ехал. Но ведь не было ни следов, ни тропы, которые могли привести его сюда. Или его вела сквозь ночь некая неосязаемая путеводная нить, какое-то смутное неуловимое ощущение?

Дым от вечернего огня никак не мог привлечь внимание незнакомца, он давно рассеялся. К тому же каньон имел свойство каким-то образом втягивать его вглубь, а потом развеивать в отрогах гор. До сих пор никому из Старков еще не удавалось уловить здесь запах дыма.

Всадник все не трогался. Едва слышный шелест бумаги означал, что он сворачивает самокрутку. Чиркнула спичка, и короткая вспышка на миг осветила резкие и мужественные черты незнакомца наклонившегося, чтобы прикурить, и поднесшего к самокрутке огонек в сложенной чашечкой ладони. Он глубоко затянулся, и Мириам увидела, как алый кончик его самокрутки мерцает в ночи, словно светлячок.

Кто он? Откуда? Почему оказался здесь?

Без сомнения, это был тот самый всадник, которого они с Адамом видели на переправе через Соленую речку к северу от каньона. Но куда он поехал потом и зачем бродит тут?

Мириам по-прежнему не смела пошевелиться. И потом, ей почему-то не хотелось уходить - какая-то неуловимая связь, возникшая между ними, заставила ее замереть, затаить дыхание и ожидать, что будет дальше.

Наездник сдвинул шляпу и поскреб в затылке. Конь его застоялся и нетерпеливо топтался, не понимая, почему хозяин не посылает его вперед. Всадник шевельнулся в седле, кожа заскрипела. Внезапно Мириам охватило нестерпимое желание окликнуть его, расспросить, узнать, кто он, куда едет и, главное, почему остановился здесь. Однако она медлила, опасаясь разрушить очарование момента и остаться ни с чем. Пока оба молчали, незримая связь между ними не обрывалась, и он оставался для нее воплощением грез. Она ничего не знала о незваном госте, стоявшем во тьме, но могла представить его себе таким, каким хотела. Он мог быть кем угодно - например, суженым, о котором она так давно мечтала, тем самым неизвестным и единственным, который должен однажды приехать, узнать ее, разглядеть в ней самое главное и связать с ней свою жизнь. Но это чувства.

А умом она понимала, что незнакомец может оказаться и вором, и бандитом, и убийцей, и белым отщепенцем, живущим среди апачей. В таком случае выдать свое присутствие означало самой навлечь на себя огромную беду. Причем не только на себя, но еще и на Консуэло и Адама.

И все же сейчас в безграничном ночном покое их связала некая невидимая цепь, выкованная таинственными силами звезд и тишины. Все, казалось, притягивало их друг к другу - и молчание пустыни, и нависающие громады гор, и непроглядные тени у подножия неприступных утесов. Чувствовал ли он то же, что она? Стал ли для него этот момент воплощением грез? Понимал ли он, что сейчас, пусть даже на краткий миг, они принадлежат друг другу?

"Господи, как я выгляжу? И волосы совсем растрепались", - подумала Мириам и поправила прическу. Ведь она вовсе не ожидала нынешней ночью встретить долгожданного возлюбленного. Вот-вот он тронет своего коня и умчится прочь от нее, вот сейчас исчезнет навсегда, как исчезали, растворялись те безликие и расплывчатые мужские образы, которые она воображала себе раньше.

Но пока всадник еще рядом - высокая стройная фигура в седле, таинственный пришелец, который может быть... кем угодно.

Он вот-вот уедет... Ей отчаянно захотелось заговорить с ним, найти какое-то волшебное слово, магическую фразу, которая заставит незнакомца остаться, приворожит его, околдует. Нет, он ни за что не должен так уехать... Он принадлежит ей.

Что за наваждение? Должно быть, это ночь-чародейка лишила ее всякого здравого смысла. Наверное, она просто глупая романтичная девчонка, обманутая тенями.

Да, так и есть.

Ночь дает великую силу мечтам, которые обволакивают душу, завладевают ею и рождают в ней неких фантомов, продолжающих жить в грезах. В тот момент все трезвые мысли вдруг как-то сами собой покинули голову Мириам, и ею снова завладели смутные, полуосознанные чаяния и желания. И он, этот безмолвный всадник, черным силуэтом возвышавшийся на фоне звездного неба, принадлежит только ей, ей одной.

Секунды бежали, а путник все также сидел в седле. Но вот он поправил шляпу, и сердце девушки сжалось от мысли, что сейчас он пришпорит коня и уедет, растворится в колдовской ночи пустыни. Кончик его самокрутки поблескивал, словно пойманная на лету искорка костра.

- Какая дивная ночь. Ее красота кажется почти нереальной.

Мириам не сразу поняла, что с ней заговорили. Она вздрогнула... За те несколько минут, что они стояли во тьме против друг друга, он почти уже стал для нее призраком, порождением ее фантазии.

Помолчав немного незнакомец произнес:

- Уже поздний час. Вам не следовало бы выходить из дома одной.

Такую фразу можно было сказать после полуночи молоденькой девушке в какой-нибудь деревушке Новой Англии. Но здесь! Его слова показались ей нелепыми.

- Знаете, я ведь уже не ребенок.

- Вы женщина... Любой апач был бы рад встретить в темноте молодую женщину.

- Я не боюсь.

- Страх - не так уж бесполезен. Он спас множество человеческих жизней. Страх готовит человека к опасности.

- Как вы оказались тут? Я имею в виду - в этом месте? Почему вы остановились?

- Мой конь сказал мне, что вы рядом. А еще - что вы женщина.

- Невероятно.

- Почему же? Мой конь знает запах индейцев и терпеть его не может. Зато он любит женщин, потому что его вырастила одна леди, которая его обожала. Я искал вас. Когда саврасый остановился, я понял, что неспроста. Он проявлял любопытство, а не испуг, и смотрел на вас, подняв уши, поэтому я догадался, что передо мной белый человек. Будь то лев или волк, конь показал бы это: либо испугался, либо вознамерился ринуться в драку; а индейцев он так боится, что отпрянул бы в сторону. Но к вам он хотел идти, и я догадался, что вы женщина.

- Вы сказали, что искали меня?

- Я нашел ваш фургон и считал, что вы должны быть неподалеку.

- Вы, наверное, голодны?

- Признаться, да.

- Мы можем предложить вам пищу, но не более того.

- Подождите... У меня еще будет время поесть. Но когда мне еще доведется поговорить с женщиной ночью?

В холодном синем небе метались летучие мыши. Череда разрозненных темных облаков затянула звезды, и человек в седле исчез в непроглядной тьме.

- Мы уже видели вас сегодня, - сообщила Мириам, словно желая проверить, тут ли он еще.

- Значит, это вы были на горе.

- Да... и еще мы видели апачей.

Он не стал объяснять, как умудрился удрать от них. И Мириам оценила его скромность. Достаточно того, что он здесь, значит, ему как-то удалось провести индейцев. Правда, причина его появления в пустыне оставалась невыясненной. Любопытство так и подмывало ее спросить обо всем напрямик. Но она выжидала, понимая, что он сам расскажет, когда придет время.

- А мы-то думали, что скрыли следы.

- Я жил среди шошонов и племени "проколотых носов". - Он замолк, чтобы затянуться, а потом концом сапога затушил окурок и втоптал его в песок. - Отпечатков и вправду не осталось, но не все следы лежат на земле.

Где-то за горами взошла луна, по небу над острыми зазубренными вершинами разлилось бледное сияние, а по земле поползли длинные черные тени. По мере того, как из серебристого марева поднималась луна, с каждым мгновением темнота их становилась все глубже и объемней. Среди ветвей кедров и меските легонько зашуршал ветерок, но тут же замер, словно решив не утруждать себя такими пустяками.

- Я могу принести неприятности, - сказал всадник.

- За вами погоня?

- Да.

Мириам даже не удивилась. И правда, что еще делать человеку в одиночку в этих диких краях? Так значит, он вне закона. Но кто последует за беглецом сюда? Армия?

Всадник спрыгнул с седла и несколько секунд стоял рядом с конем, ощутив внезапную слабость. Потом повернулся и повел жеребца к девушке.

- Пойдемте! - предложил он. - Я не доверяю ночи.

Теперь он оказался совсем рядом, и Мириам почувствовала слабый запах пота, резкий запах коня и старой кожи, ароматы шалфея, кедровой хвои и дыма костра. Неожиданно она поняла, что ее собеседник находится на грани полного истощения, почти физически ощутила навалившуюся на него усталость.

Только позже, когда они уже шли по каньону, в ее голове вдруг возникла невероятная, ошеломляющая мысль, от которой у нее все перевернулось внутри. И даже наперед зная, что это не так, она не смогла удержаться от вопроса:

- А вы... вы не Том Санифер?

- Нет, - отозвался он, - Том Санифер мертв. Он был убит в Форт-Боуви человеком по имени Адам Старк.

Глава 5

Незнакомец закрыл за собой дверь и представился:

- Сванти Таггарт.

- Ты, верно, хочешь умыться, - отозвался Адам. - В ведре есть вода, а рядом таз.

Таггарт не шевельнулся. Сжимая шляпу в руке, он стоял, не решаясь потревожить покой этого тихого уголка.

- Я не хотел вламываться к вам, - попытался он что-то объяснить, - но у меня кончились припасы... три дня назад и...

Адам заметил выправку и рост чужака, выцветшую армейскую рубашку на нём, перевязь для кольта. Обратил внимание и на то, что незнакомец держит винчестер так непринужденно, словно с ним и родился.

- Далеко забрался.

- За мной погоня.

- Мы не задаем вопросов, - остановил его Адам. - Ты голоден? Так поешь.

- Я, наверное, все-таки пойду... У меня нет никакого права втягивать вас в неприятности. Тот, кто за мной гонится... он представляет закон.

- Можешь ничего не рассказывать, - тихо сказал Старк. - Моя сестра приготовит тебе поесть.

Зачерпнув тыквенным черпаком воду из ведра, Сванти направил струйку в жестяной таз, наслаждаясь слабым журчанием. Ведро было до краев наполнено прозрачной водой, казавшейся в полумраке комнаты непроглядно-черной. Столько воды он не видел с тех пор, как миновал Верд.

Тем временем Мириам поставила на стол тарелку тушеного мяса с бобами и небольшое блюдо индейской капусты, а потом сняла с огня закопченный котелок. Пока она наполняла чашку, Сванти неотрывно смотрел на ее руки. Пусть они не были особенно ухожены, но вид тонких изящных женских рук наполнил его душу покоем.

Это были нежные, сильные, умелые руки - руки настоящей женщины и матери, руки такой женщины, которая идет рядом с мужчиной, а не позади него.

Сванти беспомощно взглянул на стоящую перед ним еду и склонил голову - не в благодарной молитве, а для того, чтобы лицо не выдало обуревающих его чувств, а потом чуть ля не благоговейно взял вилку. Подцепив несколько бобов, он отправил их в рот и принялся медленно жевать, наслаждаясь каждым куском.

Только тот, кто сам никогда не голодал, воображает, будто изголодавшийся человек волком набрасывается на еду и жадно ее пожирает. Таггарт уже так давно ничего не ел, что желудок его сжался и сразу был просто не в состоянии принять много пищи. Вот завтра - иное дело. Он будет есть без остановки и никак не сможет насытиться. Но сегодня его манили лишь вкус и аромат пищи. Он ел медленно, время от времени прерываясь, чтобы отпить здоровенный глоток кофе.

Бобы тушились на каменном угле и насквозь пропитались тем несравненным ароматом, что может дать лишь дым такого огня. Горячий и крепкий черный кофе с каждым глотком дарил Сванти новые силы.

Через некоторое время он откинулся на спинку стула и закурил. Вот тут он и почувствовал на себе взгляд черных манящих глаз молодой мексиканки. Она была необычайно красива, ее присутствие заставляло особенно остро ощущать себя мужчиной.

- Консуэло, - представил ее Адам, - моя жена. А это, - он указал на спутницу Таггарта, - моя сестра Мириам. Я Адам Старк.

Сванти вскинул было голову, но Мириам тут же оказалась рядом с кофейником в руках и легонько подтолкнула его локтем. Невысказанный вопрос повис в воздухе.

Адам Старк... Человек, убивший Тома Санифера.

...Адам пришел в салун, где прохлаждался у стойки Том, и заявил ему, что не привык драться на глазах у женщин, но если ему, Тому, хочется умереть, то можно решить дело здесь. И тот струсил.

Однако часом позже, когда Старк вышел из салуна, Санифер подкараулил его в темноте, но промахнулся. А Старк не. промазал.

Пристроив самокрутку на край блюдца от кофейной чашки, Таггарт откусил крошечный кусочек мяса и принялся не торопясь жевать его.

- Тебе, видать, нелегко пришлось, - заметил Адам.

- За мной гонится Пете Шойер.

- О-о... Значит, будет стрельба.

Сванти допил чашку.

- Я еще ни разу не стрелял в человека с кокардой на шляпе, но если дело до того дойдет, не отступлю.

- Шойер знатный охотник. Тебе придется сражаться или умереть.

Свеча на столе распространяла ровный свет. Мириам снова наполнила чашку Таггарта и села за стол рядом с ним.

Он еще немного поел, ощущая, как его мускулы освобождаются от напряжения и на него нисходит благостное спокойствие - неспешное, сладкое чувство, вообще-то опасное для беглеца в его положении. Но сегодня, на одну только ночь он позволит себе расслабиться.

Привычная наблюдательность не изменяла Сванти, и он успел заметить многое из того, что здесь происходило. На полке стояло шесть винтовок и дробовик, а в нескольких закрытых коробочках в углу, должно быть, лежали патроны. Эти люди явно приехали сюда надолго и были готовы защищаться, если придется. Но, с другой стороны, каньон сам по себе представлял надежное убежище и едва ли его кто-нибудь обнаружит.

Налаженный быт и уют жилища Старков подсказали Таггарту, что пришли они уже довольно давно и собираются прожить здесь еще какое-то время. Но скота поблизости не было видно, значит, ищут золото: К югу отсюда располагались прииски Глоуба, а раз семья поселилась тут, то вероятно разрабатывает свою жилу.

В комнате не оказалось образцов руды, и это подтверждало, что Старк уже не ищет драгоценный металл, а нашел его. И поскольку добыча золота оправдывала риск жизни в этих краях с двумя женщинами на руках, то следовательно, открыта богатейшая жила.

Так вот зачем, сообразил Таггарт, неподалеку спрятан фургон - он необходим не только для перевозки скарба, но и золота. Оно очень тяжелое, а Старк явно собирался вывезти его много.

- На ночь устраивайся на полу, - предложил Адам, - ничего лучше не имеем.

- Тут есть другие дома. Если не возражаешь, я лягу в одном из них... Правда, так будет разумнее. Надеюсь, Шойер сильно отстает от меня, но никогда нельзя знать наверняка.

- Он не найдет тебя, - заверила Консуэло. - Никто не знает это место.

- Этот не упустит, - Таггарт поднялся со стула. - 0й сущий волк.

- Здесь ты будешь в безопасности, - настаивала Консуэло. - Надо затаиться, переждать... К тому же кругом рыщут апачи.

Сванти собирал свои пожитки, старательно избегая обещания, таившегося в глубине ее глаз.

- Премного обязан.

Старк тоже встал.

- Конюшня - самое подходящее место. Там есть сено. Хотя ты, возможно, предпочтешь часовню.

- Не подобает мне спать в часовне, - сухо отозвался Таггарт. - Я, пожалуй, пойду в конюшню.

Выйдя наружу, они пересекли узкую площадку под звездами и вступили под сень нависающего над конюшней утеса. При свете лампы Сванти соорудил себе скромную постель из сена. С того места, где он решил лечь, можно было обозревать каньон почти до самого входа.

- Немного же сена ты себе взял.

- На тонкой постели сон чуткий, - тихо пояснил Таггарт. - Я накрепко усвоил: на жестком ложе спится хуже, зато безопаснее.

Адам выбил трубку о косяк двери.

- Если захочешь остаться, - милости просим. Тяжеловато работать, когда все время беспокоишься, как там дома, хотя девочки умеют обращаться с винтовками.

- А Шойер?

- Твоя проблема. Я тебе ничего не предлагаю, только место, где можно укрыться и отдохнуть. Если ты не оставил следов, то Шойер их не найдет.

Шагнув за порог, Таггарт направился к коню, стоявшему возле лужи. Он умышленно оставил его здесь. Ведь иной раз приходится быстро уносить ноги, а саврасому надо было хоть напиться. Теперь же Сванти расседлал коня и снял с него уздечку. Жеребец терпеливо ждал, пожевывая сено, предложенное ему Старком, а хозяин тем временем обтер его пучком соломы.

- У тебя здесь хорошо.

- Я нашел это место.

- Старинная испанская кладка. Приходилось видеть подобное раньше.

- Затерянный рудник Святых Отцов, - коротко пояснил Адам. - Только монахи так и не отыскали жилу... А я сумел.

- Я не золотоискатель, - отозвался Таггарт. - Хотя мне и доводилось работать на приисках. Мальчишкой научился орудовать киркой. Теперь я скотовод.

- У тебя свое ранчо?

Сванти слепо уставился во тьму, вспоминая хижину в Нью-Мексико, зеленые луга, свое стадо.

- Было, - вымолвил он. - А потом явились "большие" люди, пригнали много скота и пошли неприятности.

- Дошло до стрельбы?

- Это была честная схватка, но я убил важную птицу. Теперь за мной гонится Пете Шойер.

Так вот как все оно вышло... Адам слышал подобные истории и раньше. Настали дни крупных скотоводческих баронов, а не мелких фермеров и ранчевладельцев. Все так... Но Старк сам мечтал стать фермером.

- Да и я тоже не старатель, - признался Адам. - Немного изучал геологию, знаю, как искать руду. Вообще-то я собираюсь обзавестись скотом и даже приглядел себе местечко по Тусонской дороге.

- Фермеру нужна вода. Длиннорогий скот проживет почти в любых условиях, если только сможет отыскать воду где-нибудь на расстоянии трех дней пути.

- В месте, что я приглядел, полно воды, - заверил Старк. - Четыре родника и небольшая речушка. Во всем хозяйстве не найдётся ни одного закоулка дальше четырех миль от воды.

- И оно принадлежит тебе?

- Я смогу купить его... Вот почему я стал золото-добытчиком.

Возвращаясь к дому, Адам думал о ранчо. Так приятно было снова поговорить с мужчиной. Спору нет, и с женщиной можно славно побеседовать, но все же мужчине нужны мужские разговоры. Внезапно он поймал себя на мысли, что будет рад, если Таггарт останется. А уж коли Шойер и догонит его, то не все ли равно, где решать проблему? Бежать нет никакого смысла.

Он вошел в комнату. Конни уже спала, а Мириам читала при свече.

- Что ты о нем думаешь?

Сестра подняла глаза от книги, гадая, что сказать.

- По-моему, он славный человек.

- Я наконец вспомнил, откуда мне знакомо его имя. Он охранял дилижансы на участке от Шайенна до Дэдвуда.

- Наш гость останется?

Но этого Адам не знал. Стягивая куртку, он продолжал обдумывать новый поворот в их жизни. Если Таггарт останется, от него будет прок, но ни за что нельзя допустить его к месторождению. Если он только увидит...

Старк и в самом деле мало тревожился о своем руднике. Он понимал, что кто угодно мог сунуться туда. Но едва ли на целый миллион найдет хоть один болван, который отважится хотя бы раз ударить там киркой. Адаму только хотелось надеяться, что все же никто не сунется туда до тех пор, пока он сам не окажется в безопасности со своей загаданной сотней тысяч.

Может, и глупо было выкладывать все Таггарту, но, с другой стороны, парень явно не дурак, и сам все сообразит утром, как только успеет маленько оглядеться. Ведь старая arrastra все еще стоит рядом, и совершенно очевидно, что никто не станет задерживаться в каньоне надолго, если только не нашел золото, причем целую кучу.

***

В сорока милях от рудника Святых Отцов Пете Шойер осторожно приподнялся из-за груды скал и оглядел залитую лунным светом пустыню. Конь все еще стоял на привязи там же, где и час назад. Теперь Шойер окончательно убедился, что поблизости никого нет.

Позади него, в расщелине, лежало тело Марка Биллингса, последнего члена отряда, выступившего из Кроун-Кинга. Еще три дня назад с Шойером оставалась тройка добрых помощников. Все остальные испугались и повернули вспять, едва лишь погоня вступила на индейские земли. Вскоре смельчакам пришлось ввязаться в долгую и изнурительную битву с апачами. И вот результат: в живых остался только Шойер. Первого из них убили в седле. Остальные залегли в какой-то пещере и целый день оборонялись от наседавших краснокожих. К вечеру еще один человек был убит, а Биллингс ранен.

Ночью Шойер умудрился выскользнуть из пещеры, и с Биллингсом на плечах взобрался на утес. Шойер был крепко сбит, обладал богатырским сложением и неимоверной силой, поэтому веса Биллингса он даже не почувствовал:

Укрывшись в пещере, отряд бросил своих коней, Шойер боялся, что их обнаружат апачи. Но этого не произошло. Только один оказался убит шальной пулей.

Пете Шойер понимал, что попал в ту еще переделку. Вообще-то на протяжении всей своей нелегкой жизни он многократно оказывался в экстремальных ситуациях, но на этот раз, чтобы уцелеть, да еще поймать преступника, требовалась вся изобретательность, весь его огромный опыт бойца.

Порывшись в седельных сумках, он собрал припасы и патроны, равно как и фляги с водой. Прихватил и запасное ружье. Вместе с раненым товарищем Пете пустился в дорогу. Но вскоре апачи опять настигли их и убили лошадь Биллингса. Завязалась кровопролитная битва. Шойер снова ухитрился спастись и вытащить с собой Биллингса, который был уже безнадежен, потому что получил еще две пули. Теперь, когда он умер, Пете остался совершенно один.

Остаток дня и часть ночи он провел среди скал, выжидая. Запасы воды медленно таяли, зато окончательно выяснилось, что апачи то ли вовсе убрались, то ли мешкают, пока не придет подкрепление. Поэтому, так и не увидев ни одного из них, Шойер сел на коня и поскакал дальше. Биллингса оставил возле высохшего ручья, где тот скончался. Оружие его Пете забрал с собой.

Продвигаясь вперед, он пускал в ход всю свою ловкость, чтобы скрыть следы и сбить погоню с толку. Поразмыслив, Пете с угрюмым одобрением признал, что во всех его бедах есть немалая доля вины Таггарта, который ухитрился привлечь внимание индейцев к преследователям. Апачи явно ждали тех, кто пойдет следом за беглецом.

Стараясь держаться в низинах, поросших меските и окотилло, охотник за людьми пробирался на юг по направлению к маячившей впереди горе Рокинстрау.

Именно в тот день, когда Сванти появился в каньоне с часовней, его враг окончательно убедился в том, что избавился от апачей, зато и сам потерял след своей жертвы.

В поисках пропавшего следа, он рыскал взад и вперед, но безуспешно. Двумя милями севернее Соленой речки след просто оборвался. Правду сказать, Шойер и так уже два дня сомневался, за тем ли он гонится, поскольку отпечатки копыт немного отличались от тех, что были раньше. Словом, опытного следопыта не покидало весьма неприятное чувство, будто его водят за нос.

Переправившись через Соленую речку, он несколько миль проехал вдоль берега, однако не нашел ни малейших признаков, что через нее переезжал еще кто-нибудь, кроме отряда апачей. Индейцев было не меньше дюжины. Шойер не сомневался, что это те самые апачи, с которыми он сражался, только теперь они получили подкрепление.

А Сванти Таггат исчез. Образно выражаясь, испарился в лица земли.

Зато апачи не испарились.

Стоя на неровном уступе пика Индейских Жен, Пете изучал местность, а заодно и обдумывал, что делать дальше.

Пора было пополнять припасы. Ближайший пункт - Глоуб, и если Таггарт отправился на юг, то искать его надо в первую очередь именно в Глоубе. Поездка туда выгодна и в другом отношении, потеряв цель преследования, апачи успокоятся и прекратят погоню. Спрятав бинокль в сумку, Пете вскочил в седло. Через несколько минут из каньона, расположенного как раз там, куда только что он смотрел, выехал Сванти Таггарт.

Шойер еще довольно долго осматривал раскинувшуюся перед ним пустыню. Ее избороздило множество оврагов, каньонов, по большей части поросших густой растительностью. Он прекрасно понимал, что беглец мог спрятаться где-то здесь, рядом и, возможно, уже залег в засаде, чтобы разделаться со своим преследователем.

Офицером полиции Пете стал лишь потому, что за поимку преступника в те времена хорошо платили. Всякая мелкая рыбешка его не интересовала, разве что в качестве осведомителей. Сфера его служебного рвения распространялась лишь на тех, за кого была обещана большая награда.

Он никогда не убивал людей просто так, забавы ради - это ему не доставляло никакого удовольствия. Однако убить человека для него значило примерно тоже, что пристрелить койота, перепелку или песчаную крысу. Мальчишкой сражался он в Техасе с команчами. Там стал метким стрелком и научился мастерски использовать индейскую тактику боя и манеру выслеживания противника.

Сам он против Таггарта ничего не имел, но за беглеца, живого или мертвого, назначили пять тысяч долларов, нельзя же было упустить такой куш. Деньги обещали выплатить братья Беннеты. Если бы Шойеру удалось доставить к ним Таггарта живым, то они все равно вздернули бы его. Но везти пленника через безводную пустыню, кишащую краснокожими, дело довольно-таки хлопотное.

Многие охотники за людьми предпочитали доставлять свою добычу мертвой. Пете этого не любил: так утомительно каждый день грузить тело в седло, а если учесть жару... Просто непрактично. Более того, доставит он пленника живым - тот может снова сбежать. И тогда за него опять назначат награду и можно будет снова его ловить. Однако все весьма резонные соображения не помешали Шойеру к тому моменту, о котором идет речь, отправить на тот свет уже девять человек, не считая индейцев.

Будучи натурой прямой и, в определенном смысле, бесхитростной, Пете не мог сказать, что руководствуется какой-либо жизненной философией. Он, верно, и слов-то таких не слышал, а если бы и услышал, то все равно не понял бы. Мотивов своих поступков не скрывал - охотился на людей точно так же, как охотился бы на бизонов, если бы за это больше платили. Охота была его стихией. Всю жизнь он за кем-то гнался, кого-то подстерегал - кроликов, оленей, антилоп, львов, медведей, бизонов, а теперь вот и людей.

Начало всему положил случай. Однажды в ковбойском лагере, где Шойер работал, остановился проездом судебный исполнитель и объявил, что голову преступника, которого он выслеживает, живого или мертвого, оценивают в пятьсот долларов. Мгновенно подсчитав в уме, сколько надо вкалывать по тридцатке в месяц, чтобы заработать такую сумму, бывший солдат Пете пришел к выводу, что ошибся в выборе профессии.

Он никогда не гнался за репутацией меткого стрелка, равно как и не искал себе опасного противника, чтобы проверить, кто из них окажется более быстрым и метким. Сама эта мысль показалась бы ему смехотворной. Какая выгода от такого дурацкого соперничества?

Перестрелок всячески старался избегать. Собственно, если бы он остановился и задумался, то безусловно, пришел бы к выводу, что Сванти был вправе защищать свою землю. Но Пете Шойера не интересовало, кто прав, а кто виноват, он рассуждал просто: за человека объявили награду, деньги хорошие - надо добыть этого человека.

Запросы у него были весьма скромные. Его привлекали женщины, он любил вкусно поесть и выпить, хотя допьяна никогда не напивался. Ему нравилось быть Пете Шойером... Гордиться тем, что он ни разу в жизни не упустил пленника и беглеца, за которым пустился в погоню. В карты играл редко, поскольку терпеть не мог проигрывать, такая трата денег для него не имела смысла. Он видел, что большинство владельцев игорных домов процветали, и предполагал, что это совсем не случайно. Сам никогда не давал своим противникам ни единого шанса на победу и не сомневался, что владельцы игорных домов действуют по тому же принципу.

Он не знал, что значит свернуть с дороги. Выслеживать людей было для него столь же естественно, сколь естественно для гончей травить кролика. Шойер не задумывался, хорошо это или плохо. Все равно ведь объявленного вне закона кто-нибудь да поймает. Так почему не он?

Охотник за людьми не был жесток, он был неотвратим как ураганный ветер пустыни. Его никто не мог бы упрекнуть, что со своими пленниками он плохо обращался. Пете просто не испытывал к ним ни малейшей злобы. Разве что они пытались убить его, и тогда, при первых признаках сопротивления, он сам их убивал - так ему было проще.

К преступлениям как таковым Шойер относился равнодушно, а вот бандитов чаще всего от души презирал. Как правило, все они попросту были неудачниками, только болтали о том, как сорвут крупный куш, а сами тем временем влачили существование в нищете и вечном страхе, быть схваченными. Жилища их утопали в грязи, в постелях кишели клопы, еду они готовили второпях, постоянно прислушиваясь, нет ли погони. Все это вызывало у Шойера чувство брезгливости. Он был приверженцем совсем другого образа жизни. К тому же твердо знал, что преступления хорошо оплачивают - ему-то платили.

Психологию преступников, которых разыскивал, Пете представлял отлично, поскольку были они точно такими же хищниками, как его прежняя добыча - львы, медведи, волки. Шойер безошибочно вычислял, что потребуется беглецу и куда тот за сим отправится. На всякий случай он постоянно вполглаза присматривал за местами, где можно было найти хоть какую-то поживу. Еще он без устали собирал всякие сведения о каждом бандите, его друзьях, родственниках и излюбленных убежищах. Поэтому обычно с заданиями справлялся играючи.

Все женщины, с которыми он имея дело, принадлежали к разряду тех, кому можно заплатить и уйти, ничем не связывая себя. Офицер полиции был доволен своей жизнью - он ел, пил, спал с женщиной, когда ему того хотелось, а время от времени позволял себе расслабиться и побездельничать малость. Нет, ни на какой другой работе он так хорошо не устроился бы.

Пете мастерски владел винтовкой и револьвером - уж если стрелял, то наверняка; слыл искусным следопытом. И вот теперь Таггарт неожиданно создал ему проблемы, с какими редко доводилось сталкиваться. Мало кто из преступников рискнул бы в одиночку сунуться в страну апачей. Сперва Шойер почти не сомневался, что найдет беглеца убитым и изувеченным до полной неузнаваемости.

В первый раз охотник за людьми сбился со следа Сванти в каньоне Скотокрада, потом-близ Аква-Фриа. Но он и не собирался сдаваться - не упускать же пять тысяч долларов, самое крупное вознаграждение, какое ему только случалось получать. Но разгадав, что Таггарт движется на восток, в самое сердце Индейской Территории, понял, что гонится за незаурядным преступником, незаурядным человеком.

Покинув свой наблюдательный пост близ пика Индейских Жен, Пете поскакал в Глоуб.

Но он не сомневался, что вернется.

Глава 6

Под утро Таггарт внезапно проснулся. Лежа неподалеку от двери в конюшню, замер, держа руку на кольте. Потом услышал, как тихонько отворяется дверь дома. Оттуда кто-то вышел и направился к источнику. Прислушавшись, различил легкий шелест юбок.

Тут только Сванти вспомнил, что вечером, когда умывался и пил, полностью израсходовал воду и забыл наполнить ведро заново.

Вскочив, он шагнул прямо в звездную ночь, замер на мгновение, ожидая, не раздастся ли какой-нибудь посторонний звук, и поспешил вдогонку шедшей за водой женщине.

Подходя к источнику, он услышал, как ведром зачерпнули воду, как зазвенели капли, разбиваясь о камень, как воду вылили обратно. Хозяйка явно хотела получше смочить ведро, чтобы вода подольше оставалась холодной... Потом раздалось журчание струи, падающей на дно из самого родника.

- Разрешите донесу ведро, - сказал Сванти. - Простите, я должен был набрать его вечером.

- Вы с ног валились от усталости... - отозвалась Мириам. - Почему вы не спите?

- Наверное, выспался. Привык рано вставать.

Они стояли вдвоем во тьме. Оба ощущали некоторую неловкость и не знали, что сказать.

- А он рано начинает работать?

- Адам? Старается уйти на рудник, пока не рассвело, чтобы его никто не заметил. Знаете, мы тут так и живем - лишь бы не попасться никому на глаза, лишь бы не оставить следов. Стараемся как. можно меньше ходить.

- Но вам же нужно как-то пополнять припасы?

- Приходится. Конни знает травы... Собираем их в каньоне и на горах. Всегда держимся настороже.

- Она индианка?

- Мексиканка, но выросла среди апачей. Смертельно боится их.

Сванти поднял ведро и вместе с Мириам направился к хибаре.

- Я остаюсь, - сообщил он. - Моему коню нужен отдых.

- А потом?

- Кто знает? Быть может, как и собирался, поскачу в Моренси, а не то поверну обратно на запад. Когда за тобой гонится такой человек, как Пете Шойер, приходится все тщательно обдумывать. Он читает следы почище любого апача, а еще он читает мысли того, за кем охотится. И стоит тебе заранее наметить маршрут бегства, он уж непременно его вычислит и схватит тебя. Беглец пытается сдвоить след, или, если едет по воде, чтобы не оставлять следов, то выходит на ту же сторону, откуда вошел. Шойера такими штучками не проведешь.

- Не понимаю, почему.

- Я тоже, но так оно и есть. Поэтому когда удираешь, нужно поставить преследователя в тупик. Сперва делаешь так, потом как-то иначе. Самое главное - нельзя слишком спешить, пытаться ехать очень быстро... надо тщательно обдумывать путь, несколько раз поступить так, как преследователь от тебя совсем не ждет, а потом - самым обычным образом, как любой поступил бы на твоем месте.

- Звучит довольно-таки запутанно.

У двери они помедлили. Обоим не хотелось обрывать беседу.

Мириам прошептала:

- То, что вы рассказали про Тома Санифера... правда?

- Я уже слышал о дуэли до приезда в Кроун-Кинг, там мне сказали об этом еще раз. Такие истории долго не забываются. Думаю, что правда.

- Не рассказывайте об этом... Мы ничего и не знали, ни я, ни Конни.

- По слухам, была замешана женщина.

Девушка потупилась, уставившись на блики, мерцающие на темной поверхности воды в ведре.

- Так Адам все же наказал его... Меня это не удивляет.

Таггарт открыл дверь, и они вошли в дом. Из дальней комнаты послышались какие-то шорохи. Он опустил ведро на стол у стены, где висел черпак. Комнату освещала единственная свеча.

Став на колени у очага, Сванти разворошил еще тлеющие угли, припорошенные золой, чтобы не остыли за ночь. Сверху он положил несколько веточек, кусок коры, пару-другую поленьев. По дровам заплясало пламя, тонкие алые языки жадно потянулись к коре. Таггарт посмотрел на стоящую рядом Мириам. Глаза их встретились. Он поспешно отвел взгляд, а затем поднялся и направился к двери.

- Через несколько минут будет кофе.

- Хорошо.

Беззвучно закрыв за собой дверь, Таггарт отправился к конюшне. Обычно, если условия позволяли переодеваться, он вместо сапог носил мокасины - они удобнее, ноги в них не потеют, а если ночью приходится вставать, то в мокасинах шаги легкие и бесшумные.

Войдя в стойло, Сванти задал коню корма, несколько минут ласково поговорил с ним и отвел к воде. Вернувшись к кормушке, проверил, где седло, и прислонил винтовку к дверному косяку, чтобы можно было в любой момент схватить ее.

Каньон уже сделался серым... Все кругом было отчетливо видно, хотя солнце еще не встало. На небе, словно лампы, которые забыли потушить с рассветом, висели последние звезды.

Некоторое время Сванти прислушивался, а потом побрел к выходу из каньона. Укрывшись среди скал, долго осматривал окрестности. И не только искал признаки появления Шойера или апачей, но и старался запомнить каждую низинку, каждый утес, каждую особенность рельефа, которая могла либо пригодиться, либо, наоборот, помешать. Исход любой схватки на две трети решает знание местности, а Таггарт твердо решил не упустить свой шанс.

Завтракали молча. Покончив со своей порцией, Старк глянул на Сванти.

- Ты остаешься?

- На время.

- Отлично. - Старк поднялся из-за стола. - Когда придет время, Мириам покажет тебе путь на вершину Рокинстрау... Мы стараемся держаться скрытно. Если кругом снуют индейцы, мы вообще не шумим и не разжигаем огня. А во все остальные дни ведем наблюдение с вершины горы.

Старк ушел первым. Таггарт последовал за ним. Консуэло посмотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на Мириам.

- По-моему, он тебе понравился.

- Я совсем не знаю его, - запротестовала Мириам.

И все же Консуэло была права... А ведь как давно уже ни один мужчина не волновал ее!

- Он настоящий боец, - произнесла Консуэло. - Не то, что Адам.

- Да что ты знаешь об Адаме? - Мириам неожиданно охватил гнев. - Ты о нем вообще ничего не знаешь. Настоящий мужчина не кричит на каждом углу, какой он отважный, его поступки говорят сами за себя.

- Не знаю, о чем там молчит Адам, - отозвалась Консуэло. - Но он же не оборвал Тома Санифера, когда тот прямо передо мной заявил ему, что собирается делать. А Адам сидел себе сиднем! Что бы делал Адам, если бы Том Санифер приехал сюда за мной?

- Прогнал бы его или убил, - отрезала Мириам. - А если не он, так я. - Тут она даже остановилась, поразившись тому, что слетело у нее с языка, а потом добавила:

- Да и любого вроде него тоже. Ты просто дура, Конни, не понимаешь, за какого замечательного человека вышла замуж. Ты как ребенок - цепляешься за всякие побрякушки и мишуру. Поверь мне, воздушные замки рухнут и ты останешься ни с чем.

- Я об этом уже думала, - рассудительно заверила ее Конни, - но у меня внутри какая-то пустота, ее надо чем-нибудь заполнить. Что женщина получает на своем веку? Кучу хлопот, немножко веселья, танцев, куда больше слез, и совсем чуть-чуть радостей в постели с мужчиной. А потом она умирает. Я никогда не была в театре. Я хочу развлекаться, слушать музыку, носить роскошные вещи, быть в центре внимания... - Консуэло помолчала. - Хочу красиво пожить прежде, чем умру.

- А дети?

- Да. Об этом я тоже думала. Наверное, я дурная женщина. Я хочу сильного мужчину. Не беда, если даже он причинит мне боль. Адам славный, но испугался же Тома Санифера. Адам твердит о том, что будет завтра, но откуда мне знать, придет ли оно завтра? Почем я знаю, что случится? Мне нравится носить модные платья, которые не я сшила, есть еду, которую не я приготовила, встать с постели и не думать о том, что ее надо заправить. А завтра - что будет, то будет, зачем загадывать.

- Но ведь завтра наступит все равно, думаешь ты о нем или нет.

- Я, наверно, действительно глупая. Но если сегодня у меня будет все, завтра меня не волнует.

- Думаешь, Том Санифер тебе что-то даст? Или хотя бы попытается?

- Том сказал Адаму, что придет за мной, а Адам ничего не сделал. Что это за муж?

Мириам так и подмывало сказать ей правду про Тома и Адама, но она не решилась. Важно, чтобы Консуэло сама поняла, с каким надежным защитником связала свою судьбу. И все же удержаться она не смогла.

- Тебе известно, зачем Адам в тот раз ездил в Форт-Боуви?

Консуэло обернулась, ее темные глаза сверкали.

- Потому что струсил! Боялся, что Том вернется?

- А вот и нет, - заметила Мириам.

- Мне это не интересно, - выкрикнула молодая женщина. - Я хочу уехать. Я боюсь. Боюсь каждый день и каждую ночь. Если Адам не отвезет меня назад, уеду одна. Или... - ее глаза снова вспыхнули, - уговорю сеньора Таггарта взять меня с собой.

Острая злость иглой пронзила Мириам, да так, что у нее аж спина похолодела. Однако быстро взяв себя в руки, она даже головы не повернула, как стояла, так и продолжала стоять. Но внутри у нее все бушевало. Она-то лучше других знала, какое действие оказывает Консуэло на мужчин. Сама не раз видела. Ни один из них не устоял, ни один не мог остаться равнодушным. Консуэло была превосходно сложена, а глаза ее, темные, глубокие, били наповал. К тому же своими достоинствами она умела пользоваться.

- Неужели ты думаешь, что он остался из-за тебя? - продолжала нагнетать обстановку Консуэло.

Мириам вспомнила тихий разговор в ночи и вдруг осознала, что любит Сванти Таггарта. Какая-то ерунда... Как можно полюбить едва знакомого человека? Но той ночью между ними что-то произошло, что-то их сблизило. Неужели такое возможно? Он тогда даже не видел ее.

- По-моему, он остался потому, ему надо было остаться, - ровным голосом ответила Мириам. - И думаю, уйдет, когда того пожелает. Но мне не верится, что при этом он уведет чужую жену.

- Ха! - фыркнула Консуэло. - Ты так считаешь? Глупа ты, а не я.

***

Уходя из дома, Сванти захватил с собой винтовку, бинокль и фляжку. Сперва направился в глубь каньона, за часовню, где отвесные стены, казалось, пронзали небо, затем стал взбираться по скалам. Дважды ему приходилось подтягиваться на руках на высоту в восемьдесят футов. Выбравшись из ущелья, он направился вдоль обрыва и скоро оказался высоко в горах к юго-востоку от Рокинстрау. Перед ним открывался великолепный вид на много миль вокруг. Усевшись в тени толстого кедра, он положил винтовку на колени, вооружился биноклем и около часа изучал местность.

Пожалуй, ему посчастливилось найти надежный тайник, где можно переждать житейскую бурю.

Нахлобучив шляпу и сделав самокрутку, Сванти продолжал свои исследования. К северу от него простиралась пустыня, которую он пересек. А когда, прищурившись, перевел взгляд на юг, то ему показалось, что различает тоненькую струйку дыма - должно быть, Глоуб... Ведь в таком чистом воздухе видно далеко.

Обнаружить следы деятельности Старка, как ни искал, он не смог. Должно быть, золотоискатель был надежно укрыт от посторонних глаз в каком-нибудь из каньонов.

Мысли Сванти вернулись к двум женщинам. Эта мексиканочка... просто чудо какая прелесть. Прямо скажем, Таггарт не совсем понимал, что происходит в доме, приютившем его. Очевидно, Старк не сообщил ни одной из дам, что убил Санифера. Может статься, он именно поэтому и увез их в пустыню, чтобы они ничего не услышали.

Мириам, казалось, не возмутилась... скорее, известие ее даже порадовало. Значит, не она та самая женщина, что, по слухам, замешана в этом деле. И не могла быть ею. Такая девушка, как Мириам, без тени смущения ушла бы за любимым мужчиной, если бы пожелала того. Но Том явно не стоил ее. Она самостоятельная, гордая... но все же настоящая женщина до мозга костей.

По склону перед самым носом Таггарта пробежал пустынный петушок. Он остановился на мгновение, покачивая хвостиком и поглядывая на человека внимательными черными глазами. В небе парил канюк. Вдали над горами клубились черные тучи. В пустыне уже давно царила засуха... Год выдался одним из самых засушливых за много лет. Если бы теперь прошел хороший дождь! По склонам хлынули бы потоки, и все следы, которые еще могли остаться, смыло бы раз и навсегда.

Даже здесь, всего лишь в нескольких футах от каньона с часовней, Таггарт с трудом мог различить его. Святые отцы и впрямь выбрали себе потайное место на славу.

Но беглец не обрел еще ни свободы, ни безопасности. Он слишком хорошо знал, что не может позволить себе расслабиться и забыть об истинном положении дел. Пете Шойер не из таковских, чтобы сдаться и прекратить столь многообещающую погоню. Даже если он и прервется на время, то, как только сможет, непременно вернется.

Таггарт поднялся и пошел поперек склона, не обращая внимания на сердитое дребезжание гремучки. Змея свернулась в тени, которой, кстати, следовало бы придерживаться и Сванти... Пустыня безжалостна: несколько минут под прямыми солнечными лучами убили бы любую гремучую змею.

Дважды из-под ног выпрыгивали кролики... Надо бы, подумал Таггарт, расставить несколько силков поодаль от каньона. Один раз попались оленьи следы.

Краем глаза уловив чуть ниже по склону, неестественно быстро качнувшуюся ветку, он замер и стоял, пока наконец не увидел Консуэло. В плетеную корзинку она собирала с пустынных растений то ли семена, то ли что-то еще. Двигалась молодая женщина скрытно и осторожно, как индианка, с непринужденной грацией дикого животного. Шестое чувство подсказало Сванти, что мексиканка знает о его присутствии. Неужели первой заметила его?

Человеку, чья жизнь зависела от того, чтобы самому замечать все первым, открытие это показалось малоприятным. Опустившись на землю, Таггарт принялся наблюдать за сборщицей. Он вспомнил, как минувшим вечером она подняла глаза и их взгляды встретились. Какая бездна, таящая вызов ему, открылась! Да, Конни - воплощение истинной женственности... Но как опасна!

Таггарт еще раз осмотрел дальние склоны гор. Взор его медленно скользил по холмам, в поисках малейшего диссонанса, несоответствия в природе. Кругом было тихо и спокойно, только на горизонте все выше и выше громоздились тучи. Похоже и вправду собирался дождь.

Быстро вскочив на ноги, Сванти направился к Консуэло, стоявшей к нему спиной. Он нисколько не сомневался, что она знает о его приближении, ступал легко и бесшумно. Ни один камешек, ни одна ветка не издали звука под его ногами. На нем были мокасины апачей. У них хоть подошва и тверже, чем на мокасинах равнинных индейцев, но все же позволяет чувствовать землю.

Один раз Таггарт остановился, чтобы снова оглядеться. Канюк все еще кружил в вышине. Потянул легкий прохладный ветерок, пахнущий дождем. Тучи пронзила молния. Над дальними каньонами прокатился гром. Многократно усиленный эхом, он заметался между скал.

- Вам лучше вернуться, - произнес он, подходя к Консуэло; - Надвигается буря.

- Мне это нравится.

Ветер играл ее юбкой, закручивая ткань вокруг стройных лодыжек, развевал по плечам черные волосы, забирался под свободную блузу, обнажавшую красивую шею и гладкие смуглые плечи. Молодая женщина подняла голову навстречу грядущей грозе, подставила лицо ветру.

Синеву туч снова прорезала молния. Сильный порыв коснулся скрипок кедровых лесов, едва слышно загудели иглы чоллы. Вдали на склоне горы, предвестником близящегося урагана повисла серая пелена дождя. Она исчезла так же быстро, как и возникла.

Таггарт ждал, не появится ли кто между ними и бурей. Воздух был изумительно прозрачен, а нависшая над головой тяжесть неба придавала всему странно нереальный вид, привычная картина пустыни как бы растаяла, исчезла, ее сменил неведомо откуда проступивший зачарованный лунный пейзаж.

Так они и стояли в молчании, все ближе и ближе притягиваясь друг к другу в ожидании бури, завороженные грандиозным зрелищем. Дождь смоет следы, обрадовался беглец и горячо взмолился о дожде, забыв о том, какие беды может принести с собой гроза.

Если Пете Шойер находится где-то поблизости, то сейчас ему самое время позаботиться об убежище. Но где он, этот Пете?

- Кажется, гроза быстро приближается, - сказала Консуэло, однако даже не сделала попытки уйти. Сванти тихо стоял рядом.

- Вы скоро уедете? - вдруг спросила она.

- Через несколько дней, неделю... может, чуть больше. Еще не знаю.

- Везет же вам. Я ненавижу это место... Ненавижу!

Таггарт ничего не ответил, наблюдая, как громоздятся сизо-черные тучи, складываются в огромный сказочный замок, зловещий и угрожающий, низвергающий бесчисленные стрелы молний и дождя.

- Пора домой, - наконец сказал он и взял спутницу за локоть. И тут же пожалел о неосторожном жесте. Поистине эта женщина сама исторгала молнии и громы.

Через несколько шагов узкая тропа заставила их разойтись. Теперь Сванти старался не подходить к своей спутнице слишком близко. Полушагом, полубегом они спускались по склону, взволнованные надвигающейся бурей и тайной возникшего между ними невидимого глазом общения.

Остановившись перевести дыхание на узеньком выступе перед тропинкой в глубь каньона, Консуэло подняла на Таггарта взгляд колдовских черных глаз и выдохнула:

- Думаю, тоже скоро уеду. У меня такое чувство... Если останусь здесь, то умру. Мне страшно...

Она начала спускаться по тропинке, и он, бросив последний взор по сторонам, поспешил вслед за ней. Когда они достигли дверей каменного дома, на землю уже упали первые редкие капли. А стоило Сванти и Консуэло юркнуть внутрь, как с небес с ревом обрушился ливень.

Таггарт знал, такие дожди обычно бывают яростными, но короткими, однако временами могут и затягиваться. А где же прячется Адам в такую жестокую непогоду?

Он заметил быстрый, испытующий взгляд Мириам, скользнувший по ним, едва они вошли.

- А где Старк? - спросил он. - Возле рудника можно укрыться?

- Там есть небольшая пещера... Скорее навес из скал, зато под ними сухо. - Мириам хлопотала у огня. - С ним все будет в порядке. Уверена, Адам заметил приближение бури раньше, чем любой из нас.

- Мы были на горах, - сообщил Сванти. - Никого не видели.

Он вновь подумал о тропе, по которой приехал. Теперь уж точно там не осталось никаких следов. Но где Шойер? Выследил ли он беглеца до Соленой речки? Если да, то Пете уже близко, и с нетерпением истинного индейца наблюдает, вынюхивает, рассчитывает...

Гость уселся за стол, и Мириам поставила перед ним чашку кофе. Он уставился в нее, размышляя о Консуэло. Никак нельзя было угадать, что она задумала, однако любое ее действие бросало вызов его мужественности. Каждое ее движение было провокацией, каждый взгляд - испытанием. Это восхищало и тревожило одновременно, а чувство здравого смысла подсказывало насколько взрывоопасна сложившаяся в доме ситуация. Что-то неуловимое в отношениях между двумя женщинами насторожило Сванти. Это было не то, чтобы объявленная война, но вооруженное противостояние - и он всем нутром ощутил его. А что до Адама Старка, то Таггарт знал таких тихих, скупых на улыбку людей. Раздувать смуту было не в его правилах, и уж тем более сейчас, когда он находился в таком сложном положении. Он не собирался приложить к семейному разладу руку. В любом случае ничего хорошего не получилось бы.

Каким же болваном он был, что остался... Но тогда ему просто нельзя было двигаться дальше. Теперь же единственный выход состоял в том, чтобы уехать, да поживей. Таггарт неожиданно принял решение: как только буря закончится, он исчезнет.

Скрип открывающейся двери потонул в грохоте дождя, однако резкий порыв влажного воздуха заставил всех повернуться к вошедшему.

В дверном проеме стоял Пете Шойер с кольтом в руках.

- Здорово, Таггарт, - произнес он.

Глава 7

На краткий миг все застыли в молчании, как в живой сцене из какой-нибудь пьесы. В сером дверном проеме Пете Шойер смотрелся черным силуэтом, безликим квадратным истуканом. Он казался столь же незыблем и несокрушим, как горы, и столь же неотвратим, как рок. Его внезапное появление из бури выглядело зловеще и устрашающе.

Пораженная не менее других возникшим грозным видением, Мириам взглянула на Таггарта, который, справившись с шоком, вскочил и стоял совершенно незащищенный, очень высокий и прямой.

Одно неверное движение - и полумрак комнаты прорежут вспышки выстрелов, и тут Мириам тихо произнесла:

- Входите. Хотите кофе?

- Что же, не откажусь. - Шойер шагнул в комнату. Из тьмы выступило его лицо - широкое, мрачное. Огромные глаза, казалось, видели сразу все. Он был изнурен, весь в грязи, а на рубашке запеклось пятно крови. В свете огня медные патроны на его перевязи сверкали, словно золотые зубы.

Пете стянул мокрый плащ и повесил его на крючок, нахлобучив сверху шляпу. Таггарт молча едва заметно переменил положение, чтобы снова быть лицом к нежданному гостю.

Смерив его взглядом, Шойер спокойно произнес:

- Я пришел арестовать тебя.

- Попробуй, - голос Таггарта оставался бесстрастен, - и я убью тебя.

Пете осклабился в широкой улыбке.

- Не выйдет, - отозвался он, а потом посмотрел на Мириам. - Помните, вы говорили о кофе, мэм.

Мириам, полностью захваченная драматизмом встречи преследователя и преследуемого, совсем позабыла про кофе.

- Ах да!

Она поставила на стол кофейник и чашку.

Шойер пододвинул стул и уселся.

- Ты заставил-таки меня погоняться за тобой.

- Мне не хочется убивать человека с кокардой. Сам ее когда-то носил.

- Ага, слышал, - Шойер шумно отхлебнул кофе, а потом налил горячий напиток в блюдце и принялся дуть на него. - И не надо никого убивать. Просто иди со мной подобру-поздорову.

- Придет время - решим.

Оба повернулись на звук открываемой двери. Вошел Старк. В его дружелюбной улыбке сквозила ирония.

- Встретились-таки, - покачал он головой, сбросил дождевик и насухо вытер дуло ружья перед тем, как поставить его в стойку. - Я держал тебя на мушке, когда ты выезжал из низины, - пояснил он Шойеру. - Думал, апач.

- Ты был позади меня? - неприятно удивился Шойер.

- Всю дорогу от реки.

Темные глаза Пете медленно заскользили по комнате, в них жарко пылало подозрение. Он оценивал ситуацию и прикидывал, как поступить.

Чтобы разрядить и без того сложную обстановку, Таггарт разъяснил:

- Эти люди приютили меня точно так же, как и тебя. То, что здесь произойдет, касается только нас двоих. Мне бы не хотелось, чтобы ты сделал ошибку.

- Там увидим.

Сванти зачерпнул ложечкой мед и положил в кофе.

- Почему бы тебе просто не уехать, когда кончится гроза?

- За тебя Живого или мертвого мне обещана кругленькая сумма, Таггарт. - Пете отпил кофе с блюдца и отер рот тыльной стороной ладони. - Да и вообще я не могу уехать. Прошлой ночью мой конь сломал ногу, иначе я был бы уже в Глоубе.

- Как ты нас нашел? - осведомился Старк.

- По чистой случайности, - с готовностью пояснил Шойер. - Такое уж мое дело, приходится делать зарубки в памяти о таких местах, где можно укрыться. Давно, еще когда служил в армии, ходил в разведку и чуть было не свалился в этот каньон. Конечно, начисто забыл о нем, пока он мне не понадобился.

- Ты расшевелил осиное гнездо, - сказал Старк. - Вытащил апачей на охоту. Не советую никому и пытаться уехать отсюда, пока все не уляжется. Если индейцев переполошить, они рыщут повсюду, точно голодные волки, а у меня на руках две женщины.

Шойер откинулся на спинку стула.

- Мне подходит, - пробурчал он, ковыряя в зубах щепочкой. - Сухое место для сна, калорийная пища и общество дам. Нет, я не против передышки.

После такой тирады все примолкли, только по крыше барабанил дождь. Консуэло подставила под течь котелок. Одна крупная капля упала в уже собравшуюся там воду, и звук всплеска прозвучал так громко, что Мириам вздрогнула.

По дну каньона бежал небольшой ручеек, а состояние зданий, простоявших не меньше полувека, явно доказывало, что даже после больших дождей здесь никогда не несся бурный поток. В противном случае он снес бы конюшню и повредил остальные строения. Многие глубокие каньоны и овраги, избороздившие пустыню, образовались именно ревущими полноводными дождевыми потоками, бесследно исчезавшими через несколько часов после грозы, но даже в эти немногие часы вода. могла сносить плотины и уничтожать дома.

Раскуривая самокрутку, Сванти смотрел на сплошную пелену дождя, застлавшую окно. Он понимал, что с появлением Пете Шойера отдыха у него не будет. Но это не взбудоражило и даже не встревожило его. Жизненный опыт подсказывал, что любую проблему надо решать только тогда, когда она заявит о себе. А в подобной ситуации до времени ничего нельзя изменить. Значит, придется выжидать... и быть начеку, что бы там охотник за людьми не предпринял.

Сванти не боялся Шойера. Ему и раньше приходилось решать спор оружием, и он верил, если повезет, то победит, а погибнет - тем более волноваться нечего. Таггарт был вовсе не глуп и не склонен переоценивать свои силы, но знал, на что способен с кольтом в руках. Прошедшие годы лишь закалили его, приготовив к любым передрягам. Постоянная бдительность и готовность к действию составляли для него жизненный принцип.

Он не считал себя прирожденным стрелком и не уважал забияк, никогда попусту не хватался за револьвер, избегал перестрелок как степного пожара или наводнения. - Сванти был глубоко убежден, что порядочному культурному человеку негоже решать свои проблемы с оружием в руках. Но, с другой стороны, если уж пришлось столкнуться с вооруженным до зубов, ни в чем не уступающим тебе агрессивным противником, то встретить его следует, не труся и не склоняя головы.

Пустых разговоров о храбрости он не любил, они действовали ему на нервы. Как будто можно делить людей на смелых и трусливых, как будто смельчаки всегда смелы, а трусы всегда трусливы! Любой человек в силу обстоятельств мог оказаться ив той и в другой ипостаси.

Таггарт не считал Шойера ни дурным, ни хорошим человеком. При этом он рассуждал так: если Пете угодно делать свой бизнес на охоте за людьми - что ж, он, Сванти, нисколько не возражает. Одни охотятся на бизонов, другие на волков... Охотиться на людей бесконечно опаснее. Многие полагали это бесчестным занятием, но Таггарт не соглашался с ними.

Правда, что касается конкретно Шойера, то, возможно, в своем ремесле он заходил несколько дальше, чем следовало. То ли был чересчур настойчив, то ли слишком жаден... но Таггарта это не заботило. Он понимал, что как бы там ни было, Пете прекрасно знает свое дело, и его так просто не обведешь вокруг пальца, не собьешь со следа какой-нибудь нехитрой уловкой. И уж коли дойдет до стрельбы, то надо постараться заранее обеспечить себе преимущество. Но пока было ясно, что Шойер не собирается доводить дело до перестрелки. И вовсе не потому, что испугался, просто в таких обстоятельствах поступить так неразумно. Его могут ранить, а тогда он не сможет взять пленника или продолжать погоню. Пете не был упрям и не слишком дорожил своей репутацией, он привык хорошо выполнять работу, за которую взялся.

Старк поднял голову, на мгновение его лицо попало в луч света, и Таггарта глубоко поразило, какое напряжение читалось на этом лице. До сих пор Сванти не замечал перемен в Адаме, теперь же вынужден был констатировать, что тот сильно осунулся, глаза его впали и потускнели. Это удивило Сванти, с его точки зрения, Старк являлся живым воплощением силы, принадлежал к тому типу неунывающих и упорных людей, которые способны вынести любые испытания. Что-то явно не сходилось, но пристально понаблюдав за Адамом, решил, что дело не только в домашних неурядицах. Конечно, сразу во всем разобраться очень трудно, но развитая как у дикого животного интуиция помогала ему улавливать тончайшие настроения окружающих людей, любые проблески скрытого недоброжелательства. За тревогой Адама, несомненно, таилось нечто более важное, чем беспокойство о жене. Его озабоченность постепенно передалась и Таггарту.

Мириам, занятая своими мыслями, собирала на стол. Консуэло как ни в чем не бывало штопала рубашку Адама. Лишь один раз она стрельнула глазами в Сванти. Шойер перехватил ее взгляд, и в темных глазах его вспыхнул огонек изумления и ревности.

Старк вытащил колоду карт и принялся раскладывать пасьянс. Таггарт встал и потянулся к плащу. Шойер внимательно следил за ним.

- Ты куда-то собираешься?

- Ну и?..

- Я с тобой, теперь нам надо держаться вместе. - Пете глянул на Адама. - Лошадь не продашь? Тогда я заберу отсюда этого парня, и мы слезем с твоей шеи.

Прежде, чем ответить, Адам набил трубку и задумчиво посмотрел на сложившуюся комбинацию.

- Нет, - ответил он. - Не продам. Одолжу, когда тебе придет время ехать, не раньше. А вздумаешь взять лошадь без спроса, натравлю на тебя закон.

- Я сам закон.

Мельком взглянув на Пете, Адам выпустил кольцо дыма и неторопливо вытащил трубку изо рта.

- Только не для меня. Для меня ты всего-навсего охотник за людьми. И не более того, - он снова перевел взгляд на карты. - Я отнюдь не уверен, что твоя власть распространяется на эту территорию.

Шойер так и сел.

- Ты у меня узнаешь...

Старк поднял руку.

- Пойми меня. Я вовсе не оспариваю твое право производить аресты, я только не уверен, что это право действует здесь. На твоем месте я бы не торопился. Я бы сперва точно выяснил, что скажет на такие действия губернатор. Насколько я уяснил, ты преследуешь этого человека за перестрелку в Нью-Мексико.

- Так оно и есть.

- Судя по моему опыту, - спокойно произнес Старк, - народ в Аризоне с пониманием относится к стрельбе, когда несколько нападают на одного, а этот один умудряется одержать верх. Я думаю, тебе придется изрядно потрудиться, чтобы увезти этого человека из Аризоны.

Шойер усмехнулся.

- Предоставь мне тревожиться об этом. За этого человека объявлена награда. Меня не интересует, за что его разыскивают и как все происходило на самом деле. Это уже пусть разбирается суд.

Не обращая внимания на этот разговор, Сванти Таггарт открыл дверь и шагнул под дождь. Струйка воды, сочившаяся по дну каньона, превратилась в полноводный ручей. Сванти перепрыгнул через него и пошел к конюшне. Выведя оттуда коня, он увидел, что к дверям, натягивая дождевик, подходит Пете Шойер. Укрывшись от ливня под навесом, охотник за беглецами следил, как Сванти поит коня и ведет его обратно в конюшню. Там Сванти заботливо заполнил ясли сеном.

Запас корма для лошадей был совсем невелик - лишь то, что Старки смогли накосить по холмам и немногочисленным окрестным лугам. Хватило бы на день-другой, но не больше. Из-под навеса конюшни Таггарт наблюдал за дождем. Вдруг дверь дома отворилась, и появилась Мириам. Подойдя к нему, остановилась и некоторое время молча смотрела на дождь.

- Что вы намерены делать? - наконец спросила она.

- Остаться. Я уже сказал, да и бегать мне надоело.

- А если он попытается взять вас?

- Надеюсь, не станет.

- Я боюсь его. В нем есть что-то такое... Не верится, что ему может кто-то противостоять.

- Да, скроен он хоть куда.

- Если я могу помочь, - она колебалась. - Есть путь из каньона через горы. Пешеход пройдет. Надо перевалить через вон тот пик на юге. А я бы привела туда коня.

- Не вмешивайтесь в это дело.

- Но что-то надо предпринять!

- Пока ждать. - Дверь дома оставалась слегка приоткрытой, и он знал, что Шойер исподтишка следит за ними. - Нет смысла напрашиваться на неприятности. Подождем, пока он совершит свой первый шаг, а потом я отвечу.

- Думаю, он попытается убить вас.

- Его дело. - Он взглянул из конюшни. Над каньоном нависали низкие тяжелые тучи, набухшие дождем. - А как вы собираетесь устраивать свою жизнь? Потом, когда выберетесь отсюда?

Мириам взглянула на него.

- Не знаю. Я живу, как живется. А как вы? - ответила девушка вопросом на вопрос. - Помнится, говорили про ранчо... Может так, для красного словца или у вас и в самом деле есть какие-то планы?

Таггарт мрачно уставился в одну точку.

- Были у меня планы. Даже ранчо было. А потом явились эти проходимцы из Техаса, и я оттуда пулей вылетел. Прямо с ранчо в самую гущу неприятностей. - Он закурил, собираясь с мыслями. - Честно говоря, еще не знаю. Может, останусь тут, в Аризоне, а может, двину на Запад в Калифорнию. Еще не решил.

- Почему бы вам не обсудить свои планы с Адамом? О скоте он знает куда меньше, чем ему бы хотелось, но в остальном золотая голова. Вдвоем вы бы составили хорошую команду.

- У Старка есть лишняя лошадь? Ну чтобы одолжить ему?

- Есть одна. Но плохонькая.

- Тогда мы с Шойером могли бы вместе уехать отсюда и решить все проблемы где-нибудь тет-а-тет, не втравливая вас в заваруху.

- Не надо.

Дождь помаленьку начал утихать, хотя тучи еще не рассеялись и разбухший ручей продолжал с шумом нестись по дну ущелья. Чуть выше по течению стояла запруда, где запасали воду на случай засухи, чтобы поить коней или поливать траву на пастбищах.

- Я никогда ни с кем не искал ссоры, - грустно сказал Сванти. - Но если тебя задирают - выхода нет, остается драться.

- Понимаю.

- В этих местах честность и храбрость считаются главными достоинствами человека. Не случайно здесь все сопряжено с опасностью, и тебе, само собой, хочется иметь такого товарища, у которого хватит пороху с открытыми глазами встретить беду. Кто решится ехать по индейской тропе с трусом; понимая что он в первой же переделке бросит тебя? Да и в бизнесе тоже. Ты должен быть уверен, что можешь положиться на честное слово партнера. У нас нет ни законников, ни суда, да нам и некогда возиться со всей этой чепухой. Если я покупаю десять тысяч голов скота, то пусть в стаде и будет ровно десять тысяч, пересчитывать не надо, правда так оно почти всегда и выходит. Если кого-то назовут трусом или лжецом, ему приходится хвататься за кольт. Иначе с ним никто больше не станет иметь дел. Нельзя позволять, чтобы о тебе пренебрежительно говорили. А уж коли один скажет, то пусть никто больше не осмелится повторить.

Таггарт снова посмотрел на небо. На западе над горами все еще громоздились тучи, но ветер переменился, и над каньоном появился просвет.

- Народ в здешних краях задиристый, безжалостный к слабакам. Толкнут - надо давать сдачи. А то не успеешь опомниться, как тебя отовсюду вытолкнут.

Они еще несколько минут постояли молча, а потом Сванти тихо заметил:

- Ты предупреди брата. Человек, который преследует и убивает людей ради пары сотен долларов, ни перед чем не остановится, чтобы завладеть золотой жилой.

- Думаешь, он знает?

- Без сомнения. Возможно, он знает даже, где рудник. Пете Шойер хоть и убийца, но далеко не глуп.

Глава 8

На рассвете Сванти поднялся и в мокасинах тихонько выскользнул из конюшни, где спал. Поднявшись вверх по каньону, без особого труда нашел место, о котором рассказывала ему Мириам, вскарабкался по обрыву, устроился под прикрытием кедровой поросли и принялся с безграничным тщанием осматривать окрестности.

Пете видел, как уходил Таггарт, но не обеспокоился, потому что знал, что тот помогает Старкам запастись топливом, к тому же он не взял с собой лошади. А без лошади далеко ему не уйти. Правда, знай Шойер Таггарта получше, он бы не спешил с подобными выводами. Ведь ковбой с детства был приучен к пешей охоте и, подобно любому апачу, мог за день пешком преодолеть большее расстояние, чем верхом на коне.

Старк опасался, что апачи все еще где-то поблизости, и Таггарт хотел в этой передряге стоять с ним бок о бок. Хотя Адам приехал на Запад совсем недавно, однако благодаря исключительной наблюдательности, особому чутью и крепкой хватке быстро разобрался в психологии как белых, так и индейцев. Такой человек стоил дюжины более опытных людей.

Утром Старк как обычно ушел на рудник, хотя накануне вечером туда не собирался. Такая непоследовательность заинтриговала Таггарта.

Сванти не сомневался, что женщины не знали местонахождение жилы. А если и знали, то внешне никак не выдавали свой секрет. Этот факт еще больше возбудил любопытство ковбоя, поскольку Адам своим компаньонкам доверял. И уж если он ничего не сказал им, значит, у него были на то веские основания.

Таггарт прикинул, где бы мог находиться рудник. Получалось, что примерно милях в трех или чуть дальше от каньона с часовней. Скорее всего, он скрывался в труднопроходимых холмах к востоку от Подковьей излучины Соленой речки.

На своем наблюдательном посту Сванти провел около получаса, но не заметил вокруг ни малейшего признака пребывании человека. Тогда он поднялся и, стараясь ступать по скалам или перепрыгивать с камня на камень, чтобы не оставлять следов, направился к холмам. Еще до приезда сюда, он успел изучить и запомнить расположение нескольких каньонов, тянущихся к Соленой речке. За два с лишним часа он преодолел менее четырех миль, поскольку время от времени находил себе какое-нибудь укрытие и проверял, не идет ли кто по его следу.

Вчерашний дождь дочиста умыл землю, смыл все старые следы. Воздух был свеж и прохладен, весь мир казался новым. По узенькой полоске песка проскользнула змея... неподалеку виднелись отпечатки лапок ящерицы, а еще чуть дальше - врассыпную пробежал выводок перепелок. Больше никаких следов Таггарту не попалось.

Удары кирки Сванти услышал еще до того, как заметил Старка. При первом же звуке он залег в укрытие и осмотрелся, но не заметил ничего, хоть бы отдаленно напоминающего какую-нибудь человеческую деятельность. Вскоре равномерный стук ненадолго прекратился. Сванти замер.

Чуть к юго-востоку от него находилась высоченная узкая скала, тянущаяся к небу, словно указательный палец. Горный склон под ней круто обрывался. Взяв в руку винчестер, Таггарт зашагал вниз по склону и тут снова услышал, как глухо бьет кирка. Удар... еще удар.

Внезапно Сванти остановился, по спине его пробежал легкий холодок. Сквозь удары кирки он уловил слабое шевеление где-то в глубинах скалы. Подобное рокотание иногда доносится из шахт, оно напоминает потрескивание дерева под непомерным грузом. Звук не сулил ничего хорошего.

Спустившись еще, он снова остановился. Прямо перед ним нависала наклонная скала. А у самого ее подножия виднелась глубокая нора, уходившая в недра каменной башни.

Оглядев скалу, Сванти заметил, что вся она изборождена старыми трещинами и разломами, и могла вот-вот рассыпаться. Пока он осматривался, из норы, волоча за собой мешок, выполз Адам. Выпрямляясь, он вдруг увидел Таггарта.

Несколько секунд мужчины смотрели друг на друга. Переведя дыхание, Старк промолвил:

- Все-таки нашел меня. Ты что-нибудь смыслишь в старательстве?

Пройдя мимо него, Сванти задрал голову. Его тут же бросило в холодный пот, в горле пересохло. От самой мысли лезть в эту дыру под каменной башней у него мурашки побежали по телу.

- Да ты совсем ума лишился, - ровным голосом сказал он. - Просто спятил. Работать в подобном месте - самоубийство.

- Там золото.

Таггарт обернулся и смерил его взглядом.

- Ни один человек в здравом рассудке не пойдет на такой риск ради золота.

Вытащив трубку, Адам принялся набивать ее.

- Тут как посмотреть, Таггарт. Главное, чего ты хочешь и насколько сильно твое желание. Я знаю, что делаю и каковы мои шансы. Для меня золото - это ранчо, скот, уют и удобство для моей жены. Это путешествие для нее... В Сан-Франциско, а то и в Европу.

- Но ты можешь здесь погибнуть.

- Это верно.

Они помолчали. Старк раскурил трубку. В ярком утреннем свете его лицо выглядело серым и изнуренным. Еще бы. Теперь Таггарт вполне мог оценить, какое же напряжение должен был испытывать золотоискатель, работая в таком склепе.

- Так вот почему ты не пускаешь сюда женщин!

- Да, поэтому. - Адам присел на корточки, глаза его по старой привычке обшаривали окрестности. - Еще две недели, и я получу все, что мне нужно.

- Две недели?

- Жида стала еще богаче, чем прежде. Взгляни, - он вытащил кусок руды из мешка. - Ты только взгляни на это.

Сванти проглотил собственные слова. Руда просто сочилась золотом. Все обитатели Дикого Запада только и рассказывают о таких месторождениях, но мало кому довелось хоть раз видеть их собственными глазами. Обломок руды оказался тяжел, настолько тяжел, что Сванти просто изумился его весу, а ведь он привык к тяжести золота. Весь камень пронизывали золотые прожилки, причем не тоненькие еле заметные ниточки, как оно часто бывает, а толстенные ленты. Кварц буквально крошился под руками. Попробовав отломить верхний слой, ковбой почувствовал как камень треснул от легкого нажатия пальцев.

Таггарт не принадлежал к числу тех, кто безумно любит золото, но и ему был знаком азарт золотой лихорадки. Жажда во что бы то ни стало найти драгоценный металл могла войти в плоть и кровь, - и тогда человеку уже не было спасения. Сванти знавал многих, кто посвятил свою жизнь погоне за желтым призраком: в пустыне, на горах, в Богом забытых краях. Да, он мог понять силу этого влечения, хотя давно уже осознал, что некоторые вещи не стоят той цены, которую за них платишь. Что до него, то он мечтал о земле, скоте, райском уголке, где бы вдоволь хватало воды и травы.

Но против такого золота, как в этой жиле, мало кто смог бы устоять. Теперь его даже удивило, что Адам не был полностью поглощен золотой лихорадкой. Таггарту еще не приходилось встречать такого уравновешенного человека.

- Жила богатая, - согласился он. - В жизни такого не видал. Но как велик риск! На все это золото не купить даже одного лишнего дня жизни.

- Нет.

- Значит, это женщины?

Адам кивнул.

- Конни. Не Мириам... Она такая же, как ты или я, умеет справляться с собой и не требовать от жизни чего-то недоступного. Но она видывала и хорошие времена, а Конни - нет. Конни очень беспокойная. Я думаю, немножко хорошей жизни - и она излечится.

- Ты ошибаешься.

Старк удивленно поглядел на него.

- Она говорит, будто хочет роскоши, красивых вещей. - продолжил Таггарт, - и сама в это верит. Но мне кажется, ей необходимо поверить в тебя.

- Это уж зависит от нее самой.

Сванти кивнул на скалу.

- Покажи ей рудник.

- Нет.

- И ты не должен показывать его Шойеру.

- А как насчет тебя? - Адам улыбнулся. - Ты же видел.

- Золото твое, и любой, кому вздумается здесь копать, должен считаться с этим. Но на твоем месте, - Таггарт усмехнулся, - я бы следил даже за мной. Человек с таким золотом не может себе позволить доверять никому.

Ласково пригревало утреннее солнце. Вдалеке уходили в небо Четыре пика, а горный склон под ногами Старка и Таггарта сбегал к Соленой речке, текущей в какой-нибудь миле от них.

- Почему не сказал ей, что убил Тома Санифера?

Старк вытаращил глаза.

- Ты слышал об этом?

- Она бы тебя зауважала.

- Возможно... или возненавидела бы. Она возлагала на него большие надежды - в мыслях, конечно. - Он снова раскурил трубку. - А надежды возлагать было не на кого. Просто пустозвон и бахвал, а как настала пора открывать карты, так ему и показать нечего.

Адам помолчал, собираясь с мыслями.

- Он не стал со мной драться. Струсил и дал деру, а потом, когда я вышел из салуна, попытался застать меня врасплох.

- Ей все расскажут.

- Вряд ли. - Старк поднялся и выбил трубку. Внезапно ему расхотелось курить. - Есть вещи, которые она должна постигнуть сама. Если не поймет, то и говорить не о чем.

После грозы воздух стал чист. Над землей, словно благословение, раскинулась тишина, жаркое солнце развеяло последние следы ночной прохлады. В вышине раздался пронзительный клекот орла, на водах Соленой речки играли солнечные блики. Внезапно из низины на другом берегу показались апачи. Проехав через редколесье, они остановились, оглядываясь. Их было человек тридцать, и с собой они вели нескольких сменных коней. Таггарт застыл на месте, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он знал, что Старк тоже заметил индейцев.

Оба думали об одном и том же. Если индейцы войдут в воду и двинутся вдоль Подковьей излучины, то выберутся на противоположный берег как раз там, где проходит узенькая тропка, ведущая к Грязным источникам между горой Рокинстрау и каньоном с часовней. И если Мириам сегодня утром как обычно отправилась на вершину Рокинстрау, то индейцы найдут ее следы.

- Тут работы на одного человека, - сказал Таггарт. - Я сделаю крюк и заберусь на гору неподалеку от каньона. Тогда мне будет их видно, и я пойму, нашли они ее следы или нет.

- Один против тридцати?

- В такой ситуации что один, что двое, разницы никакой. А если мы оба уйдем, то женщины останутся одни с Шойером, а то и с апачами.

Таггарт вернулся чуть назад по склону и, оказавшись за гребнем, сразу же пустился бегом. По его подсчетам, если апачи последуют наезженной тропой, то ему придется преодолеть расстояние лишь немногим большее, чем им.

Он мчался легко и быстро, длинными ровными скачками. Склон горы, правда, был отвесным и скалистым, но его опоясывала едва заметная звериная тропка. Помедлив перед тем, как нырнуть в ложбину, Сванти краем глаза отметил, что индейцы скачут вдоль самого берега вниз по течению. Ковбой свернул в один из ведущих на юг каньонов, пробежал по нему, а потом вскарабкался на гору неподалеку.

Оттуда открывался хороший обзор на тропу к Грязным источникам. Сев на корточки за кустом можжевельника, Сванти внимательно следил за индейцами.

Те были еще далеко от каньона. Они ехали медленно, поглядывая на берега, - видно искали следы переправы. По запекшейся крови на рубашке Шойера Сванти догадался, что тот выдержал битву... А теперь индейцы выступили в погоню за охотником.

С того места, где притаился Таггарт, можно было заглянуть в каньон. Виднелся источник, заводь и край старой часовни. Вдруг появилась Мириам. Он тут же подобрал обломок скалы и швырнул в заводь. Она обернулась и посмотрела вверх.

Он указал в сторону устья каньона и три раза поднял по десять пальцев. Девушка кивнула и побежала к дому. Пусть у Шойера и была дурная репутация, но драться он безусловно умел. Надежда на то, что индейцы проедут мимо, ничтожна.

На пути к Грязным источникам апачи растянулись в цепочку длиной около сотни ярдов. У родника все спешились и рассыпались в разные стороны, выискивая следы того, кто там недавно был.

Обитатели каньона с часовней старательно избегали это место, туда не ходили... А что, если Шойер останавливался там? Смыл ли дождь его следы?

Со своего наблюдательного поста на склоне горы, Таггарт видел площадку перед входом в каньон, но разглядеть, кто стоит на страже, Шойер или одна из женщин, не мог: часовой где-то надежно укрылся.

В том месте стены каньона прорезало несколько глубоких расщелин, а вокруг во множестве валялись валуны и обломки скал. Среди них росли можжевельник и опунции, так что передвигаться здесь можно было более-менее незаметно.

Апачи один за другим стягивались к Грязным источникам. Это означало, что они не нашли никаких следов. Хорошо, что никто из женщин сегодня утром не ходил в горы, индейцы непременно обнаружили бы их следы.

Осмотревшись, апачи принялись разбивать лагерь, но некоторые из них сели в седла и ускакали - явно на поиски Шойера. Было еще совсем рано, слишком рано, чтобы индейцы устраивались на ночлег, возможно у них имелись какие-то свои причины задержаться в этих местах. В том, что это военная вылазка, Таггарт не сомневался. Ясно, как день, у них были основания считать, что Шойер где-то поблизости. Вспомнив, сколько следов могло остаться на вершине Рокинстрау, Сванти молил Бога, чтобы индейцам не вздумалось вскарабкаться туда.

Продолжая наблюдать за отрядом, он сделал самокрутку. Битвы не миновать. Рано или поздно они непременно наткнутся на каньон или заметят признаки присутствия в этих краях группы людей. Тут-то и начнется пальба. Сванти уже приходилось видеть, как сражаются апачи, он и сам сражался с ними, равно как и с команчами, сиу и модоками. Он помнил дымный запах их тел, знал, как быстро они могут двигаться и также внезапно исчезать. Когда имеешь дело с апачем, надо сперва стрелять, а потом уже думать.

С чувством невольного уважения Таггарт следил за тем, как они обыскивают местность. На первый взгляд в их действиях не прослеживалось никакой методики, но он не сомневался, что не может быть ничего более тщательно и четко спланированного, чем эти поиски. До сих пор горсточку белых людей спасал только дождь.

К тому времени Адам Старк уже должен был бы вернуться в каньон и приготовиться к сражению. Да и Шойер тоже. Их было пятеро - трое мужчин и две женщины, а каньон представлял собой довольно выгодную позицию. И все же Таггарт понимал, что их шансы ничтожно малы. Если бы сейчас он находился не здесь, а где-то еще и его спросили бы, сколько могут трое мужчин и две женщины продержаться против тридцати апачей, он отмахнулся бы от такого вопроса, как несерьезного и не стоящего внимания.

Но он-то находился здесь. Такой поворот сам по себе еще не значит, что шансы у обороняющихся сильно возрастали. Просто теперь это была его проблема, и она требовала решения. Сванти прикинул, что их ждет. Сперва можно надеяться, что их не обнаружат. Когда все карты будут раскрыты, придется сражаться, заботясь лишь о том, чтобы забрать с собой на тот свет как можно больше врагов.

Старк и Шойер могут какое-то время держать оборону в устье каньона, не позволяя индейцам вступить в него. А он тем временем постарается не допустить их к круто обрывающимся вниз стенам. В результате кто-нибудь непременно подкрадется к нему сзади, и тогда, если только к тому моменту его еще не убьют, надо отступать. Потом придется до последнего защищаться в доме.

Он вспомнил Шойера и мрачно усмехнулся. На сей раз охотник за людьми и сам стал дичью. Если ему удастся выбраться отсюда живым, может считать, что ему крупно повезло.

У источника было тихо. Индейцы разожгли костер и теперь собирались зарезать одну из сменных лошадей. Апачи ничего так не любят, как конину. На худой конец подойдет разве что мясо мулов... Но ни один из них, некстати пришло на ум Сванти, и в рот не возьмет рыбы.

Раскурив самокрутку, Таггарт закопал спичку в песок, вытащил несколько патронов и разложил их аккуратным рядком на камне перед собой так, чтобы в любую минуту можно было пустить в ход. Пристроив рядом и винчестер, он уселся на прежнее место и продолжал наблюдать за индейцами, снующими возле огня.

Его не оставляли мысли о женщинах. У Консуэло потрясающая фигура. Можно представить как изумительно хороша она в постели. Но если уж говорить начистоту, то для жизни бок о бок, день за днем, она Мириам и в подметки не годится.

На него снова нахлынули странные чувства, охватившие его той ночью, когда сидел на коне перед входом в каньон, зная, что рядом кто-то есть, более того: что этот кто-то - женщина, причем привлекательная. Как ни смешно, все так и было. Он точно знал.

Один из апачей поднял голову, разглядывая склон, где Сванти устроил свой наблюдательный пункт, и вдруг ковбою показалось, что краснокожий воин... Да-да, он, несомненно, чуял его присутствие. Может, пристальный взгляд Таггарта каким-то образом притягивал внимание дикаря? Отведя глаза и стараясь не смотреть прямо на индейцев, он ждал, что будет дальше.

Апач чуть отошел от своих сотоварищей и принялся квадрат за квадратом исследовать горный склон. Таггарт твердо знал, что на таком расстоянии его нельзя заметить - валуны и заросли опунции представляли собой отличное убежище. Даже если бы индейцам удалось разглядеть его силуэт, они приняли бы его за ствол опунции или обломок скалы. И все же от внимания апача ему стало не по себе.

Внезапно индеец решительно отошел от костра и начал взбираться вверх по холму. Он двигался медленно, то и дело пригибаясь к земле, но не останавливался и шел, твердо держа курс прямо на Таггарта. Тот сделал глубокую затяжку, искоса поглядывая на незваного гостя.

Что апач учует запах дыма он не боялся: ветер дул Сванти в лицо.

- Ну давай, - тихонько пробурчал он себе под нос, - подойди ближе. Уж тебя-то я точно прихвачу с собой на тот свет.

Он представил себе, как наведет прицел, осторожно вдохнет, медленно выдохнет и нажмет на спусковой крючок... И готово. На другом конце траектории полета пули индеец будет мертв. Уж с такого расстояния и по такой мишени он не промахнется, просто не может промахнуться.

Апач приближался. В восьмидесяти футах от Таггарта остановился. Теперь уже можно было рассмотреть его приземистую коренастую фигуру и широкое скуластое лицо. Закопав окурок в песок ковбой поднял ружье и навел дуло в грудь апача. Но потом опустил винчестер и снова замер.

Воин глядел прямо туда, где засел ковбой. Сванти различал влажный блеск его глаз. Но тут от костра позвали, индеец повернулся и побежал вниз к скале. Таггарт прислонил винчестер к скале.

Становилось жарко.

В каньоне царила тишина. Отвесные стены отбрасывали лишь узенькие полоски тени, и ручеек на дне давно умолк. В небе висело полуденное аризонское солнце, не было ни малейшего ветерка. В знойном воздухе пронзительно стрекотали цикады.

Мириам подошла к двери и, откинув со лба прядь волос, поглядела туда, где, она знала, среди скал залегли в ожидании Адам и Пете Шойер. Но их не было видно, и оттуда не доносилось ни шороха. Сванти, по словам Адама, поднялся в гору близ обрыва каньона.

- Не тревожься о нем, - сказал ей Адам. - Он крепкий парень, справится.

И все же она волновалась. Таггарт затаился где-то наверху. Должно быть, уже изрядно проголодался. И еще Мириам догадывалась, хотя Адам и словом не обмолвился, что перед появлением индейцев Таггарт навестил его на руднике.

Медленно прошел час, затем второй. Апачи, казалось, не спешили уходить. Большинство из них растянулись в тени кустов и скал возле Грязных источников, лишь несколько все так же неустанно рыскали по холмам в направлении Рокинстрау и горы Редмонда.

Пете Шойер вернулся в дом. Теперь, при ярком дневном свете, стало видно, как он огромен и до чего же зарос грязью. Он широко осклабился Мириам.

- Жарковато.

- Они найдут нас?

Консуэло вышла послушать новости, и Шойер перевел взгляд с Мириам на мексиканку.

- С апачами ничего нельзя сказать наверняка. Сдается мне, они знают, что я где-то здесь.

Стоя у двери, он жадно поедал с тарелки бобы, что принесла ему Консуэло. Глаза его непрерывно блуждали по ущелью.

Внезапно он хохотнул:

- А Таггарт-то... уж теперь точно не удерет, когда тут шныряют апачи. Не то они в два счета привяжут его к кактусу.

- Мистер Таггарт, - тихо отозвалась Мириам, - не видит никаких оснований бежать. Сомневаюсь, что вам стоит тревожиться на его счет. Когда все закончится, он будет здесь. Если, конечно, кто-нибудь из нас уцелеет.

Шойер многозначительно хмыкнул:

- Ей-ей, вам он пришелся по душе. Сразу видать.

- Не в том дело, - чопорно ответила Мириам, - просто я уверена, что мистер Таггарт честный человек. Он не преступник и не убийца. Те люди сами вторглись на его землю и первыми начали драку.

- Леди, - запротестовал Шойер, - я не судья. Мне поручено догнать и арестовать его, больше ничего.

- Или убить... И все за деньги.

Шойер нимало не смутился.

- Не попрекайте меня этим. Слышал я уже подобную ерунду. Таким способом я зарабатываю себе на хлеб. Каждый делает то. что умеет, и я. тоже.

- Почему бы вам не забыть про мистера Таггарта? - подкинула идею Мириам. - Взять и ускакать, когда все закончится?

Он снова усмехнулся.

- Леди, да вы и впрямь от него без ума. Ей-богу. А я-то уж думал, - он взглянул на Консуэло, - что вторая леди на него вешается. Мне казалось, что все обстоит так.

- Вы становитесь грубым.

Шойер и тут не покраснел.

- Быть может... Но мне так казалось. Что скажешь, мексиканочка?

Консуэло вскинула голову.

- Я замужняя женщина.

Шойер пожал плечами.

- Что ж, не первая, не последняя. Смазливый малый этот Таггарт. Не то, что я... Ко мне девчонки никогда не липнут, разве только когда я при деньгах. Вот сдам Таггарта и разбогатею.

Покончив с едой, он облизал губы, вытер пальцы о штаны и потянулся за кофе. Но не успел сделать и первый глоток, как раздался выстрел.

Стреляли у входа в каньон. Резкий и отчетливый звук раскатился по ущелью, меж отвесных скал запрыгало эхо.

Пете Шойер отодвинул чашку и с винтовкой в руке помчался вниз по каньону.

Мириам бросилась к стойке и схватила свой винчестер.

Глава 9

Сванти видел, как все началось. Кашу заварил тот самый апач, который чуть было не обнаружил его убежище. Когда его позвали, он вернулся к ручью, но вдруг что-то привлекло его внимание. Таггарт видел, как воин остановился, а потом повернул в сторону каньона. Похоже, заметил там какое-то движение и теперь шел к часовому у входа. Таггарт поднял винчестер, тщательно прицелился, снял винтовку с предохранителя и замер в ожидании, держа палец на спусковом крючке. Стрелять надо было сразу, как только индеец поднимет ружье. Правда, теперь между ними было добрых двести ярдов, но Таггарт не сомневался, что попадет.

Но другой выстрел опередил его.

Апач чуть качнул вперед ружье, и Сванти уже был готов нажать на спусковой крючок, как вдруг индеец рухнул на колени и упал лицом вниз. В чистом воздухе разнеслось звонкое эхо.

Смуглое тело индейца лежало на самом виду, распластавшись под группкой опунций. Алые блики солнца играли на обагренных кровью листьях. Под бездонным небом по-прежнему как минуту назад стояла первозданная тишина.

Таггарт перевел взгляд на костер у Грязных источников и остолбенел... Отряд исчез. Лишь кони мирно щипали траву, да над костром вилась тоненькая струйка дыма.

По щекам Сванти заструился пот. Ослабив палец на спусковом крючке и не сводя глаз со склона, он принялся свободной рукой нашаривать в карманах бумагу и табак. Вот поодаль солнце сверкнуло на стволе винтовки... кто-то пробирался сквозь кусты ниже по холму. Но Таггарт пока не стал стрелять. Зачем раньше времени давать врагам знать о себе?

Индеец, убитый первым выстрелом, лежал на прежнем месте.

В синевато-латунном небе парил канюк, а вдали над Четырьмя пиками все еще висели последние белые облачка. Почувствовав, как затекли ноги, Сванти пересел поудобнее.

Избежать битвы не удалось... Сражение уже началось. Но стрелять пока было не в кого. Оставалось только ждать. В каньоне, верно, все уже приготовились драться. Старк и Шойер, скорее всего, охраняют вход, подумал Сванти, а женщины прячутся в доме.

О том, что увидел убитый индеец перед смертью, или что ему там померещилось он не успел рассказать остальным. Так что апачи еще не знали, что произошло. Сейчас они выясняют, в чем дело. Сванти не мог их видеть, так как те же кусты и скалы, за которыми он укрывался, столь же надежно защищали от посторонних глаз и индейцев. Таггарт повернулся и принялся медленно осматривать склон над собой. В этих краях, если хочешь сохранить скальп, нельзя полагаться ни на что.

Заметив, что все еще сжимает в зубах не зажженную сигарету, он левой рукой зажег спичку и поднес к губам, вдруг увидев, что индеец находился не далее пятидесяти ярдов от каньона и крался прямо туда. Еще немного - и враг заметит крыши строений.

Не раздумывая, Таггарт одной рукой схватил винчестер и выстрелил навскидку.

Индеец зашатался, но не упал. Он развернулся, как раненая кошка, и начал целиться из ружья. Тут Таггарт выстрелил. снова целясь уже в плечо. Апач сделал короткий быстрый шаг вверх по склону и свалился на четвереньки.

Держа винчестер наготове, Таггарт следил за ним, воин истекал кровью. Раненый апач становится вдвое опаснее, но нет смысла зря тратить пулю, когда враг умирает.

Индеец попробовал было подняться, но опять рухнул на землю.

Вновь наступила тишина. На склоне больше ничто не шевелилось.

Покинув насиженное место, Таггарт поднялся выше в гору и, отыскав новый подходящий закоулок, засел там.

Над холмами вовсю жарило солнце. Вокруг чахлого цветка с жужжанием вилась пчела. На ветку меските, выросшего на дне иссякшего ручья, присела какая-то птичка. И пустое безучастное небо над головой, и раскинувшаяся под ним безбрежная пустыня, и горы - все кругом хранило молчание. От скал поползли тени, но солнце еще стояло высоко. Среди нагромождения плоских камней промелькнула ящерица. Смахнув пот со лба, Таггарт прищурился.

Индейцы были где-то рядом. Причем не один, а не меньше пары дюжин... Точнее, если первоначальный подсчет Таггарта оказался верен, - двадцать восемь.

Два воина погибли, так и не увидев врага. Типичная индейская тактика в данном случае обернулась против них самих. Но Сванти прекрасно сознавал, что шанс выиграть в борьбе не на стороне белых. В такого рода сражениях апачи неизмеримо превосходили любого белого. Мир еще не видел воинов, способных сравниться с апачами в искусстве партизанской войны.

Но Таггарт, да и Шойер тоже учились этой тактике у самих индейцев. И не так уж плохо, - поймал себя на мысли ковбой, ведь Пете все-таки догнал его. Что там ни говори, а охотник за людьми первоклассный боец.

Прошел долгий час. Близ Грязных источников по-прежнему стояли индейские кони. Со своего места Таггарт отлично видел их. И тут до него дошло, что лошадей стало значительно меньше, чем прежде, словно постепенно, одна за другой, они улетучивались из лощины.

Он принялся заново, ярд за ярдом, осматривать местность, от дальних склонов Рокинстрау до Грязных источников. Потом старательно оглядел все пространство вокруг себя и выше по холму. Когда же снова перевел глаза на лошадей, еще одна исчезла.

Выбрав гнедого с черной полосой на спине, что стоял у края лощины ближе всех к зарослям, Сванти решил не спускать с него глаз. Прицелившись для пробы в коня, он чуть опустил винтовку и принялся ждать.

Время текло очень медленно. Казалось, ничто не изменилось, но вдруг неожиданно обнаружилось, что неподалеку от коня появился новый куст - еще минуту назад его не было. Вот прямо на глазах куст оказался еще на дюйм ближе к гнедому.

Вскинув винчестер, Таггарт прицелился и нажал на спусковой крючок. По такой крупной мишени трудно было бы промазать. И верно, из-за куста стремительно выскочил индеец, волоча раненую ногу. Он все же сумел ухватиться за гриву коня и втянуть его в заросли так быстро, что Таггарт не успел выстрелить второй раз. Тут же он переменил позицию, поднимаясь выше и выше по холму, но так, чтобы оказаться поближе к краю каньона. Тогда в случае необходимости можно отступить туда. У входа в каньон царило спокойствие.

Жара пошла на убыль, на восток протянулись вечерние тени. Опять наступило затишье. Глянув туда, где лежал первый убитый индеец, Сванти убедился, что тело исчезло. Кто-то втащил его в кусты, пока он отвлекся на иные заботы. Как требует древний обычай, апачи всегда, если могли, забирали своих убитых.

Должно быть, о каньоне с часовней они еще не знали; иначе уже начали бы атаковать. Видно, обшаривают окрестности, пытаясь выяснить, где засели враги и сколько их. Судя по всему, первый выстрел от входа в каньон, а затем следующий со склона несколько обескуражили индейцев. Они явно вышли на охоту за Шойером, а теперь не могли разобраться - сражаются с одним человеком или же с несколькими.

Эти размышления подсказали Таггарту одну уловку. Подобрав небольшой булыжник, он швырнул его в заросли кустов, росших чуть поодаль. Верхушки кустов закачались, зашелестела листва. Через несколько минут он кинул еще один на каменистую осыпь дальше по склону. Потекла струйка гальки, несколько камешков стукнулось друг о друга, и снова все затихло. Не Бог весть какой хитрый прием, но он должен был хоть ненадолго озадачить индейцев, заставить их держаться еще осторожней, значит - протянуть время. Дело уже шло к ночи, а апачи не любят сражаться в темноте. Так что вполне вероятно, они отложат атаку до утра, когда неверная игра теней скрыла бы нападающих даже лучше чем ночной мрак.

Вставив еще пару патронов в винчестер, Таггарт осмотрелся. Новая его засада находилась среди нагромождения скал в густых зарослях кустарника почти у самого края каньона. Оттуда было прекрасно видно все, что происходит возле этих зарослей, но для того, чтобы оглядеть склон вверху, пришлось бы отползать в сторону, что ему очень не нравилось. Ведь тот, кто двигается, подставляет себя под пулю. До сих пор Сванти старался избегать любых лишних движений. Если же все-таки приходилось менять позицию, то перебирался с превеликой осторожностью и под надежным прикрытием.

Мир погрузился в ласковую вечернюю тишину. Но она теперь вызывала тревогу.

Сванти знал, что пока им необычайно везло - первая кровь пролилась у индейцев. Но наивно надеяться на то, что осажденным будет так же везти и впредь, просто слишком велико численное превосходство апачей.

В сложившейся ситуации у горсточки белых выбор был невелик: остаться и сражаться до последней капли крови или же попытаться бежать. В любом случае они подвергались смертельному риску и почти не имели шансов на успех. Помощи ждать было неоткуда - никто не знал, где они находились. Так что осажденные могли рассчитывать только на себя.

Тени становились все длиннее и ярче. Алые копья последних солнечных лучей пронзили небо, позолотили края облаков. Когда наступит тьма, подумал Сванти, апачи, наверное, стянутся в свой лагерь на Грязных источниках... а может и нет.

Накануне Мириам упомянула про тайный путь, по которому она могла бы привести лошадь. Путь вел за ущелье, через горы и вниз к Глоубу. Теперь Таггарт всерьез задумался над ее предложением.

Опустившись на колени, он прополз за кедр, росший на самом краю обрыва, и оттуда еще раз оглядел местность, обдумывая ситуацию. Надо сказать, она ему совершенно не нравилась. Однако если он вообще собирался возвращаться в каньон, то настало самое время. Правда можно было бы и не возвращаться туда вовсе, а попытаться спастись в одиночку, передвигаясь по ночам и отлеживаясь днем. Он уже отдохнул и восстановил силы, так что не сомневался, что выдержал бы дорогу. До Глоуба и идти-то всего-ничего.

Пригнувшись и стараясь сделаться как можно меньше, он ринулся к груде валунов впереди. Когда уже почти достиг ее, над скалой неожиданно поднялся апач с винтовкой на перевес. Второй выскочил из-за камня и тоже бросился к нему. Сванти на бегу выстрелил с бедра, но за мгновение до того, как он нажал на спусковой крючок, индеец зашатался, словно его ударили сзади, и рухнул лицом вниз, соскользнул со скалы. Совсем близко прогремел ружейный выстрел.

В следующую секунду на ковбоя налетел второй краснокожий. Изо всех сил Таггарт двинул его в живот винчестером, а потом вздернул приклад вверх, разбив ему скулу. Апач опрокинулся назад, задыхаясь и ловя ртом воздух, противнику осталось только добить его. Индеец распластался на земле. И сразу сзади грянул выстрел, пуля просвистела над ухом Таггарта, тут же кто-то перед ним открыл пальбу по кустам, из которых стреляли индейцы.

Пригибаясь, Сванти помчался к тому, кто прикрывал его огнем. Это оказалась Мириам. Она стояла в расщелине между двумя скалами и держала винтовку с ловкостью заправского ветерана.

В те несколько мгновений, что он, петляя, перекатываясь и кувыркаясь, мчался к ней, она стояла перед его глазами, напоминая ему мать, тетю... Олицетворяя собой всех женщин, что вместе со своими мужьями пришли осваивать Дикий Запад. Оказавшись наконец рядом с ней, он не удержался на ногах и приземлился на камни: от всех тех головокружительных кульбитов, что ему пришлось проделать, в глазах стало темно.

Девушка оставалась совершенно спокойной. Лишь щеки ее слегка побледнели, а на лоб упала выбившаяся прядь темно-рыжих волос. Сванти медленно приходил в себя. Перед его мысленным взором еще стоял ее образ с винтовкой в руках. Да, вот женщина, достойная стать матерью настоящих мужчин... Ее бесконечная женственность сочеталась с таким мужеством и хладнокровием, что не могла не вызвать восхищения и уважения.

- Вы в порядке?

Сванти усмехнулся.

- Не самый подходящий вопрос для мужчины. Мне следовало спросить об этом вас!

Они поглядели друг на друга и рассмеялись. А потом одновременно, как один, обернулись и начали осматривать склон.

Легкий ветерок ласково гладил холмы, шуршал сухой листвой - и больше ни звука. Сколько бы апачей не затаилось вокруг, они ничем себя не выдавали.

- Вы как железное дерево, - улыбнулась Мириам. - Рождены для этой страны.

На тучах гасло последнее золото заката, вдали угрюмо чернели Четыре пика. Полнеба загораживала темная громада Рокинстрау. И вокруг ничего подозрительного.

Опустив винчестер, Сванти стер с него пыль, проверил Затвор и загнал еще несколько патронов. Скорее всего, апачи на время отступили, и можно было спуститься в каньон, но им не хотелось уходить.

- Я всегда восхищаюсь растениями пустыни, - сказала Мириам. - Они такие выносливые и экономные. Стоят себе голые, сухие, даже нет ни былиночки. Будто знают, что им нужно подождать, чтобы пойти в рост. А как только пройдет дождь, сразу же преображаются - выпускают листья, цветут и дают семена, а потом моментально снова прячутся в себя.

- В пустынях Калифорнии вдоль промытых ручьями оврагов растут дымовые деревья, слышали? - спросил Сванти. - Их так называют оттого, что издали они похожи на дым над степным костром. Так их семена прорастают только после того, как их основательно обмолотит и побьет о камни бурный дождевой поток. Им тоже для роста хоть редко, но нужна вода.

Над плоской вершиной Рокинстрау небо разгорелось тускло-красным огнем. Вечернюю тишину прорезал призывный пронзительный крик перепелки. Над головой с щелканьем пронесся козодой, а на темно-синем небе словно далекая свеча зажглась одинокая звезда.

- Пора идти, - сказал он, но они все медлили.

Пустыня засыпала... Лишь слабый ветерок шелестел листвой и чуть слышно гудел в ветвях можжевельника, да в какой-то невидимой расщелине среди скал сыпалась галька.

- Мне здесь нравится, - призналась Мириам. - Я с удовольствием осталась бы здесь жить. Эта древняя прекрасная земля создана для человека.

- Если ты ищешь старые тропы, - задумчиво отозвался Таггарт. - Сразу узнаешь, как только увидишь... За долгие годы под солнцем пустыни их камни покрылись налетом пыли. Но так и тянет идти по ним бесконечно. И следовал я им многие мили... Человек порой стоит на древней тропе и не догадывается об этом, если только не умеет разбираться в таких вещах. Но издалека древние дороги отчетливо видны.

- А куда они ведут?

- Какие к воде, а какие к сосновым рощам. Назначение некоторых уже никому не известно. Слышал, что древние тропы доходят до самого Тихого океана.

- А вы подумали, что будете делать?

- С Шойером?

- Нет, потом.

Он рассмеялся.

- Сдается мне, негоже сгонять скот для клеймения, пока у тебя нет клейма. Если Шойер преуспеет в своих намерениях, то вполне возможно, мне уже ничего не придется делать. Он весьма убедительно орудует кольтом.

- Ненавижу его!

Таггарт взял девушку за руку.

- Если мы не хотим свалиться со скалы, нам лучше начать спускаться сейчас.

Они пустились вниз в темень и прохладу каньона. Узенькая тропка едва ли заслуживала этого названия: она вилась по отвесной скале, местами по естественным выступам, а кое-где явно была прорезана руками человека.

Когда они приблизились к источнику и услышали уже его журчание, из тени от часовни выступил Адам.

- Я уже начал волноваться, - произнес он.

- Кто-нибудь ранен? - спросил Таггарт.

- Нам повезло. Каков твой счет?

- В последней стычке один убитый и один раненый. И раньше то же самое.

- Я думаю, и тот, кого вы ударили прикладом, тоже мертв, - вмешалась Мириам.

- Возможно. Во всяком случае, трое выведены из игры. А то и четверо.

У двери они замолчали, поджидая Шойера, поднимавшегося от входа в каньон.

- Пусть никто из вас не ходит туда без меня, - предупредил он, подойдя ближе. - Я привязал там проволоку к затвору ружья. Легчайшее прикосновение - и оно выстрелит. Считаю, нам есть о чем поговорить.

- Нам надо уносить ноги, - отозвался Таггарт, - всем вместе.

Глава 10

В комнате горел очаг, по стенам плясали неровные тени. Осажденные собрались в доме. Консуэло зажгла свечу, и Адам тяжело опустился на стул.

Никто из них даже мысленно не задавал вопросов, как теперь действовать, равно как никто и не сомневался, что действовать надо немедленно. Снаружи находилось две дюжины апачей. С рассветом все пути к бегству будут безнадежно отрезаны. Оставаться - верная гибель. Стоит индейцам только подобраться к обрыву каньона, как обитатели его окажутся запертыми в зданиях, поджечь крыши которых проще простого.

С востока, запада и севера бескрайние просторы пустыни отделяли их от обжитых белыми мест. Так что ехать следовало только на юг - к Глоубу. Самый быстрый и легкий путь туда вел мимо Грязных источников и далее через Сосновый ручей. Но именно на той дороге встали лагерем индейцы. А если бы беглецы пустились в обход Рокинстрау, то их тоже неминуемо заметили бы: Значит, остается только тропа, о которой Мириам рассказывала Таггарту.

Лучшее, на что они могли бы рассчитывать - это несколько часов форы. Длина же объездного маршрута около двадцати миль.

- Упакуйте еды на четыре дня, - распорядился Таггарт. - А я оседлаю лошадей.

- Четыре дня! - воскликнул Шойер. - Да если мы не попадем в Глоуб завтра к вечеру, то все будем мертвы или пожалеем, что не умерли.

- Четыре дня, - повторил Таггарт, - или даже пять. Возможно, нам придется где-то отсиживаться, а если спрячемся, то без провизии не обойтись.

- Значит, пять верховых и одна вьючная, - подсчитал Шойер. - У тебя столько найдется? - обратился он к Старку.

- У Таггарта свой конь. Но нам потребуется шесть вьючных животных. Да, у нас столько есть.

Встав за дверь, Сванти помедлил, чтобы глаза привыкли к темноте. Конечно, апачи и вправду редко атакуют ночью, ибо верят, будто душа убитого в это время воина вовеки не обретет покоя и обречена скитаться, затерянная в безбрежной пустоте неба. Но Таггарту вовсе не хотелось, чтобы его убил какой-нибудь шалый индеец, которому взбредет в голову рискнуть.

Сперва он быстро оседлал своего коня и привязал сзади к седлу маленький мешок со своими немногочисленными пожитками. Запасные патроны рассовал по карманам, а двумя зарядил винтовку, взятую у убитого на тропе апача. Ее он тоже привязал к седлу. Своя останется в руках.

Во время работы несколько раз останавливался и прислушивался к темноте, но не уловил ни звука. Собрав лошадей и мулов, привел их в конюшню и начал седлать. Из дома на подмогу ему вышел Шойер, и они некоторое время молча трудились вместе. Потом Пете отправился вверх по каньону, чтобы наполнить фляги.

Внезапно за спиной Таггарта послышался легкий шорох, и он, мгновенно развернувшись, железной хваткой сграбастал чью-то темную фигуру. Это оказалась женщина... Консуэло.

- Сеньор, какой вы сильный.

Он не отпустил ее,

- Вам бы следовало поостеречься, а не подкрадываться таким манером к человеку сзади.

- Сеньор Таггарт, - она стояла совсем близко от него, - я хочу уехать с вами. Возьмите меня... Увезите меня отсюда.

- Вы жена Старка.

- Его убьют, а меня заберут, но вы-то спасетесь. Я знаю.

- Вы великолепная женщина, - ответил Таггарт, - но я не увожу чужих жен.

Она схватила его за руку.

- Там есть золото! Адам повезет с собой золото. Берите золото и меня. Вы сможете двигаться быстрее - вы спасетесь. Адам умрет. Я знаю, что он умрет. Он не сильный, у него нет шансов.

- Мэм, - урезонивал ее Таггарт, - вы просто не подумали как следует. Сейчас вы взволнованы, напуганы. Присядьте, успокойтесь. Поверьте мне на слово, вам достался лучший мужчина из всех, кого вы только могли найти. Если вы сбежите от него - кончите свои дни в самой что ни на есть отвратительной дыре. Оставайтесь с Адамом - и все будет в порядке.

- Болван! У тебя есть возможность спастись! Чего же тянешь? Ты им ничего не должен! А Пете Шойер тебя убьет! - Она помолчала. - Почему не взять золото? Адам всегда говорил, что добывал его для меня, но он погибнет, а я хочу жить.

Сванти нечего было сказать. Он понимал, что значит страх, поскольку и раньше видел охваченных паникой людей. А эта совсем юная женщина боялась не тени. Она жила среди апачей и знала, чего от них ждать. Ей самой довелось быть свидетельницей того, как индейцы расправлялись с женщинами, попавшими к ним в руки. Тогда на свое счастье она была ребенком, а апачи любят детей... Но теперь-то она стала женщиной.

Консуэло боялась, боялась до смерти. А поскольку к Старку она доверия не питала, то готова была ухватиться за что угодно, лишь бы убраться отсюда.

Из тьмы появился Шойер, но Консуэло уже исчезла - ускользнула прочь так же бесшумно, как и возникла.

- Заруби себе на носу, - заявил Шойер, - только попробуй потихоньку отбиться от всех. Я и не подумаю везти тебя живьем. За твою голову заплатят не меньше.

Таггарт с отвращением отвернулся.

- Ох, да заткнись ты! - только и сказал он.

Из-за дома вышел Старк с мешком в руках. Мешок был небольшой, но очень тяжелый. Адам убрал его в сумку одного из вьючных седел. Шойер не сводил с него глаз. Стоило Адаму уйти, как он поспешно подошел к мулу и прикинул на руке вес мешка.

- Знаешь, что это такое? - прошептал он.

Золотоискатель притащил следующий мешок, повесил его с другой стороны седла и вновь отправился к тайнику за домом.

- Шесть вьючных мулов, и пять из них везут чистое золото. Я бы сказал, он изрядно разбогател.

- А я бы еще сказал, - парировал Таггарт, - что это не нашего ума дело.

Вскоре к ним подошла Мириам, неся маленький узелок со своими вещами, а вслед за ней и Консуэло. Закончив седлать лошадей, ковбой направился помочь грузить золото.

Пора было в путь, но все почему-то еще суетились, как бы не решаясь выйти навстречу неведомому. Наконец Адам решительно тронулся вперед. За ним поехали Консуэло и Шойер, потом пустили вьючных мулов. Замыкали процессию Мириам и Таггарт.

Разумеется, такая кавалькада не могла двигаться совершенно беззвучно. Плетясь в хвосте каравана Сванти ожидал, что шум. поднимется на всю округу. Однако было на удивление тихо. Над головой беглецов возвышались отвесные черные стены каньона. Они подступали все ближе и ближе, смыкаясь точно челюсти огромного зверя. С каждым шагом узенькая полоска неба в вышине становилась все уже, а звезд виднелось все меньше.

Поскрипывали кожаные седла, постукивали по, камням копыта. Время от времени кто-нибудь из всадников тихонько вздыхал или что-то шептал себе под нос. Но никаких других звуков слышно не было. Сванти очень волновался, несмотря на ночную прохладу на лбу его выступили капли пота. Он опасался, что в любую минуту темноту ночи разорвут вспышки выстрелов, но пока его ожидания не сбывались.

Тропинка стала круче, и вскоре всадники подъехали почти к самому обрыву. Потом узкая дорожка вновь нырнула вниз, уводя их в непроглядную тьму ущелья.

Наконец снова начался подъем, на сей раз путники и впрямь выбрались из каньона на залитое звездным светом пространство. Справа вырисовывалась горная гряда. Остановив кавалькаду, Старк проехался вдоль цепочки, проверяя все ли на месте.

- Отсюда на юго-восток около полумили, - сообщил он, - потом прямо на юг вдоль подножия утеса. Мы уже довольно высоко забрались, всего на несколько сотен футов ниже вершины Рокинстрау, но дальше нам придется подниматься на утес, чтобы попасть на тропу, ведущую на ту сторону водораздела. Если мы доберемся туда в целости и сохранности, у нас появится шанс.

О том, чтобы развить приличную скорость, и речи не было. Все, на что могли надеяться беглецы - это не останавливаться и не терять друг друга. Сидя на лошадях, они ни на миг не расслаблялись, готовые к любым неожиданностям.

Таггарт поминутно оглядывался, хотя в такой тьме ничего не мог разглядеть. Винчестер он положил перед собой поперек седла.

Придержав коня, Мириам поехала рядом с ним.

- У нас есть надежда спастись?

- Ну разумеется.

- Брат боится заблудиться. Он тревожится, хотя вообще-то хорошо ориентируется в горах. Человек, рассказавший о тропе, все подробно описал. Адам даже как-то раз поднимался по ней... Ночью все кажется совершенно другим. Ни одна примета не сходится. Все выглядит иначе.

Дальше они ехали молча, радуясь обществу друг друга. Совместное тревожное путешествие сквозь ночь сближало их. Спору нет, общество Мириам радовало Таггарта. И конечно, мешало сосредоточиться, волновало. А как раз сейчас для подобных переживаний время было самое неподходящее. Он все время прислушивался, и как-то ему померещился какой-то слабый звук в ночи, но он больше не повторялся.

Неожиданно мулы остановились. Простояв в полной неизвестности несколько минут, Таггарт уже решил проехать вперед и посмотреть в чем дело, как появился Шойер.

- Старк отправился на разведку. Ему показалось, что мы пропустили нужный поворот, - сообщил он.

- Да, лучше проверить, - согласился ковбой и замолчал.

"Интересно, о чем думает мой недавний преследователь? - размышлял Сванти. - Сейчас мы нужны друг другу и больше остерегаемся внезапного выстрела из тьмы. Или мне только так кажется?"

И тут он услышал торопливый шепот Шойера:

- Если нам придется разделиться - езжай своей дорогой. Ты меня не трогай, и я тебя не трону - запомни.

С этими словами охотник за людьми быстро ускакал.

Таггарт так и остолбенел в седле, уставившись ему вслед.

- Что он хотел сказать? - выпалил он.

- Может, он смягчился и решил отпустить вас?

- Нет. - В этом Таггарт был уверен. - Такой подарок не в его стиле. Меня он так просто не отпустит. Если только не отыщет что-нибудь подороже.

Мулы тронулись с места. Мириам и Сванти последовали за ними. Несколько раз они ненадолго останавливались и дважды меняли направление. Таггарт поглядывал на звезды и тихонько ругался себе под нос. Неожиданно справа от них выросла темная громада утеса;

То, что внезапно пришло ему в голову, заставило его вздрогнуть. Мысль казалась настолько страшной, что в первый момент Сванти сам себе не поверил.

- Жди здесь! - бросив Мириам, он поспешно помчался в голову каравана.

Вереница мулов довольно сильно растянулась. Когда он, наконец, добрался до переднего, то обнаружил, что тот преспокойно пощипывает пучок какой-то зелени, а рядом с ним никого нет.

- Старк? - тихо позвал Таггарт в ночи, но ночь не дала ответа. Попробовал еще раз, чуть громче, но так и не дождался отклика.

Звал Шойера и Консуэло... Ответа не было. Охваченный страхом за Мириам он круто развернулся и поскакал назад.

Девушка ожидала его, сидя в седле.

- Что случилось, Сванти? - спросила она. - Что-то не так?

Первый раз за все время Мириам назвала его по имени. Он отметил это на каком-то глубинном уровне подсознания. Голова его была забита неожиданно вставшими перёд ними проблемами.

- Мы одни, - произнес он, - они исчезли.

- Исчезли?

Слово "исчезли" показалось ей совершенно бессмысленным. Как трое взрослых людей могли бесшумно исчезнуть. Такое невозможно.

- Не понимаю. Кто исчез?

- Все. Мы остались одни. С мулами.

Девушка на мгновение замолчала.

- Я слышала, как ты звал... Но куда они могли деться? Зачем?

Таггарт не слушал, он думал. Ночь была звездной и тихой. Ни звука, кроме чавканья и похрустывания мулов, с аппетитом жующих ветви росших вдоль тропы кустов.

Тропу не знал никто, кроме Адама. На то, что вокруг прячутся индейцы, не похоже. И все же три всадника как сквозь землю провалились.

Искать следы в темноте было пустым занятием, а зажигать огонь стало бы величайшим безрассудством.

- Мириам, - тихо сказал Таггарт, - мы попали в беду.

Глава 11

Даже в самом лучшем случае беглецы успели отъехать от стоянки апачей у Грязных источников не более восьми-девяти миль. Маршрут оказался сложным, дорогу они толком не знали, продвигались с частыми остановками. Блуждать теперь в темноте, пытаясь отыскать следы, значило бы неминуемо уничтожить все отпечатки, оставшиеся на тропе. Но, с другой стороны, вполне могло быть и так: трое всадников по какой-то причине ускакали вперед и вот-вот вернутся... А что, если они считают, что мулы все еще следуют за ними по пятам?

Но следуют куда? Вокруг кромешная мгла, тропинку различить невозможно.

- Что нам делать? - спросила Мириам. - Адам не ушел бы просто так, не бросил бы нас.

- Подождем немного, - отозвался Таггарт.

Каждая минута пути означала минуту, прибавленную к их жизням. Но в темноте легко забрести в какой-нибудь тупик, откуда и не выбраться потом.

Таггарт в два счета согнал мулов в стадо. И сразу догадался, что дело нечисто. Пересчитав животных обнаружил, что один мул, груженный золотом, пропал.

- Мне. это не нравится, - сказал Таггарт, понизив голос. - Тут не до шуток... Мул вез примерно двадцать тысяч долларов.

Мириам соскочила с коня и стала рядом с ним. Они долго прислушивались, пытаясь различить хоть крик или слово, найти хоть какие-то доказательства того, что остальные где-то неподалеку.

Заметно холодало. Наконец взошла поздняя луна, и обнаженные скалы, залитые ее бледным сиянием, приобрели нереальный, потусторонний вид. Горы здесь поросли соснами. При порывах ветра они слабо гудели. Звук этот напоминал отдаленно звучащую музыку.

Оставив Мириам сторожить мулов, Таггарт прошел по тропе в том направлении, в котором они двигались до остановки, но ничего не обнаружил. Так что же делать?

Идти дальше или оставаться на месте? Задержаться до утра - значило нарваться на смерть. Значит - нужно идти. Потом подыскать укромный уголок, где можно спрятать мулов. Ведь у них вдоволь еды, и, если повезет, они смогут несколько дней отсиживаться в укрытии.

Он вернулся к Мириам.

- Садись в седло, уходим отсюда.

Она повиновалась без слов, не требуя объяснений, не тратя время на бесполезные споры. Раз он решил - так и будет, она вполне доверяет ему.

Впереди ехал Сванти, сразу за ним - Мириам. Мулов вели в поводу.

Лунный свет позволял путникам хоть как-то осмотреться. Продвигаясь очень осторожно, они по пути искали следы трех исчезнувших всадников. В то же время Таггарт прикидывал, где можно укрыться на несколько дней, чтобы выяснить, что стало с Адамом и остальными.

Вскоре петляя, тропинка начала подниматься на утес, основание которого тянулось справа от них. Около двадцати ярдов она шла в прежнем направлении, потом повернула назад, и лишь еще через сорок ярдов вновь побежала вперед. Хотя высота утеса была не более пятисот футов, на то, чтобы одолеть подъем, ушел час. Судя по состоянию тропинки, по ней давно никто не поднимался. Сванти дважды приходилось спешиваться и оттаскивать преграждавшие дорогу обломки скал.

На вершине они остановились перевести дух. Вокруг простирался безбрежный, фантастический край. Огромные иззубренные пики и утесы купались в потоках серебристого лунного света. Ниже, в бездонных пропастях, царил непроглядный мрак. Место это, казалось, не принадлежало обычному миру. В кронах редких сосен зловеще завывал ветер.

Плато, на котором сейчас находились беглецы, было примерна на том же уровне, что и видневшаяся на северо-западе вершина Рокинстрау. Несколькими сотнями ярдов дальше над плато возвышалась плоская и широкая меса (Меса (меза) - небольшая столовая возвышенность с обрывистыми склонами, образующаяся в результате ветровой и водяной эрозии обширных плато.). Вершина ее казалась ровной, точно была срезана ножом. Внимательно осмотрев гору издалека, Таггарт оставил Мириам ждать на обрыве и направился к месе. После недолгих поисков ему удалось отыскать путь на вершину и подняться туда.

Перед ним открылась площадка в пятнадцать - двадцать акров; с одной стороны она имела впадину, достаточно глубокую, чтобы спрятать там мулов. После недавнего дождя там собралось мелкое, но довольно большое, с половину акра озерцо.

Довольный увиденным, Сванти привел на вершину мулов и загнал их во впадину, а сам вместе с Мириам сел на краю месы, откуда открывался вид на много миль окрест. Холодный ветер пронизывал до костей. А над головой висело необъятное безоблачное небо. Из непроглядной тьмы выступали посеребренные вершины гор. Беглецы были затеряны среди этих безлюдных просторов; они словно очутились в ином, неведомом мире.

Внезапно до Мириам дошло:

- Пете Шойер убивал людей ради нескольких сотен долларов вознаграждения. Разве такой человек побоится убить ради золота, которое вез тот мул?

Сванти глубоко вздохнул. Он и сам об этом думал. Есть люди, которые ни за что не пошли бы на убийство, кроме как во имя закона... но ведь есть и другие. Где грань, что отделяет стража порядка от самого закоренелого бандита? И есть ли она вообще?

- Консуэло говорила со мной. Может, потом она с тем же предложением обратилась и к Шойеру. Она до смерти напугана, Мириам. И нисколько не верит в способность Адама защитить ее. Просила меня увезти ее.

- А где Адам?

- Это-то меня и тревожит. - Он поднялся. - Я оставлю тебя здесь одну. Что бы ты ни услышала, что бы ты ни увидела, что бы ты ни подумала, жди меня. Я хочу быть уверен, что ты тут... Едва ли тебя кто-то сможет найти. Но не подходи к краю, не высовывайся.

- Долго ли до рассвета?

Сванти глянул на звезды.

- Около часа, может, два. Вообще-то тут, наверху, рассвет наступает скорее, чем внизу. Я спущусь, и выясню в чем дело. Если с Адамом что-то случилось, непременно найду его.

- Хорошо, - еле слышно промолвила она.

Он потуже затянул подпругу и сел в седло.

- И вот еще, Мириам. Держи глаза нараспашку, а винтовку под рукой. Теперь тебе придется остерегаться не только апачей, но и Шойера.

- Ты думаешь, он вернется?

- Не исключено.

- Тот, кто убил ради одного мула с золотом, без колебаний убьет ради шести... Ты об этом?

- Адам не погиб. Не сомневаюсь. Выстрелов не было, и мы не слышали шума борьбы. Уверен, он жив.

Но говоря это, про себя думал, что стальной клинок убивает беззвучно.

Мириам крепко пожала ему руку:

- Возвращайся, Сванти!

Он сжал ее пальцы и умчался прочь. Всю дорогу его терзали тревожные мысли.

Неужели Консуэло хотела, чтобы Адама убили? Трудно представить. Но она была в такой панике... Шойер - тому море по колено, и он не стал бы открыто расправляться с ним при Консуэло. Она не только сама не стала бы убивать Адама, но и не хотела бы этого вообще.

Однако Пете все больше беспокоил Таггарта. Он знавал подобных людей. По большей части они без зазрения совести убивали любого подозреваемого в преступлении, но, как ни странно, крайне неохотно шли на убийство во всех прочих случаях. Пете завоевал себе славу безжалостного и упорного преследователя, но насколько известно, еще никого не отправил на тот свет, кроме преступников, за захват которых назначали награду. Но это до сих пор, а теперь?

Направляясь к тому месту, где они начали подъем, Сванти инстинктивно стремился избегать тропы, по которой проехал. Не в его привычках было возвращаться той же дорогой - там могли ожидать в засаде враги. Однако спустившись с утеса, вынужден был выехать на тот путь, по которому шел их маленький караван - у него не было выбора: он не знал другой тропы и не располагал временем на ее поиски в темноте, хотя в глубине души каждый миг ждал встречи с Шойеррм. Уж коли такой, как Пете, вступил на кривую дорожку ради женщины и мула с золотом, и каким-то образом умудрился убрать Старка, то вполне в его стиле вернуться и за остальным. Как там он сказал? "Если нам придется разделиться, езжай своей дорогой. Ты меня не трогай, - и я тебя не трону".

Тогда ночью заявление можно было расценить как декларацию мира, освобождающую Таггарта от преследования при условии не докучать Шойеру; в свете нынешней ситуации слова эти служили лишь подтверждением того, что Пете заранее выработал свой план, успел тайком сговориться с Консуэло и что теперь они вдвоем уже далеко.

Неспешно начал подкрадываться день. Сперва тьма приобрела едва заметный серый оттенок, затем серый цвет стал переходить в бледно-желтый. Одна за другой гасли звезды, а из-за дальних вершин на востоке появились первые проблески света. Укрывшись среди деревьев, Сванти ждал. До рассвета он не мог практически ничего сделать, зато мог что-нибудь услышать. Вот и прислушивался во все уши, съежившись в седле от холода.

Его злило, что он угодил в какую-то странную и опасную переделку. В самом деле, ему следовало во всю прыть спешить к Глоубу, а не мешкать попусту невесть где. И все Шойер, будь он неладен. Адам Старк не мог так просто пропасть: А что, если его захватили апачи или он лежит на дне какого-нибудь каньона? Только бы скорей рассвело. Он посмотрел в сторону далекой Рокинстрау, выискивая на ее вершине хоть небольшой столбик дыма. Но ничего не нашел. Сванти не сомневался, что к этому времени индейцы уже вошли в каньон с часовней.

Апачи бдительны от природы. Накануне их застали врасплох. Так что нынче они настороже вдвойне. Вступать в каньон они будут с оглядкой, с величайшими предосторожностями. А это выигрыш во времени, столь необходимый сейчас.

Таггарта беспокоило, что пришлось оставить Мириам одну, пусть даже в самом безопасном месте на какое только можно было рассчитывать. Она надежно укрыта от вражеских глаз. Да и едва ли кому-то взбредет в голову искать ее на вершине мессы. Собственно говоря, Мириам была в несравненно большей безопасности, нежели он сам. Не исключено, что уже сейчас его держит на мушке какой-нибудь апач. Или Шойер. Если он решил вернуться за золотом, то ему ничего не стоит выследить их, и тогда он найдет Мириам. Человек, вроде него, ступая на путь беззакония, становится много опаснее заурядных преступников.

Неровная гряда дальних холмов окрасилась в розоватый цвет, алые блики потекли по склонам гор, будто раскаленная лава. Растерев руки, чтобы согреть их, Сванти взял ружье и вывел коня на тропу.

Разобраться в сумятице следов на ней было нелегко. Оставленные ночью отпечатки коней и мулов беспорядочно переплетались. Вскоре ему удалось отыскать место, где следы его коня и вьючных мулов исчезали на скалистом уступе, но других отпечатков не было.

Сванти все больше нервничал. Время поджимало, апачи уже вот-вот обнаружат след беглецов. Он был готов к действию, как туго свернутая пружина, и конь чувствовал состояние седока. Вскоре Таггарт выехал туда, где они с Мириам ночью ждали остальных, - туда, где обнаружилось, что остались одни.

Отсюда ровная безлесая вершина месы, где пряталась Мириам, четко вырисовывалась на фоне светлого утреннего неба. Первые лучи солнца уже коснулись ее. Похоже, там все было спокойно - никаких признаков жизни. Казалось, там совершенно негде укрыться.

Сванти поскакал дальше, и вдруг заметил следы драки на краю тропинки - земля была буквально взрыта сапогами. Он попробовал заглянуть вниз с обрыва, но разглядеть ничего не удалось - утес в этом месте выступал вперед, нависая над ущельем.

Ковбой стоял на тропе, оглядываясь. Давненько он не испытывал такого напряжения. Всеми фибрами души он ощущал смертельную опасность. Отчаянно хотелось курить, но даже это было рискованно.

Теперь нужно поскорей отыскать спуск в расщелину. Таггарт был готов биться об заклад, что Адам живой или мертвый лежит на дне. Но глубина обрыва - футов этак восемьдесят - не оставляла почти никакой надежды. Никто не может выжить, упав с такой кручи на острые скалы.

Развернув коня, Таггарт стал спускаться вниз.

Мириам беспокойно прохаживалась среди мулов, поглаживая их и ласково с ними разговаривая. Она замерзала и с нетерпением ждала первых теплых лучей.

Плоскую вершину горы покрывал тоненький слой почвы, но вокруг лужи был только камень - иссиня-черный базальт, холодный как железо.

Мулы и лошади, довольные остановкой после такого долгого и утомительного перехода, тихо подремывали. Оставив их, девушка с винтовкой в руке выбралась на обрыв впадины, откуда могла заглянуть за край месы.

Ничего.

Вдали, на востоке, бледно-лимонное небо начало обретать алый оттенок.

Следя, как занимается рассвет, Мириам думала о Таггарте. Она поняла, что любит его и что прежде никогда не испытывала этого чувства. Так немного произошло между ними, так мало слов было сказано... С ласковой улыбкой она отметила его излишнюю застенчивость.

Каждый раз он медлил, прежде чем хотя бы слегка прикоснуться к ней. Женское чутье говорило Мириам, что он тоже испытывает к ней нечто большее, чем дружеское участие. И вот теперь он ушел, ушел навстречу опасности.

Укрытие для нее было подобрано на славу - издали создавалось впечатление, что на совершенно ровной и плоской вершине месы просто невозможно спрятаться. Значит, никто и не полезет сюда. И все же до самого Глоуба ни один укромный уголок, не мог считаться совершенно безопасным. Мириам даже и не надеялась, что найдет здесь нечто большее, чем временное убежище.

Долгожданный рассвет настал как всегда внезапно. Горы сбросили ночную тень и предстали в розово-алых лучах солнца, окутанные зеленой дымкой лесов. Бескрайнее огромное безоблачное небо стало наливаться неимоверной голубизной. Снизу не доносилось ни единого звука. Казалось, девушка осталась одна во вселенной, и во всем мире нет больше ни одной живой души.

Мириам изрядно проголодалась, но не осмелилась бы развести огонь, даже если бы у нее имелось топливо. А на вершине не оказалось ни единой хворостинки. Зато неподалеку от края впадины росла трава, и Мириам принялась рвать ее для мулов. Отнесла добрую охапку и тут же вернулась за другой. Работа полностью поглотила ее, пока солнце медленно поднималось над горизонтом. Ей удалось немного согреться и подкормить животных.

Покончив с хозяйственными хлопотами, она снова выглянула за край впадины, но ничего настораживающего не увидела. Ни дыма, ни облака пыли из-под копыт коня - вообще ничего. Так протекло несколько часов. Первая примета жизни на горах появилась после полудня, над тропой, по которой ночью ехали беглецы, возник столб пыли. Завороженная этим зрелищем, девушка не слышала тихих шагов у себя за спиной, и, когда оглянулась, было слишком поздно. На нее смотрело дуло винтовки Пете Шойера.

- Я никогда еще не убивал женщин, - заявил он, - но золото на мулах способно весьма облегчить мне задачу. Только попробуй что-нибудь выкинуть - я нарушу свое правило. - Он огляделся по сторонам. - Где Таггарт?

- Где-то тут. - Скользнув мимо Шойера, взгляд Мириам упал на Консуэло. - Не ожидала от тебя такого, Конни.

На лице Консуэло читались подавленность и уныние.

- Я хочу уйти отсюда. Я хочу жить. Он спасет меня.

- Думаю не так быстро, как бы тебе хотелось. - Мириам повернулась к Шойеру. - Значит, не удовольствовался тем, что уже отхватил? Вернулся за остальным?

Шойер деловито собирал поводья мулов в одну связку.

- Уж коли за что-то взялся, то надо доводить дело до конца, - преспокойно объяснил он. - Когда встаешь на такую тропу, то цена должна быть очень высокой.

- Теперь уже тебя будут преследовать за вознаграждение, - позлорадствовала Мириам.

Он на мгновение приостановился, будто подобная мысль еще не приходила ему в голову.

- Никто не узнает, - вымолвил он наконец. - Кому в голову придет, что у вас было столько золота?

- Я-то знаю.

Шойер посмотрел на нее в упор.

- Подумаю об этом.

- И еще Таггарт знает. И Адам. И Конни.

- Адам вышел из игры, и Таггарт скоро выйдет. А что до Конни - она со мной.

Мириам взглянула на Консуэло.

- И ты позволила ему убить Адама? Как ты могла?

- Он не убивал его. Адам сам упал. Шойер пошел на него, а Адам попятился и свалился с обрыва.

- Что бы ни произошло, - холодно отчеканила Мириам, - в ответе ты и Шойер. Вы не просто воры, вы - убийцы.

Пете невесело хмыкнул.

- Меня никаким прозвищем не проймешь. Мы поселимся в отеле "Палас" во Фриско и будем там снимать пенки, а ты называй нас, как заблагорассудится.

- Адам был добр к тебе, Конни. Он никогда никого не обижал, если тот сам не напрашивался. Как твой дружок Том Санифер.

Консуэло вздернула голову.

- Что ты мелешь? Адам испугался Тома Санифера.

- Вовсе нет, и пора тебе все узнать. Адам не любил, когда мужчины бахвалятся перед женщинами или ссорятся у них на глазах. Он пошел в салун и вызвал Тома Санифера, а тот поджал хвост. Не стал драться.

- Это ложь! - уставилась на нее Консуэло. - Не правда!

- Вот и нет! А потом Том залез в кусты и попытался исподтишка убить Адама. Только он промазал, а твой муж - нет. Том Санифер не пришел за тобой потому, что не мог. Он был уже мертв.

- Не верю!

- Таггарт все рассказал мне.

- Все равно это ложь, - тупо настаивала Консуэло.

Мириам повернулась к Шойеру.

- Скажи ей, - потребовала она. - Ты же слышал о той схватке.

- Санифер крикун и трус, - согласился Шойер. - От него только шум - и больше ничего... Его мог убить кто угодно.

Консуэло была потрясена, но все еще не хотела смириться.

- Не верю, - упрямо твердила она.

Мириам лихорадочно пыталась придумать, как задержать Шойера на вершине месы.

- Таггарт вернется, - выпалила она. - И куда бы вы ни пошли, он последует за вами.

- А мы никуда пока и не идем, - ответил Шойер. - Есть у меня мыслишка, что твой Таггарт очень даже рад очутиться на свободе. Он поспешит убраться из этих краев, покуда у него есть такая возможность. Я и он, уж мы-то понимаем, что почем.

Мириам резко отвернулась. Ни на минуту она не поверила в это пресловутое взаимопонимание. Но все же, если Пете решил остаться, ей надо попытаться предупредить Сванти прежде, чем он вернется.

Давно ли он ушел? Только теперь, осознав, который уже час, Мириам по-настоящему встревожилась. Сванти уехал задолго до рассвета. А сейчас - за полдень. Где же он?

Внезапное появление Шойера и Консуэло начисто выбили из головы Мириам что-то важное - ах да, туча пыли над тропой. Вспомнив теперь о ней, девушка поглядела в ту сторону, но пыль давно улеглась.

- А как насчет апачей? - спросила она Шойера.

Поразмыслив над вопросом, он сказал:

- Таггарт подыскал хорошее место. Не думаю, что нас найдут. Мы проведем здесь весь день, а как только стемнеет, двинемся дальше. К рассвету будем в Глоубе.

Значит, подумала Мириам, еще есть время... время, чтобы Сванти успел вернуться. Может, он все-таки нашел Адама? Девушка не могла поверить, что брат мертв, она не поверила бы в это, пока сама не увидела бы его тело.

Пете забрал у нее винтовку. Ей ничего не оставалось делать, как сидеть и ждать возвращения Сванти. Надо как-то перехитрить Пете и предупредить Сванти. Но как?

Мириам спокойно села, понимая, что пока главная задача - не выдать своих намерений. К счастью, Шойер ее совсем не знал, и она сомневалась, чтобы он говорил о ней с Конни, - у них и так, должно быть, хватало тем для бесед. Так что, скорее всего, он не ждет от нее особых хлопот. Мириам изо всех сил старалась придумать, что бы предпринять. Но ни одна из идей, приходивших на ум, не казалась ей дельной или реально осуществимой.

Но одно она точно может и должна сделать - перетянуть Конни на свою сторону, убедить ее порвать с Шойером.

Мексиканка обладала незаурядным мужеством... Мириам своими глазами видела, как та без тени страха встречает лицом к лицу многие опасности и тревоги. Но с детских лет Конни испытывала дикий, безрассудный ужас перед апачами. Мириам считала, что именно эта причина побудила ее бросить Адама и бежать. Сам факт, что сейчас она находилась здесь, на вершине, доказывал, как мало она преуспела в своей попытке.

Что же до Пете Шойера, то Мириам подозревала - для него законопослушание все же образ жизни, несмотря на то, что в своих усилиях выполнить постановления суда сам он зачастую творил настоящие беззакония. Профессия всегда накладывает отпечаток на поступки людей. И Шойер вопреки всему привык поступать по закону. Уважение к нему в нынешних обстоятельствах оборачивалось его слабостью, ибо в глубине души его наверняка точит червяк сомнения.

Девушка надеялась, что уже успела заронить в его душу первые ростки страха, высказав предположение, что вскоре за его голову будет объявлена награда и безжалостные полицейские ищейки ринутся по его следу. Охотник на людей, как никто другой, мог представить себе грядущую погоню. Такая перспектива должна была волновать его несравненно больше, нежели любого обычного преступника.

Взгляд ее уловил внезапное резкое движение Шойера. Затем тот замер, прислушиваясь. Мириам привстала, но он жестом остановил ее. Она тоже навострила уши.

Консуэло застыла, словно пораженная молнией. Она лучше чем кто-либо из них понимала, что за звуки доносятся снизу. По камням стучали копыта неподкованных лошадей, затем стали слышны характерные гортанные голоса - голоса апачей. Похоже было, что индейцы о чем-то спорят. Но они прошли мимо, и все стихло.

Пете посмотрел на Консуэло.

- Ты что-нибудь разобрала? - спросил он.

- Я все разобрала, - с горечью ответила Консуэло. - Часть из них считает, что мы где-то рядом. Они собираются разбить лагерь и начать поиски.

Шойер задумался.

- Они нас найдут. Как пить дать, кто-нибудь из них непременно полезет сюда осмотреть окрестности сверху. А следовательно, придется сражаться.

- Ты забрал мою винтовку, - напомнила Мириам.

- Когда она тебе понадобится, ты получишь ее. Но не раньше.

Шойер выполз на край впадины и растянулся там. Мириам знала, что теперь она уже ничего не сможет сделать для Сванти. Сначала ей придется сражаться за свою жизнь. И лишь потом, когда они окажутся в безопасности, настанет время решать внутренние проблемы, разбираться между собой.

А бедняжка Консуэло попала из огня да в полымя, причем по собственной же вине. Ведь накануне беглецы имели все шансы спастись. Если бы они без промедления шли вперед, то сейчас уже приближались бы к Глоубу, а то и находились там. Шойер и Консуэло собственными руками отрезали пути к отступлению и тем самым обвели себя вокруг пальца. Теперь им придется сражаться не на жизнь, а на смерть. Но на сей раз с ними уже не было ни Старка, ни Таггарта. Об этом Мириам и сказала Консуэло. Та подняла голову, но промолчала. Однако Мириам не собиралась менять тему.

- У тебя был замечательный муж, - продолжала она. - Он всегда оберегал нас от бед. Если бы ты не сбежала, сейчас мы все пили бы кофе в Глоубе.

Консуэло исподлобья бросила на Мириам взгляд черных колдовских глаз, но снова ничего не сказала.

Становилось жарко, лошади забеспокоились. Лишь мулы, наслаждаясь бездельем, лениво подремывали рядом с лужицей. Снизу не раздавалось ни звука. Мириам подошла к наружному краю впадины, находившемуся почти у самого края вершины. Отвесный склон круто уходил вниз, до дна пропасти было более шестисот футов. Лишь футах в пятидесяти выступала узкая каменная полка. Где-то далеко на юге к небу поднималась еле заметная струйка дыма. Может, в Глоубе или на подступах к нему.

Осмотрев округу, где все было тихо и спокойно, Пете спустился во впадину и, сдвинув шляпу на затылок, остановился рядом с Консуэло.

- Не тревожься, - произнес он. - Мы выберемся отсюда и золото вывезем.

Консуэло не откликнулась, и он продолжил:

- Вот отойдут подальше краснопузые, мы в два счета спустимся на тропу, идущую через Ореховое ущелье. Ужинать будешь в Глоубе.

- Ты так думаешь? - Шойер не заметил слабую нотку презрения в ее вопросе. - Если бы мы довольствовались только первым мулом, мы бы уже были в Глоубе.

- И потеряли бы все остальное? - охотник за людьми усмехнулся. - Да ни за что на свете, ни даже ради твоей жизни. В этих сумках золота больше, чем в каком-нибудь банке. Такая куча деньжищ! И все наше, до последнего кусочка.

- Мне нет до этого дела.

- Погоди, еще иначе запоешь. И не тревожься ты из-за апачей.

Исподтишка оглядевшись по сторонам, Мириам заметила, что ее винтовка лежит на камне у края впадины, и словно невзначай побрела туда. Уже протягивая к ружью руку, она подняла глаза.

На обрыве месы стоял конный индеец.

Глава 12

Когда Сванти нашел Адама, день уже был в самом разгаре. Искореженный кустарник и сломанные ветви сосны, росшей под обрывом, указали на место, где лежал Старк.

Оставив коня, Таггарт полез дальше по нагромождениям камней и скал. Когда-то здесь тек мощный лавовый поток, поверхность земли потрескалась, в расщелинах между черными каменными плитами закрепились корнями сосны. Среди зелени отчетливо виднелись следы падения Адама. Осмотрев их, Таггарт позволил себе надеяться на лучшее. Он знал, как мало порой требуется, чтобы смягчить падение и сохранить человеку жизнь. Кусты наверняка замедлили стремительное падение старателя, а когда он приземлялся на дно ущелья, сломанные им и упавшие ветки могли хоть чуть-чуть самортизировать удар о землю. К тому же, по счастью, Адам свалился не на голые скалы, а в песчаное русло пересохшего ручья, некогда струившегося из источника, расположенного в скалах.

Битый час карабкался Сванти по этой лаве, пока наконец увидел Старка. Он лежал ничком на песке, в луже крови. Опустившись рядом с ним на колени, Таггарт осторожно перевернул его на спину. И вдруг Адам что-то невнятно пробормотал и открыл глаза. Какое-то время он невидящим взором смотрел на Сванти, но потом постепенно его взгляд стал осмысленным.

- Лежи тихо, - поспешно предупредил ковбой. - Здорово ты сверзился.

Он наскоро осмотрел Адама, но не нашел ничего, кроме сильных ушибов и ссадин. Но это не успокоило его. Ему несколько раз доводилось видеть, как люди, сильно разбившиеся и переломавшие кости, выздоравливали после подобных падений. Но внутренние повреждения гораздо опаснее.

Заметив вопросительный взгляд Старка, Сванти успокоил его:

- Мириам с мулами на вершине горы. Все что везли золото целы, кроме одного. Место, где они находятся, вполне безопасно, по крайней мере на какое-то время.

- А Конни?

- Шойер увел ее. Она до смерти напугана. Трудно представить, как ты ухитрился уговорить ее поехать сюда. Бедная женщина панически боится апачей.

Старк пошевелился, а потом усилием воли заставил себя сесть. Таггарт не протестовал. Он внимательно следил, не проявится ли какой признак внутреннего кровотечения или еще что. Пока они сидели, Сванти рассказывал Адаму о событиях минувшей ночи - отчасти, чтобы успокоить его, а отчасти, чтобы тот уяснил себе ситуацию.

- Вокруг очень неспокойно, - закончил он, стараясь говорить как можно тише. - Нам предстоит выбраться отсюда и подняться на гору. Сейчас, днем, на это уйдет много времени.

Сванти протянул Адаму фляжку. Тот сделал большой глоток и вернул ее.

- Ну тогда в путь? - сказал он.

Таггарт помог золотоискателю подняться на ноги. Немного постояв, Старк зашатался и тяжело осел на землю.

- Голова кружится, - еле выговорил он. - Все так и ходит ходуном.

Дав ему отдохнуть, Таггарт облазил окрестности в поисках винтовки Адама. Она оказалась исковеркана до полной непригодности, но в магазине еще оставалось пятнадцать патронов 44-го калибра. Вытряхнув, Сванти передал их Старку, а тот спрятал в карман.

При падении сыромятный ремень не порвался, и кольт по-прежнему лежал в кобуре. Вытащив его, Адам провернул барабан и удовлетворенно произнес:

- Тут все в порядке, - и прибавил, - зато голова трещит, на мелкие кусочки раскалывается.

От виска и почти до. самой макушки у него шла рваная рана. Сквозь дыры в куртке виднелась запекшаяся кровь. Таггарт понимал, что чуть позже у Старка обнаружится великое множество всяких царапин и синяков, но ему хотелось поскорее заставить Адама двигаться, пока шок не прошел и многочисленные болячки еще не дали о себе знать в полную силу.

Он снова поднял Адама на ноги, и они без дальнейших промедлений пустились в дорогу. Теперь Сванти больше всего тревожили мысли о Мириам. Утешало лишь то, что кругом стояла тишина. Напади кто на нее, они услышали бы выстрелы. Чтобы попасть к ней, им предстояло преодолеть, по крайней мере, две утомительных мили в обход скал. Помогая Старку карабкаться по камням, он заметил, что у бедняги одна нога почти не сгибается. Она, правда, не была сломана, но без сомнения, он сильно расшиб ее при падении.

Добравшись до коня, Таггарт усадил Адама в седло, несмотря на отчаянные протесты. Двигаться они стали заметно быстрее.

С винтовкой наготове Сванти шел перед лошадью, осторожно пробираясь сквозь деревья у подножия утеса. Держась в тени сосен, они часто останавливались и озирались по сторонам.

Солнце уже стояло в зените, и Таггарта все сильнее охватывала тревога. Надежды на бегство больше не оставалось. Старк держался молодцом, но, как убедился Сванти, потихоньку наблюдая за ним, испытывал мучительную боль.

К этому времени окрестности уже должны были просто-таки кишеть апачами, которые, как известно, умели найти след по запаху не хуже любой гончей. А где Шойер? Едва ли он спустился в ущелье, скорее всего, ушел в горы.

Под высокой, обтрепанной ветром сосной спутники сделали небольшую передышку. Таггарт тщательно выбрал укромное место для отдыха. Прямо перед ним заросли прорезала узенькая тропка. Лишь еле заметный просвет в кустах обозначал ее. Миновав заросли, она скрывалась в ущелье среди холмов. Порывшись в памяти, Сванти не нашел ничего похожего на нее, хотя, весьма вероятно, тропинка бежала вдоль ложбины Лесных ручьев. А если так, то она могла вывести к той горе, где он оставил Мириам. Покинув на время тяжело дышавшего Старка, Таггарт прошел вперед, чтобы убедиться в этом. По всем приметам по тропе давно никто не ходил. Она оказалась надежно укрыта от посторонних глаз. По большей части то с одной, то с другой стороны ее ограждала стена сосен. То здесь, то там над ней простирал ветви гигантский сикомор. Кругом царила тишина - не правдоподобная, подозрительная тишина.

Вернувшись к Адаму, Сванти снова усадил его на коня, и они свернули на тропу. И тут непонятное волнение охватило ковбоя, он стал нервничать, рука его все крепче сжимала винтовку. Он напрасно пытался взять себя в руки, хотя бдительности не терял. Занемев от боли, Старк мерно покачивался в седле. Незнакомая тропка постепенно поворачивала на север, и вскоре слева выросла гора, где ждала Мириам. Подыскав подходящий подход, Таггарт свернул к ней.

- Старк, - негромко сказал он, - мы находимся в зоне особой опасности. Ты справишься, или мне оставить тебя тут и потом вернуться за тобой?

- Справлюсь, - Адам выпрямился в седле. - Вот уж не знал, что человек может пораниться сразу в стольких местах. Давай веди. Я за тобой.

Каждый шаг теперь был сопряжен с величайшим риском; однако верилось в это с трудом - такой мирной и прекрасной казалась земля в лучах теплого солнца. Свежий ветер, наполненный ароматами сосновой смолы и луговых трав, шелестел в ветвях.

Впереди, кем-то напуганная с криком вспорхнула птица. В то же мгновение Таггарт очутился за стволом дерева с винчестером наготове. Старк замер в седле, боясь, что от лишнего движения заскрипит седло. Однако и его кольт уже покинул кобуру.

Немного подождав. Сванти на цыпочках прокрался вперед. Не далее чем в пятидесяти футах от него стояли три апача, спиной к нему, о чем-то тихо разговаривая и показывая на ту гору, где находилась Мириам. Что-то там явно привлекло их внимание. Вскоре они исчезли среди зарослей.

"Похоже, мы подоспели как раз вовремя ", - подумал ковбой и, выждав немного, вместе со Старком пустился вслед за индейцами, поведение которых говорило о том, что других членов отряда поблизости нет. Скорее всего, апачи рассеялись маленькими группками, чтобы обследовать как можно большую площадь. Тот, кто заметит след вьючных мулов, должен разжечь огонь и пустить сигнальный дым. Если Сванти не ошибался, то дым долго ждать не придется.

Лес поредел, и за ним проступил голый горный склон, над которым поднималась меса. Пока все еще было тихо. Выведя коня из сосняка, Таггарт направился дальше через кустарник. Но и он скоро кончился.

Из последнего укрытия в нескольких сотнях футов от себя Сванти увидел трех конных апачей, четвертый, пеший, что-то им рассказывал. Пока Таггарт и Старк выжидали в кустах, из леса вышел пятый индеец и присоединился к остальным. Внезапно на вершине горы прогремел винтовочный выстрел.

Звук эхом раскатился над скалами, и Таггарт увидел, как с обрыва вниз, стукаясь о скалы, летит человек. В падении он зацепился за выступ и попытался было удержаться, но сорвался, выпустив из руки винтовку, которая с грохотом закувыркалась по каменистому склону.

Остальные апачи мгновенно ринулись к месе. Таггарт поднял ружье и тщательно прицелился. Стрелять надо было наверняка, чтобы уж точно избавиться хоть от одного врага. Бегущий впереди апач упал. Тотчас же, точно по мановению волшебной палочки, остальные исчезли.

- Подожди... - предостерегающе поднял руку Таггарт. Они чуть-чуть выждали, но ничто не шевельнулось. - Отлично. Идем!

Выскочив из кустов, он бегом бросился наверх, стараясь пригибаться как можно ниже к земле в надежде незамеченным достичь тропы. Но не успел сделать и дюжины шагов, как о скалу перед ним ударилась пуля и, отлетев рикошетом, растаяла где-то в знойном воздухе. Старк тоже выстрелил. С вершины месы прозвучал новый выстрел. Таггарт чуть не остолбенел.

Мириам не одна. Пете Шойер вернулся.

Старк скакал вверх по склону, Таггарт бежал около него. Мириам и Шойер прикрывали их огнем с вершины. Перевалив за край, Сванти по инерции пробежал еще несколько шагов, а когда обернулся, Мириам помогала Адаму слезть с седла. От скачки и резких движений все его ссадины снова начали кровоточить.

- Со мной все в порядке, - улыбнулся он Сванти.

Тотчас рядом с Адамом очутилась Консуэло.

- Давай-ка я, - сказала она. И, видя, что Мириам колеблется, добавила:

- Пожалуйста.

Мириам чуть отступила.

- Хорошо, Конни, - согласилась она и снова подняла свою винтовку.

Таггарт стоял лицом к лицу с Шойером.

- Там, внизу, их полным-полно, но мы сейчас же уходим. Не то ловушка захлопнется.

- Ты пойдешь только тогда, когда я скажу, - отозвался Шойер. - У нас нет ни малейшего шанса.

- Мы уйдем отсюда именно сейчас и воспользуемся тем шансом, который у нас есть, - твердо повторил Таггарт. - Через несколько минут они зажгут сигнальный костер, и тогда на нас накинется добрая половина индейцев Аризоны. Поступай, как тебе вздумается. Я забираю их, равно как и их золото.

Двое мужчин смотрели друг другу в глаза под жаркими лучами полуденного солнца. В первый раз за все время Пете Шойер увидел Таггарта таким, каким тот был, а не просто очередным скальпом в своей коллекции. Он понял, что столкнулся с сильным и опасным противником... И что правда сейчас на стороне этого противника.

Таггарт поставил все точки над i.

- Золото не твое, Шойер. И женщина не твоя. Попробуй только взять их - нарушишь закон.

- Я уже сделал это, - отчеканил Шойер. - Я взял женщину и золото. И возьму все остальное. Я давал тебе шанс и предупреждал - убирайся с моей дороги, а я уберусь с твоей... Ты сам ищешь неприятности. Напросился на них раз, остался... Так получишь!

- Будь спокоен! Я готов. Начинай!

- Прекратите! - Мириам навела на них винтовку. - Убью первого, кто схватится за оружие. Сперва мы должны сразиться с индейцами.

- А я прикончу второго, - Старк приподнялся, сжимая в руке револьвер.

Резко развернувшись, Таггарт пошел к мулам и принялся подтягивать ослабшие подпруги. Пете смотрел ему вслед, лицо его оставалось бесстрастным, но глаза были холодны как лед.

- Я все равно убью тебя, - сквозь зубы процедил он. - Заберу твой скальп в Нью-Мексико и получу за него деньги.

Таггарт и бровью не повел. Старк подошел к своему коню. Сванти тоже вскочил в седло. На мгновение глаза их встретились.

- Глядите! - вскрикнула Мириам.

Над горами, рассеиваясь высоко в небе, поднималась тонкая струйка дыма.

Сванти погнал коня к обрыву и двинулся вниз по тропе. Остальные припустились за ним. Стрельба началась, когда они одолели половину спуска. Грянул выстрел, и в ответ, едва. из-за скалы блеснула вспышка пламени, выстрелил Старк. Он не промахнулся. Индеец зашатался и попытался было выстрелить еще раз, но три пули, как одна, пронзили его.

Таггарт скакал как дьявол. Ворвавшись в кустарник, он развернул коня и три раза наугад разрядил винчестер в самую гущу леса, откуда вели огонь апачи.

Консуэло поднялась в седле, выпрямилась во весь рост как заправский индеец и палила направо и налево. Подгоняя перед собой мулов, маленький отряд прорвался на тропу, ведущую к Ореховому ущелью. Шойер замыкал процессию, стреляя в промежутках между выстрелами остальных. Один из вьючных мулов истекал кровью, орошая ею пыльные камни тропы.

На всем скаку, перезаряжая винчестер, Сванти увидел, как вдруг из-за скалы, целясь в него, высунулся апач. С одной руки как из кольта Сванти навскидку выстрелил из винтовки. Пуля ударила в скалу перед воином, обдав его градом мелких осколков, он отскочил и открылся для выстрела. Консуэло тотчас же прикончила его. Индеец перевалился через камень, за которым прятался, покатился вниз по склону и распластался на тропе.

Это была бешеная скачка по крутой узкой неровной тропе. Ворвавшись первым в устье ущелья Сванти нежданно увидел прямо перед собой три столба дыма. Он резко развернул коня и помчался вверх от тропы. Остальные последовали за ним, подгоняя перед собой мулов. Вдруг еще один мул зашатался, замедлил бег и упал.

В два счета ковбой соскочил с коня и перерезал ремешки вьючного седла. Сдернув седло с умирающего животного он. закинул его вместе с золотом в узкую трещину между скал и закидал сверху галькой и камнями. Стало похоже, будто они осыпались после того, как беглецы проехала мимо. Он показал Старку белую отметину на красной скале над этим местом.

- Вот тебе памятка. Может вернешься, когда настанут лучшие времена.

И снова, вскочив на коня, повел маленький отряд на запад, выискивая путь среди полнейшего бездорожья и непроходимых скал. То он вырывался далеко вперед, то возвращался и помогал гнать мулов.

Но тревоги их еще не кончились. Внезапно из кустов выскочил апач и бросился на Сванти с ножом; И вновь Старк не промахнулся. На выстрелы из зарослей хлынула волна индейцев. На некоторое время все смешалось в пороховом дыме: мечущиеся люди, лошади, мулы. Поминутно поворачивая коня в разные стороны, Таггарт гнал неистово упирающихся мулов прямо на передние ряды нападавших. Налетев на одного из апачей, он в упор выстрелил ему в лицо. Старк выбрался из общей свалки и, опираясь всем весом на правое стремя, хладнокровно сидел в седле, методически отстреливая индейцев из револьвера.

Пете Шойер вертелся среди обезумевших мулов. Без устали стреляя, он ворвался в самую гущу врагов и ударил кого-то дулом винтовки. Стальная мушка вспорола бедняге щеку, и он отшатнулся, заливаясь кровью. Другого свалил с размаху, опустив ему на голову приклад ружья.

Стоило битве разгореться по-настоящему, как былой страх покинул Консуэло, и теперь она сражалась, как мужчина, и скакала, как демон.

Схватка продолжалась не дольше двух минут. Все кончилось так же внезапно, как и началось. Беглецы вновь поскакали вниз по тропе. Таггат вставил новые патроны в винчестер и перезарядил кольт. Лошади покрылись пеной. В стычке отряд потерял еще одного мула, на сей раз с припасами.

Сломя голову мчались они среди скал по изрытой трещинами, вздыбленной земле. В обычных условиях никому из них не приснилось бы, что ехать здесь можно быстрее, чем шагом. Таггарт все еще возглавлял кавалькаду, выискивая дорогу к Сосновому ручью. Он слышал, что там находилось чье-то ранчо, и надеялся найти на нем хотя бы временное пристанище.

Пете догнал Консуэло.

- Пойдем! - велел он. - Сматываемся отсюда! Возьмем одного мула с золотом, и порядок.

- Нет! - возразила она. - Я остаюсь с мужем!

На миг лицо Шойера исказилось гримасой ярости.

- Со мной такой номер не пройдет, детка, - прорычал он. - Идем!

Он схватил ее за руку, и она, точно разъяренная гадюка, ударила его кинжалом, но он успел увернуться. Лицо его окаменело, глаза сделались ледяными.

- Отлично, - отчеканил он. - За это я убью тебя!

Пришпорив коня, Консуэло опередила его и поскакала рядом со Старком. Тот, казалось, даже не замечал Шойера. Охотник на людей придержал лошадь, а затем круто развернулся и погнал вверх по косогору. Сбившись в кучу, оставшиеся молча наблюдали, как он скачет прочь. Но никто не окликнул его.

Одолев гору, он натянул поводья и на мгновение остановился, так они и запомнили его - темная зловещая фигура на фоне пылающего закатного солнца. Мириам смотрела на него и не могла отделаться от мрачных предчувствий.

Глава 13

Сванти Таггарт привел отряд в Глоуб. Он ехал впереди с винчестером наперевес. Несмотря на усталость, он прямо держался в седле, нахлобучив шляпу до самых глаз и прочно упираясь в стремена ногами, обутыми в мокасины. Конь под ним уже совершенно выбился из сил, и даже крепкие миссурийские мулы брели по тропе, понурив головы.

За ним следовали Мириам, затем мулы, замыкали процессию Адам и Консуэло.

Глоуб, крошечный городишко, представлял собой всего лишь беспорядочное скопище лачуг и палаток, расположенных на восточном берегу Соснового ручья. Выросший на краю Великой пустыни, он был почти полностью оторван от мира. Быт его горожан отличался суровостью. Здесь люди могли рассчитывать только на себя. Поэтому каждый житель постоянно имел у себя под рукой оружие и каждую минуту был готов отразить нападение апачей. Время от времени фрахтовщики привозили туда фургоны с различными товарами, а также имелась ненадежная связь с Тусоном и Прескоттом.

В те первые, полные лишений годы существования Глоуба появление потрепанного и окровавленного каравана или разбитого фургона не было для горожан диковинным зрелищем. Лишь немногие удосужились повернуться и взглянуть на отряд, направляющийся к офису "Уэллс Фарго". Те же кто все-таки повернулся, слыли бывалыми старателями. Уж они-то понимали толк во вьючных мулах и могли на взгляд определить вес любого мешка. Мешки, навьюченные на мулов новоприбывшей компании явно были тяжелехоньки, а тяжелый мешок, как правило, означал золото.

Оставив обеих женщин и Старка караулить поклажу, Таггарт отворил дверь ближайшего салуна. Перед посетителями заведения предстал высокий, небритый человек с окровавленной повязкой на левой руке и с винтовкой в правой. Подойдя к стойке, он осведомился у бармена:

- Где тут представитель "Уэллс Фарго"?

Лысоватый краснощекий и донельзя обросший бармен мотнул головой в сторону парня, распивающего бутылку на другом конце стойки, а потом зычно крикнул:

- Эй, Джо! Тут один приятель спрашивает "Уэллс Фарго"!

Все присутствующие мигом повернулись в сторону Таггарта, меряя его холодными взглядами. Джо, невысокий крепыш с широким, внушающим доверие лицом, спросил:

- Чем могу служить?

- Депозит, - коротко ответил Таггарт.

Они вместе вышли из салуна. Один из посетителей подошел к двери и посмотрел им вслед, через плечо пересказывая, что видит. Тут же сзади него сгрудилось еще несколько ротозеев. Понаблюдав разгрузку мулов, они высыпали на улицу выяснить, что происходит.

Стоявший на крыльце пересылочной конторы Сванти, остановил любопытствующих на полдороге.

- Полегче, ребята, - предупредил он. - Не в обиду вам будь сказано, это частное дело.

- Что в мешках-то?

- Наживка для ловли зевак, - отрезал Сванти, вспомнив присловье своей бабушки.

- Что ли, золото привезли?

- Змеи, - заверил он. - Мы ободрали бедных змеек по дороге сюда, так что, если кто из вас, друзья, сунется завтра в ту сторону, нарвется на неприятности. Боюсь, мы были не слишком вежливы.

Таггарт сторожил, пока мешки один за другим вносили в помещение. Зрители нехотя перекочевали обратно в салун, откуда слухи тотчас разлетелись по всему городу. Ничего, утешали себя зеваки, агент вот-вот вернется, и уж тогда они все доподлинно узнают, что там в мешках. Уж он-то им скажет... Парня хлебом не корми, а дай рассказать славную историю.

Да только нынче так не вышло. Когда последнее золото было взвешено, снова упаковано в мешки и спрятано в большой сейф, а квитанции выписаны, Джо поспешил закруглиться. Но стоило ему направиться к салуну, как Сванти преградил ему путь дулом винтовки, а Адам расплылся в добродушной улыбке и сказал:

- Ну теперь, дорогой, сегодня вечером ты наш гость.

- Но я забыл свою бутылочку! - возражал Джо.

- Не волнуйся. Так просто ты от нас не отделаешься. И выпивки вдоволь будет за наш счет.

И они, подхватив под руки, препроводили вовсю протестующего клерка к хижине под вывеской "НОЧЛЕГ". Старк предусмотрительно успел снять там комнату и заказать несколько бутылок вина. Одну он протянул Джо и заявил:

- Ты ведь хотел пить, так пей, сколько влезет. Напейся хоть до бесчувствия, хоть вмертвую. Но попробуй только удрать до появления утреннего дилижанса - и впредь будешь есть не только ртом, но и дыркой в затылке.

- Но послушайте! - возмущался Джо. - Я...

- Пей! - миролюбиво посоветовал Старк.

Так прошла эта ночь - женщины дремали в креслах, мужчины по очереди несли охрану. Когда занялась заря, Таггарт стоял на крыльце, наблюдая, как бледные лучи ощупью находят себе дорогу вдоль обшарпанных ветхих строений. Лете Шойер не показывался.

Мириам вышла из дома и присоединилась к нему.

- Думаешь, он вернется? - спросила она, словно читая его мысли.

- Придет.

- Когда прибудет дилижанс?

- После десяти. Мы уедем с ним. Вы двое внутри, а Старк и я верхом. Он может продать мулов, они здесь в цене.

- А потом?

- Тусон.

Мириам молчала. А после Тусона? Сванти не говорил о том, что будет после, он и сам не знал. Мужчины никогда не знают, что может произойти. Он выглядел таким уверенным, таким надежным, но она-то понимала, что достаточно одной меткой пули и все пойдет прахом.

Обычно искусные стрелки избегают друг друга. Конечно, иногда им приходится сталкиваться, но, как правило, они стараются не затевать ссору... Слишком уж велика опасность, что оба будут убиты в перестрелке.

Где-то со стуком захлопнулась дверь, задребезжало оконное стекло. Пропел петух, и все снова затихло. По пыльной улице протрусила дворняга и свернулась калачиком под чьим-то крыльцом.

- Человеку приходится одолеть долгий путь, - сказал Таггарт, - чтобы обрести свое счастье.

- Шойер очень опасен, - прервала его Мириам.

- Не стоит об этом. - Он помолчал. - Я думаю о тебе. Ты замечательная девушка, Мириам. Любой мужчина мечтает о такой спутнице жизни...

- Девушкам тоже случается долго ждать.

Одинокий всадник промчался вниз по улице и спешился перед салуном. Взлетев на крыльцо, он забарабанил в дверь, но ему не открыли. Тогда он, оглядевшись по сторонам и заметив парочку, стоявшую под вывеской "НОЧЛЕГ", отчаянно завопил:

- Где тут можно что-нибудь перехватить? Помираю с голоду!

Таггарт ткнул винчестером в сторону приземистого строения с единственным застекленным окошком. Оно находилось не дальше, чем в шестидесяти футах, но незнакомец птицей взлетел в седло и галопом проскакал это расстояние.

- Адам тебе так признателен, - сказала Мириам. - Без тебя мы бы ни за что не выбрались оттуда живыми.

- Без меня, возможно, вы не попали бы в такую передрягу. Я навлек на вас неприятности.

- Нет.

Появление чудаковатого всадника прервало едва завязавшийся разговор. Мириам страшно хотелось снова направить его в нужное русло, но не знала, как. Вообще-то она всегда легко разговаривала с мужчинами начистоту. Ее откровенность, умение называть вещи своими именами кое-кого даже шокировали. Такое благовоспитанной девице не подобало. Но сейчас ее будто подменили, не находя нужных слов, она все больше смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке.

"Ох, - подумала Мириам, - я как девчонка краснею. Господи, я даже не успела привести себя в порядок. Ну какой мужчина станет питать романтические чувства к такому страшилищу, как я?"

К двери подошел Адам. Следом за ним появилась и Консуэло. Она ухитрилась каким-то образом прихорошиться и выглядела свежей и обворожительной. Мириам завистливо уставилась на нее, не понимая, как ей удается так чудесно преображаться.

- Он вырубился, - Старк мотнул головой в сторону почтового агента, распростершегося в глубине комнаты. - Я предупредил его, что мы погрузимся сами и уедем с дилижансом.

- Там ведь будет и кучер.

- Он нам понадобится. Я не успокоюсь, пока это добро не окажется в безопасности на депозите в Тусоне.

- Но контора "Уэллс Фарго" отвечает за него уже сейчас.

- Не важно, лучше самому довести дело до конца. - Старк кинул быстрый взгляд на Таггарта. - Ты со мной?

- До Тусона? Да.

Значит, он уезжает. Мириам изо всех сил сжала кулаки, пытаясь подавить охватившую ее бурю эмоций. Он собирается бросить ее после всего, что было! После всего, чего? Что, собственно, между ними было? Они даже ничего не успели сказать друг другу. Только той первой ночью так славно побеседовали. Но ведь есть что-то еще! А если нет и она все выдумала? Не находя ответов на череду несущихся в ее голове вопросов, Мириам начала даже сердиться. И куда его опять несет? Разве нормального человека может устраивать такая жизнь, как у него? Ест, когда придется, спит, где застанет ночь, никто о нем не заботится... Вот сейчас у него ранена рука, рукав насквозь пропитался кровью, рана оказалась довольно глубокой, а он и слова никому не сказал - сам себе перевязывал. Бурный поток ее мыслей был прерван Адамом, предложившим позавтракать.

На улице уже появился народ. Покинув "НОЧЛЕГ", компания отправилась через улицу в кафе. Пока Адам и Консуэло ели, Таггарт и Мириам стояли снаружи на стреме.

- Мне всегда хотелось обзавестись клочком земли и небольшим стадом, - сказал он. - Правда, такая жизнь очень одинока.

- Уж это точно.

- Скотоводу приходится крутиться на ранчо почти безвылазно. И потом зачастую оттуда так далеко до всего мира... Никаких соседей, не с кем даже словом переброситься. Чудо, если ему удается найти жену.

- Если женщина по-настоящему любит, то согласится жить с мужем, где он пожелает.

- Но если мужчина любит, он хочет, чтобы его избранница ни в чем не нуждалась. Ему нравится, когда она красиво одета, дом хорошо обустроен. А когда обзаводишься ранчо, то первые три-четыре года, а то и дольше почти ничего не получаешь. Нечем порадовать свою любимую. - Он мрачно уставился в одну точку. - Нет, все-таки для мужчины лучше всего - странствовать. Это не дает обзаводиться вздорными идеями, а когда он оседает на месте, то застаивается, теряет легкость на подъем.

Сытые и довольные появились Старк и Консуэло. Сванти и Мириам направились завтракать. Поравнявшись с девушкой Консуэло остановила ее и шепнула:

- Я была дурой. Мне так жаль.

- Все мы, случается, валяем дурака. А некоторые только тем и занимаются. При этом еще и упрямы, как стадо ослов, - так же тихо ответила Мириам.

Таггарт уже было вошел в кафе, но вдруг, залившись краской, отступил на шаг и, придержав дверь, пропустил Мириам вперед.

Внутри стояло три стола, накрытые какой-то странной блестящей тканью, какой Сванти еще никогда не видывал. Навстречу посетителям тотчас же ринулся официант в замызганном фартуке.

- До сегодняшнего утра у нас уже неделю никто яиц и в глаза не видел, - сообщил он. - А у меня осталось еще три штуки.

- Тогда подайте их мистеру Таггарту. А мне что-нибудь... Что там у вас еще есть?

- Мясо, на выбор: говядина, свинина, оленина, баранина с горного пастбища. Все отличного качества.

- Так... Принесите-ка нам барашка, - распорядился ковбой, - а из яиц приготовьте яичницу-болтунью, разделите на две части и половину подайте мисс Старк.

Официант во все глаза смотрел на них.

- Нет, вы только послушайте их: фу-ты, ну-ты! Наверное, думают, что прибыли по меньшей мере в Бостон.

Он вперевалку удалился, а они поглядели друг на друга и расхохотались. Мириам почувствовала, что снова краснеет и поспешно опустила глаза в тарелку. Пальцы ее судорожно теребили платье на коленях. Но откуда эта стеснительность! В обществе Сванти она успела провести несколько дней... и ночей и каких дней и ночей! В некотором смысле даже можно сказать, что они и спали вместе. От этой мысли ее бросило в жар, и она залилась пунцовой краской. Нет, все не так! Просто они находились вместе - и он спал. Хотя, сказать правду, спать-то им почти и не удавалось.

Завтрак продолжался молча. Сванти понимал толк во вкусной стряпне и на сей раз решил, что кофе удался на славу, даже подкова в нем не утонула бы. А уж ему-то известно, как заварить настоящий кофе. Насыпь побольше, залей водой и вскипяти - невелика премудрость. Лучший кофе почему-то всегда получается в старом оловянном котелке.

Официант поставил на стол здоровенный яблочный пирог.

- В честь случая, - пояснил он. - В первый раз вижу двух таких хорошеньких женщин, как вы и та мексиканочка, что завтракала перед вами.

Он поглядел на Мириам, а потом на Таггарта.

- Вам крупно повезло, сэр! Сейчас во всем Глоубе не сыщется больше трех свободных женщин, а одна из них так стара, что годится в бабушки Энди Джексону.

Когда Сванти и Мириам вышли из кафе, в город прибыл дилижанс. Из хибары появился сменный кучер, на ходу заправляя одной рукой рубашку в штаны. В другой он нес перевязь с кобурой.

- Удивляюсь, неужели не могли разбудить человека? - бурчал он. Потом окинул пристальным взглядом маленькую компанию.

- Вы, что ли, пассажиры?

Не дожидаясь ответа, отвернулся, следя, как пристегивают постромки свежей упряжки. Полудикие мулы так и норовили что-нибудь выкинуть. Они были сильны и резвы, но с ними приходилось держать ухо востро.

Затем кучер перешел через улицу и, войдя в "НОЧЛЕГ", принялся трясти похрапывающего агента, громко требуя ключи. Добудившись наконец и, не ожидая пока тот встанет, даже не рассчитывая на то, тотчас же припустил к конторе, отпер огромный железный сейф и позвал Старков.

С помощью Таггарта золото и весь багаж погрузили в дилижанс. Пока женщины усаживались, Адам ждал у дверцы.

Вскоре на стоянке появился крепкий старик с желтыми усами - сопровождающий из пересылочной конторы. Усевшись на сиденье, он положил поперек колен дробовик и устремил пристальный и твердый взор на мужчин. Сванти вскочил в седло, Адам уже сидел на лошади, кучер щелкнул кнутом и издал отчаянный вопль. Мулы как бешеные рванули вперед, словно их подгонял сам дьявол из преисподней. Дорога вела на юг.

Дилижанс спокойно катил вперед, потряхиваясь на ухабах. После бессонных ночей Старк и Таггарт совершенно вымотались, а солнце припекало так ласково. Всадников начала одолевать дрема. Время от времени они заставляли себя встряхнуться и осмотреться по сторонам, но тут же снова принимались клевать носом, постепенно полностью отключаясь.

Сперва дорога бежала вдоль русла Соснового ручья, в тени дубов, сикаморов и хлопковых деревьев, а потом поднималась в Сосновые горы, по склонам которых среди нагромождений скал текло множество прозрачных ручьев, срывающихся порой живописными водопадами высотой в несколько сотен футов. Когда дилижанс спустился в долину и остановился возле длинного приземистого здания станции Капающие Ключи, был уже вечер и солнце окрасило суровые голые склоны Мескалиса в красно-коричневые тона. Дорога страшно измучила Адама, а после целого дня в седле тело его занемело, раны и ушибы ныли. Таггарт тоже чувствовал себя смертельно усталым. Вот когда сказалось все напряжение и переутомление последних недель. Соскочив с коня, он вынужден был постоять минуту-другую, прислонясь к боку саврасого. Потом, преодолевая слабость, отвел его в конюшню.

Привязал в стойле и закинул в ясли сена.

Мириам в одиночестве стояла неподалеку от входа на станцию. Консуэло скрылась где-то внутри здания, а Адам беседовал с усатым управляющим.

Солнце клонилось к закату. За рощей печально звала кого-то перепелка.

Таггарт первым увидел Пете Шойера, вышедшего из-за угла примерно в ста футах от него. Их взгляды встретились. Все было ясно как божий день. Оба знали, что решающий момент настал. У Сванти мелькнула мысль, что более неподходящего времени для поединка не выберешь - так он устал. Но это ничего не значило - час пробил.

С удивительной отчетливостью он вдруг услышал, как где-то струится вода, как похрустывают сеном лошади. Рядом сердито жужжала огромная сонная муха. Ударил копытом конь. Мириам обернулась и, внезапно увидев Пете Шойера, вскрикнула. На крыльце появились Адам и Консуэло.

Шойер шагнул вперед и громко объявил:

- Ты арестован, Таггарт!

- Еще нет. Подойди и попробуй взять меня, - ответил Сванти, внимательно следя за каждым движением охотника за людьми.

Шойер резко пригнулся, и правая рука его рванулась вниз. В ту же секунду Таггарт отскочил в сторону и выхватил кольт. Он почувствовал тяжесть оружия в руке, и толчок отдачи выстрела, а в следующее мгновение пуля противника отбросила его назад.

Теряя равновесие он изо всех сил напряг ноги и выстрелил второй раз. Сквозь застилавшую глаза дымку Шойер казался неясной и далекой мишенью. Удар еще одной пули заставил его согнуться, а третья, подняв тучу пыли, вонзилась в землю возле сапог. Он сделал три быстрых, легких шага вправо и снова нажал на спусковой крючок.

Потом он все-таки упал. От терпкого запаха дыма и крови его мутило, а в мозгу пронеслось: "Значит проиграл!" Снова громыхнул револьвер. В лицо Сванти ударил фонтан пыли, перекатившись он с трудом сел, как мог, прицелился в маячившую перед ним фигуру противника и разрядил свой шестизарядник.

Тут же мимо его липа просвистела пуля. Вытряхнув пустые гильзы из револьвера, ковбой начал неуклюже подниматься. Но ноги подкосились, и он снова рухнул лицом вниз. И как раз во время, очередная пуля прошла над его головой. Следующий выстрел Таггарт сделал из положения лежа, перекатился и снова стал вставать. На сей раз ему это удалось.

По лицу его текла кровь, и он ощущал ее вкус во рту, руки отяжелели, а по всему телу разливалась непонятная слабость. Держа кольт наготове, он настороженно оглядывался по сторонам, высматривая Шойера, и никак не мог найти его. Мириам рыдая что-то кричала сквозь слезы, хватала его за руку, а он все пытался оттолкнуть ее, боясь за нее.

Тут он наконец увидел Шойера. Охотник за людьми лежал, распластавшись в пыли. Сделав невероятное усилие, Таггарт поднял револьвер.

- Не стреляй! - крикнул Старк. - Он мертв.

- Кто его убил? - разозлился Сванти. - Он мой... я должен...

И тут в его ушах застучали барабаны, а голову наполнила свинцовая тяжесть, в глазах потемнело. Сознание покидало его. Но, падая, он еще услышал слова Адама:

- Успокойся, парень, ты его прикончил. Отлично сработано, дружище.

Сванти почувствовал, как его подхватили чьи-то руки, услышал негромкое всхлипывание рядом, на нем то ли расстегивали, то ли раздирали рубашку на груди, а еще кто-то разорвал штанину. Ему страшно хотелось, чтобы они все убрались и оставили его в покое. Помимо всего прочего это были его последние штаны.

Вдруг он услышал свой собственный голос:

- Адам, я хочу попросить у тебя руки твоей сестры, - и тут же отключился. Он не мог сказать, сколько времени был без сознания, но когда открыл глаза, обнаружил, что лежит на столе в большой комнате, а все остальные собрались вокруг него.

- Я задал вопрос, - упрямо произнес он.

- А я ответила, - сквозь слезы произнесла Мириам, - я согласна выйти за тебя замуж.

- Это мужской разговор, - возразил Таггарт. - Я спрашивал не тебя, а твоего брата.

- Ну что ж, - сказал Адам, - она может обойти целый свет, а такого мужа, как ты, ей не найти. Я отдам ее за тебя при условии, что ты присоединишься к нам на ранчо где-нибудь в районе Тусона. Нам понадобится человек, понимающий толк в коровах.

Таггарт с трудом повернул голову. Движение отозвалось тяжелой болью в затылке, и он подумал, что, должно быть, здорово расшибся при падении. Но это теперь было не важно - главное, он выжил.

- Отлично, - улыбнулся он Мириам. - Я так рад, что ты согласилась. Мы обязательно поженимся, и я хочу подарить тебе весь мир... все будет твое, все, все...

Он решил, что, должно быть, опять бредит, но чувствовал себя при этом самым счастливым человеком. Сванти куда-то уплывал...

- Вот револьвер, - произнес кто-то.

- А его коню я задал корм.

"Конь и револьвер", - подумал ковбой. Только и было у него, когда въезжал в каньон с часовней. И он сохранил их - коня и револьвер. Но теперь у него есть еще невеста и верный друг.